Проклятие Гиблого хутора

– Жизнь вообще странная штука.

– Фу, раньше вы не изрекали банальностей, Петрович.

– Мне больше нечего сказать.

Упрямство соседа показалось мне чуть ли не предательством. Ну и пусть, – думала я, сердито сгребая со стола фотографии, – ну, и пожалуйста! Обойдусь без помощников! Сами с усами! Вот пойду на остров и во всем разберусь – слава богу, умом не обижена.

Петрович, кажется, прочел что-то на моем лице и подался вперед, собираясь о чем-то сказать, но в последний момент передумал. Пришлось убираться восвояси, несолоно хлебавши, прижимая к животу драгоценный конверт с фотографиями, но я не унывала.

Завтра на рассвете я двинусь в путь.

Глава 7

Ночью пошел дождь.

Я приоткрыла дверь, прислушиваясь к отдаленным раскатам грома, и немедленно получила холодный душ с козырька над крыльцом. Предрассветный жиденький утренний свет расплывался в монотонной густой мороси. Увиденное укладывалось в рамки определения рассвета с большой натяжкой, но я была полна решимости довести дело до конца. Данное самой себе обещание делало меня храброй. Или глупой – смотря с какой стороны посмотреть.

Когда я дотащилась до острова, дождь прекратился, но мне уже было все равно – я вымокла до трусов. Вокруг было сыро и достаточно противно. Первый же колючий куст впился мне в штанину, к лицу липла всякая дрянь, с веток за шиворот текла вода, но я упрямо продиралась сквозь истекающий влагой лес.

Топая по едва приметной тропинке, я сокрушенно думала о том, что в моей авантюре нет ни капли романтики. То ли дело в книжках! Там приключения непременно происходят ясным солнечным утром, про непролазную грязь – вот подстава! – ни полслова.

Честно говоря, я имела весьма слабое представление о направлении своего пути, так как на острове оказалась впервые. Полагаясь на традиционный русский авось, я надеялась, что так или иначе наткнусь на что-нибудь необычное, что поможет мне разгадать загадку, а пока просто брела по тропинке, глазея по сторонам. Ничего необычного на глаза не попадалось.

Над высокими деревьями скользили облака, сверху давила тишина настороженной природы, которая не только не была приученной к присутствию людей в этих местах, но и нисколько в этом присутствии не нуждалась.

Ничего не происходило, но потихоньку в душу просачивалась тревога. Чем дальше я углублялась в лес, тем подозрительнее мне казались окрестные заросли. Лес вокруг казался обычным лишь на первый взгляд. Но, пообвыкнув, я поняла, что совсем не слышу щебета птиц, а под ногами все больше крапива да чертополох. Зеленый лес упорно казался вымершим, и все больше наводил на меня ужас, сродни тому первобытному ужасу перед необъяснимым, которое позже переименовали в чувство самосохранения.

Но отступить значило бы признать свое поражение, а я не привыкла проигрывать. В конце концов, реально мне пока ничто не угрожало. Поэтому, одернув липкую футболку, я продолжала свой путь сквозь туман, клубящийся вокруг.

Как я ни храбрилась, ужас нарастал. Мне уже чудилось, что деревья сами собой поворачиваются мне вслед и зловеще трещат сучьями в затылок. Когда я задирала голову в надежде увидеть солнце, небеса будто уносились ввысь и отсиживались там, отказывая в помощи.

Тропинка никуда не подевалась, она по-прежнему вилась под ногами, что заставляло меня сомневаться в том, что остров так уж необитаем, но вот деревья! Черт бы их побрал! Мне казалось, что они сомкнулись как-то чересчур плотно, а когда я заставила себя обернуться, обнаружилось, что позади – сплошной частокол из шершавых замшелых стволов.

Тропинка исчезла…

Точнее говоря, она начиналась ровно с того места, где я стояла, как если бы меня, словно Элли, занесло сюда ураганом и воткнуло посередь дремучего леса. Еще немного и я поверю в бабу-ягу.

Мама дорогая!

Я уже созрела для бегства. Но куда бежать? Деревья обступили меня плотным кольцом, начисто отрезав путь к отступлению.

Не желая верить в очевидное, я прошла немного вперед и шустро обернулась, рассчитывая засечь движущиеся деревья с поличным, однако те, разгадав мой маневр, и не думали двигаться – стояли себе, зарывшись корнями в густой мох. Срочно требовалось либо найти происходящему разумное объяснение, либо переехать в сумасшедший дом, причем второе сейчас казалось мне предпочтительнее.

Пути назад не было, и я рванула вперед, но тут оступилась, кубарем скатилась по склону небольшого оврага и заревела. Теперь-то я понимала, что соваться сюда в одиночку было непроходимой глупостью, но где были мои мозги два часа назад?

Ну какой из меня сталкер? Я продрогла до мозга костей, одежда промокла насквозь и испачкалась. И мне было страшно! Здесь, посреди огромной лужи на дне оврага я казалась себе такой жалкой и беспомощной, что слезы текли рекой.

Не знаю, сколько времени длилась истерика, но внезапно страх перешел в злость. Ну, уж нет! Так просто я не сдамся! Терять мне, кажется, нечего, я в дерьме по самые уши, так что остается как-то выпутываться. Когда у человека не остается другого выхода, он начинает действовать. Наверное, включается тот самый инстинкт самосохранения. Мою решительность подстегнул страх остаться в этом лесу на ночь. До утра я точно не доживу, а, значит, нужно что-то делать. Для начала неплохо бы выбраться из этого оврага.

Страх придал мне сил и наверх я вскарабкалась с ловкостью цирковой обезьянки. Однако, то, что ожидало меня на поверхности, оказалось совершенно шокирующим.

На голом темени бугра в два ряда высились обугленные венцы толстых бревен. Целая улица сгоревших домов, вросших в землю и присыпанных сверху глянцевыми угольками. Там и тут раскорячились ржавые конструкции, в которых угадывались остовы кроватей с панцирной сеткой. На чем-то подобном так весело было скакать в летнем лагере много лет назад.

Это воспоминание слегка примирило меня с действительностью и я, осмелев, двинулась к ближайшему дому, точнее, к тому, что от него осталось. Долго примеривалась, прежде чем потрогать недоеденное огнем бревно. Оно было настоящее, влажное от дождя и немного скользкое.

Под ногой что-то хрустнуло. Я опустила глаза и обнаружила какие-то склянки, сплавившиеся в причудливый ком. Ого! Похоже, полыхало тут знатно, – подумала я, прикидывая, при какой температуре плавится стекло. Этого я так и не вспомнила, но нервы пришли в норму. Я уже не так боялась. Во мне проснулось обычное любопытство.

Каким-то чутьем я догадывалась, что попала совсем не в то место, о котором слышала от Юрика. Удивительно, что прежде я никогда не слышала о существовании на острове какого-то поселка. Что это было? Дачный кооператив? Или летний лагерь?

Немного побродив по пепелищу, внутри одного из срубов я наткнулась на ржавый металлический лист и почти машинально поддела находку ногой. Лист неожиданно легко перевернулся и среди прочего мусора, уцелевшего от огня, я заметила полуистлевшую бумажку, которую немедленно захотела изучить.

Увы, это оказалась всего лишь незаполненная курортная карта санатория «Золотые сосны» – так, очевидно, назывался сгоревший поселок. На всякий случай я сунула находку в карман брюк. Оглядываясь, я обнаружила еще одну странность. Судя по останкам санатория, полыхало тут как в олимпийском факеле, однако лес вокруг стоял целехонький, а ведь огонь просто обязан был перекинуться на деревья: ближайшие ели прежде касались лапами крыш, если я правильно рассчитала высоту домиков. Конечно, нужно учитывать, что пожар случился не вчера, деревья подросли, однако какие-то следы обязательно бы остались.

Для верности я внедрилась поглубже в хвойные заросли, пристально изучая ветви и стволы. Ничего! И травка возле домов сочная и зеленая, а вот у дома на Кордоне, что сгорел лет десять назад, растительность до сих пор растет чахлая и проплешинами.

Пока я блуждала в густом подлеске, мои физиологические потребности настойчиво напомнили о себе. Проще говоря, жутко захотелось пописать. Место было весьма подходящим, но для верности я пролезла между двумя растопырчатыми елочками, образующими что-то вроде беседки.

Покончив с делами, я высунулась из своего укрытия и слегка опешила. Воздух вокруг словно заклубился, стало темно, будто наступила ночь, хотя часы на руке показывали полдень.

Встревоженная, я выскочила на пожарище.

Оно исчезло!

Больше того, я оказалась посреди деревенской улицы, по которой, как ни в чем не бывало, бродили люди. То есть, бродила-то как раз я, а все остальные занимались своими делами: старики сидели на завалинках, какая-то девчонка в сарафане тащила ведра на коромысле, успевая строить глазки хлопцу в лихо заломленном картузе, под ногами с визгом копошилась мелюзга.

Глаза у меня сделались плошками, челюсть отвалилась и вообще вид, наверное, был дурацкий, но никто вокруг не обращал на меня внимания. Не в силах сдвинуться с места, я таращилась на возникших из ниоткуда крестьян, не в силах понять происходящее. Все вокруг напоминало кино на историческую тему. Старинная одежда, странный говор, отдаленно напоминающий русскую речь, непривычная, какая-то нездешняя внешность.

Может, правда, кино снимают? – подумала я с надеждой. А что до пепелища, так может я просто не с той стороны выскочила?

Эта мысль меня обнадежила. Воодушевленная, я бросилась к нарядной молодухе в хорошеньком кокошнике и попыталась ухватить ее за пышный вышитый крестиком рукав.

Рука ухватила пустоту, а женщина прошла сквозь меня, как сквозь пустое место.

Это уже походило на кошмар. Страшный сон наяву. Хотелось визжать, орать во все горло и биться головой о землю. Все, что угодно, лишь бы все кончилось. Сдержаться не было сил и я заорала.

Бестолку. Никто не заметил, а я быстро выдохлась. На счастье в голову пришла спасительная цитата: «если не можешь изменить обстоятельства, измени отношение к ним». Не думала, что пригодится. В самом деле: мне никто не угрожает, более того, никто даже не подозревает о моем присутствии. Я не могу понять, что происходит, но можно попытаться это понять, оставаясь сторонним наблюдателем.

Короче, я решила взять себя в руки и решать проблемы строго по мере поступления и для начала попыталась просто внимательно разглядеть то, что меня окружало.

Сразу возник вопрос: с чего это жители деревни – кем бы они ни были, – разгуливают среди ночи? Задрав голову к небу, я немедленно заметила там пузатую тушку луны, застрявшую в какой-то там четверти. Ярко светили звезды. А народ вокруг и не думал спать. Насколько мне известно, в деревне как раз спать ложатся рано, а встают с рассветом. Может, у них праздник какой?

Ох, прав был Петрович – чудные дела творятся на острове. Неужто и Дашка это видела? Нет, не может быть. Она бы обязательно все сфотографировала, а, насколько мне известно, на ее фото лишь искалеченные деревья. Похоже, с самого начала я свернула куда-то совсем в другую сторону. Сколько я ни приглядывалась, не нашлось поблизости ни хоть сколько-нибудь искривленной березки, ни сосен с подпалинами. Нужно было у Петровича дорогу выспросить, да где там! Он и слышать не хотел о вылазке на остров. Эх!

Тем временем с окраины призрачной деревни донесся гортанный крик. Слов я не разобрала, но, поскольку все население дружно рвануло в ту сторону, пристроилась следом.

По лицам людей я пыталась определить, какого рода зрелище нас ждет, но не слишком преуспела. Народ шагал бодро, вроде как раньше на первомайских демонстрациях (я знаю, видела хронику), только вместо флажков тащил с собой разную домашнюю утварь – что-то вроде наших пиал. В столовую, что ли собрались на ночь глядя?

Пока я гадала, толпа вынесла меня к воротам. Час от часу не легче! Это не остров, а представление братьев Сафроновых – сплошные фокусы!

Мы ненадолго остановились, и я успела рассмотреть высокую стену с устрашающими башнями, по верху которых шли такие мааа-аленькие дырочки, в которых под луной что-то поблескивало. Не хотелось себя огорчать, но, кажется, это были ружья или из чего они там стреляли в своем каменном веке?

Вместе с остальными я просочилась в ворота и оказалась на огромной площади перед внушительным барским домом в окружении десятков построек поменьше.

Дом меня заинтересовал, но толпа стремилась дальше, пришлось не отставать.

Еще одни ворота, за которыми простирался… живописный сад. Мне уже с трудом верилось, что каких-нибудь полчаса назад я блуждала по самому обыкновенному лесу. Теперь вокруг шелестела листвой сплошная экзотика. Один недостаток – вся она была какая-то низкорослая и кривоватая, прямо как березы на Дашиных фотографиях. Нет, березами здесь и не пахло. Я не сильна в ботанике, но, кажется, тут имелись даже какие-то пальмы. Рядом со мной росло что-то вроде сливы. Воровато оглянувшись, я сорвала парочку. Одну отправила в рот, а вторую сунула в карман. Сливы, в отличие от людей, оказались совсем не призрачными, а вполне реальными, только незрелыми.

Люди вокруг меня больше никуда не торопились, зато оживленно переговаривались между собой. Я навострила уши, но напрасно – их речь звучала для меня как тарабарщина. К своему стыду удалось разобрать лишь одно слово, которое повторялось чаще всего – «сам».

Внезапно голоса смолкли. Толпа отхлынула назад в едином порыве, а я осталась торчать посреди газона, как флагшток в пионерлагере. Сердце ухнуло в пятки, но я вовремя вспомнила, что никто меня не видит, и осталась на месте.

Не подумайте, что я такая храбрая, просто увиденное вогнало меня в столбняк. Мне не пришлось напрягать воображение, чтобы понять, где я оказалась. Это было самое настоящее капище! Обложенное камнями кострище, гигантский валун и врытый в землю деревянный столб, покрытый резьбой, пучками перьев и вымазанный чем-то красным.

Желудок сжался от нехорошего предчувствия. Мало того, что вокруг призраки, так они, может, еще и людоеды? И что у них на обед? Надеюсь не маленькая любопытная идиотка? Я чувствовала себя красной шапочкой, которая вместо бабушки забрела в стаю голодных волков.

Однако боялась я напрасно. У смерти сегодня был другой кандидат. Он отчаянно блеял, пытался поддеть на рога зазевавшихся. В желтых глазах большого черного козла плескался ужас – животное чувствовало, что ничего хорошего его не ждет и шарахалось от протянутых со всех сторон рук – каждый из присутствовавших норовил погладить бедолагу или подержать его за рога. Парочка особо настырных уже получила этими рогами в бок на потеху остальным.

Вообще чувствовалось, что у собравшихся настроение приподнятое. Они разжигали костер, сыпали в ямку, выдолбленную в валуне, какие-то зерна и возбужденно переговаривались.

Сочувствуя рогатому бедолаге, я пропустила момент появления главного действующего лица. Каким-то образом он оказался прямо у меня за спиной, я едва успела отскочить в сторону, давая ему дорогу. К тому времени я уже уверилась в том, что для всех присутствующих остаюсь невидимой, но этот человек на секунду притормозил, словно уловил движение воздуха при моем поспешном бегстве. Его глаза шарили вокруг, он словно искал кого-то в толпе. Чутье подсказывало, что он чувствует присутствие чужака, точно так же как некоторые способны чувствовать присутствие призраков среди живых.

А ведь для них я и была призраком!

Испугавшись, я юркнула за широкую спину какого-то крестьянина и решилась выглянуть лишь через пару минут. Вокруг снова зашептали – «Сам! Сам!», – но уже едва слышно, будто шелест прошел по толпе.

Хозяин – а кто еще это мог быть? – отошел уже довольно далеко от того места, где я пряталась и можно было получше разглядеть его. Это был мужчина за сорок, с окладистой бородой, неподвижным лицом и абсолютно черными глазами, похожими на кипящую смолу. Он стоял возле козла, который вдруг перестал блеять и мелко дрожал. Бородач что-то негромко сказал низким рокочущим голосом, и животное словно через силу подняло голову, подставив беззащитную шею. В руках «Самого» оказался здоровенный тесак, и через секунду для бедняги все было кончено.

Ноги козла подломились, но его тут же подхватили четыре помощника, которые оттащили еще агонизирующее животное к огромному камню. Кровь поначалу хлестала во все стороны, потом потекла ровнее, бурля и пенясь в каменной лунке. Меня затошнило. Сердце бухало в горле, мешая дышать. Ноги дрожали, как недавно у жертвенного козла, перед глазами все плыло. Я смутно видела, как тушу козла перенесли на землю. Бородач, бормоча какие-то заклинания, помешал в лунке деревянной палкой, рукой зачерпнул горсть кровавой каши и поднес ее к лицу.

Кажется, я закричала. Воздух вокруг словно взорвался. В глазах потемнело. Я приняла тьму с благодарностью.

Глава 8

Придя в себя, я долго не могла сообразить, где нахожусь. Кажется, это было болото. Куда подевалась деревня и как я попала в это место, оставалось загадкой, зато совершенно очевидно, что нужно было срочно отсюда выбираться.

Мутная болотная жижа доходила мне до пояса и продолжала подниматься. Меня засасывало! Впереди – очень далеко! – виднелся густой ельник. Значит, там – мое спасение: сухая твердая почва. Но, боже мой, как далеко!

Тяжело волоча непослушное тело, я с трудом выползла на какую-то кочку, поросшую изумрудной травой, о которую немедленно изрезала пальцы. Было больно, холодно и страшно, но можно было отдышаться, не опасаясь захлебнуться вонючей грязью.

Небо надо мной казалось голубым и просторным. Ветер гонял по нему паруса облаков, но вокруг, насколько хватало глаз, мир был совсем другим: мокрым, туманным и … злым.

Кряхтя, я потихоньку двинулась в сторону ельника. Зыбкая болотная твердь предательски расползалась под ногами – облепленные вязкой жижей, они казались каменно тяжелыми. Через несколько шагов я снова ухнула в трясину. Барахтаясь, попыталась ухватиться за какие-то темные, шевелящиеся водоросли и тут же громко заверещала: темные «стебли» свились в клубок, и я отшвырнула их от себя с пригоршней ледяной воды. Клубок рассыпался в воздухе на несколько змееподобных рыб, одна из которых, яростно обвившись вокруг моей руки, с коротким всхлипом присосалась к ладони плоским холодным ртом.

Теперь я уже не просто кричала. Почти теряя сознание от отвращения и пытаясь оторвать мерзкую тварь, я визжала в диапазоне ультразвука. Отброшенная далеко в сторону тварь, извиваясь, ушла в глубину, а я, опасаясь соседства ее сородичей, с удвоенной силой замахала руками и вскоре вскарабкалась на относительно сухое место.

Здесь мне наконец повезло: в траве валялась упавшая молодая березка, достаточно длинная и прочная, чтобы использовать ее как шест. Дело пошло веселее. Трясина позади стонала и ухала, пуская желтые пузыри, но я упорно двигалась к берегу.

Добравшись до суши, я готова была целовать песок, не веря своему избавлению. Комары, почуяв тепло человеческого тела, тянули над головой свои нудные звенящие песни, но я была рада даже им.

Отдышавшись, я заметила впереди, между деревьями, просвет и поспешила в ту сторону. Я еле держалась на ногах, но не желала больше оставаться в этом лесу ни секунды.

Однако, до спасения было еще далеко. Продираясь сквозь густой бурелом, я не переставала думать о том, что со мной произошло. Очень соблазнительно было списать все на галлюцинации. Капище, хутор, крестьяне – родные братья и сестры обнаруженной Василием Песковым в тайге Агафьи Лыковой – все это не может быть ничем иным кроме временного помрачения рассудка. Возможно, загремев в овраг, я повредила себе голову и все, что случилось потом, было всего лишь плодом больного воображения, в то время как я на автопилоте брела в сторону болота. В чувство меня привела ледяная вода и инстинкт самосохранения.

Уф! Никогда не думала, что признание себя сумасшедшей может принести такое облегчение.

Грязь на лице подсохла, и кожа отчаянно чесалась. Я остановилась, привалившись к толстому стволу, и машинально сунула руку в карман, рассчитывая найти там носовой платок, но вместо этого пальцы ухватили что-то круглое и твердое. Удивленная, я поднесла к глазам ладонь, на которой лежала розоватая недозрелая слива и застонала.

Несмотря на упадок духа, я добралась до реки, точнее, до обрывистого берега. Вода текла мимо высоченного леса, сизого и туманного в наступающих сумерках. Над черными омутами билась тонкая пена, дрожала рябь, и висели золотые бубенчики кувшинок, зато вода была такой чистой и прозрачной, что можно было разглядеть камешки на отмели и лохматые водоросли. При виде ее все мое тело зачесалось с удвоенной силой. Мне не терпелось смыть с себя болотную грязь и я, рискуя свернуть себе шею, потихоньку, цепляясь за корни и ветви, сползла вниз.

На отмели я плескалась не менее получаса, впервые за сегодняшний день чувствуя себя счастливой. С того места, где я пыталась смыть себя грязь и неприятные воспоминания, прекрасно виден был Кордон, и теперь я знала, куда идти. Вечерело, но прогретая за день вода была теплой, так что обратный путь показался мне даже приятным.

Расслабившись, я смотрела по сторонам, разглядывая причудливо раскрашенный обрывистый берег острова. Волга в этом году отступила, обнажив то, что много лет скрывалось под толщей воды. Внезапно среди красновато-желтых пластов земли мелькнул черный провал. Во мне немедленно проснулось любопытство, так как очертания имели удивительно четкую прямоугольную форму. Неужто это дело рук человека?

Позабыв о данном себе слове быть паинькой, я подобралась к дыре вплотную и убедилась в правильности своих предположений. Еще бы мне не убедиться, если вблизи обнаружилось, что провал забран чугунной решеткой, густо облепленной ракушками. Я попыталась заглянуть внутрь, но не преуспела: солнечный свет сюда не доходил, да и солнце уже почти село.

Я оценила размеры отверстия и решила, что это окно. Окно под землей? И под водой? Невиданное дело! Не ихтиандры же его строили. Но я тут же поняла, что ошиблась. Решетка была старинная. Может, сто лет, а, может и все триста. Русло реки тогда проходило гораздо правее, так что в те времена окно выходило на сушу. Но почему оно оказалось под землей? Я прикинула высоту берега – метров десять, не меньше. Глубоко!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.