Герои былых времен

Но вышло не так, как он хотел. Чем больше кровавых ран появлялось на теле человека, тем яростнее он сражался. Не чувствовал боли, не слабел. Вид его стал страшен: мокрый, окровавленный, лицо искажено яростью. Из оскаленного, с крупными жёлтыми зубами рта летели брызги слюны. Розовая пена пузырилась на губах. Глухой звериный рык вырывался из тяжело вздымающейся груди. Берсеркер! Одержимый безумием битвы!

От любопытства Хельги пропустил удар, меч врага рассёк левую руку, ту самую, что пострадала в бою с троллем. Но он не обратил внимания, увлечённый зрелищем. Берсеркеры всегда интересовали подменного сына ярла. В том, собственном времени, ему довелось встретить нескольких, но его не покидало подозрение, что они были ненастоящими. Просто притворялись для пущей важности.

Этот, средневековый, был самым что ни на есть подлинным, одержимым и безумным. Какая жалость, что при нём не имелось щита! Хельги давно мечтал посмотреть, как настоящий берсеркер грызёт щит. Зачем он, осёл сехальский, оставил в гроте свой? Можно было бы подсунуть, пусть бы погрыз…

– Тебе не помочь? – крикнула сестра по оружию. – Что-то ты долго с ним!

Фьординг производил столько шуму, что перебудил всех, и у поединщиков появились зрители.

– Правда! – поддержала подругу Энка. – Я уже есть хочу! Давай скорее, или мы тебя не ждём.

– Ладно, – кинул демон, легко уворачиваясь от удара. Озверевший фьординг уже ничего не соображал, просто молотил мечом направо и налево, как тролль дубиной. Сражаться с ним стало скучно. – Идите, готовьте, я сейчас! – и любезно предложил фьордингу. – Может, сдашься на милость победителя? Я не буду против.

Берсеркер его даже не слышал. Ну, тем хуже для него!

Давно миновали… хотя, нет. Ещё не наступили те дни, когда Ильза бледнела и взвизгивала, когда под ноги к ней прикатывалась отрубленная голова. Теперь девушка лишь пренебрежительно передёрнула плечами: неприятно, конечно, но берсеркера иначе не убьёшь.

После завтрака Орвуд пошёл проверить карманы убитого. Карманов не оказалось, вместо них к поясу были приспособлены мешочки-кошели, один – гладкий кожаный, второй – суконный. На нём женскими волосами были вышиты руны.

Средневековое письмо отличалось от современного староземского довольно сильно.

– Роггса, сын Асмунда, по прозвищу Кровавый, – медленно прочитала Меридит.

– ЧТО?! – Хельги вдруг подскочил и выронил фляжку, по песку побежал ручеёк. – Что ты сказала?!

– Роггса, сын Асмунда, – встревожено повторила сестра по оружию. – Ты что, его знаешь?

– Знаю ли я его?! Спрашиваешь! Это же Роггса Кровавый! Ой! Что же я наделал!

Друзья переглянулись. Давненько они не видели Хельги в таком потрясении. Пожалуй, со времён «снедания» Иракшаны или двухмесячного прогула занятий в Университете. Меридит тихо заскулила и вцепилась в первое, что попалось под руку – локоть сильфиды. Ей передалось паническое настроение брата по оружию. Аолен почувствовал необходимость взять ситуацию в свои руки.

– Так, – велел он, стараясь придать голосу спокойствие и решительность. – Давай всё по порядку. Что это за человек, откуда ты его знаешь?

– Давным давно, – Хельги рассказывал монотонно и без запинки, как по писаному, – Жил человек по имени Асмунд, по прозвищу Стрелок. Был он по матери родом из Свольда, а родичи со стороны отца – всё больше из Агланда и Сётланда. Было у Асмунда семь боевых кораблей и собственный горд в Тор-Фьорде. И сказал он другу своему Скафти: «Помоги мне, друг мой, посвататься к Йофрид, дочери ярла Харвана». «Что же, попробую сделать так, как ты желаешь» – отвечал Скафти. Отправились они к Харвану, и тот принял их хорошо. И отдал дочь свою замуж за Асмунда, и дал за ней новый драккар с фигурой морского демона Ро на носу.

Йофрид, дочь Харвана, была достойной, сильной женщиной и хорошей женой. Родила она мужу двух сыновей. Старшего нарекли Эйриком, в честь отца матери Асмунда…

– Хельги! Эй! Э-эй!

Рассказчик вздрогнул и умолк. Это Орвуд щёлкал пальцами у него перед носом, чтобы привлечь внимание.

– У тебя что с головой?! Что ты несёшь?

– Как что? – удивился демон. – Сагу о Роггсе Кровавом. Сами же велели – по порядку.

– А поконкретнее, без лишних подробностей, нельзя? – нетерпеливо осведомилась сильфида.

– Нельзя. Что же это будет за сага, если без подробностей? Весь колорит пропадёт.

– Силы Великие! – гном начал раздражаться. – Тебя не просят рассказывать саги! Ответь просто, кто такой Роггса. Сведения о его родителях нам ни к чему.

– О дедах, – укоризненно поправил Хельги. – До родителей я ещё не дошёл. Его деда тоже звали Асмунд. Он погиб за день до рождения отца Роггсы, и сын был наречён в его честь.

Борода гнома от возмущения встопорщилась. Он был готов сорваться и наговорить лишнего, а это, учитывая нервное состояние Хельги, грозило ссорой. Аолену пришлось снова вмешаться.

– Твоя история очень познавательна, и позднее мы с удовольствием выслушаем её, – заговорил эльф мягко, – а теперь сосредоточься, пожалуйста, на Роггсе. Коротко, своими словами, кто он такой?

– Древний герой. Самый знаменитый из берсеркеров, – обиженно буркнул демон, уяснив, что фьордингский фольклор вниманием не пользуется.

– Чем же он знаменит?

– Свирепостью, неустрашимостью и отвагой. Он пролил столько крови, что если всю её слить воедино, она заполнит целое озеро.

Аолен поморщился. Убитый фьординг нравился ему всё меньше и меньше. А взгляд Хельги снова сделался отрешённым.

– Раз возвращался Роггса на корабле шурина своего Торгерда Умного из дальнего похода в родной фьорд. Но поспорили они, как станут делить добычу. И почувствовал Роггса, что безумие наполняет душу его. И устрашился убить в припадке ярости шурина своего, как убил однажды собственного брата. Тогда скинул он доспех, прыгнул в море и поплыл к берегу. И больше его никто никогда живым не видел. Обезглавленное тело на седьмой день нашли на берегу… Фьординги всё гадают, кто же убил Роггсу Кровавого? А это, оказывается, был я! Вот Беда! Я убил героя своего народа! Я – убийца легенды! Ужас, ужас!

– Твоя легенда была сущим упырём! – сварливо, с интонациями Орвуда, заявила Ильза. – Чуть не обесчестил меня, паразит! Туда ему и дорога!

– Да, – подтвердил Хельги уже гораздо спокойнее, – Этим он тоже славился.

– Чем? – не понял Эдуард.

– Тем, что женщин бесчестил без разбору.

– Не понимаю, чего ты переживаешь, – принялась увещевать Энка, решив ковать железо, пока горячо. – Ты не первый на него напал. Шёл честный поединок. Ты предложил ему жизнь, он отказался. Даже если бы он был хорошим человеком, а не невменяемым выродком, тебе всё равно не в чем было бы себя упрекнуть. Он получил то, что заслужил, и это было предопределено Судьбой.

– И с каких это пор ты стал считать фьордингов «своим народом»? Ты их всегда терпеть не мог! – подхватила Меридит. – Что тебе за дело до их легенд? Нашёл из-за чего переживать!

Хельги попытался защищаться.

– Да-а! А представь, что бы ты почувствовала, если бы убила… – он запнулся, подбирая жертву пострашнее, – ну, скажем, валькирию Брюнхильд?!

– Сравнил тоже! Брюнхильд – моя родная прапрапрабабка, большинство остальных валькирий тоже в той или иной степени родственницы. А тебе Роггса Кровавый никто.

– И то правда! – Хельги решил, что пора ему уже успокоиться. Он демон-убийца, не дева корриган, чтобы давать волю эмоциям.

Но фьординга он всё-таки похоронил. Оттащил тело подальше от берега, чтобы не смыло приливом, завалил камнями, чтобы никто не сожрал, а сверху воткнул его меч, чтобы легче было искать тем, кто придёт через неделю. Не хватало ещё, чтобы по его вине изменились слова древней саги!

А на следующий день они совершенно неожиданно для себя пришли в Свольд!

Да, это был именно Свольд, почти такой, каким помнил этот город Хельги, ну, разве что поменьше раза в полтора. Те же кривые, тесно застроенные серыми деревянными домами улочки, сбегающие к огромной пристани, те же унылые вереницы складов товара, виселицы со свежими покойниками, весёлые дома, откуда день и ночь несутся пьяные вопли, звон кружек и визг бесчестных женщин. Некоторые постройки Хельги даже узнал: вот в этом новом доме на углу он не раз бывал с папашей-ярлом, там жил… вернее, будет жить торговец, скупающий сехальский шёлк… Да, несомненно, это был Свольд. Вот только располагался он почему-то чуть ни в неделе пути южнее! Случалось, что могущественные маги в годы войн из стратегических соображений перемешали города на тысячу и более шагов. Но чтобы так далеко – о подобном никто не слышал!

– Ты совершенно уверен, что не ошибся? Может, это другой город, просто похожий? – пристала Энка.

Вместо ответа Хельги бесцеремонно сцапал за шкирку пробегавшего мимо ребёнка лет шести-семи, высоко поднял, несколько раз встряхнул и спросил грозно.

– Какой это город? Говори!

– Свольд, демон тебя побери! – тоном заправского фьординга рявкнул обиженный ребёнок. – А ну, отцепи, не то…

– Видишь? – демон сунул мальчишку прямо сильфиде под нос. – Он тоже говорит, что Свольд!

Он разжал пальцы, ребёнок ловко приземлился на ноги, но убегать и не думал. Похоже, он решил смыть оскорбление кровью – вытащил из-за пояса очень серьёзный нож. В маленькой руке юного фьординга он казался настоящим мечом.

– Пшёл прочь, трюмово отродье, – велел демон и глянул так, что у ребёнка разом пропал весь воинственный пыл. Только пятки сверкнули по переулку.

– Хельги, почему ты всегда так плохо обращаешься с детьми? – укорил подменного сына ярла Аолен.

Тот удивлённо вскинул брови – сама невинность, спросил с искренним недоумением.

– Почему плохо? Я же их не бью!

– Ну, надо бы ещё и бить! – негодующе воскликнул эльф.

– Конечно, надо, – не разобрав, согласился Хельги. – Но на это у них есть родители. А я не обязан.

– Тебе вредно находиться в здешних землях, – решил Аолен. – Начинаешь вести себя, как дикий фьординг. Те же манеры.

– Издержки воспитания, – покорно подтвердил Хельги, хотя так и не понял, в чём именно провинился…

…– Надо решать, как будем добираться до Архипелага, – тихо говорил Хельги.

Они сидели за длинным столом в весёлом доме, хотя пришли сюда вовсе не веселиться, а просто поесть.

Это было небезопасно. В Свольде с давних времён был установлен вечный мир. На его улицах никто не смел убить или украсть. За этим следила специальная стража, сурово карающая тех, кто посмеет нарушить закон. Наглядным подтверждением её деятельности служили виселицы, установленные чуть ни на каждом углу. Но на то, что происходило внутри весёлых домов, стражники внимания не обращали. Не их дело. Не нравится – проходи мимо. Кровавые драки здесь вспыхивали по малейшему поводу – это была неотъемлемая часть веселья. И, по мнению Рагнара, не самая плохая. Приятно иногда кости размять.

– Не вздумай ввязываться! – сразу предупредил Аолен. – Мы не вправе рисковать собой впустую! От нас зависит судьба мира!

Рагнар в ответ неразборчиво и очень недовольно пробурчал что-то насчёт кисейных барышень и сдувания пылинок.

Выполнить пожелание эльфа оказалось нелегко. Пёстрая компания чужеземцев не могла не привлечь внимания окружающих. Многим тут же захотелось испытать их силу. Если бы не Хельги, кровопролития было не избежать. К счастью, он знал, как надо обращаться с пьяными фьордингами, и гасил конфликты на корню. Блюда успели опустеть, а оружие так и не покинуло ножен.

Теперь можно было спокойно обсудить планы на будущее, не опасаясь, что помешают доесть.

– Корабль нужен! – уверенно отвечал гном на вопрос Хельги. Ему уже изрядно надоело плестись пешком.

Демон фыркнул.

– Ослу ясно, что нужен корабль. Вопрос в том, как именно мы его добудем.

– А что, есть варианты? – удивился Рагнар.

– Вариантов полно. Самый простой – разузнать, не согласится ли кто доставить нас на острова за плату, – (при этих его словах Орвуд поморщился). – Можно напросится на корабль за деньги, а в море его захватить. Хотя это сложнее, – (тут настал черёд Аолена морщиться). – Можно захватить драккар сразу, угнать от причала. Этот способ самый сложный, зато надёжный. Потому что никто не захочет по дороге ограбить и выкинуть в море нас самих. Наконец, мы можем проделать всё это прямо здесь, в Свольде, и идти до Архипелага морем суток пять-шесть. Дойдём или нет – большой вопрос. А можем ковылять вдоль берега дальше на север. Оттуда до островов можно будет добраться на простой лодке. Но пеший переход займёт не меньше месяца – пока все фьорды обогнём…

– Отпадает! – воскликнули в один голос Орвуд, Энка и Эдуард. Вышло так громко, что на них снова стали оглядываться. Пришлось покинуть заведение и продолжить разговор на улице.

Аолен давно заметил, что из всех возможных вариантов их компания всегда выбирает самый абсурдный. Так вышло и на сей раз. Решили угонять драккар! Ночью, от пристани.

Присматривать добычу пошли засветло.

Причалы в это время года стояли опустевшими. Это поздней осенью, в дни тинга, тут бывало не протолкнуться. Суда привязывали бок о бок друг к другу, и, чтобы добраться до бревенчатого настила пристани, нужно было пробираться по трапам, перекинутым с борта на борт. Теперь же на всей огромной пристани, не считая нескольких пустых барж, едва насчитывался десяток драккаров, причаленных у самого берега.

Хельги опытным глазом рассматривал их с высоты обрыва.

– Вот тот крайний, видите? С головой кабана? Нам подойдёт. И мачта поднята! Редкое везение! Самим не возиться!

– Чего это ты самый маленький выбрал? – недовольно спросил Рагнар. – Смотри, рядом какой шикарный есть!

Впечатляющее плавучее сооружение, украшенное фигурой многорукого чудовища, грузно покачивалось на волне.

– Рехнулся?! Драккар на четырнадцать румов! Да мы его с места не свезём! С маленьким-то дайте боги справиться! Придётся ветер направлять…

– Ты собираешься всю дорогу до островов направлять ветер?! – взвилась Меридит. – На родину предков приплывёт твой холодный трупик?

– Не всю дорогу, а чтобы от погони уйти.

Облюбованный Хельги драккар насчитывал всего шесть румов, то есть, пар вёсел. На один рум полагалось четыре гребца – по двое на весло.

Каждому из нас придётся грести двумя вёслами сразу, и без смены! – радостно поведал подменный сын ярла.

– Ты уверен, что подобное возможно? – осторожно усомнился эльф.

– Уверен! – подтвердил Хельги тоном донельзя легкомысленным. – Гундер Гребец, герой древних саг, всегда так поступал!.. Кстати, имейте в виду. Если дело сорвётся и нас поймают, то за нарушение закона о вечном мире, посадят на кол. Толстый, чтобы померли не сразу.

– Ах, какие радужные перспективы нам открываются! Одна другой привлекательнее! – с несвойственной эльфам горькой иронией вздохнул Аолен.

Дело не сорвалось, и толстые колы остались поджидать другую жертву.

Стояла безлунная, душная ночь. Даже не верилось, что накануне порывы ветра едва не сдирали черепицу с крыш и ели гнулись, словно желали достать земли кронами. Теперь всё замерло в сонном оцепенении, и воздух непривычно загустел. Только прибой в вечном своём движении лениво постукивал о брёвна пристани и шевелился под днищем настила.

Стражник Гунт по прозвищу Однорукий клевал носом, стоя возле своей будки. Уже десять лет, с тех самых пор, как правая рука его нашла последний приют в бурных водах Тайенского пролива, караулил он чужие драккары на этих самых мостках. Гонял вороватую мелюзгу из числа нелюдей, не признающих человечьи законы фьордов. Разнимал драки. Самым серьёзным был случай, когда благородный ярл Кунс с дружиной из тридцати фьордингов, выйдя из стен весёлого дома, перепутал с пьяных глаз, занял чужой драккар и ни в какую не желал признавать ошибку. Пришлось звать стражу с берега, немало крови пролилось. Да, всякое случалось за десять лет…

Но в то, что однажды найдётся безумец, пожелавший увести чужой драккар из города вечного мира – в это Гунт Однорукий поверить не мог! А потому и не заподозрил ничего дурного, когда услышал лёгкие шаги позади себя. Впрочем, единственная рука его оказалась умнее головы – привычно стиснула рукоять меча.

– Стой! Кто идёт? – прорычал стражник грозно.

– Я иду, дяденька! – откликнулся высокий голос. – Я, дяденька, продажная девка, и мне деньги нужны до зарезу! Ты не против будешь развлечься?

– Ладно, ступай сюда, – согласился скучающий Гунт. Дело было ему не в новинку. Правда, никогда прежде бесчестные женщины не представлялись столь откровенно, и речь девки звучала по-чужеземному, ну да не всё ли равно? Лишь бы дело знала.

Из темноты на зов вынырнула, стала приближаться женская фигура, одетая, правда, не в подобающее платье, а в дрянные мужицкие штаны. И вообще, ничего в этой девке хорошего не было: рыжая, тощая, остроухая – нелюдь, что ли? Совсем ничего хорошего! Кроме, разве что, большой чугунной сковороды в руке. «Отличная сковорода!» – успел подумать Гунт, прежде чем его приложили по черепу этой самой сковородой.

Того, как вынырнули из воды, вылезли на мостки и, пригнувшись, метнулись к драккару Сигурда Вепря серые тени, оглушённый стражник уже не видел.

Затем последовала короткая свалка – несколько людей Сигурда оставались ночевать на драккаре. Численный перевес был не на стороне фьордингов, это спасло им жизнь. Их просто пошвыряли за борт, а убивать не стали. Когда же подоспели другие стражники, когда вёсла соседних драккаров ударили о воду, было уже поздно. Прошло всего несколько минут, но Вепрь непостижимым образом оказался так далеко, словно могучая сила гнала его вперёд. Чёрно-красный полосатый парус его вздувался под порывами попутного ветра – при полном штиле вокруг! Преследователи шли на вёслах, едва справляясь с неизвестно откуда возникшими течениями. Расстояние, отделявшее их от краденого драккара, становилось всё больше. А когда между их судами и Вепрем вырос огромный водяной вал, и, набирая мощь, понёсся навстречу, ударил в острые носы, тогда всем стало ясно: КОЛДОВСТВО! Колдовством фьординги не владели, и рисковать жизнью ради спасения чужого имущества и торжества законов тинга намерены не были. Преследователи повернули назад…

…Хельги упал на колени там, где стоял – на кормовой палубе. Из носа текла кровь, падала крупными каплями, оставляя на влажной древесине расплывчатые следы – магия серых камней никогда не шла ему на пользу. Но расслабляться было не время, он стоял за кормчего. Остальные сидели на румах, гребли что было силы, до седьмого пота, до кровавых ссадин на ладонях. Плохо гребли, плохо! Не тягаться им с фьордингами! Если бы драккары решили продолжить преследование теперь, когда его магические силы были на исходе и не могли больше управлять стихиями, – непременно настигли бы! К счастью, фьординги на драккарах об этом не знали…

Всю ночь на вёслах работали, не жалея сил и рук, стремясь как можно скорее покинуть опаснее воды. А утром поднялся ветер. Отличный попутный ветер – на радость гребцам, на заботу кормчего…

Хельги тряхнул головой – мачта вдруг стала двоиться в глазах. Он не заметил, как сзади подошёл Рагнар, и вздрогнул от его голоса.

– Иди спать, я тебя сменю, – рыцарь взял его за плечи, чуть тряхнул.

– Ты грёб всю ночь… – стал отказываться Хельги, но тут мачта окончательно раздвоилась, а палуба ушла из-под ног.

– Эй, ты чего?! – из тумана выплыло встревоженное лицо Рагнара. – Боги Великие, ты сейчас на вампира похож! Натуральный вампир!

– В каком смысле? – вяло поинтересовался демон. – Слушай, посади меня куда-нибудь, – он оставался на ногах только потому, что рыцарь продолжал удерживать его за плечи.

– Ты весь белый, как труп, и кровью перемазанный. Смотреть страшно!

– Это всё Силы Стихий, – пояснил Хельги, морщась: противная сухая корочка стягивала кожу на лице, мелко шелушилась под пальцами, рассыпаясь в бурый порошок. – Аолену не говори, – попросил он.

Рыцарь усмехнулся: «А то он сам не увидит!» и попытался усадить Хельги, прислонив к борту. Но борт оказался ненадёжной опорой, всё норовил куда-то уползти… «Ты как хочешь, а Аолена я разбужу!» – было последнее, что слышал Хельги.

Аолен помочь не смог. Слишком тяжело далась ему ночная гонка, не мог собраться с силами. Около часу Хельги просто лежал головой на его коленях, молча и неподвижно. Он находился в странном состоянии, где-то между сном и явью. Иногда проваливался в Астрал, тогда мир превращался в скопище цветных полос и искр. Потом выныривал из магического пространства в физическое, но видел совсем не то, что окружало его на самом деле. Не было ни драккара, ни друзей – какие-то замки, рыцарские турниры, дамы в цветущих садах и отвратительные сцены благородной охоты. Хотелось избавиться от всего этого безобразия, но оно не уходило.

А в очередной раз провалившись в Астрал, он вдруг заметил, что рядом копошится мерзкий, синюшного цвета паук. И не просто копошится, а длинными лапами-нитями сматывает в клубки его собственные магические продолжения и с аппетитом запихивает внутрь себя! Причём уже изрядно преуспел в этом деле, отгрыз всю левую руку, до самого плеча… или это нога? Так или иначе, пришлось принимать меры. Астральная тварь исчезла, конечность вернулась на место, тяжесть, свинцом навалившаяся на тело и тисками сдавившая голову, отпустила. А перед глазами возникла новая картина. Яркая, чёткая, она давала полное ощущение реальности.

Он видел озеро, гладкое, как зеркало, в окружении пасторально-зелёных холмов. Совершенно отчётливо слышал робкое щебетание птиц и шелест деревьев. Одинокие солнечнее лучи, пробиваясь сквозь завесу низких облаков, освещали местность тревожным светом.

Два человека, зрелый, в сером капюшоне, и молодой, одетый как рыцарь, но без брони, вышли из-за холма, приблизились к воде. Старший на миг обернулся, и Хельги с удивлением узнал в нём нового знакомца, Мерлина! Лица его спутника увидеть не удалось. С минуту люди стояли на берегу, ветер доносил обрывки распевных фраз – маг читал заклинания. А потом вода в озере вдруг взбурлила, закружила водоворотом. Огромная, но в то же время изящная женская рука, сжимающая меч вынырнула из пучины.

Ах, что это был за меч! У любого, кто хоть немного смыслил в оружии, (а уж он то, Хельги, в оружии смыслил профессионально!) захватило бы дух от великолепия этого меча! Совершенная форма, ослепительно сияющее полировкой лезвие, благородно-скромная, но драгоценная рукоять – подобное оружие было достойно величайших из королей. Если бы Хельги не понимал, что видит всё не наяву, то честное слово, пошел бы к озеру и забрал меч себе, что бы о нём ни подумали те двое…

В этот миг, словно уловив его недостойные мысли, видение угасло. Возникла жёсткая палуба драккара, полосатый парус, палящее солнце и удручённый Аолен…

Последний час был одним из худших в жизни Аолена. Друг умирает тебя на руках, а ты ничего не в силах поделать – что может быть страшнее?

Он не понимал, что происходит. Хельги не в первый раз применял спригганскую магию стихий, она всегда была ему во вред, но никогда последствия не были столь грозными. А ведь прежде ему случалось высвобождать куда более мощные силы. Чего стоил поединок с Багорой или гигантский отлив у западного побережья! Почему же небольшое течение и простой ветер, устроенные с помощью камней размером всего-то с кулак, вызвали такую реакцию? Этого эльф не знал.

Он сидел и беспомощно смотрел, как блеет лицо Хельги, сохнут и трескаются синеватые губы, холодные капли выступают на лбу, остывают руки, слабеет дыхание, – и с ужасом думал, что скажет Меридит, и что вообще теперь будет. За последние несколько лет эльф привык рисковать жизнью почти ежечасно. Осознавал, что любой день может стать последним и для него самого, и для любого из его друзей. Ему казалось, что он успел подготовиться к этому, что сможет смириться с судьбой. Оказалось, нет…

Утреннее солнце слепило нещадно. Свежий ветер гнал по небу обрывки облаков. И вот одно из них бросило тень на драккар. И они – Аолен с Рагнаром – увидели ЭТО. Жуткая, призрачно-бестелесная тварь, похожая на тощего, двуногого, горбатого волка, склонилась над Хельги, длинным узким рылом присосалась к шее. Что-то эфирное, но отвратительно похожее на слюну, капало со скошенного подбородка чудовища, короткие передние конечности мерно подрагивали. Казалось, оно урчит от удовольствия, наслаждаясь добычей.

– Очнись! – эльф принялся в ужасе трясти безжизненное тело Хельги. – Очнись, ради всех богов! – он не знал, что ещё можно сделать.

Хельги не очнулся, но пользу действия Аолена принесли. Тварь вдруг вскинулась, отпрянула, выгнулась неестественной дугой, как в эпилептическом припадке, и, корчась, принялась стремительно уменьшаться, усыхать и таять. И исчезла совсем.

Ничего не изменилось в лице Хельги, но Аолен понял совершенно точно – опасность миновала! А ещё минут через пятнадцать демон открыл глаза. И вместо приветствия, как ни в чём не бывало, пожаловался.