Над условной чертой горизонта

Ясновельможный возлюбленный пан,

Ясновельможный возлюбленный пан,Смажь сапоги, отряхни свой жупан,Деда папаху поглубже надень,Брови насупь —                     рассветает твой день.Ненависти вековое ружьёНежно сними, оботри с него пыль.Выбери камень и место своё,Тяжко вздохни во весь мир,                               во всю ширь.Похорони себя,Галицкий пан,Шкуру спусти свою на барабан,Сердце раздуй                     во всю грудь, во сто крат.Станешь храбрей всех, бесстрашный солдат,На сволочь штатскую стань непохожим,С сердцем огромным воин без кожи.Небо прольётся                     в дожде и в божбе,Дивчина вспомнит во сне о тебе.Семинарист отзовётся стихом.Холм над тобой порастёт лопухом.

Прошлогодний, замаранный сажею

Прошлогодний, замаранный сажеюСнег потёк у крыльца, под стеной.Будто Блок, пожираемый заживо,По весне постаревший, больной,Город вновь исхудал и обуглился.Пепел выжженных душ сквознякиВыдувают из комнат на улицу,И летит он до самой реки.Разветвляются вглубь червоточины,Прожигают прожилки насквозь.Клейкой чернью лоснятся обочины.В небо тычется чёрная кость.С почерневшими лицами встречныеУлыбаются ввысь, в никуда,Избежали арктической вечностиВ жуть крещенскую, в ночь, в холода.С каждым днём им свободней, вольготнее.Небо кормит теплом, калачом,Испечённым на солнечной отмели.Всё сытнее им, всё нипочем.

Бабочка сникла в эфирном бессилье,

Бабочка сникла в эфирном бессилье,Не трепыхалась, спала, чуть живая.Бабочке сонной отрезали крыльяРовно под спинку,                     по самому краю.На подорожник отложен обрубок.Крыльев у ней оказалось четыре.Эксперимент был научный           сугубо,Чтоб разобраться в божеском мире.Чтоб рассмотреть слюдяные прожилки,Вытерли, сдули пыльцу,                               и под лупойКорни крыла проступили, развилки,Плёнки, чешуйки рядами, уступом.Точно у листьев.Совсем не психея.Грубым казалось сращение жил.Кто же убил её, благоговея?Кто-кто? Неважно.Я и убил.Воспоминанья счастливого детства,Души и бабочки, ножницы, клей.Время лоскутное – всё по соседству.Что-то теперь вот почудилосьВ ней.Всюду мерещатся тайные знаки:Рожки, реснички, в испуге глаза,Шум белых крыльев, долгие взмахи.Ей бы взлететь, но не выйдет,            нельзя.Жажда понять посильнее стремленьяПонятым быть.С давних пор одномуМне довелось препарировать время,Души искал, но бездушным усну.

Пропустила мимо ушей,

Пропустила мимо ушей,Не слушала, повернулась вполоборота.Я мифы припоминалО Дедале, Икаре, про Крит.Не говорил об ощущении полёта,Обещал – буду рядом,Когда она не взлетит.На склоне крутом, как на небосклоне,Лежала, откинувшись на спину,Не касалась ногами земли.На розоватой скале,На охристо-красном                     природы лонеЧем дольше, тем невесомей,Парила,           разглядывала облачные корабли.Отдельные девушки                     мечтают о полётахВсей душой.От этого первая морщинка на челе.Но взмывают немногиеВ иные лета, при иных заботахИ преимущественно на метле.

Ты – будешь пеночкой,

Ты – будешь пеночкой,Ты – будешь коноплянкой.А ты – таджичкою, смуглянкой-молдаванкой,Ты штукатурить будешьИли двор мести.А я терзаться —                     как нас всех спасти.Как увести прочь с нашего двора.Уж осень, стынь, туман,Безглазая пора.Где силы взять,Бессильный я дурак,Для отражения панических атак?В ползучей немощи,Лишь силою привычкиДышу в лицоУпавшей птичке.

Хотелось плакать

Хотелось плакать                     неизвестно почему,Такая несуразная слезливость,                     невнятная ни сердцу, ни уму,Вдруг обозначилась,                              вдруг приключилась.Я скверно говорю,Неловкий сквернослов,Посредством слов развеял жизнь-идею.Был всякий раз рассеян,                               не готов.И даже плакать толком не умею.

Им нужен бог,

Им нужен бог,                     у них свои резоны,Встают чуть свет и пялятся в окно,Подсказки ищут,                     смысла по сезону.Бессмысленно, но так заведено.Погода портится.Минздрав предупреждает,Замалчивая суть,                     не говоря всего.Летальность птичьей стайкой налетаетИ принимает вас                     за своего.

Кривой забор красивее прямого

Кривой забор красивее прямого.Покраски давней облупилась шкурка.Он клонится замедленно, сурово,Как почерневший человек к окурку.Он клонится годами к почве, к смерти.Никто не слышит, как он долго стонет.И как-то летом пацанята, черти,Запрыгнув на него, совсем уронят.Там, за забором, бабка ПелагеяХранит в себе великую эпоху.Забор дощатый свалится скорее,Уляжется в канаву на осоку.

Каждая кухарка может управлять государством…

Каждая кухарка может управлять государством…Шесть кухарок отборных,            шесть ражих стряпухКолдовали по очереди надо мной.Воцарялись на кухне. Котлеты от мухОтделяли.Одна была краше другой.Сочиняли жаркое                               в чаду и дымуИз надорванных жил, и сердец, и пупков.Доводилось и мне лезть в котёл самому.И теперь я готов, совершенно готов.Вилка входит меж рёбер легко, глубоко.А казалось, вчера                               был ещё сыроват.Жизни долгой тягостное молокоПролилось поверх кружек и ртов невпопад.

Толпы иуд

Толпы иудВосстание масс порождает толпы иуд.Хосе Ортега-и-ГассетСтерпится,           не переполнится чаша терпения,Сотворена из того же рожна,Что и небес узловатые хитросплетения,И милой родины закрома.Не ропщу.Претерпеваю по всякому поводу:Зиму счастливую, радостный снегЛепит в лицо.Прячу низко гудящую головуВ толпах иуд, перехожих калек.Вольною нивой шумят,                               расплодилось во множествеСемя иудино,                     в ширь площадей.Гневом, обидами воздух дрожит и корёжится,Выдохом самых несчастных людей.Волей господней наследники и продолжателиТайного дела, торопит их страстьКрови искать,                     крови чёрной глубинной искатели.Отворена чернозёмная пасть.Сколько их?Бродят, теснятся, измену предчувствуя,Деньги берут, им без денег не быть.Впрочем, всё зря,           тот, не здешний,                     не виден,                               отсутствует.Нету его,           и нельзя ничего изменить.

Пьеса

Суверенность, последние дни,                                                    времена победительной лжи.Когда врут повсеместно, азартно, со вкусом,                      смеясь и скорбя,Когда знаешь заранее, что ни замысли,                      о чем ни скажи,Твоё слово используют неукоснительно            против тебя.Сторожить тебя будут, испытывать, брать на испуг,                                на излом.До копейки оценят нутро, подноготную суть,                               нрав, кураж.Как легко переносишь ты камень на сердце,            смешки, в горле ком,И насколько комфортно тебе в бесконечности                      купли-продаж.Эпизод поучительный, только урока, увы,                      не извлечь.Место действия – юность, колодки на старте, вокруг —                                край земли.Двое – он и она, полюбив, расщепляли                      сращенную речь.Извлекали себя из таблиц, расписаний.Извлечь не смогли.Все закончилось как-то невнятно, ненужно,                      в толпе, в болтовне,Уходя от погони, зашли далеко,            да и спрыгнули ввысь.Он ушел на минутку, в тираж, а она                               прислонилась к стенеРазлучились, не веря,                     остались вдвоем,            одним словом спаслись.

Нина Агафонова

Родилась в Ленинграде.

Закончила Художественную школу номер 1. Стихи пишет с 14 лет. В 80-х посещала ЛИТО Резникова. Первая публикация в газете «СОРОКА» в 1996 г. Издано 9 книг.

Поездка за город

За четыре конца ухватились,Встряхнули и растянулиНеба белое полотноИ вбили над головоюСиние гвозди звёзд.Воткнули тёмные елиГусто по горизонту,И распахали полеШироким гребнем своим.А в правом углу декорацииКарминною краской раскрасилиИ через всё написали:«Время года – Весна».Кто это сделал, не знаю.Но меня туда поселили —В пространство, где небо и звёзды,Чёрные пашни и лес,Наступающий от горизонтаТревожным смятеньем своим.И вентилятор небесныйПогнал над селеньем ветер,И в сердце моё вселиласьПричастность к живущим здесь.

Мне с тобой, как ветру в поле

Мне с тобой, как ветру в поле,И свободно, и легко.Мне с тобой, как барке в море,Уплываю далеко.Мне с тобой, как ливню ночью,Всё, что на сердце, пролью.Мне с тобой… Без ставки очнойДам признание – люблю!

Прекрасен дождь в ночи!

Прекрасен дождь в ночи!Стучат, дробя по крыше,Бессмертные ключиОт вдохновенья свыше!Никто не повернётМоих шагов обратно,И мой ночной походОзвучен им бесплатно!Под дробное «Спеши!»Под проливное «Тише!»Стучат в ночи шагиВ аранжировке свыше!

Олег Ильин

Родился в Таллине 24 июля 1972 г. Работал мелким бизнесменом, учителем, преподавателем колледжа, вуза, гимназии и т. д., продавцом, охранником, курьером, техническим специалистом, дистрибьютором, менеджером по продаже канцелярских товаров, менеджером по продаже.

Окуная перо в инфернальную кровь

Окуная перо в инфернальную кровь,Вывожу на тетрадном листке:«Я уйду навсегда под покров облаковС рюкзаком на плече налегке».И под светом ЛуныВ серебристых поляхБуду трогать руками траву.И с блаженной улыбкой на влажных устахЯ тихонько тебя назову.И в сиянии лунном, в мерцании звёздВ тишине многозвёздной ночиВдруг возникнет в руке виноградная гроздь,И забьют вдохновенья ключи.Твой божественный лик, мириады миров,Лёгкий ветер в ночной тишине.И течет по земле инфернальная кровь,Тайным светом блестя при Луне.

Письмо

Оле Беловой

Искренне Ваш, с позволенья Юпитера, Бык.Подписываюсь копытом.Письмо принесёт енотВ коробочке из малахита.(За вчерашнее дал ему втык…)Коробочку можете взять себе —Это подарок Вам.Губернатор Айовы сказал:«Гвод лицет Йови,Нон лицет мне». Ну и пусть!Подумаешь, грусть!Я не Йови, и я не тоскую.Но мечтаю о Вас, моя милая Божья Коровка.Ты возьмёшь меня в небо?Мы с тобой улетим в облака.Дурака! Дурака – губернатораБогом забытой АйовыМы увидим с разинутым ртом,С запрокинутой вверх головой.«Хватит пялиться в небо! Домой!» —Заворчит ему вайф на крыльце,Поварёшкой махая в руке,Оправляя измятый передник.И баптист-адвентист проповедникЛишь тихонько вздохнёт, глядяЧерез окно в наш полётНад полями Айовы.

Искренне Ваш, с позволенья Юпитера, Бык

Вороны каркали.Листы роняла осень.Будильник ставился на восемь.И пара глаз девичьих вглядывалась в мглу.Десятый класс. Незримая в углуОстатка дня перебирала крохи.Всё тяжелее, продолжительнее вздохи.Бродяжка-кровь бесцельно в жилах бродит,Сама себе чего-то говорит.Незримых демонов ватага колобродит —Мятежный сон девичий сторожит.А ночь, как ткань, укутала сполна,Опутала, укрыла, спеленала.И в лабиринтах демонического снаБлуждает девушка, предчувствием полна,Спонтанно шевелясь под одеялом.

Вороны каркали

Унеси меня вдаль,Как Харон, на последнем пароме.Чтоб не видеть ни згиВ пустотелой ночной тишине.Чтоб я чувствовал НочьНичего не желающей – кромеМоего восхищенья в душе,Обращённого к ней.Унеси меня в Ночь,Убаюкана тёмным пространством,Что мешает уснуть,Пред глазами во тьме шевелясь.И тяжёлая ВечностьС тяжелым своим постоянствомВоцарилась в пространстве,И яблоку негде упасть.Я люблю вспоминатьПервозданность в первичном наряде,Ощущать невесомостьОсколков вселенского льдаИ увидеть внезапноВ таинственном тихом обрядеЗарождение жизни —Сейчас, насовсем, навсегда.Расцветают цветы,Улыбаются тихие зори.Поднимается Солнце —Глубокое море тепла.И тихонько на луг,Взявшись за руки, Первые ДвоеОсторожно выходят,Чтоб жизнью напиться сполна.

Унеси меня вдаль

Вот фарфоровая куклаМне кивает головою.Канарейки пляшут тангоНа краю пустых кастрюль.Перезвон хрустальной люстры,Дребедень сервиза в полночьМузыкальным служат фоном,Звукорядом до мажор.И сквозь стену – еле видно —К нам плывет АнтуанеттаВ платье пышном, и с лорнеткой,И в перчатках до локтя.Помавая головою,Улыбаясь еле слышно,Взглядом глаз АнтуанеттаНас пронзает навсегда.И врезается звенящий брошен кортикВ древесину.Постепенно затухают колебания его.Но потом, с восходом солнца,Мы внезапно замечаем,Что не кортик, и не брошен,Ни тем паче в древесину,И никто не затухает —А петух кукареку.

Вот фарфоровая кукла

Мы кормим рыб у кромки водоёма,Бросая корки.Берег еле-еле…Заметно омывается прибоемМиллиметровых волн.Молчит Августа. Рядышком фон ДорнЕлизаветаЛомает булку нежными руками.Порхает зонтик, обрамлённый кружевами.Порхает локон, выбиваясь из-под шляпки.По камышу ползёт задумчивый жучок…Возница Шульц, присев на облучок,Блаженно дремлет,Трогая во снеВнушительную талию Гертруды.Гертруды, что в таверне «Вальд унд Химмель»В огромных кружках пиво подаёт.Неся в руках, как водится, двенадцатьОдновременно пенистых литровок,Летя походкою своею меж столов,Точь-в-точь как бабочка с цветочка на цветочекПорхает на лугу у Дюссельдорфа.Дополз до края камыша жучок…Елизавета теребит рукою шляпку,Давно уж сняв её зачем-то с головы.И аромат её божественных волос,Перемешавшись с запахом лаванды,Кочует по долине Дюссельдорфа.

Мы кормим рыб у кромки водоёма

О, мозги мне прочисть канифолью!Насладись этой странною ролью.Подстриги мне всю шерсть, будто бяшка я.И рубашку сильней затяни.Мне стонать, лицезреть, возноситься ли.«Пшол!» – кричать или быть мне возницею?Грея руки свои рукавицами,Глядя в то, что зовётся «зима».Или пусть опуститься мне в проруби,Так чтоб рядом гуляли бы голуби,Чтобы щук из-под лёдной рыбалкиМне мерещились всюду хвосты.Чтобы хруст ненадёванных чоботовМне по снегу бы слышался в холоде,Чтоб козёл со своим колокольчикомПропадал бы в звенящей дали.Чтоб тулуп, замерзая ли, грея ли,Мне шептал за Мазая ли, Нея ли,Мол, в степи индевеет шинелямиБонапартова шантрапа.И очнувшись, встряхнувши ресницами,Я вздохну с упорхнувшими птицами,И опять, чтоб взаимно присниться,Мы друг другу посмотрим в глаза.

Лене Бородулиной

О, мозги мне прочисть канифолью!Насладись этой странною ролью.Подстриги мне всю шерсть, будто бяшка я.И рубашку сильней затяни.Мне стонать, лицезреть, возноситься ли.«Пшол!» кричать или быть мне возницею?Грея руки свои рукавицами,Глядя в то, что зовется «Зима».Или пусть опуститься мне в проруби,Так, чтоб рядом гуляли бы голуби,Чтобы щук из-под лёдной рыбалкиМне мерещились всюду хвосты.Чтобы хруст ненадёванных чоботовМне по снегу бы слышался в холоде,Чтоб козёл со своим колокольчикомПропадал бы в звенящей дали.Чтоб тулуп, замерзая ли, грея ли,Мне шептал за Мазая ли, Нея ли,Мол, в степи индевеет шинелямиБонапартова шантрапа.И, очнувшись, встряхнувши ресницами,Я вздохну с упорхнувшими птицами,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Из стихотворения Елены Качаровской