К вящей славе человеческой

– Хорошо! – поморщился отец. – Мы пойдём и поговорим с этим герцогом.

– Пойдём, – повторил дядя Орасио, берясь за любимую шляпу, – и поговорим.

– Я буду счастлив представить вас герцогу де Ригаско, – завёл свою песню Овехуна, – подумать только, родич его величества и в наших краях!.. Такая неслыханная честь, мы должны сделать всё возможное…

Теперь столичные птицы возомнят, что де Гуальдо по первому их слову на четвереньки встанут, но не пускать же в Альконью без присмотра кого попало. И чего их принесло раньше времени, сидели бы лучше в столице. Леон поморщился и сделал знак «рогов», словно отвращая дурной глаз. Отец поднял бровь, но промолчал – завтрашняя охота ему не нравилась.

Пахло дымом и мясом, за забором надсадно завопил осёл. Зной в городе казался нестерпимым, даже странно, что в десятке миль можно свободно дышать. Странные люди: полгода добровольно жарятся, полгода леденеют под пыльными ветрами. Это страшней любых призраков, но Овехуна и иже с ним шарахаются от непонятного и терпят невыносимое. И будут терпеть, глотать пыль, целовать чужие сапоги…

– Де Ригаско очень влиятельны, – продолжал распинаться дурак с цепью, – очень… Нужно, чтоб они остались довольны!

– Сколько их? – перешёл к делу дядя. – Какое у них оружие, свора, на что они похожи?

– Сам герцог – знаменитый воин и родич его величества, – с видимым наслаждением объяснил Овехуна. – С ним – родственник, блестящий молодой человек, двое офицеров и пятеро слуг. Камердинер сеньора – бывалый человек. Он не ниже вас, дон Хулио, и весь в шрамах.

– И всё? – удивился отец, – Они что, кабанам свидание назначили?

– Собаки будут, – на ходу замахав руками, алькальд обрёл сходство с рехнувшейся от жары мельницей, – и загонщики, и оружие. Сеньор Лихана откроет свой арсенал.

– Уже легче, – хмыкнул дядя. – Значит, старина Луис с ними?

– Сеньор Лихана любит охоту, – с подобием достоинства изрёк Овехуна, – ради неё он готов перевернуть мир.

О пристрастии дона Луиса в Альконье знали все. Как и о том, что старик кого попало к себе не тащит. Надо полагать, этот Ригаско, хоть и королевский родич, не скотина. Леон глянул на поношенную отцовскую куртку, поднёс к глазам собственный обшлаг, тоже довольно потёртый. Конечно, не в перьях и кружевах счастье, но казаться бедней, чем ты есть, неприятно, только кто же знал, что придётся иметь дело со столичным грандом.

– Добро пожаловать! – лицо трактирщика лучилось счастьем. – Вас ждут! Вас очень ждут…

– Мой сеньор! – возгласил алькальд, пожирая взглядом кого-то сидящего за уставленным снедью столом. – Разрешите представить вам господ де Гуальдо!

– Я рад. – Высокий дворянин с рассечённой шрамом бровью вышел из-за стола, плечом отодвинув услужливого Овехуну. – Я – полковник Карлос де Ригаско. Этот паршивец – мой шурин Хайме, рядом с ним мои друзья – Мануэль Альфорка и Себастьян Доблехо. Сеньора Лихану вы, надо полагать, знаете. Надеюсь, вы не откажетесь от трапезы?

– Не откажемся, – с ходу принял решение отец. – Моё имя Хулио-Рамон. Мой брат Мартин-Орасио, мой младший сын Леон-Диего. Говорят, вы собрались на охоту?

– Да, – улыбнулся герцог, – надо же себя чем-то занять, пока супруга молится, а охота всяко достойней вина и карт.

– Кабаны и олени с этим вряд ли согласятся, – ввернул горбоносый офицер, кажется, его звали Себастьяном, – но мы спрашивать у них не станем.

– Не станем. – Дядя взялся за кружку, значит, чужаки ему понравились. Война делает людьми всех, даже королевских родичей, жаль, де Гуальдо никогда не покидают Альконью.

– Сеньор Лихана любезно обещал поделиться с нами оружием, – де Ригаско благодарно кивнул дону Луису, – не каждый может похвастаться рогатинами из Миттельрайха!

– Они к вашим услугам. – Лихана отбросил свою обычную церемонность, словно плащ. – Жаль, наши мастера предпочитают ковать клинки иного рода.

– Лично я предпочитаю кабаньи мечи, – сообщил круглолицый офицер, – или аркебузы. У вас есть аркебуза, сеньор Лихана?

– Пять. – Дон Луис был горд и счастлив, как всегда, когда говорил о своих сокровищах. – Кабаньи мечи тоже найдутся. Доньидская сталь.

– Нам повезло, что мы встретили вас, – де Ригаско приподнял кружку с вином, – и нам повезло ещё раз, что к нам присоединились господа де Гуальдо. Чужакам редко улыбается удача.

– Альконья своевольна, – подтвердил дядя, от души хлебнув прошлогоднего красного. – За удачу! Лесорубы говорят, Вальпа-Сердо истоптана вдоль и поперёк. Матки и поросята… Но мы подымем и секача.

– Жаль, – герцог ловко отхватил кусок мяса. Кинжал у него был роскошный, впору королю, – Ва́льпа-Се́рдо слишком близко от обители, а моей супруге знать о нашем предприятии необязательно. Рио-де-О́нсас ближе.

– Нет. – Отец стукнул кружкой об стол, словно кулаком. Выплеснувшееся вино попало на кинжал. Будь оно кровью, де Ригаско следовало бы три дня не выезжать за ворота, но это не кровь.

– Рио-де-Онсас не годится для охоты, – пояснил дядя, разглядывая красную лужицу.

– Почему? – не понял родич герцога. Пока старшие говорили, он пил, и он был здесь чужаком.

– Загонщики не пойдут, – нахмурился Лихана, – сколько б вы им ни предлагали. Проливать кровь у реки могут лишь дикие твари.

– Почему? – повторил за шурином де Ригаско.

– Об этом следовало спросить наших предков. Они считали, что тревожить Альконью не к добру. Так ли это, никто не проверял, по крайней мере на моей памяти, а я здесь родился и здесь умру.

– Лет через тридцать, – ввернул дядюшка, – но на ближнем берегу свет клином не сошёлся. За рекой нам не помешают ни духи, ни монахи. Правда, дичи там маловато, не разгуляешься, и повозки придётся оставить. Приличная дорога кончается сразу за Тутором, дальше до самой реки поросшие лесом холмы.

– За Рио-де-Онсас есть пара мест, где могут быть кабаны, – дон Луис не отказался бы от охоты даже в Судный день, – это не так уж и далеко.

Глава 3

1

В тростниках орали лягушки. Разноголосый переливчатый хор не то чего-то просил, не то кого-то оплакивал, а над тёмной иззубренной грядой, за которой бурлила Рио-де-Онсас, вставала ржавая луна, огромная и тревожная. Ещё одна луна легла на озёрную гладь увядающим цветком.

– Я бы советовал вам поспать, – старший де Гуальдо вышел из-за похожих на пьющих быков скал и встал между Карлосом и озером, – не стоит смотреть на воду в полнолуние, да и вставать затемно.

– Вы боитесь луны, – сонно удивился герцог, – почему?

– Я – нет, – покачал головой горец, – но я ни о чём не сожалею.

– Я тоже. Мне не о чем сожалеть.

– В таком случае, почему вы не спите? – муэнец пожал богатырскими плечами и скрылся за палатками, а лу́ны остались, но теперь они больше походили на костры. Лягушки стонали всё громче, прилетевший с гор ветер коснулся лица, но водное зеркало осталось спокойным. Герцог оглянулся на затихший лагерь, после ужина де Гуальдо залили огонь и все разбрелись по палаткам, но вот уснули ли? Совет лечь был разумным, но следовать ему отчего-то не хотелось. Не хотелось оказаться беспомощным и нелепым… Перед кем? Не перед луной же?! Горцы мирно спят, лошади и собаки – тоже. Твари бессловесные чуют не только врагов и волков, значит, здесь нет никакой погани. Это озеро спокойно, совершенно спокойно, ему нет дела до ветра в вершинах деревьев, до ревущей за холмами реки, оно просто спит под лягушачью колыбельную и отражает звёзды.

– Оно не спит, мой сеньор, оно помнит и боится забыть…

Лола! Пёрышко на шее, в чёрных кудрях – цветок, на этот раз белый…

– Ты мне снишься, мучача? Или я брежу?

– Я не могу сниться, мой сеньор. Ты не бросил мой подарок, а я не брошу твой. Хочешь, я буду с тобой? Хочешь, чтобы я ушла? Хочешь сам уйти? Тогда я оседлаю коня, вороного коня с белой звездой на лбу. Он увезёт тебя к твоей сеньоре.

А ведь оседлает… К утру он будет у стен монастыря, а что дальше? Лезть через стену к Инес, которая может, ждёт, а может, спит или молится? Зато монахини в канун праздника не спят наверняка, увидят, поднимут крик… Хорош родич его мундиалитского величества. Собрался осквернить святыню, как какой-нибудь язычник.

– Я не поеду к своей сеньоре, Лола.

– Ты всё ещё ждёшь Ампаро? Она не придёт, её нет.

– Умерла?!

– Почему умерла? Забыла. И ты забудь. Кто забывает, тот убивает. Она тебя убила, убей и ты её. Не гляди в воду в полнолуние, не оглядывайся назад. Хочешь, я тебе спою?

– Ты разбудишь моего родича, мучача. Он спрашивал о тебе.

– Зачем? – пожала плечиками хитана. – Он должен спросить о другом, и не тебя. И не сейчас. Мой сеньор хочет песню или он хочет большего?

Ампаро не спрашивала. Она просто танцевала, дразня улыбкой, а теперь забыла. Забыла ли?

– Я не верю тебе, мучача. Если помню я, помнит и Ампаро. У её сына мои глаза, она мне это обещала.

– У твоего сына будут твои глаза, – серьёзно сказала хитана, – клянусь тебе. Оседлать коня?

– Не нужно…

2

Вопреки благим намерениям Хайме проснулся позже всех. Даже не проснулся, а был разбужен Лопе. Гигант-ординарец растолкал молодого человека и, как всегда неторопливо, отправился к лошадям. Хайме потряс головой и выбрался из палатки. Лагерь кипел, словно луковая похлёбка, и шумел, как базар. Мёртвый, и тот бы проснулся, а Хайме был жив и голоден. Юноша провёл пальцем по верхней губе – брить было по-прежнему нечего – и сбежал к озеру. Запримеченный с вечера треугольный камень змеиной головой вдавался в прозрачную воду, на самом краю примостилась глазастая стрекоза. Ещё одна пронеслась мимо, Хайме невольно попытался её схватить. Куда там!

– Вижу, вы уже охотитесь? – волосы Маноло Альфорки слиплись от воды, рубаха была развязана.

– Пытаюсь, – отшутился молодой человек. – Хорошо, что мы нашли, где во время праздников погонять кабанов.

– Ещё бы, – подмигнул Альфорка. – Конечно, на причуды Карлоса глаза закроют, но совсем уж наглеть не приходится. Жаль, тайное рано или поздно станет явным, но эта неделя наша.

Хайме кивнул, разглядывая озеро. Утро выдалось прохладным, и купаться не то чтоб вовсе не хотелось, но хрустальные глубины немного пугали. Стрекозе надоело греться, и она отправилась по своим делам. Вернее, хотела, но оказалась в кулаке Мануэля.

– Вода тёплая, – Альфорка с интересом разглядывал добычу, – по крайней мере здесь, но слева со дна бьют ключи. Ты поосторожней, озерцо не из добрых.

Хайме пожал плечами, но купаться расхотелось окончательно. Хорошо, на береговой тропинке показались всадники на мулах. Вчерашние загонщики! Нашли добычу и вернулись, до купанья ли тут!

– Похоже, нам повезло. – Альфорка жизнерадостно подмигнул собеседнику и подбросил стрекозу вверх. – С пустыми руками они бы не вернулись.

– Ещё бы! – Хайме повернулся спиной к неприветливой воде. – А говорили, дичи мало…

– Эй! – бегущий к берегу Доблехо призывно махал обеими руками, – Живо сюда! Оба!

– Кабан или олень? – усмехнулся Альфорка. – Что скажешь?

– Кабан! – решил Хайме, полагавший клыкастую добычу более почётной.

– Тогда я за оленя! Десять реалов!

– Идёт, – поддержал пари Хайме. – Кто свидетель? Доблехо?

– Себастьян, – не стал ходить вокруг да около Альфорка, – я ставил на оленя, Хайме – на кабана. Кто выиграл?

– Никто, – буркнул офицер, – загонщики нарвались на белолобых. Сотни две, не меньше… Карлос велел идти к нему.

– Лоассцы? – не понял Маноло. – Этим-то что здесь делать?

– А ты как думаешь? – огрызнулся Доблехо.

Альфорка не ответил, Хайме тоже промолчал. Желания исполнялись стремительно, но замаячившая впереди схватка холодила не хуже подводных ключей.

– Явились? – Карлос быстро обвёл глазами офицеров и шурина. – А у нас тут радость. Негаданная. Повтори, что вы видели.

– Бесноватых. – Загонщик в жёлтой шляпе глядел сразу на Карлоса и на застёгнутого на все пуговицы Лихану. – В колпаках этих… Верхами шли. К Чёртову Зеркалу, больше некуда.

– Брод северней дороги на Сургос, – пояснил дон Луис. – Выше Рио-де-Онсас не перейти, но перед холмами она разливается и теряет норов. Правда, ниже опять скачет…

– Когда белолобые будут там и когда будем мы? – Карлос зачем-то сунул руку в карман, быстро вынул, почти выдернул, и потёр виски. На выспавшегося он походил мало.

– Хаммериане доберутся до Зеркала часа через полтора. – Лихана глянул на старшего де Гуальдо, и тот кивнул. – Нам не обогнать: река изгибается.

– Бесноватые прут напрямую, – горец досадливо поморщился, – чтоб их перехватить, нужно огибать излучину и идти в обход.

– Проклятье! – Альфорка топнул ногой, словно это могло что-то изменить. – Их точно две сотни?

– Не меньше, – Карлос ногами не топал и кулаки не сжимал, – загонщики видели только хвост, голова уже скрылась в зарослях. Их может быть и три сотни, и четыре, и пять. Куда они идут, объяснять?

– В обход гарнизона они идут, – вздохнул Лихана, – иначе не забирали бы так далеко в тылы.

– Праздник решили устроить, – выдохнул Себастьян, – сволочи! Мало им у Сан-Марио было…

– Сегодня Вознесение Пречистой, – напомнил Лихана и поправил шляпу.

– Карлос, где твой полк? – Альфорка все же решил пошутить. – Или хотя бы рота?

– Хватит и гарнизона, – медленно произнёс де Ригаско. – Сеньор де Лихана, сеньор де Гуальдо, вы мне не подчиняетесь, но я вынужден просить вашей помощи. Нужно предупредить командора, а в ваших холмах легко заплутать.

– Леон их знает, – заверил старший де Гуальдо, – и он легче нас всех. К сожалению, мы взяли с собой не самых быстрых лошадей.

– Пи́каро – хороший конь, – услышал собственный голос Хайме, – только слегка тугоуздый.

– Леон отличный наездник, – живо откликнулся дон Хулио. – Сеньор де Ригаско, если вы знаете сеньора Хенилью…

– Знаю, – перебил Карлос, – ему нужен приказ, он будет. Хенилья примет меры, кто бы ни привёз письмо.

– А чем займёмся мы? – деловито уточнил Себастьян. – Кабаны могут спать спокойно, но охота, надеюсь, продолжается?

– Выйдем к броду и пойдём по следу. Солдат на белолобых ещё навести нужно… Хайме!

– Да!

– Черт, ты же теперь на чужой лошади… Бласко, поскачешь в обитель. Предупредишь аббатису и заберёшь Инес.

– Хенилья успеет, – вмешался Мануэль, – должен успеть.

– Не сомневаюсь, но Инес отправится домой. Это война, сеньоры. Неужели непонятно?

– Белолобые ещё не Лоа́сс, – напомнил Себастьян. – Или… Неужели у них королевские знамёна?

– Нет, – мотнул головой Карлос. – Белолобые – факел, который летит в соломенную крышу. Если они дорвутся до монастыря, миру конец. Если не дорвутся, то же самое. Сотен убиенных единоверцев Бутор нам не простит. Не сможет простить, иначе свои же сожрут.

– Кто? – не понял Лихана.

– Те, кто втащил его на трон, превратив королевскую свадьбу в резню, – пояснил де Ригаско, – Виорнская Вдова[7] и маршал Танти́. Господа де Гуальдо, сеньор де Лихана, каковы ваши намерения?

– Я остаюсь, – голос муэнца прозвучал буднично и спокойно. – Только пошлю кого-нибудь передать, что свору сюда приводить не нужно.

Дон Хулио переглянулся с братом:

– Мы заедем в замок. Нам нужно кое-что взять…

– И рассказать отцу и братьям. Мы вас найдём.

– Хайме, – Карлос неторопливо опустился на серый обломок, – познакомь Леона с Пикаро, а я напишу письмо. Дон Луис, расплатитесь с загонщиками… С теми, кто пожелает вернуться. Да, и ваша замечательная свора теперь вряд ли скоро понадобится. Пусть возвращаются… Мануэль, будь другом, проверь пистолеты…

– Проверю, – лицо Альфорки стало лукавым, – так ты собрался следить или всё-таки драться?

– Сперва первое, а затем второе. Неужели ты думаешь, что я предоставлю визитёров Хенилье? Это было бы невежливо.

3

Что за сила раздвинула в незапамятные времена горы, выпустив беснующуюся реку на простор, чтобы мильей ниже вновь загнать в каменистую щель? Может, и впрямь чёрт или скорее сам Сатана. Но тогда почему здесь столько света – усыпавшая берег галька, и та слепит глаза белизной… Куда там колпакам развернувшихся в боевое охранение лоассцев. Умело развернувшихся, ничего не скажешь! Лихана не ошибся, хаммериане добрались до переправы раньше и времени зря не теряли.

– Чёрт бы побрал этого черта! – прошипел Альфорка. – Нашёл, где свою образину рассматривать!

– Для своих старался, – шёпотом же откликнулся Себастьян.

Лихана промолчал – шевелил губами, считал переправлявшихся. Хаммериане бойко перебирались через сверкающий плёс, вышколенные кони дюжина за дюжиной разбивали проклятое зеркало, а оно, сверкая, срасталось за их спинами. Обещанные загонщиками две сотни уже переправились, но это было не всё, далеко не всё… У страха на сей раз глаза оказались не велики, а малы: через реку пёр полк, и, судя по тому, как мокрые всадники строились в походный порядок на выровненной все тем же чёртом площадке, полк боевой.

Знамён и кокард не наблюдалось, но сноровка и деловитость говорили сами за себя. Это были солдаты, причём многоопытные, вышколенные и готовые к любым неожиданностям. Правда, всего не предусмотрели и они. Хозяев гости опасались, но заподозрить в груде перевитых ползучими розами камней тайное убежище не сумели. Или, вернее, проводник сплоховал. Должен же у них быть проводник, так просто по здешним тропам не побегаешь. Не обошлось и без предателя в городе или в гарнизоне. Наобум лезут иначе, а этот визит готовили, и готовили тщательно…

– Карлос, – окликнул Альфорка, – видишь? На сером…

Плечистый всадник на высокой серой лошади выбрался на ближний берег и неторопливо поправил колпак. За ним, как пришитые, следовали четверо здоровяков. Плечистый развернул коня и поднёс к глазам руку, разглядывая переправу.

– Полагаю, перед нами начальник, – сообщил так и не утративший церемонности Лихана, – вы не находите?

– Нахожу, – пристрелить бы этого начальника, а ещё лучше на пару с проводником, но далеко. Разве что прорубиться, только Инес рано во вдовы, а Леон уже на полдороге к Сургосу. Коннице, если быстро поднимется, нужно часа два, а белолобые отстают от муэнца часа на четыре, не меньше.

– Хвост! – возвестил Маноло. – Давно пора, дьявол их побери!

– Четыреста восемьдесят два человека, считая начальника. – Лихана, морщась, отполз от щели между камнями, сел и снова поморщился.

– Старые раны? – посочувствовал Себастьян, не имевший обыкновения молчать. Особенно перед дракой.

– Нет, – покачал головой муэнец, – старость и позапрошлая зима… Месяц в развалинах без меховых плащей – это почти казнь.

– Так вы стояли в Сальса́? – оживился Доблехо. – А мы…

– Сейчас мы в Альконье, – напомнил Карлос, – и у нас нет времени для воспоминаний.

– Прошу прощения, господин полковник.

Надулся, нашёл время!

– Ваши слуги смогут прикрыть нам спину? – разрядил обстановку дон Луис. – Ваш ординарец производит впечатление старого солдата, но остальные четверо…

– С какой стороны за наваху хвататься, знают, – да и кто не знает, времена нынче, прямо скажем, весёлые. Адалид и тот бы взвыл. – Здесь, надеюсь, одна дорога?

– Нет. Можно идти берегом до Сургосской дороги, а можно свернуть в холмы и выскочить на тракт ниже Тутора… Если, конечно, им нужен монастырь.

– Боитесь, что они предпочтут господина Овехуну?

– Боюсь, – признался Лихана. – Что поделать, когда речь идёт о твоём гнезде, поневоле начинаешь кудахтать.

– Загонщики предупредили горожан, – не очень уверенно произнёс Альфорка, – люди успеют уйти.

– Никуда они не пойдут, – отмахнулся Себастьян, – непуганая дичь не взлетает, а войны в Муэне не видали лет двести.

– Хватит! – прикрикнул Карлос. В Туторе у него никого не было, но Инья оказалась слишком близко от белого полка. Слишком! – Дон Луис, успокойтесь. К нам пожаловали не грабители, не насильники и не мародёры, а убийцы. Причём опытные. Им нужна обитель…

Сверху конные белоголовые фигурки выглядели мелкими, нелепыми и безобидными. Хаммериане со своими песнопениями, бритыми лицами, колпаками и усами были бы смешными, не будь они страшными. Бедняга Филипп это знал, но решил покататься на драконе. Виорнцы помогли умнику не проиграть войну, а потом маршал Танти предложил скрепить союз хаммериан и мундиалитов браком. Король согласился отдать сестру сыну одержимой Иоанны, а что ему было делать? Только позвать Ротбартов… Волки Миттельрайха перервали б наследникам Хаммера глотку, но что бы осталось от Лоасса?

– Построились, – Лопе тихонько тронул господина за плечо, – сейчас двинутся.

– В холмы наладились, – на скулах Альфорки заходили желваки, – торопятся, черти белолобые! Ничего, Гонсало их приветит.

– Будем надеяться. – Белочешуйчатая змея дрогнула и неспешно поползла прочь от равнодушного Зеркала. Впереди кузнечиками прыгал дозор, вокруг труси́ли всадники охранения. Всё верно – холмы вдоль дороги нужно прощупывать.

– До главного не добраться. – Доля наблюдателя Маноло явно тяготила. Ещё бы, меткость Альфорки давно вошла в поговорку. – Разве что обогнать и обстрелять. Лучше сверху. Дон Луис, место для засады не подскажете?

– Засады не будет. – Карлос смахнул с рукава какую-то пушинку. Интересно, почему хитаны таскают на груди пёрышки? Надо было спросить Ампаро, да в голову не пришло.

– Ты бы ещё ультиматум им предъявил, – поддразнил стрелка Себастьян, – дождёмся Хенилью, стреляй, сколько душе угодно.

– Глупо ждать, – Альфорка только что не кусался, – я среди белолобых одного в берете приглядел. Похоже, проводник. Вот его бы…

– Обойдёшься, – отмахнулся де Ригаско, – незачем их раньше времени полошить.

Куда двинется Гонсало, сразу к монастырю или наперерез? Если поторопиться, гостей можно не выпустить из холмов, но Гонсало никогда не спешит и всё по десять раз проверяет. Значит, это будет монастырская дорога, и дай Боже, чтоб хаммерианам не пришло в голову по пути «проповедовать». На что похожи деревушки и городки после визита «бичей Господних», Карлос не видел, но слышал довольно, чтобы бояться за смешной Тутор, одинокие мельницы, адуар, в котором нет Ампаро и его ребёнка, но есть другие женщины и другие дети.

Лола однажды уже бежала от белолобых. «Здесь вам ничего не грозит…» И кто только за язык тянул?! Выходит, не ждать? Броситься на дракона с вилкой? Четверо вояк, Лихана с больной спиной, дуралей Хайме и слуги с увязавшимися загонщиками… Это даже не смешно, хотя прикончить главаря с проводником можно. Если повезёт. Только потом не будет ничего – ни Инес, ни войны, ни ночного озера с его снами…

– Спокойно, – медленно произнёс де Ригаско, – пока от нас мало что зависит, но господ хаммериан мы проводим. Хенилья должен знать о них всё.

Глава 4

1

Сеньор Хенилья и в обычный-то день казался застывшим, а узнав про белолобых, и вовсе закаменел. Леон командора не торопил – слишком устал. Хорошо, конь герцогского родича и впрямь оказался отменным: другой бы уже десять раз упал, а Пикаро бежал. Конюх обещал поводить беднягу, но вот поводит ли?

– Пить хотите? – Хенилья кончил буравить взглядом увешанную оружием стену и уставился на дурного вестника. – Садитесь.

– Спасибо, – Леон рухнул в кресло прежде, чем сообразил, что отдаст за кружку воды половину оставшейся жизни, – пить я хочу.

– Так пейте! – Хенилья сам плеснул в высокий кубок чего-то красного. Вина, но сейчас уже можно. – И расскажите все подробно. Полковник де Ригаско слишком краток, что, учитывая случившееся, объяснимо. Не бойтесь, не опоздаем.

– Я не боюсь, господин командор. – Как трудно оторваться от вина, но от воды было бы труднее. – Хаммериане сейчас или уже переправились через Рио-де-Онсас, или вот-вот переправятся. Если выступить немедленно…

– Мы выступим, как только капитанов вытащат из таверны и оседлают коней. Вы лично видели хаммериан?

– Их видели загонщики. Ошибиться они не могли.

– А солгать? – подался вперёд Хенилья. – Будь это люди полковника де Ригаско или хотя бы ваши доверенные слуги, я бы не сомневался, но весть принесли горожане. Вы их раньше видели?

– Нет, но сеньор Лихана их, кажется, знает…

– Лихана – странный человек. – Командор задумчиво пожевал губами. Точно так же он жевал прошлым летом, когда привёзший письмо деда Леон в первый и последний раз был в этом кабинете. – Лично я не знаю, почему дон Луис осел в Туторе, если он может жить в более приятном и приличествующем его положению и здоровью месте. Скажу больше. Появление этого человека рядом с герцогом де Ригаско вызывает у меня определённые сомнения.

– Мой отец и мой дядя там тоже появились. – Пустой кубок мешал, и Леон, поколебавшись, поставил его на стол. – Сюда идут хаммериане, сеньор Хенилья. Идут убивать.

– Или не идут, – уточнил командор, – впрочем, значения это не имеет. Нужно ехать. Если никаких хаммериан нет, придётся заняться загонщиками и сеньором Лиханой. Если есть, отправить еретиков к Дьяволу, который их и породил.