Полная версия
Элитные спецы
– Почему переадресуют? – интересуется Басаргин. – Что-то новое…
– Я раньше с этим не сталкивался, но слышал… Переадресуют обычно в случае крайней оперативности, когда дело уже стоит на раскрутке… – Доктор пожимает плечами и предполагает: – Жди звонка из Лиона… Сейчас доложат о нашем интересе комиссару Костромину, и Станислав Сергеевич свяжется с тобой собственной персоной… Вопрос двух-трех минут…
Пока Тобако разбирается с базой данных Интерпола, вводит пароль и ждет подтверждения, все сидят в напряжении, потому что любая новая ситуация в Лионе автоматически в состоянии создать новую ситуацию в Москве. Но Доктор оказывается провидцем, потому что телефон спутниковой связи, лежащий на столе, скоро подает свой сигнал.
– Что я говорил? – Доктор протягивает трубку Басаргину. – Комиссар Костромин…
За неимением спикерфона Басаргин включает трубку спутникового телефона на полную громкость, чтобы разговор слышали все. Регулировка звука – приятная особенность спутниковых трубок, и грех этим свойством не пользоваться.
– Привет всем… – начинает комиссар Костромин довольно хмуро. – По вашему первому запросу дан положительный ответ. Пусть парни поучаствуют в международном мероприятии. Подтверждение отправляю шифрсвязью. Что касается второго запроса…
Пауза затягивается.
– Что касается второго?.. – переспрашивает Александр, поторапливая.
– У вас есть какие-то материалы об этой пресловутой конференции?
Доктор показывает на городской аппарат и нажимает клавишу определителя звонков, чтобы высветить на табло номер мобильника Зураба. И даже пальцем показывает. Басаргин кивает, показывая, что он знает.
– Есть одно непонятное письмо в Верховное управление мусульман России… Именно оно нас заинтересовало… А что есть у вас?
Костромин мычит в трубку что-то нечленораздельное.
– Я пришлю вам… Через несколько минут… Мы сейчас как раз занимаемся основательной проработкой этих парней… На предмет связей с… Сами догадываетесь, с кем…
Раздается звонок в дверь. Ангел с Пулатом выходят, чтобы открыть.
– Я недавно где-то слышал об этой конференции… – продолжает Басаргин. – Не могу вспомнить, где, и не могу вспомнить, по какому поводу…
– Именно они первыми выпустили зеленую карту мира… Ту самую, где половина России окрашена в зеленый цвет и входит в панисламистское государство. Они же планируют мирное заселение Франции арабами с тем, чтобы в последующем превратить ее в исламское государство. Они же в перспективе планируют выделение исламских штатов-эмиратов в составе США, с тем, чтобы в последующем объявить их отдельным государством. Это они пропагандируют повышение рождаемости в мусульманских семьях, особенно в беднейших странах, с последующей эмиграцией молодежи в указанные регионы при финансовой поддержке конференции, чтобы таким образом ислам стал первоначально распространенной, а потом главенствующей и объединяющей силой в мире. Таким вот образом два года назад молодежь целого племени из Нигерии была отправлена на жительство во Францию. И Франция со своими либеральными законами никак не может с этим бороться. Вот такие дела… К сожалению, все эти устремления конференции вовсе не относятся к разряду шуток, хотя многие из них носят благой характер, а многие не могут быть приемлемы ни для одной цивилизованной страны мира… Но сегодня уже значительная часть из перечисленного мной постепенно обретает черты реальности. Этим создается угроза перераспределения влияния во всем мире. А это чревато непредсказуемыми последствиями…
– Это проходило по сводкам. Я помню эту карту… Только все эти идеи панисламистского всемирного государства, насколько я помню, формировались не на одной какой-то конференции, а во многих, часто противостоящих организациях…
– Конференция объединила различные течения, свела усилия и помыслы в единую реку…
– Но я слышал о ней в другой связи… Причем мимоходом, но название в памяти осталось. Будет хоть какая-то зацепка, я обязательно вспомню…
– Да, если вспомнишь что-то дельное, сообщи сразу. У нас к конференции повышенный интерес. И сообщи, что там за непонятное письмо?
– Сейчас Зураб принесет перевод. Письмо пришло с просьбой оказать содействие в установлении связей с Московской патриархией…
– Что-то совсем новое… Зачем им такая связь? Это не подвох?
– Мы боимся, что подвох… Вернее, разведка для проведения крупнейшего по своим масштабам террористического акта. Я обязательно перешлю данные и прошу их проверить…
– Жду…
В квартиру входят Кордебалет вместе с Зурабом – добрались одновременно, хотя были в разных концах города. Ангел с Пулатом изображают гостеприимных хозяев. Пулат даже не стремится занять свое кресло около двери, явно уступая его подполковнику. Но, прежде чем сесть, и Зураб, и Шурик достают бумаги и выкладывают на стол перед Тобако, занявшим место Доктора. Андрей продолжает работать в базе данных Интерпола, а Доктор просматривает бумаги.
– Значит, господа, это все-таки наша работа… Мне почему-то так кажется…
– Что?.. – спрашивает Согрин.
– В письме конференции говорится совсем не о тех людях, которые работали в библиотеке… Конечно, они могли заменить одних имамов на других… Так сказать, в рабочем порядке… Однако мне кажется, что так в официальных кругах не делается…
– Мне тоже так кажется… – кивает Кордебалет. – И еще многое кажется…
2Снег идет и идет. Сырой, мягкий, липкий… И небо все тучами заложено – солнцу не пробиться, просвета не углядишь. Во дворе мальчишки катают снежный шар – снежную бабу, наверное, собираются лепить. Шар большой, и катиться не желает, обрастая все новым и новым снегом, наращивая массу, неподвластную детским рукам.
Заваливает и стекла машины. Саньку приходится чаще обычного включать «дворники». Они уже обговорили все детали, стараясь предусмотреть все, что может произойти, хотя много вариантов им и в голову не приходит – опыта в проведении таких дел нет ни у кого.
Но Лидка свое дело знает, и за ней даже присматривать, похоже, особо не надо будет. Остается одно – благополучно дождаться момента, когда гости с Кавказа проснутся после веселой ночи и отправятся по своим делам, и тогда выискать подходящий момент. Должны же у них, в конце-то концов, быть дела. Ведь не просто для того, чтобы по ночным клубам поболтаться, они приехали в этот город. Не ближний все-таки свет…
Это происходит около двух часов дня. Кавказцы выходят – без шапок, с поднятыми воротниками курток и с головами, старательно втиснутыми под эти воротники – мерзнут, резкое изменение климата не каждому гостю по душе…
– Твой час настал… – тихо смеется Стас. – Пора работать…
И треплет Лидку по коленке. Выше рукой не лезет – настроение рабочее, и не стоит расслабляться. Она на этот жест внимания не обращает, привычная. Сидит, смотрит в окно с легким возбуждением в глазах.
– Да, мальчишечки симпатичные, жалко их… – Лидка тоже сухо смеется. У всех в горле слегка пересохло – волнуются. Но вместе с тем смех ее выглядит слегка злобным, хищным. Так, наверное, кошка над пойманной мышкой посмеивается. Лидка всегда была хищная и циничная, и даже парни порой ее побаиваются. Не то чтобы всерьез, но про осторожность не забывают – всегда может сказать что-нибудь там, где следует молчать, и повести себя не так, как ожидаешь, в самом неподходящем месте. Одним словом, в бабку свою пошла… Которая с кипятком любит гостей встречать… – Ну, ладно, с кого-то начинать надо. Пусть уж эти будут… И то лучше, чем нет никаких… Давайте за ними… Потихоньку… Проверим, куда двинут…
Кавказцы идут торопливо, и, похоже, не только потому, что южные головы мерзнут. Понятно, что сейчас не время Лидке к ним «подкатывать» – сразу может дело сорваться, а вторично попадаться на глаза уже рискованно: могут понять, что против них ведется замысловатая игра. Надо отследить, тщательно отследить и выбрать наиболее подходящий момент, исключающий любую «осечку».
Санек это понимает сразу, без подсказки, и плавно трогает с места, почти догоняет преследуемых и останавливается, дожидаясь, когда они пройдут дальше.
И так несколько раз…
Направление движения, кажется, определяется…
– На рынок… Торговый, наверное, люд… – делает вывод Стас. – А торговый люд всегда при деньгах бывает… Хорошо… Хорошо…
Он вытаскивает очередную вонючую сигарету, несильно хлопает себя по карманам куртки, отыскивая зажигалку, находит ее и прикуривает.
– Ты когда нормальные сигареты курить будешь?.. – морщится Лидка. – У меня вся шуба провоняла…
И демонстративно потрясывает себя за песцовый воротник нутриевой шубы.
– Когда деньги добудем, тогда и сигареты будут нормальные…
– Да… А сейчас… Наши мальчики от меня шарахнуться могут, как от бомжихи… Мех, дубина, все запахи впитывает… Да откуда тебе это знать… – Лидка агрессивно настаивает, но и свои меры принимает – вытаскивает из сумочки флакон с туалетной водой и поливает воротник.
Стас протягивается над ее коленями, крутит скрипучую ручку и приоткрывает окно.
– Не замерзнешь?
Она не отвечает, убирает флакончик в сумку.
Кавказцы входят в распахнутые ворота рынка. Стас с Лидкой провожают их напряженными взглядами. Они оба опять слегка волнуются, но ни один, спроси его, не сознался бы в своем волнении. Стараются держаться уверенно.
– Тормози, извозчик…
Машина здесь же и останавливается, прижавшись к высокому бордюру. Место для стоянки едва находится, потому что на рынок приезжает много людей и все ставят машины как попало. Оттого и припарковаться бывает трудно. Так здесь каждый день, кроме понедельника. По понедельникам на рынке пусто, да и продавцов вдвое меньше…
– Братва… – для Санька Лидка тоже входит в «братву», и она такому определению не противится. – Мы их того, в натуре… Не потеряем случаем? Могут ведь и через другой выход сквозануть…
– Ага… Точно… – Стас выглядывает из машины на дорогу, чтобы через Лидку не перебираться, открывает дверцу и выходит. – Если что, я вам рукой махну, гоните на ту сторону, к другому выходу… А я за ними вперевалочку…
И действительно вперевалочку устремляется в сторону торговых рядов, торопится, боится потерять из виду тех, на ком надеется основательно заработать. Так заработать, чтобы не чувствовать себя больше ущемленным из-за пустых карманов, из-за отсутствия профессии, которая может обеспечить нормальную жизнь, из-за неумения пристроиться, как пристраиваются некоторые другие, себя особо не утруждающие, но и забот не испытывающие. Но если все получится, то и он окажется пристроенным…
Санек, у которого стекло в дверце не опускается, просто приоткрывает дверь, высовывает ногу и тоже закуривает. У него сигареты такие же дешевые и не менее вонючие, чем у Стаса. Оборачивается, через плечо смотрит на Лидку и щурится от едкого дыма.
– Ты как, не боишься?
Она щурится:
– А чего мне бояться… С ментовской-то крышей…
Он продолжает не сразу, соображает.
– Это верно… Валерьев прикроет… И не просто прикроет, а сам влезет со своей братвой… Как бы нас вот, боюсь, не отшили… – высказывает он свои опасения. – Ты-то нас не кинешь?
Тон вопроса небрежный, голос ехидно-шутливый, но взгляд напряжен – заметно, что спрашивает Санек о том, о чем не в первый раз думает. А раз думает, значит, в Лидке не уверен, потому что не первый год ее знает.
Лидка фыркает как кошка.
– Посмотрим… Как вести себя будете… А Серега где?
– Вчера допоздна сидели… Караулили… Его сегодня жена под арест, похоже, посадила…
– Нашел себе дуру… Пусть она себя винит… Вот его, раз не работает, кинуть надо… А то прибежит потом, требовать будет…
Санек еще одну паузу выдерживает, потом говорит твердо и довольно:
– Правильно… Пусть себя винит…
Этот вывод тоже отвечает его тайным мыслям…
* * *Стас появляется минут через десять. Он сначала останавливается у ворот и делает какие-то непонятные знаки.
– К другим воротам, что ли, ехать? – спрашивает Санек у Лидки, будучи не в состоянии понять знаки и не желая принять на себя одного возможную ошибку.
– Не, в ту вроде сторону показывает… – говорит она, решительно открывает дверцу машины и, наполовину высунувшись, пожимает плечами так, чтобы Стасу было видно.
Стас спешит к «копейке» прямо через сугроб.
– Они на вещевой рынок перешли… Там калитка в заборе…
– А здесь что делали?
– Хрен их знает… Вроде как знакомых искали… С одними поговорят, с другими… Как будто спрашивали… Я за ними туда бегу… С вещевого один выход… Ждите там…
И Стас стремительно бежит опять через сугробы, не боясь промокнуть в сыром снегу. Дело того стоит…
Санек переезжает на новое место. Здесь вообще трудно пристроить «копейку» так, чтобы она не мешала проезду. Он пристраивается сначала с краю, потом другая машина настойчиво сигналит, требуя дать возможность проехать прямо, и приходится переезжать, перестраиваться. Но на новом месте кто-то пытается выехать, и Санек опять вынужден маневрировать. Одно хорошо, что место освободилось, и он занимает его. Ждут…
Ждут долго… Нет ни пары кавказцев, ни Стаса. Наконец появляется Стас, но идет не к машине – останавливается рядом с воротами и старательно изображает, что он недовольно кого-то ждет.
– Так можно только жену ждать… – смеется Лидка. – Может, его там уже женили?
– На котором из двух?
Кавказцы появляются через пару минут. Только теперь их уже четверо. Все вместе идут к стоянке, садятся в старую «Тойоту» непонятной модели и выбираются на дорогу. Только тогда Стас идет к своим.
– Едем…
Он опять садится с левой стороны – чтобы Лидка была готова в нужный момент выйти и приступить к работе.
– Так и будем весь день за ними кататься? – ворчит Санек, у которого в голове на данный момент одна проблема выглядит наиболее глобальной – где взять денег на бензин.
– Будем… – резко говорит Лидка. – Сколько надо, столько и будем… Рассказывай…
Последнее слово обращено к Стасу.
– Я так понял, что они очень желают с кем-то поговорить, а этот кто-то, похоже, очень себя уважает и на рынке не сидит. У них там своя субординация. И чтобы начать торговать, надо чье-то согласие получить. Ну и, как полагается, заплатить… Восточная, понимаю, традиция… Бакшиш… Или как там это называется…
Санек наконец-то выруливает на дорогу, и «копейка» с дребезжанием набирает скорость, чтобы угнаться за «Тойотой». Дороги в городе чистят лишь изредка – от праздника к празднику, потому такая скорость для «копейки» становится испытанием, которое она выдерживает с великим трудом. Но все-таки умудряется не развалиться.
– Значит, поехали к кому-то… – делает Санек за Стаса окончательный вывод.
– Да, я думаю, к какому-то авторитетному аксакалу лет тридцати… – соглашается Стас.
«Копейка» даже за старой «Тойотой» угнаться не может, потому что и сама не первой молодости, но городские улицы, по крайней мере, дают возможность не отстать безнадежно. Движение интенсивное, и быстро ехать возможности нет даже у современных машин.
В новом районе города они все-таки отстают, но скоро видят «Тойоту», стоящую у подъезда длинного, в целый квартал дома.
– На этой стороне остановись… – командует Стас. – Они к серьезному человеку приехали. А у серьезного человека могут быть серьезные глаза… Лучше, чтобы нас пока не видели…
Но теперь им не приходится долго ждать. Кавказцы выходят. Только вдвоем. Хозяева машины остались в доме.
Теперь гости города, похоже, не спешат. Идут, переговариваясь, вдоль дома. И уже головы не так старательно в воротники прячут, словно настроение у них теперь такое, что позволяет и о погоде забыть…
– Разворачивайся… – решает Лидка. – Высади меня на той стороне… Мне пора работать…
3– Нам осталось выяснить только маленькую деталь… – говорит Басаргин, – и после этого можно смело заявлять, что мы вышли на подготовку к серьезному террористическому акту.
– Террористические акты не бывают несерьезными, – возражает Сохно, сидя в кресле с руками, заброшенными за голову. – Дело даже не в том, кто становится жертвой террористов – мужчины, женщины, дети… Для каждого отдельного человека акт против него или против его близких – самый серьезный, и поэтому я категорично против всякой дележки терактов на категории…
– Я, наверное, соглашусь с товарищем подполковником Сохно, – сохраняет Александр деловой тон, – но даже при несогласии спорить я не желаю. Нам сейчас необходимо срочно идентифицировать фотографии, принесенные подполковником Афанасьевым.
Кордебалет молча выкладывает на стол дискету. Доктор Смерть, выселивший Тобако из своего рабочего кресла, тут же вставляет дискету в компьютер, открывает программу для работы с изображениями и начинает обрабатывать принесенный материал.
– Как ни странно, – Доктор за работой привычно басит, – но мелкие фотографии с документов при распечатке чаще получаются более узнаваемыми, чем обычные большие любительские фотографии… По крайней мере, эти хоть качественные, пусть и малохудожественные…
– А что дает это качество… – усмехается Кордебалет. – Я заскочил в фотографию по дороге в библиотеку… За пять минут мне сделали фотографии… Я себя, извините, не узнал… Я не такой, мне думается, урод в жизни, честное слово…
– Это тебе так кажется. Но компьютеру, проводящему идентификацию, наплевать на твое высокое собственное мнение. Он высчитывает длину твоего носа и форму морщинок, исследует форму родинок, бородавок и шрамов, переводит все это в цифровое значение, а потом ищет аналогичные цифровые значения в своей обширной памяти… Вот так… Я готов… Кого будем запрашивать?
– В первую очередь «Альфу», потом МВД, ГРУ и антитеррористов ООН… Рассылай сразу во все адреса… Для «Альфы» отдельно сделай пометку о срочности… Обычно они, имея такую пометку, отвечают через несколько минут…
– Нет проблем…
Доктор Смерть стучит по клавиатуре и завершает работу таким ударом по клавише «Enter», что клавиатура подпрыгивает и изображает испуганное желание свалиться со стола. Доктор движением ладони мешает ей это сделать.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
«Банановая авеню» – жаргонное название улицы в Майами, городе в штате Флорида, США. Название улица получила потому, что на ней большей частью живут выходцы из так называемых «банановых республик» Центральной Америки – латиносы, кубинские эмигранты.
2
ООП – Организация освобождения Палестины.
3
«Томми» – прозвище английских военных.
4
Тейп – родоплеменное образование у кавказских народов.
5
Ленгли – в городе Ленгли, штат Вирджиния, США, находится штаб-квартира ЦРУ.
6
Нагайбаки – представители малой народности, компактно проживающей в Нагайбакском районе Челябинской области, районный центр – Фершампенуаз. Европейское название населенного пункта характерно для этой местности. Неподалеку располагается и село Париж, названное так после возвращения нагайбакских казаков после взятия Парижа в 1814 году, рядом есть Берлин и Варна, названные так по аналогичным причинам. Самоназвание нагайбаков – крышны. Считается, что нагайбаки – прямые потомки или индуистского бога Кришны, или славянского дохристианского бога Крышеня, то есть единственные представители арийской расы в современном мире. В землях нагайбаков раскопано древнеарийское культовое городище Аркаим, которое на пятьсот лет старше легендарной Трои.
7
Коротковолновая индивидуальная радиостанция ограниченного радиуса действия. Наушник вставляется в ухо, а миниатюрный микрофон крепится около рта.
8
«АК-47» – автомат Калашникова, снятый с вооружения, имеет калибр 7,62 мм и по звуку стрельбы отличается от малокалиберного «АК-74», стоящего на вооружении.
9
Клиренс – расстояние от полотна дороги до нижней точки кузова.
10
Игра слов. В других романах серии Сохно имеет в эфире иной позывной.
