Поставив бутылку на место, Дарен уперся руками в край столешницы. Прошлое не желало его отпускать. Как там однажды сказал всё тот же прапор – кто однажды присягает Комитету, потом свернуть с выбранного пути не сможет? Прапор был наивным. У Комитета загребущие руки, но и Дарен не лыком шит. С ним номера-сюрпризы не прокатят. Да и слишком поздно что-либо менять.

В нем усомнились.

Его вышвырнули.

Присягу отменили.

Что ж, ребята, теперь он был сему событию только рад. Неплохо живется и на гражданке. С его-то родословной…

Когда-то он пытался откреститься от того, кем был, и кто стоял за его спиной. Одна из самых могущественных семей не только в их мире. Наивный придурок, вот он кем был. Это теперь, спустя годы, он понимал, что нельзя открещиваться от своих корней. Что семья – эта тот стержень в долбанной жизни, который никогда не бросит, не предаст. В отчий дом ты можешь приползти раненный и выпотрошенный до кишок, и тебе откроют дверь. Что он, собственно, и сделал… Семья – тот оплот, без которого ты никто.

Он забыл, кем был рожден, за что и поплатился.

Расплата была жестокой, но справедливой.

Годы одиночества позволяют о многом подумать. Многое переосмыслить. Понять, в какое направление следует двигаться и стоит ли вообще туда идти. Или ещё немного обождать. Притормозить.

Он выбрал притормозить.

Ещё недостаточно зализал окровавленные раны.

Дарен с детства знал, что хочет стать военным. Служить Родине, защищать её. Быть полезным.

Родные были не против. Отец поддержал его выбор. Единственное его условие было – другая академия. Военная дипломатия. Дарен же не чувствовал в себе задатки дипломата. Выбрал иную. Хотел всё сам. Поступить. Выучиться. Идти по карьерной лестнице.

Отец вмешиваться не стал. Дарен сейчас знал это на двести процентов, ни одна протекция не поступала от отца. Никому из своих высокопоставленных знакомых тот не звонил, встреч по поводу единственного отпрыска не назначал.

– Это твой выбор, сын. И ты должен пройти этот путь сам.

Отец смотрел серьезно. Как мог смотреть на сына, которого отпускал в свободный полет.

У Дарена всё получалось, всё шло хорошо. Блестяще окончил академию, поступил служить в разведывательный корпус при Комитете. Всё складывалось просто отлично. Одно успешное задание. Второе, третье. Быстрое продвижение по служебной лестнице. Нет-нет, да мелькали сомнения по поводу «протекции» семейства, он даже по своим каналам ориентацию давал. Всё чисто.

И тут в его жизни появилась Тая.

И всё пошло наперекосяк.

Вернее, не так.

Ослепленный любовью к этой миниатюрной девочке с потрясающими синими глазами-омутами, он утратил бдительность. Разве хочется думать о плохом, когда внутри всё поет? Когда ты испытываешь первое настоящее чувство? Когда объект твоего желания отвечает тебе взаимностью и с готовностью принимает приглашения на свидания, где ведет себя так, что ты не сомневаешься в её заинтересованности тобой?

Когда ты боишься к ней прикоснуться… Потому что оберегаешь. Думаешь, после свадьбы… Потому что невинна. Потому что будет только твоей.

Его…

Ну да, конечно.

Волна горечи захлестнула мужчину.

Тогда она была невинна.

Сейчас точно – нет.

С кем-то была… Перед кем-то раздвинула ноги. С кем-то трахалась, когда он захлебывался в собственной крови.

Так и было.

Что ж…

Ему давно пора понять: Тая – не та невинная девочка, улыбающаяся на его чушь, которую он нёс на свиданиях. Тая – расчетливая, лживая тварь, готовая на всё ради достижения цели.

И в её улыбки и глаза-омуты он больше не верил. Когда-то он даже говорил себе, что их одинаковый цвет глаз – это Судьба.

Дарен оглянулся.

Она, как сидела на диване, так и продолжила.

Спина не естественно прямая.

Волнуется, сука. Переживает.

Правильно и делает.

Потому что пришло время платить по счетам.

Дарен более не сомневался – её прислали к нему в качестве бонуса.

Подарком потрепанное тело назвать сложно. Нерентабельно.

Пора возвращаться к ней.

Интересно, а она хотя бы понимает произошедший расклад?

Собственно, ему какое дело? Раз дают, надо брать. И время какое правильное выбрали – не выгонишь, не отправишь назад. Всё верно рассчитали.

Он, не спеша, никуда не торопясь, вновь вернулся в гостиную. Подошёл к дивану и присел на корточки прямо напротив Таи.

Та ещё сильнее напряглась, а в её глазах, что распахнулись до неимоверных размеров, можно было утонуть.

Проходили. Знаем. Помним.

Больше он не купится на её невинное выражение очаровательного личика.

Наслаждался ли он моментом своего триумфа?

Однозначно, нет.

Нечем было наслаждаться.

По крайней мере, пока.

Дарен вызывал себе шлюх. Они встречались на нейтральной территории. В сотни гар от его берлоги стоял небольшой перевалочный пункт с одиноким смотрителем. Он часто использовался пилотами-дальнобойщиками. Да и девицы там арендовали номера. Вот и Дарен периодически пользовался пунктом. Как бы он ни желал отгородиться от людей, не всегда получалось. Тело требовало своего. Разряжаться самому с собой частенько надоедало.

Тогда-то в ход и шли «перелетные» шлюхи. Заходишь в агентство и вбиваешь, какую желаешь видеть у себя.

Стоило ли говорить, что Дарен предпочитал миниатюрных и темноволосых.

Девочки стоили дорого. Но он мог себе это позволить.

И в Комитете, когда поняли, что допустили ошибку, раскошелились, да и сам Дарен более не стал отнекиваться от семейных денег. За время учебы и дальнейшей службы он не притрагивался к своим счетам, и на них скопились приличные суммы. Многие бы сказали, что астрономические.

Сейчас же у него появилась личная «перелетная» шлюха. А как ещё назвать Таю?

Не девственница – раз.

Прилетела к мужчине непонятно куда – два.

Надо быть полной дурой, чтобы не понимать, что любой здоровый мужчина будет ею пользоваться. И никакой Комитет тут не указ.

Тая дышала через раз.

Он это видел.

Нервничает… Хорошо.

Ему нравилось, что она нервничает.

Неожиданно. Или, наоборот, вполне предвидено? Он же сейчас по жанру должен начинать мстить.

И возникал закономерный риторический вопрос – почему бы и нет?

Дарен, так же не отрывая взгляда от заметно побледневшего лица Таи, положил руки ей на колени.

Тук… тук-тук-тук.

Её сердце учащенно забилось, затрепыхалось. Тоже закономерно.

Ничего, это только начало.

Чувствуя, как злорадство, порочное и ядовитое, поднимается у него в душе, распирая грудную клетку, отравляя кровь, наполняя её желчью, Дарен медленно начал разводить девичьи колени в стороны.

Тая сопротивлялась…

Неуклюже. Слабо.

Сделала попытку не дать ему развести ноги, но куда ей…

Он ухмыльнулся, никак не прокомментировав её жалкую попытку.

Из-за разницы в росте, он, даже находясь на корточках, едва ли не возвышался над ней. По крайней мере, их лица были на одном уровне. Если он чуть подастся вперед, то почувствует её дыхание.

– Я…

Она должна была что-то сказать. Он видел, как она приоткрыла губы, безвольно их закрыв, и лишь со второй попытки у неё сорвалось с языка одно слово.

Дарен усмехнулся.

– Ты. И что дальше?

Он говорил намеренно грубо, резко, насмешливо. Мог ещё жестче. С матом, в красочных подробностях ей рассказав, что намеревается сделать с её всё ещё привлекательным, пусть и потасканным телом. Почему бы и нет? На данный момент он не видел разницы между ней и «перелетками». А со шлюхами он не церемонился.

Дарен относился к категории тех мужчин, считающих, что девушка должна до последнего беречь себя, блюсти свою девичью честь. Если надо – драться за неё. Пускать чужую кровь. И абсолютно не верил в рассказы тех девочек, что говорили, что у них не было выбора.

Выбор есть всегда. Просто кто-то предпочитал идти на завод, выйдя замуж за коллегу-работягу, а кому-то проще было отработать дырочкой пару часов, придумав несчастную историю, рассчитанную на недотёп.

Поэтому Дарен, выросший в глубоком уважении к женской добродетели, не жалел шлюх. Нет, он их не бил, не калечил. Зачем? Бить изначально слабое существо – ниже мужского достоинства. Он предпочитал равных противников для рукопашного боя или заведомо более сильного, чтобы знать, куда расти, к чему стремиться. Шлюх же он имел, куда и как хотел. Без нежности. Без разговоров. В рот взяла. Ноги раздвинула. В попу дала. Всё. Никаких разговоров. Никаких сантиментов.

А как он поступит с Таей?

Хороший вопрос.

Правильный.

И снова в груди зашевелилась знакомая темнота, а под кожей побежали небольшие разряды, как часто бывало перед обращением. От мысли, что Тая оказалась в его власти, и, наконец, он это осознал в полной мере, его звериная сущность возликовала. Показала когти и клыки – а почему бы и нет?

Он имел право на месть.

Абсолютную. Беспринципную.

Кто совершил предательство, не заслуживает пощады.

И он без труда развел её колени на максимальное расстояние друг от друга.

– Что… что ты задумал, Дарен…

Она не спрашивала. Не хватило духу. Пролепетала в очередной раз нечто невразумительное.

– То, что давно должен был сделать, любимая, – его губы искривились помимо воли. – Разве не ясно? Собираюсь трахнуть тебя. Прямо здесь и сейчас.

– Дарен…

– Рот закрой. Хотя… Ты умеешь работать ротиком, Тая? А? Уверен, умеешь… А горлышком? Как глубоко сможешь меня взять, любимая? Хочу до конца, по самые яйца. Как тебе такой вариант?

Он говорил гадости и смотрел ей в глаза. В них мелькнул страх. Ну, надо же, как неожиданно. Хотя, чему он удивляется? По её запаху он уже некоторое время назад догадался, что она боится.

Правильно и делает, маленькая сучка.

За обман положена плата кровью.

Её кровь ему не нужна. А вот от плоти он отказываться не собирался. Второй раз дураком не будет.

– Дарен…

– Ну что ты заладила «Дарен и Дарен», – теперь он говорил почти что ласково, одновременно усиливая хватку на коленях, давая понять, что любое сопротивление с её стороны натолкнется на жесткий отпор. – Ничего другого сказать не можешь?

Вот теперь он начинал наслаждаться местью. Ох, как правы те, которые говорят, что месть слаще от времени.

Мечтал ли он о мести?

Нет.

Потому что Тая – девушка. А женскому полу он не мстил. Так он думал три года назад. Что же сейчас изменилось?

Видимо, он сам.

Из идеалиста превратился в затворника и циника.

Он просто раньше не думал про месть. Не видел в ней смысла. Слишком сильно болела душа и сердце, превратившееся в лохмотья. То, что в те дни его кожа свисала такими же лохмотьями, его волновало мало…

А вот сейчас…

Дарен чуть прищурил глаза.

– Могу, – быстро выдохнула Тая и облизнула пересохшие губы. – Но услышишь ли ты меня?

– Нет, – он снова усмехнулся. – Потому что с членом во рту твоя речь будет плохо разбираемой.

Тая прикрыла глаза, задрожав. Дрожь была ощутимой и видимой. Девочку колотило.

Боится, сладкая…

За свою шкуру переживает.

Казалось, удивления для Дарена на сегодня должны были закончиться. Что могло его удивить сильнее, чем появление Таи в его обители затворника?

Оказывается, нашлось.

Точно в замедленной съемке он увидел, как Тая подняла руку к горлу нательного комбинезона. Туда, где находились заклепки. Её рука дрожала сильно.

Раз. Нажать не получилось.

Застежки поддались лишь со второго раза.

Комбинезон бесшумно сработал, сворачиваясь и распахиваясь.

Она нажала только на ворот, где-то была ещё застежка на талии.

Но Дарену пока хватило и верха.

Он шумно сглотнул, почувствовав насколько вязкой стала его слюна.

Он видел её грудь. Помнил, какая она на ощупь. Тяжелая. Идеальная для него. Высокая.

На Тае было простое белье телесного цвета, без кружева и шелка. Если бы их связывали нежные отношения, Дарен первым бы позаботился, чтобы на Дизоле она носила только такое. А к нему в постель надевала другое. О здоровье надо думать всегда.

Но между ними нет нежности.

Между ними другое.

Поэтому…

Он позволил себе на секунду оторваться от одного её колена.

Чтобы сдернуть бюстгальтер, полностью обнажив грудь.

Красивая. Очень. С сосками-вишенками, которые сразу же захотелось втянуть в рот и пососать. А потом чуть прикусить, язычком поласкать.

Только увидев обнаженную плоть, Дарен понял, насколько он вновь истосковался по женскому телу. По настоящему запаху секса.

К черту всё…

Месть. Раскаяние. Интриги.

Он хочет секса, и он его получит.

– Кистан… Дарен… Не бей меня только… Пожалуйста… Я лягу под тебя… И в рот… как ты хочешь… Только не бей… Прошу… Пожалуйста…

Глава 5

– Вот.

Перед ней положили голографическую фотографию. Тая сделала вид, что не заметила.

– Посмотри.

Пока с ней разговаривали, не крича и ничего не требуя. Но интуиция девушки обострилась до предела и уже потихоньку начинала постанывать от отчаяния, желая, как можно скорее предупредить хозяйку о надвигающейся беде.

Тая выполнила то, что от неё требовали.

Оторвалась от созерцания настоящего моря за окном и посмотрела на фотографию.

Даже недели спустя, она будет помнить своё первое впечатление о увиденном на изображении мужчине.

Сильный. Волевой. Опасный.

На фото был запечатлен молодой человек лет двадцати семи-двадцати восьми. Короткостриженный. Он улыбался сдержанно, словно его попросили. Приподнял уголки губ и решил, что на этом хватит с того, кто его запечатлевал. Глаза серьезные. Синие.

Прямо, как у неё…

Тогда ещё Тая удивилась такому совпадению. Синий цвет глаз – редкий.

Мужчина был изображен не в полный рост. Лицо, плечи, часть груди. По развороту плеч и мощной шее Тая смогла сделать вывод, что он обладал крепким телосложением.

Породистый. Красивый суровой красотой.

– Кто он?

Она не могла не задать этот вопрос.

– Кистан Мозарри.

Услышав имя мужчины, Тая вздрогнула.

Пожалуй, не было в их городе человека, даже ребенка, который не слышал бы фамилию Мозарри. Древнейший клан, поговаривали, что они были основателями Мирелла. Их собирались потчевать, едва ли не памятник возводить, но Мозарри категорически отказались, предпочли оставаться в тени, быть «серыми кардиналами».

Для Таи Мозарри казались едва ли не небожителями. Да, семья Таи не бедствовала, были вхожи в определенные круги, но Мозарри – совершенно иной уровень жизни.

– И для чего ты мне его показываешь? – Тая задала вопрос тихо-тихо, старательно не замечая посылы интуиции. Да и что она могла сделать? Правильно, ничего.

За неё уже все решили.

– Ты должна с ним познакомиться. Случайную встречу организуем. А там… Сделай так, чтобы он тобой заинтересовался. Голову потерял. Ты красивая, при желании любого очаруешь. Так что… Вперед…

Тая умывалась холодной водой, медленно вытаскивая себя из прошлого. Чем меньше она там будет находиться, тем целее будет её психика.

Особенно, учитывая в какую ситуацию девушка попала…

Он её отпустил.

– До ночи обвыкайся. И да… бить я тебя не буду, – и спокойно добавил: – Пока.

Она не хотела думать играет он ей или говорит всерьез. Она склонялась ко второму варианту.

Когда он её отпустил и даже вернул комбинезон на место, помог запахнуть его, не преминув задеть грудь, голова Таи закружилась не то от облегчения, не то ещё от чего-то. Всё напоминало кошмарный сон.

От одного бежала, чтобы упасть в распростертые объятия другого.

Дарена она не винила. Он имел право поступить с ней куда хуже.

Только одно дело понимать, и другое – испытать все прелести мщения на себе.

– Занимай любую комнату на первом этаже.

С этими словами он пружинисто поднялся на ноги и ушёл.

Тая заставила себя подняться.

Безвыходных ситуаций не бывает. Она что-нибудь придумает.

Пока что оставалось уповать на Всевышнего и четко выполнять распоряжения Дарена.

Сколько времени продлится мертвая зона? Месяц? Два? Она искренне надеялась, что не дольше.

Что Дарен с ней может сделать за это время? Да что угодно. Тая тешила себя мыслью, что, если бы он намеревался смертельно ей навредить, оставил бы за дверью. И убивать самолично не потребовалось бы. Метель и мороз сделали своё дело.

Значит, она ему нужна для других целей.

И месть его будет иной.

Какой – он дал понять.

Что ж…

Она заслужила.

Тая больной рукой провела по щеке, убирая слезу, что всё-таки сорвалась с ресниц. Два месяца – она потерпит. Бывало и похуже. Главное – он обещал не уродовать её физически, с остальным она справиться.

В груди точно кол воткнули, трудно было дышать. Да и холодно стало. Очень.

Тая понимала, что мерзнет от нервного напряжения, которое не снимешь горячей водой, и всё же решила залезть в ванну, благо, её обнаружила в смежной комнате со спальней, что заняла. Она выбрала первую попавшуюся комнату. Распахнула, убедилась, что в ней имеется кровать и захлопнула за собой дверь.

Не будет же она расхаживать по дому Дарена с видом хозяйки. Тая научилась радоваться тому, что дают и позволяют. Если она меньше будет попадаться ему на глаза, то, возможно, и вспоминать он о ней будет реже.

Но его слова…

Его руки на её коленях…

Его прожигающий насквозь взгляд…

Говорили о другом. Что он, если не сегодня, то к вечеру в полной мере осознает, что она полностью в его власти. Что они фактически заперты в одном доме. Более того, она полностью от него зависит. Да что говорить, даже еду он будет ей выделять.

Маршал заверил её, что на её содержание выделена соответствующая сумма, и что она не будет стеснена в своих потребностях. С ленцой оповестил, что она всегда сможет заказать необходимое через информационный канал, и шаттл доставит в течении суток, может, чуть побольше. Сейчас Тая понимала, что и информационные каналы перекрыты. А, значит, чтобы поесть что-то, ей надо обращаться к Дарену.

Она не гостья, которую будут потчевать и угощать вкусностями. Каждый кусок хлеба здесь ей придется отрабатывать.

Тая зажала рот руками.

Только не плакать…

Всё будет хорошо.

Сейчас – в теплую водичку, с головой, чтобы расслабиться. Накрутить себя она ещё успеет.

* * *

После приема ванны очень хотелось кушать. Тая, накинув на тело халат и замотав полотенце тюрбаном на голове, прошла к своей сумке. Как же хорошо, что она догадалась положить в неё несколько пакетов готовой еды.

Как чувствовала.

Хотя нет. Тут дело не в предчувствии, а в интуиции и в том образе жизни, что она вела последний год.

Конкретнее – скрывалась.

Пока к ней ни пришли маршалы из Комитета и ни предложили защиту. Вступить в программу по защите свидетелей.

Так она стала дважды предательницей. И если в случае Дарена, её сердце обливалось кровью и разрывалось на части от безысходности, тоски, отчаяния, ужасающего понимания, что она делает, творит, то второй раз предала с легкостью.

Это было больше возмездием.

За себя и… за Дарена.

Поставив сумку на широкую кровать, как она ранее поняла, настроенную на определенные параметры и не меняющая автоматически размеры, Тая нажала комбинацию цифр, и замки открылись.

Да, наборчик одежды у неё скудноват. Ладно, будем решать вопросы по мере необходимости. Сейчас, главное, поесть.

Контейнеры с выставленными температурами лежали сверху. Тая достала их и аккуратно расставила на невысокий столик, что располагался рядом с креслом. В сумке так же хранилась и бутыль с водой. Перекусить хватит.

Правда, открыв первый контейнер с отбивным мысом и гречкой, Тая поняла, что кусок не лезет в горло. Несмотря на то, что желудок посасывал, а живот громко урчал, её подташнивало от одного вида еды.

По опыту, приобретенному за последний год, Тая знала, есть надо. Энергия необходима. Иначе она ослабнет раньше времени.

Поэтому надо пихать в себя пищу.

Она поела через неохоту. Потом отнесла оставшиеся контейнеры в сумку, предварительно выложив из неё вещи и мыльные принадлежности.

И что делать дальше? Ждать вечера? Пока Дарен позовет к себе?

Стоило представить, как он снова к ней прикоснется, бросало в жар.

Он изменился. Её Дарен.

Взгляд – настоящее лезвие, холодное, опасное. Руки жесткие, не щадящие.

Обхватив себя за плечи, Тая принялась ждать и не заметила, как погрузилась в сон.

Если бы её спросили, когда она последний раз спала спокойно, не мучаясь кошмарами-воспоминаниями, Тая не смогла бы ответить. Проживая в корпусе Комитета, она даже подумывала обратиться за помощью. Слышала, что существуют разработки, блокирующие возможность видеть сновидения. Специальные ампулы вшивали военным, чтобы те имели возможность отдыхать ночью, отключать мозг.

Тая тоже мечтала многое забыть.

Вернее, почти всё.

Всю свою жизнь, начиная лет с десяти, после того, как умер отец, и мама вышла замуж за другого мужчину.

Для самой Таи это событие оказалось шоком. Как же так… Её мама и другой мужчина. Тая была абсолютно домашним ребенком, сильно привязанная к обоим родителям, и преждевременную смерть любимого папочки она переживала очень тяжело. Его шаттл разбился, им в дом доставили гроб с закрытой крышкой, и девочка никак не могла поверить, что в черной «коробке» «спит» ей папочка. Глупость… Нет… Такого не может быть. Вот сейчас откроется дверь, и Тая услышит родной голос:

– Детка, встречай меня!

Бросится к отцу, тот подкинет её ввысь и закружит по комнате. А она зальется счастливым смехом и хитро спросит:

– А что ты мне купил?

– А что ты хотела?

– Куклуууу!

Она всегда хотела куклу. И у неё уже собралась приличная коллекция. В спальне отвели под её куклы целую стену и поставили стеллаж. Фарфоровые, мягкие, цветные, хрустальные – каких только кукол у неё не было. Папа привозил из командировок со всех миров, что посещал.

И теперь его не стало.

Тая вспоминала день похорон очень часто. Тогда впервые она узнала, что такое интуиция. Обостренная. Предупреждающая. Ребенком она естественно ничего не поняла… А зря.

На похоронах присутствовал мужчина. Одетый во всё черное, с белыми волосами, собранными в хвост. Девочке Тае он казался огромным, воплощением скалы. А ещё он не двигался. Как встал, так и стоял все похороны. Ни одной эмоции на его лице не отобразилось.

Правда, что категорически не понравилось Тае – он постоянно крутился вокруг мамы. Та ему кивала и благодарила.

Тая бы его непременно забыла, детская память избирательна, если бы этот мужчина не начал появляться у них в доме. Часто, что неимоверно её напрягало, Зачем он приходит? Что ему от них надо?

Однажды она спросила маму об этом, на что та, пряча глаза, ответила:

– Он мой друг. И он… меня поддерживает.

А через год мама сказала, что они с Аароном женятся. Тая эту новость расценила, как худшую, что могло случиться после смерти папы.

Как же она ошибалась…

Они переехали в большой, красивый дом, расположенный в скалистой местности, и с одной стороны имеющий обрыв. Тая первое время боялась выходить в оранжерею, потому что под стеклянным полом как раз и располагался обрыв. Было до чертиков жутко, стоять и видеть под ногами пропасть. Аарон находил подобное архитектурное решение изюминкой дома.

С отчимом Тая не стремилась наладить отношения и сделать их теплыми. Она чуралась его и демонстрировала отчуждение. Да и сам Аарон не задавался целью найти общий язык с падчерицей. Его интересовала её мама, и он до неё добрался, установив тотальный контроль над Симоной. Как только Симона официально стала его женой, ей было запрещено передвигаться и совершать крупные покупки без его одобрения. Даже прогулку с дочерью по парку необходимо было согласовывать с ним.

Неприятным «довеском» к Аарону оказались два его сына, старше Таи на пять и шесть лет соответственно – Аэрд и Акран. Когда Тая переезжала в новый дом, те учились в кадетском училище, на Стиблишке, и первый раз прилетели летом. Такие же беловолосые, как и их отец, и такие же неприятные.

– У нас в доме появилась малявка?

Знакомство было не из приятных. Тая поняла, что эти двое будут её постоянно задирать.

К её удивлению, они её не трогали. Не их полета птица. Скорее, игнорировали.

<1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

3 из 4