Решение написать о своей жизни достаточно коротко, но понятно, возникло из того простого соображения, что кому-то, например, моим друзьям, знакомым, детям, внукам и остальным, как-то с ними связанными, могут понадобиться сведения обо мне, о моем трудовом пути, о трудностях, которые я испытал, а также о том, каким образом эти трудности были преодолены. Не знаю, требуется ли всем людям вести о себе публичные записи, кому-то они, возможно, и не нужны. Только факт того обстоятельства, что мне почти ничего не известно про жизнь моих родителей, моих тетушек и дядюшек, которых жизнь разбросала по многим городам страны Советов, сам по себе неприятен. А теперь я точно буду знать, что мои внуки и правнуки не будут расспрашивать обо мне у кого бы то ни было, они возьмут в руку небольшую книжонку и в короткое время все про меня узнают. Заранее посылаю им свой пламенный привет через завесу многих лет…

Из дневниковых записей

Я не знаю людей, полностью помнящих свою жизнь, без перерыва. Жизнь любого человека остается в его воспоминаниях отрывками. Словно мозаичные осколки собраны перед круглым оконцем для просмотра на свет, так и наша жизнь – видим мы ее только частями, как раз теми, что надолго, навсегда запомнились. И чем мы старше становимся, тем мельче осколки мозаики, которые постепенно тают, словно лед на солнце.

1953 год. Внезапно возникший необъяснимый гудок со стороны завода или железнодорожной станции застал нас врасплох. Радио работало с перебоями, и мы не знали еще, что умер вождь мирового пролетариата товарищ Сталин. Над комодом в низкой комнатенке, где ютились мы с родителями, висел его портрет с девчушкой на руках. На портрете он был с веселой ухмылкой на усатом лице и по молодости лет я не понимал, почему его все так боялись. Втихаря рассказывали, что за анекдоты о нашей родной партии, о вожде – увозили людей бесследно.

Во всем этом я разобрался только через многие десятилетия, когда приоткрылись некоторые архивы в Москве, когда средства массовой информации донесли сначала крупицы правды, а затем и всю страшную правду об этом человеке. Хотя и сейчас кое-кто души в нем не чает…

2014 г.

Глава первая

Рассматриваю документы, сохранившиеся от моего отца. Нашел только военный билет и трудовую книжку. Родился он в 1905 году в Варшаве, столице Польши, бывшей тогда в составе Российской империи. После начала смутного времени передела Европы перед первой мировой войной, многие украинцы переехали в более тихие места проживания. Так многочисленная семья, где старшим сыном был мой будущий отец, перебралась в более спокойное место: в одно из сел Черниговской области – Новые Боровичи. Там он получил в школе неполное среднее образование, в дальнейшем – в 1927 году – поступил в Украинскую кавалерийскую школу им. С. М. Буденого, которую окончил в 1931 году. В 1933 году отец был уже командиром взвода отдельного кавалерийского эскадрона 50 – ой строевой дивизии. А уже в июне этого же года его уволили в запас в той же должности и в звании старшего лейтенанта. Так неудачно закончилась его воинская карьера. Причина оказалась обычной для кавалеристов, попалась сноровистая лошадь и скинула седока с седла. Получив тяжелую травму позвоночника, отец попал в госпиталь, долго восстанавливался, после выздоровления в Москве встретил свою будущую жену. И поехал за ней в небольшой городишко в трехстах километрах от столицы, имеющий определенную известность: здесь жил когда-то родной брат великого русского писателя Ивана Алексеевича Бунина, который неоднократно посещал это место и написал про природу Средне-Русской возвышенности. Бывали в этих местах и другие писатели. Достаточно вспомнить известный рассказ И.С.Тургенева «Касьян с Красивой Мечи».

Да, так именуется река, на берегу которой стоит наш цветущий город Ефремов. Отсюда родом был и знаменитый конструктор советских самолетов Владимир Михайлович Мясищев, работавший позднее и с Туполевым и с Янгелем, под руководством Мясищева были созданы бомбардировщики времен второй мировой войны, а также самолеты серии М, например, сверхзвуковой ракетоносец М-5О; самолет его конструкции транспортировал многоразовый космический корабль «Буран». О Мясищеве можно много рассказывать, но не в этой книжке. Герой Социалистического труда, орденоносец, специалист, не боявшийся спорить с великим Туполевым… Я вообще не понимаю, почему в городах Жуковском, Москве есть улицы Мясищева, а наш город еще не получил его имя!

Вот в таком незаметном на первый взгляд городе летом 1947 года я и родился. Но раньше у моих родителей появился небольшой уютный домик в центре, а также мой старший брат Евгений и сестра Тамара. Память легко возвращает меня в давние годы, когда уже окрепшим пацаном я расчищаю наш маленький двор от снега, освобождаю калитку забора, отделяющего сад-огород от близкого тротуара. А рядом прыгает жизнерадостный черный, как уголь, пес по кличке Цыган. Улица называлась Тульской – от бывшего названия губернии. Много позже ее переименовали в улицу Ленина, видимо, навсегда. Из трудовой книжки явствует, что первой работой в Ефремове для моего отца оказалась специальность аппаратчика контактных печей только что выстроенного третьего в России завода синтетического каучука (СК). Перед самой войной отец работал военруком в школе №1, долгое время у нас дома хранился номер центральной газеты «Правда», где была напечатана небольшая заметка о его занятиях в классе и прилагалась фотография. Затем часть людей и оборудование предприятий временно эвакуировали, а после возвращения города к нормальной жизни отец какое-то время вел военное дело в школе №2. Но дольше он отработал – около десяти лет до самого ухода на пенсию в 1965 году – мастером цеха мешкотары, где женщины на швейных машинках шили кордовые мешки для готовой продукции основного в ту пору городского промышленного предприятия – завода синтетического каучука.

Дважды он брал меня с собой на Украину, когда в отпуске ездил посетить родные места. Ездили мы поездом с пересадками: сначала до Ельца, там ждали следующего поезда и добирались сначала до Орла, а уже следующим поездом – до Брянска, а затем – до белорусского Гомеля. Из Гомеля направлялись в сторону города Щорс Черниговской области, но высаживались где-то посередине пути на станции Камка. Отсюда то пешком, то на попутной телеге постепенно добирались до Новых Борович. Здесь была чистая песчаная почва, красивая глубокая, но очень прозрачная речка Снов, проглядываемая с лодки до дна, и большое количество сельских домов, разделенных улицами. Имелся свой спиртзавод, школа, большая сельская библиотека, где по записи позволяли брать мне книги домой. Дом, где жили мои дедушка и бабушка, был широкий и свободный, на чердаке я находил много всякой интересной всячины и донимал всех вопросами о назначении неизвестных заброшенных когда-то предметов. В соседнем доме жила младшая сестра отца и обедали мы всегда вместе. Старикам было около семидесяти пяти лет, в погожие теплые дни они – совсем белые от седины – отдыхали от домашних забот на деревянном чистом крылечке.

На окраине большого сада росли мои любимые вишни, очень высокие и разлапистые, я забирался на них по лестнице, ходил по могучим веткам и собирал в бидон ягоды, спуская затем на веревке отцу. Таких больших вишневых деревьев мне нигде больше не приходилось видеть. Много времени мы проводили на рыбалке. Любили ловить окуней на живца около паромной переправы, в боковых заводях, отгороженных от реки высоким камышом, а также с лодки. Даже с берега в чистой прозрачной воде можно было видеть караулящих добычу маленьких щук. Больших щук можно было поймать на блесну спиннингом. Мы приносили с рыбалки свой улов и бабушка очень вкусно жарила рыбу, а также варила аппетитную уху из небольших окушков. От этих дней, проведенных в украинском селе, у меня остались прекрасные воспоминания на всю жизнь. Люди здесь жили жизнерадостные и очень гостеприимные. Позже мой старший брат Евгений часто ездил в эти места на своей машине и со многими переписывался. К сожалению, когда у всех появились компьютеры и мы привыкли к Интернету, мне не удалось найти родных по отцовской линии через социальные сети. Украина стала совсем не той страной, которую мы когда-то знали…

Глава вторая

1 сентября 1954 года мать отвела меня в первый «А» класс Ефремовской школы №1. Сейчас я уже знаю, что когда-то очень давно три года проучился здесь сам Мясищев, об этом записано на красивой мемориальной доске у дверей школы. Ее я увидел совсем недавно, когда сходил к директору попросить данные из архива о точном составе той самой группы, в которой мы начали обучение. Всего было три первых класса: «А», «Б», и «В». В нашем 1«А» начали учебу сорок два подростка. Постепенно количество учащихся убывало из-за перехода в техникум, СПТУ, переездов в другие места проживания, в то же время появлялись новые. Но мне захотелось иметь список тех, кто пришел в тот самый первый день к нашему первому классному руководителю Александре Павловне Сахаровой, одному из заслуженных учителей области.

Фотографии того замечательного дня найти мне не удалось. Нашлась только небольшая черно-белая фотка первого дня занятий нашего 2«А» класса, сделанная уже годом позже, в 1955 году, но состав класса остался практически без изменений. Сейчас за окном – зимний январь 2016 года, значит, школа для нас началась более шестидесяти лет назад. К великому сожалению очень многих уже нет с нами, причины – самые разные: болезни, несчастные случаи… Я помню кого-то очень ярко, они оставили неизгладимый след в моей подростковой душе, некоторых помню хуже, а тех, кто учился со мной неполный срок, почти не помню. Конечно, ребята и девчата, оставшиеся работать в Ефремове, встречались чаще, почти все они работали на нашем заводе СК, у нас было много общего в жизни: завод расширялся, расстраивался город, работали в разных цехах, встречались на комсомольских конференциях, обзаводились семьями, детьми.

В листке, полученном из школы, перечислены ребята и девчата, начавшие учебу в школе одновременно со мной: Владимир Нечаев, Виктор Фомичев, Николай Мухин, Владимир Урбан, Татьяна Расторгуева, Лариса Кутафина, Надежда Лобанова, Таисия Маркина, Владимир Михайловский, Николай Доброрадных, Виктор Косогов, Татьяна Батюк, Галина Федосова, Галина Губанова, Тамара Шарова, Галина Арапова, Виктор Трофимов, Светлана Чурсина, Михаил Айрапетян, Владимир Брусенцов, Валентина Бакулина, Владимир Зуев, Вячеслав Кудинов, Анатолий Некрицухин, Лидия Панкратова, Юлия Петриченко, Александр Перекатов, Анатолий Тихонов, Валентина Федина, Клавдия Федорова, Валентина Шемякина, Людмила Белобородова, Валерий Денисов, Галина Жданова, Юрий Жебелев, Борис Колчин, Геннадий Козлечков, Надежда Прошина, Октябрина Солопова, Борис Яшков, Татьяна Каштанова. Со мной набралось сорок два человека.

От школы, кроме уроков, у меня осталось много воспоминаний: и игры на открытой баскетбольной площадке, и лыжные прогулки по роще в сильный мороз, когда я умудрился отморозить пальцы на левой ноге, и неунывающий учитель физкультуры Губанов, и крупный красивый директор школы Петров, и мой первый школьный друг Урбан, живший рядом, прямо за баскетбольной площадкой. Но через семь лет я из школы ушел.

На семейном совете меня решили после семи классов отправить в техникум. В то время в Ефремове было только одно средне-техническое заведение, предназначенное ковать кадры для градообразующего предприятия – завода СК. Это был химико-технологический техникум, и находился он напротив нашего дома: через улицу. Родители посчитали, что стипендия студента будет неплохой добавкой в общий котел. Отец получал мало: около восьмидесяти рублей, мать к этому времени уже не работала, по инвалидности она получала всего пятнадцать рублей.

В те времена Ефремовский химико-технологический техникум был очень популярен, при поступлении выдерживался жесточайший конкурс, на каждое вакантное место претендовало до семи человек. Я удачно сдал экзамены и стал студентом. При мне учились две профильные группы: технологи и киповцы. У технологов преобладали девчонки, на КИП шли в основном ребята. В нашей технологической группе, начавшей учебу в сентябре 1961 года, было вначале двадцать семь девчонок и четыре парня. В осеннюю пору ежегодно при начале уборочных работ в селе нас брали помогать собирать картошку и выбирать свеклу. Часто для этого приходилось жить в предоставляемых временных помещениях колхозов. Учиться в техникуме мне нравилось больше, здесь было веселее в группе. И с нами занимались очень сильные преподаватели: Пикалов Анатолий Федорович (математик), Сопина (химик-органик), Ушакова (неорганическая химия), Оцабрик (процессы и аппараты химической технологии), Соломина (литература) и другие. Подготовили меня в техникуме так хорошо, что в дальнейшем было легко учиться заочно в Новомосковском филиале МХТИ.

У меня хорошо шла математика, Пикалов всегда отмечал мою учебу пятерками и четверками, тем не менее однажды я так сильно его подвел, что он мне долго не мог простить. Получилось это при взаимной проверке класса. К нам неожиданно пришли преподаватели других предметов, Анатолий Федорович, конечно, решил вызвать к доске с проверкой домашнего задания своих лучших учеников. Поскольку у него я был лучший, то с меня он и начал. И здесь произошла осечка. Не зная, что будет проверка, я не особенно на сей раз подготовился, меня как раз Пикалов спрашивал накануне. И у доски я неожиданно для него начал откровенно «плавать». Он со злостью в голосе вынужден был сказать:

– Садитель! Ставлю вам кол!

Наверное, у этого добрейшего человека тот кол был единственным за его работу в техникуме. Но злосчастный кол свое дело сделал, с тех пор у меня проблем с математикой не было и все семестры отмечались только пятерками.

Хорошо проводились в техникуме спортивные занятия. Даже зимой мы занимались баскетболом и волейболом, для чего арендовали новенький спортзал у только что открывшейся школы №58 (позже – школа №4). Проводили турниры по шашкам и шахматам. Мне очень хорошо давались русские шашки, иногда даже пытался перейти на стоклеточные международные шашки, но соперников по этой игре не было, никто не хотел в них играть. На турниры по русским шашкам народу набиралось достаточно, причем мы их совмещали, те есть могли играть парни и девчата. Правда, из девчат с удовольствием играли только близняшки Миковы. Как обычно в таких соревнованиях – внутри учебного заведения – начинали играть все, кто записался на турнир, а по мере приближения к окончанию игр часть ребят их игнорировали и просто не приходили, придумывая разные предлоги. Физрук помогал оформлять корочки с присвоенными разрядами.

Лучше всех я знал своих парней, мы занимали ближе к выходу две последние парты. Обычно я сидел на занятиях с Цветковым Виталием, а Чурсин Валерий – с Николаем Фомичевым. Фомичев приезжал из села Поддолгое на велосипеде. Этот вид транспорта он выбрал потому, что на пригородном поезде одну остановку было проехать просто, но времени оставалось слишком много до начала занятий в техникуме и он приходил ко мне домой доучивать уроки. Потом он привык у нас останавливаться, хотя домик был невелик и вскоре стал нам очень низок – так быстро мы росли.

С Виталием Цветковым мы сошлись в трех увлечениях: любили находить фантастическую литературу, запоем читать ее, обмениваться понравившимися книгами, могли до позднего времени играть в футбол на катке, пока нас родители не начинали разыскивать, частенько играли в шахматы и шашки. Правда, в шахматы Виталий играл очень здорово, даже однажды сыграл со мной партию вслепую, то есть не глядя на доску, раньше я о таком только в книгах про великих гроссмейстеров читал. Поэтому мы старались чередовать свою игру, играли то в шашки, которыми я занялся очень серьезно, изучая теорию по найденным книгам, то в шахматы. Но все равно в итоге по сумме сыгранных партий Цветков всегда меня опережал. У него из-за прекрасной памяти и в шашки хорошо шла игра. Еще мы с ним придумали на уроках и переменах сочинять всякие смешные истории про Фомичева и Чурсина. Я писал текст, а Виталий оформлял иллюстрации, он неплохо рисовал. У меня скопилось несколько таких тетрадей, они долго у меня хранились, мои дети даже рассматривали эти опусы и заразительно смеялись. Постепенно тетради порвались и были успешно выброшены в мусорное ведро. Но страсть к сочинительству у меня с тех пор осталась и, уже работая, я помещал в нашей заводской многотиражке юморески под разными псевдонимами.

Цветков, Чурсин и я с удовольствием гоняли мяч на соревнованиях дворовых команд. Играли за улицу Свердлова, но всегда неудачно. Большерослые ребята с двадцать пятого квартала обычно нас обыгрывали. Мне приходилось чаще всего занимать место в воротах, остальные входили в число полузащитников, нападающих. Это было время, когда наша сборная страны, бывшая олимпийским чемпионом Мельбурна 1956 года и обладателем Кубка Европы 1960 года, показывала прекрасную игру. Мы находили, у кого посмотреть телевизор во время трансляций, которые комментировал Вадим Синявский, и истово болели за таких асов советского футбола, как Воронин, Иванов, Численко, Шестернев, Месхи, Метревели и, конечно, великий Лев Яшин! Вот на кого мне хотелось быть похожим, так же ловко вылавливать из воздуха пущенный мощнейшим ударом футбольный мяч! Но это были только мечты… Мы с ребятами следили за выступлениями нашей заводской командой «Химик», которая считалась крепким орешком в чемпионате области, где тогда блистал лидер Ефремовской команды Мироевский.

Я уже учился на четвертом курсе, когда наш техникум выставил команду на городские соревнования между учебными заведениями. Это была осень 1964 года. В техникуме появился парень, страстно влюбленный в футбол, он был еще первокурсником, но владел футбольным мячом филигранно, правда из-за молодости за взрослую команду играть его не брали. Такие правила тогда строго выдерживались. Добившись у директора – через нашего физрука – участия в городском турнире, Женя Вепринцев начал собирать команду сам. Меня вытащил на поле вратарем, хотя я не хотел быть «крайним», понимал, что слабоват для крупных соревнований.

– Не волнуйся! – сказал он мне. – Мы тебе поможем. А я тебя отдельно потренирую.

Однако в первой же игре со школой №5, играя против солнца, я умудрился пропустить в ворота мяч – он после навеса противника в сторону ворот юркнул между верхней штангой и моей кепкой. Велико было ликование пришедших смотреть игру болельщиков той школы, угрюмыми стали лица наших игроков. Во втором тайме Вепринцев исправил мою ошибку, красиво забив ответный мяч. Потом были еще матчи, где мы набирали очки, а у меня прибавлялся опыт. К концу турнира мы с моей бывшей школой подошли лидерами с разницей в одно очко. Тогда за выигрыш полагалось два очка, за ничью – одно. Ребят из школы №1 я побаивался, там некоторые играли очень прилично, особенно отличался Михайловский Володя. И встреча прошла очень напряженно. Был момент, когда Михайловского вывели один на один со мной, но в каком-то дальнем броске, выполненном из последних сил, я смог кончиками пальцев перевести мяч за линию ворот, Михайловскому не удалось до него дотянуться. Вскоре после этого удалась острая атака Жени Вепринцева и он забил победный гол. Так мы стали победителями соревнований и нам всем присвоили третий разряд по футболу. И вручили переходящий приз.

В следующем году Евгений вошел в основу «Химика», а через год его забрали играть за команду «Штамп» в Тулу. Дальше у него сложилась очень интересная судьба. Он был одним из ведущих тренеров хоккейных и футбольных команд Тулы. Последняя его работа оказалась директором ДЮСШа Тульского футбольного клуба «Арсенал». 14 декабря 2013 года, на 69-ом году жизни, будучи в туристической поездке с женой в Таиланде, Вепринцев умер от инфаркта. В Туле учрежден ежегодный турнир, посвященный его памяти.

Из дневниковых записей

Как раз в то время, которое у меня появилось после окончания техникума и до поступления на работу, начали сносить личные домишки на углу улиц Тульская и Лермонтова, а живущие в них семьи переселяли в новый, только что построенный пятиэтажный дом в этом же квартале. Такие дома позже стали называть «хрущевками». У родителей был выбор остаться в городе и получить в этом доме двухкомнатную квартиру, либо переехать на микрорайон, расположенный в двух-трех километрах от тех мест, где мы привыкли бывать, от знакомых и друзей, живших поблизости. Мать с отцом выбрали свой старый квартал. Так мы очутились в двухкомнатной квартире на третьем этаже с балконом. Общим недостатком квартиры был тот, что она являлась угловой, в ней всегда было холодно в зимнее время года, хотя мы пытались кое-что предпринять. Угловые квартиры в «хрущевках» всегда отличались такой особенностью. Кое-кто наращивал количество секций у тепловых батарей, но обычно это мало помогало. Мать приняла решение разделить вторую комнату на две небольшие комнатушки, убрав встроенный в ней маленький чуланчик. Нам это позволило создать две спаленки: побольше – для родителей, и поменьше – мне. Я в своей комнатенке кроме пружинной кровати поставил небольшой книжный шкаф и потихоньку набивал его любимой фантастикой. В то время в магазине купить приключенческую и фантастическую литературу было сложно, но иногда удавалось. Фантастикой меня увлек Цветков, он брал ее в библиотеках, иногда покупал, занимал у товарищей и соседей почитать. Потом делился со мной, некоторые свои книги оставлял мне. У него была прекрасная память, он не перечитывал книги, как я. Понравившуюся мне книгу я мог через месяц-два читать вновь, как новую, потому что забывал половину содержания. А книги, увлекавшие нас, были написаны самими Стругацкими, Иваном Ефремовым, Станиславом Лемом, Айзеком Азимовым, Виктором Савченко, Георгием Гуревичем. Уверен, что современные любители фантастики не всех этих авторов знают.

2014 г.

Глава третья

В 1965 году Ефремов был небольшим тихим городком, каких много на Средне-Русской возвышенности. Отличался этот город тогда только тем, что на пуск нового производства СКД сюда съехалось очень много всякого люда: строители, монтажники – они построили да и остались осваивать новые цехи аппаратчиками, слесарями, электромонтерами, лаборантами.

В цех ДК1—3 меня направил однорукий Вязов Борис Михайлович, заместитель директора по кадрам, бывший фронтовик. Вообще-то распределение после окончания техникума я получил в поселок Шварцевский, на витаминный комбинат, но старший брат Женька попросил начальника цеха ДК-5 Сиразиева уговорить отдел кадров оставить меня в Ефремове, как способного парня, который может принести пользу заводу. Сиразиев дал на меня письменную заявку. Он меня, наверное, тогда и не помнил уже, хотя дипломную практику я проходил как раз в цехе ДК-5, рассчитывал узел хемосорбции. Руководителем практики был определен заместитель Сиразиева Ившин. Это было первое мое знакомство с новым производством СКД, оно совсем не было похоже на старое производство, где выпускали каучук в «слонах» по технологии газовой полимеризации. Там были низкие корпуса цехов, блеклые эстакады, плохие дороги, где всегда было грязно в дождь. А здесь стояли просторные светлые корпуса, которые поражали воображение, дороги на новом производстве были покрыты свежим асфальтом и чувствовалось стремление наводить чистоту и порядок и в дальнейшем.

Помню, как на производственной практике в цехе ДК-5 ходили мы с Фомичевым в дневную смену, но сдружились больше со сменой «Б», начальником смены у них был тогда Тюханов. С ними однажды мы поехали в Москву. Этой поездкой мне и запомнился веселый коллектив цеха ДК-5, вся хемосорбция и практика. Небольшая группа собралась ночью после последней вечерней смены к автобусу, мы тоже пришли. Загрузились, поехали. Поскольку автобус заказали для поездки в Третьяковскую галерею, мы с Колькой очень были удивлены, когда обнаружили в автобусе много пустых сумок. Особенно это было заметно на обратном пути, когда эти сумки распухли и мешали в проходе. Мы с удовольствием осмотрели все закоулки Третьяковской галереи, запомнились нам полотна разных художников, позже эти картины встречались во всяких книгах, но больше мне в Третьяковке побывать не пришлось. С цеха ДК-5 там мы никого не встретили, а когда спросили на обратной дороге, был ли кто из наших попутчиков в галерее, они все очень удивились такому вопросу. В те времена это оказалось частой практикой, когда завком профсоюза откликался на просьбу трудящихся посетить в выходные какое-то культурное заведение в столице и помогал выделить бесплатный транспорт. Был тогда у завода прекрасный венгерский автобус «Икарус». Желающие добирались до столицы и находили в магазинах необходимые продукты питания, заморские фрукты, обувь и другие предметы, которых в Ефремове достать было невозможно. А в заказанные культурные заведения, конечно, добраться времени не оставалось. Обратная дорога обычно была значительно веселее, подвыпившие работники завода пели различные советские песни и рассказывали интересные анекдоты.

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2