Под прикрытием

– Обстановка тяжелая, сэр… – Мортимер всегда говорил правду в лицо, ничего не приукрашивая и не умалчивая. – Совсем рядом мексиканская граница. В Мексике за последние десять лет было несколько государственных переворотов, неспокойно там и сейчас, несмотря на наличие контингента стабилизации[22]. Через границу едва ли не еженедельно пытаются прорваться вооруженные банды, не помогает даже стена[23]. Пока в Монтеррее пакет с героином стоит в десять раз дешевле, чем доза в Лос-Анджелесе с поправкой на вес, с проблемами мы не сладим. А армия не справляется с выявлением и ликвидацией наркомафиозных групп, я уже об этом докладывал.

– Об этом позже. Получается, он лезет в самое пекло.

– Да, господин Президент. Лос-Анджелес – центр наркоторговли, там сейчас относительно низкая уличная преступность, но это потому, что в городе живут главари наркогангстеров, орудующих по ту сторону границы. Мы не можем привлечь их к ответственности, поскольку все преступления они совершают чужими руками и с той стороны границы, а здесь стараются жить благопристойно, даже платят налоги. В основном деньги отмывают через строительную индустрию, кино и прочий легальный бизнес. Так что… я бы не выбирал этот город для проживания.

– Русским эти рекомендации уже переданы?

– Ответили, что решают не они… – проронил Торн.

– Хорошо. В таком случае я хочу услышать – кто отвечает за охрану наследника российского престола во время пребывания его в Лос-Анджелесе, – решительно задал вопрос Президент.

Министры переглянулись. Сейчас им предстояло нарушить самое важное правило политической жизни в Вашингтоне – правило ПСЗ, что в переводе означало «прикрой свою задницу». Ответственность никто на себя брать не хотел, а Президент ждал ответа.

– Наверное, придется мне, сэр… – проговорил Колон, когда молчание стало уже неприличным, и все вздохнули с облегчением, – придется задействовать лос-анджелесский офис Секретной службы.

Президент кивнул.

– Перебросьте туда самых лучших людей. Возьмите отсюда, из Вашингтона, еще – откуда хотите. Но охрана должна быть не хуже, чем у меня. Подключите лос-анджелесский полевой офис ФБР, они лучше знают криминальную обстановку и окажут вам помощь. Но – если с ним что-то случится… тогда – помоги нам всем Бог.

Картинки из прошлого

16 июня 1993 года.Афганистан

Дорога…

Она вилась прихотливой змеей, то ныряя за скалу непросматриваемым поворотом, то опасно сужаясь, то, наоборот, вырываясь в долину. Разбитая, опасная, ухабистая афганская дорога.

Относительно быстро проскочили Саланг – тоннель построили британцы, явно с далеко идущими планами – как раз, чтобы из Британской Индии протащить через него технику к самой границе с Российской империей. Возможно, у них и были планы в ходе пятой кампании, но все они разбились об упорство, коварство и жестокость пуштунских племенных ополчений. Британцы победили афганскую армию, но не смогли победить афганский народ, поэтому вынуждены были уйти. Уйти, чтобы не плодить дальше жертвы, чтобы не окроплять британской кровью эти негостеприимные ущелья.

На племенных пропускных пунктах разногласия урегулировали быстро, деньгами. Просто объясняли, что везут груз, наняли клан Дархан для охраны, но деньги за проезд по племенным землям заплатят, а охранять их не надо, справятся сами. Караванщики из других кланов и племен пожимали плечами – какой в этом смысл, платить и им, и клану Дархан. Но, в конце концов, каждый, как может, так и торгует, а деньги – они в любом случае деньги. Не надо сопровождать – ну и не надо, плати и поезжай. Никто против не будет…

Караван шел ходко, несмотря на поганую дорогу, где можно, набирали скорость шестьдесят-семьдесят километров в час. Подвеска у машин была армейская, сами машины только что с консервации – выдерживали и не такое. Только на горных серпантинах скорость падала до десяти-пятнадцати километров в час, а в некоторых местах – и до скорости пешехода. Вести было тяжело – бронестекла и навесная броня загораживали обзор водителю, где-то даже впереди шел проводник и по рации подсказывал, как ехать. Одна ошибка, даже небольшая – и жаждущие крови камни на дне ущелья ждут тебя с распростертыми объятьями.

Опасений за этот отрезок пути особых не было. На Саланге и на горных серпантинах душманы, вопреки распространенному заблуждению, не нападали. Да, там можно было расстрелять и сжечь колонну за несколько минут – но какой в этом смысл, груз-то им не достанется. Нападали обычно на равнинах или холмах, особенно опасными считались зеленки и места, где на поверхность выходили кяризы[24]. В кяризах можно спрятаться не то что душманам, хоть целой армии, там же можно временно спрятать награбленное. Но до зеленки и кяризов еще далеко, в колонне расслабились и напрасно…

Гранатометы ударили по колонне, как только они, преодолев серпантин, выехали на широкий отрезок дороги. Два гранатомета – по головной и замыкающей машине конвоя, по внедорожникам охраны. Одновременно два или три снайпера заколотили частыми, одиночными выстрелами, пытаясь подбить колеса у грузовиков. По машинам, перевозящим груз, из РПГ не стреляли никогда – потому что душманов интересовал груз, при удачном раскладе, и сама машина, а не горящие обломки.

Две черные точки сорвались со склонов гор – и, оставляя за собой дымные раздвоенные следы, со свистом рванулись к колонне. Душманы были опытными, били наверняка, учитывая упреждение – явно разграбили не один караван. Но и охрана конвоя – малиши тоже жили в этих местах уже давно и знали, что к чему.

Пуск гранат заметили сразу – у каждого малиша в движении был свой сектор наблюдения и обстрела, поняли, и куда они направлены. Ракетами РПГ выбивается охрана, потом голыми руками берутся машины с товаром. Головная машина резко ускорилась – водитель что есть дури дал по газам, а замыкающая, наоборот, замедлилась. Прямо на ходу пуштуны начали выпрыгивать из машин, занимая оборону.

Головная машина свернула на обочину, остановилась – и спаренный «Виккерс» разразился огнем, поливая свинцом стреляющие камни…

– Колонна, ходу!

Небольшой зеленый внедорожник ускорился – и огромные, увешанные решетками машины, поднимая облака пыли, последовали за ним. Благо, дорога в этом месте позволяла совершить такой маневр, а в изорванных огнем покрышках машин были специальные вставки, позволяющие ехать и на спущенных колесах…

Две запущенные гранаты прошли мимо целей – два пыльных облака разрыва поднялись справа от колонны. «Виккерс» стучал непрерывно, пытаясь заткнуть огнем стрелков на горных склонах. Чуть дальше размеренно басил крупнокалиберный.

И тут выстрелил третий гранатометчик. Он располагался там, где ни один душман в здравом уме не стал бы располагаться – ниже колонны и слева – если весь огонь шел с горного склона справа, то тут били слева. Он поднялся из какого-то окопчика, целясь по находящейся примерно в ста метрах от его машине из странного оружия с барабаном. Два выстрела один за другим – и «Виккерс» умолк, осколки изрешетили пулеметчика, а машина осела набок, медленно разгораясь. Гранатометчик, у которого в барабане его сорокамиллиметрового гранатомета остались еще четыре гранаты, развернулся в сторону еще одной машины охраны, прицеливаясь из своего многозарядного сорокамиллиметрового гранатомета, но выстрелить не успел. Потому что умер.

– Колонна, стоп!

Одна за другой груженные по самый верх машины затормозили, захлопали бронированные дверцы. До места боя было метров шестьсот, в их сторону почти не стреляли. Карим опасался того, что впереди ждет еще одна засада и душманы действуют по хорошо отработанному плану. Такое тоже бывало – в случае нападения охрана оставалась на месте, а «купцы» по возможности уходили из-под огня. Но если впереди еще одна засада, то «купцов» брали голыми руками, в последнее время бывало и такое. Да и не хотелось Кариму бросать своих новых друзей…

– «Взломщики» где?

– Вторая машина, по-моему… – выпрыгнувший из первой машины здоровяк, матерясь, ставил на боковое крепление своего автомата оптический прицел. От грузовиков кто-то уже стрелял одиночными.

– По-твоему или точно??? – Карим, не стесняясь, добавил несколько крепких выражений из русского языка.

– Да точно, точно…

– Прикрой!

Обескураженные поведением «купцов» душманы стреляли уже и в их сторону, пули противно вскрикивали, отражаясь от брони. Никогда «купцы» не останавливались, чтобы помочь охране отразить нападение. Никогда огонь от машин «купцов» не был опасен – «купцы» имели оружие только для самозащиты…

Добежав до второй машины, Карим в одиночку откинул тяжеленный задний борт…

– Где?!!!

– Наверху! Наверху посмотри!

Десантник уже добежал до третьей машины, свалился за колесо, начал стрелять одиночными из положения «лежа» – как гвозди заколачивая – «тук», «тук», «тук»…

Обдирая ногти, Карим вскрыл ящик – не то. В соломе лежали обычные автоматы. Потом вспомнил – на ящики наносится маркировка, позволяющая определить, что там, не вскрывая их. Зашарил пальцем, читая написанные белым по трафарету аббревиатуры. Не то, не то… ага, вот они!

«Взломщики» были упакованы по три в ящике и каждый, кроме этого, – в индивидуальную упаковку, большой пластиковый кофр с поролоном внутри. Точный инструмент как-никак. Аналог североамериканской «Барретт-107», крупнокалиберная снайперская полуавтоматическая винтовка. Можно было, конечно, взять штурмкарабин с оптикой, он вполне дотягивался до душманов на таких вот дистанциях – но сбить валун и убить лежащего за ним душмана могла только пуля калибра 12,7.

Карим сознавал, что творит безумие, что его запросто могут сейчас убить. Винтовка с завода, не пристреляна под себя, прицел лежит отдельно – на охоту с такой выходить нельзя. Но доставать и разворачивать крупнокалиберный пулемет было еще дольше и опаснее…

Патроны лежали рядом, упакованы они были в коробках по двадцать – золотистого цвета, тяжелые, напоминающие маленькие стальные ракеты. Схватив одну коробку и сунув ее в карман, Карим с винтовкой соскочил с борта…

– Винтовка пристреляна?

– На заводе, как полагается…

Все русское нарезное оружие: и военное, и гражданское, для обеспечения качества отстреливалось десятью выстрелами на государственной испытательной станции, мишень прилагалась. Без отстрела нельзя было получить государственное приемочное клеймо, а без клейма нельзя было продавать.

Десять выстрелов. Хоть что-то…

Прицел был в отдельной упаковке, Карим вскрыл ее – и только тогда вспомнил, что все оружие идет в консервационной смазке. Перед тем как пускать оружие в ход, не мешало бы ее удалить, иначе стрелять не будет.

Автомат Калашникова он разбирал за восемнадцать секунд, мог разобрать и с завязанными глазами. На винтовку у него ушло чуть больше минуты – хорошо, что все русское оружие, поставляемое в армию, делается так, чтобы его можно было разобрать и собрать быстро и без инструментов, даже снайперское. Консервационную смазку – на заводе не поскупились – он убрал руками где и как смог, перемазавшись весь и искренне надеясь, что этого будет достаточно. Собирая винтовку, Карим обратился с короткой молитвой к Аллаху, призывая помощь – вспомнил заодно, что время намаза. Но сейчас было не до молитвы…

Прицел установился тоже легко – все русское оружие шло с боковым креплением, установить или поменять прицел можно было легко и быстро, не то что на североамериканских планках. Затолкав один за другим пять патронов в стальной, с ребрами жесткости магазин, Карим присоединил его к винтовке, передернул затвор, досылая первый патрон в патронник. Затвор дошел вперед до конца – уже хорошо…

– Есть! – десантник, лежащий рядом, злобно выматерился. – Вот вам, суки!!!

– Что?

– Да один гаврик умный самый – с другой стороны из граника врезал. В засаде сидел, падаль. Ну и – мозги наружу…

Метрах в тридцати от колонны громыхнул разрыв – душманы выстрелили из РПГ, расстояние было запредельным – выстрелили, только чтобы напугать. Шайтаны…

– Корректировать умеешь? – Карим уже устраивался на «лежку» между ребристых колес грузовика.

– Чего хитрого… – десантник как раз добил магазин до конца, пошарив по разгрузке, достал еще один, – давай, трассерами укажу…

– Давай!

Автомат плюнул трижды – раз за разом – указывая на линию валунов – это было хорошо замаскированное укрытие на склоне, за которым злобно бились язычки пламени сразу двух пулеметов. Трассеры врезались в серые камни, отрикошетили фейерверком в небо – но достать пулеметчиков не смогли…

– Понял, работаю.

Карим выжал спуск – и винтовка дернулась в руках, посылая в цель тяжелую пулю. Грохот выстрела больно ударил по ушам – стрелок с непривычки поморщился.

– Левее попал…

Карим всмотрелся в прицел – здесь он был двенадцатикратным, большим, с широким углом зрения. Пуля действительно ударила почти на метр левее – за счет собственной энергии она не расколола валун, но выбила его из ряда, опрокинула назад. Кстати, вертикальная поправка получилась верной с первого раза, а вот с горизонтальной следовало еще подумать. Хорошо, что винтовка работает как надо, даже не обслуженная толком – консервационную смазку снял, а обычную не нанес, да и ствол новый совсем. Не запороть бы…

Учтя отклонение по горизонтали, Карим выстрелил вновь – и на сей раз удачно. Пуля угодила прямо в бойницу – неизвестно, убила она пулеметчика или нет, но пулемет заткнулся, было видно, что пуля попала в сам пулемет. Значит, с одним разобрались…

Еще выстрел – на сей раз пуля ушла даже правее, выбив из укрепления валун, справа от пулеметчика. Тут – точно не попал, но и пулеметчик судьбу испытывать не стал – заткнулся и убрался прочь.

– Выше двадцать и правее…

Еще одна пуля нашла гранатометчика – попала тому в живот, швырнув на землю. В агонии тот нажал спуск уже заряженного гранатомета, и реактивная граната, чиркнув по земле и мазнув реактивным выхлопом по своим же, унеслась вдаль…

Душманы, сообразив, что дело плохо, начали отходить. Карим выстрелил еще дважды, один раз промахнулся, но, почувствовав, что по нему работает снайпер, душман вскочил, побежал в панике – и упал, срезанный автоматной очередью кого-то из малишей снизу. Во второго пуля попала – его чуть не перевернуло через голову от этого попадания…

Последствия нападения оказались плачевными – хотя удалось отбиться и сохранить груз, потери были. Малиши потеряли убитыми семь человек и десять ранеными, все три машины были изрешечены пулями и осколками, одна загорелась. Ее удалось потушить, но идти своим ходом она уже не сможет. Вторая машина осталась на ходу, но основная их огневая мощь – крупнокалиберный пулемет «браунинг» был выведен из строя. Третья машина тоже была на ходу – относительном: двигатель работал, но шины прострелены.

Грузовики остались на месте, автоматчики залегли на крышах – это были шесть опытных стрелков, с хорошим оружием, а к грузовикам незаметно могли подобраться метров на триста, не более. Груз можно было считать в безопасности – развернув единственный целый внедорожник, Карим погнал назад.

Сын шейха Дархана, Абдалла, был ранен осколком – оторвало чуть ли не половину уха, немного бы левее и… Но, как и подобает воину и сыну шейха, главы племени, он мало обращал на это внимания…

– Э, э, э… – Карим поймал Абдаллу, наскоро осмотрел. – Перевяжись. Сейчас же.

– Да…

– Я доктор и знаю, что говорю…

Абдалла хотел ответить что-то дерзкое – хотя бы из-за извечной страсти подростков противоречить взрослым, но потом уважение к старшему и другу отца взяло верх. Достав из кармана перевязочный пакет – Карим уже снабдил всех такими и научил пользоваться, – парень неумело попытался замотать свое ухо.

– Дай-ка… – Карим взял пакет из рук подростка и за пару минут сделал все правильно – вот теперь нормально…

Осмотрел он и других раненых – двое были совсем тяжелыми. Один лежал на собственных кишках, надрывно воя, второму осколок гранаты почти оторвал ногу выше колена.

– Отойди-ка, эфенди… – Абдалла поднял пистолет. – Аллах акбар!

Карим едва успел отскочить – грохнул выстрел, кровь и мозги брызнули в сторону. Прицелившись во второй раз, Абдалла, не сходя с места, добил и второго раненого. Пуштуны, стоявшие рядом, забормотали похоронную молитву…

– Так нужно, эфенди… – сказал Абдалла, и в голосе его прозвучало несвойственная подросткам взрослость. – Когда англизы воевали с нами, мы разбились на небольшие отряды, у нас было мало оружия, и нашим единственным преимуществом была мобильность и знание местности. У нас не было ни медикаментов, ни возможности лечить своих раненых. Поскольку Аллах запрещает самоубийства – это было единственным выходом. Возможно, когда-нибудь будет и по-другому, но пока – только так.

– Я тебя понимаю, Абдалла, – спокойно произнес Карим, – давай уходить. Машины подцепим буксиром.

– Куда уходить? – удивился подросток. – Мы воевали, и у нас есть добыча. Она лежит там, в камнях. Неужели мы пролили кровь и не возьмем добычу?

Оно, конечно, так…

– Там заминировано! – крикнул Карим.

Абдалла, уже направившийся вверх по склону, обернулся:

– Конечно, заминировано, эфенди. Ступай за мной след в след…

Нашли пятерых…

Конечно, душманы могли унести часть своих раненых. Кровь, грязные тряпки, используемые в качестве бинтов, следы волочения – все не то. Дело было в том, что стрелять снизу вверх всегда тяжелее – даже поправки рассчитать сложнее, чем стрелять сверху вниз. К тому же у душманов были укрепленные позиции, заранее пристрелянные ориентиры. В общем – душманы отступили только потому, что у них и не было желания вести бой до победы. Удалось быстро взять груз – хорошо, нет – будет и другой груз, в другой день. Так что пять человек – если подумать, не такой уж и плохой результат…

Первый, кого они нашли, был пулеметчик. Карим не промахнулся – пуля из «Взломщика» не только повредила пулемет, она почти оторвала ему плечо. К тому времени, когда Карим и Абдалла подошли к душману, тот был уже мертв…

– Собака! – Абдалла, не стесняясь, плюнул на убитого.

– Твой отец говорил, что следует уважать своего врага, – напомнил Карим.

– Следует уважать достойного врага! Вот ты, эфенди, и твои спутники – достойные люди, даже если и враги. Вы не уклонились от боя, не убежали. А этот… собака, у него нет ни земли, ни скота, ничего. Британцы дали ему оружие, чтобы воевать против своего народа, ты посмотри…

Абдалла поднял поврежденный пулемет – марки «BSA», переделка из танкового. Не самый лучший, конечно, но… пулемет есть пулемет.

– Британцы их снабжают?

– Конечно! – Абдалла удивился глупому вопросу. – Это ясно даже детям, эфенди. Хочешь, расскажу про душманов?

– Хочу…

– Когда англизы напали на нас в четвертый раз, начало происходить кое-что, чего не было, когда они нападали на нас предыдущие три раза. Собаки-англизы захватывали в плен детей, всегда мальчиков, хотя иногда и девочек, и увозили. Мы не знали, куда, нам было не до того. Мой отец воевал, убивал англизов, воевали и другие племена. Удивительно, но они пропускали себе в тыл беженцев, заявляли, что это гуманно. Мы уговаривали не ехать в Индию, подозревали, что дело нечисто, но многие уехали. Там действительно были лагеря беженцев, но в этих лагерях учили еще кое-чему…

– Чему же?

– Учили ненависти. К своей земле, к своему народу. Учили убивать. А потом англизы ушли. Мы сами не знали, почему они ушли – но с тех пор стали появляться душманы…

– Душманы были всегда. Здесь веками проходил караванный путь, и всегда грабили караваны, – не согласился Али.

– Да, это так, русский. Но столько душманов не было никогда. И душманы всегда нападали на «купцов», а теперь они грабят и убивают всех, кто попадется им на дороге, не щадят женщин, стариков. А бывает и похуже…

– Что именно?

– Когда англизы вернулись на нашу землю в пятый раз, это началось. В кишлак приходил человек, чаще всего под видом нищего или дервиша. У нас гость – первый после Аллаха, эфенди. Но стоило только пустить такого человека в дом, дать переночевать – и утром в доме никого не будет в живых. К нам тоже приходили такие, но отец их распознал. Одного удалось схватить живьем, но он свернул себе шею…

– То есть как? – не понял Карим. – Как понять, «свернул себе шею»?

– Я не знаю, эфенди… Спроси моего отца, я был совсем маленький, когда это случилось. Но это видел отец, и видели старики, он сам сломал себе шею…

Карим задумался. В спецвойсках Российской империи готовили на славу и изучали самые разнообразные дисциплины. В том числе – основы гипноза и НЛП, это нужно было при действиях за линией фронта. Конечно, давали только самые простейшие вещи, как стирать личность и записывать новую – этого всего Карим не знал и не умел. Но сейчас он вспомнил пожилого, одышливого психиатра, доктора Губермана, который вел у них эти занятия, его рассказы. Старый еврей давал больше, чем требовалось – поэтому, например, у молодых курсантов никогда не было проблемы в том, как познакомиться с дамой и завязать с ней отношения. То, что описал Абдалла, очень походило на срабатывание самоликвидатора – особой программы в психике человека, программирующей его на самоубийство любой ценой при угрозе захвата противником…

– Зачем это тебе, Абдалла? – спросил Карим, увидев, как молодой пуштун закидывает за спину неисправный пулемет и рачительно осматривается в поисках коробок с патронами.

– Возьму с собой. Трофей, – коротко ответил Абдалла.

– Там у тебя шесть машин с таким же добром. Этот же неисправный, брось.

– Оружие никогда не бывает лишним. Ну и что, что неисправный, нужные детали привезут из Пешавара с караваном. Помоги мне, эфенди, тут много всего – тащить тяжело. Сейчас я позову еще людей…

Абдалла пронзительно свистнул, и несколько человек стали подниматься к ним с дороги…

Нарвались они на третьем, но Карим был к этому готов. Бейрут научил его, что даже выглядящий мертвым человек может быть не совсем мертвым…

Этот душман так и выглядел мертвым – одежда его представляла собой настоящее решето и вся пропиталась кровью, сменив свой цвет с грязно-серого на бурый. Абдалла перешагнул через труп, подобрал лежащий рядом «Стерлинг-Армалайт», передал его одному из малишей. Огляделся, нельзя ли разжиться еще чем-то. Труп лежал на животе – и уже это насторожило Карима. Абдалла наклонился, перевернул труп в поисках магазинов и прочего добра, которое могло быть в разгрузке. И нарвался – в руке у «трупа» был зажат крупнокалиберный «Уэбли», дуло смотрело прямо на Абдаллу. Умирающий душман из последних сил пошевелил пальцем, дожимая спуск. Грохнул выстрел…

Абдалла отскочил от трупа, машинально вытер рукавом забрызганное кровью лицо. Карим стоял в нескольких метрах, держа в руках небольшой пистолет, которого раньше Абдалла никогда не видел. Из дула вился едва заметный дымок…

– Осторожнее… – спокойно сказал Карим. – Лучше привязать к трупу веревку и перевернуть, чем наклоняться вот так.

– Я обязан тебе жизнью, эфенди… Настанет время, и я отдам этот долг.

– Хорошо. Бери все, и давай уходить.

Из трофеев они нашли один пулемет, три автоматические винтовки «Стерлинг-Армалайт», восемьдесят пятого, восемьдесят шестого и девяностого годов выпуска, и один пистолет-пулемет «BSA». Все это Абдалла хозяйственно сложил в свои внедорожники. Сами внедорожники подцепили на тросах к грузовикам, раненых разместили как смогли. И колонна продолжила путь – до ближайшего караван-сарая оставалось чуть больше тридцати километров…

Лик катастрофы.22 июня 1996 года.Лондон, Великобритания

В последний раз тяжело фыркнув мотором, «Бедфорд» остановился за складами. Здесь собирались строить новые склады, и поэтому до забора было метров тридцать свободного пространства. Левее шумело метро, в ослепительно-синем, нетипичном для британской столицы небе тянул белую пушистую строчку самолет…

– Посмотри.

Дэвид высунулся из кабины, огляделся.

– Никого…

– Хорошо… – Питер достал из кармана какой-то предмет, напоминающий короткую толстую черную колбасу.

– Это что? – подозрительно покосился Дэвид.

– Это мешок с песком. Да ты не переживай, все будет нормально. Могу огреть монтировкой…

– Нет уж, давай этим… А потом что?

– Потом? Очухаешься минут через двадцать, пойдешь туда, откуда заехали. Выйдешь на улицу, там тебе «Скорую» вызовут. Денька два молчи, имитируй амнезию. Потом скажешь – подобрал попутчика, тот огрел по голове и угнал машину. Вот и все. Такое часто случается.

Это уж точно.

– Ладно, давай… – Дэвид закрыл глаза. – Все равно…

Договорить он не успел, несмотря на тесноту, удар получился мощным – мешок с песком обрушился на затылок, мгновенно погасив сознание. Монаган был не пристегнут – и поэтому тяжело навалился на руль.

Попутчик, которого он называл Питером, выглянул из машины, убедился, что вокруг – никого. Посмотрел на Дэвида Монагана – что за придурок? На таких земля держится. Достал из кармана нож, тот самый, которым он резал картон, примерился – и аккуратно полоснул по сонной артерии. Получилось хорошо – даже не забрызгался хлынувшей кровью…