Егерь. Последний билет в рай

Вместе с тем реально было освоено и хорошо изучено лишь Северное полушарие. Причина проста – здесь лежали материк и три десятка крупных островов вроде земной Гренландии или Мадагаскара. Они-то и служили основными туристическими центрами, здесь же было сосредоточено и большинство населения. Промысловики тоже не горели желанием ходить слишком далеко от крупных портов, благо пока с учетом рациональной организации лова ресурсов хватало. К тому же северные моря были лучше приспособлены для судоходства.

Южное же полушарие осталось неосвоенным и представляло собой хаотичную мешанину архипелагов, разбросанных по мелкому морю. Счет островкам здесь шел даже не на десятки, а сотни тысяч. Некоторые ученые (на этой фразе Викентий демонстративно поморщился – дескать, географы, что с них взять, то ли дело биологи!) высказывали предположение, что некогда здесь лежал обширный материк, который по каким-то причинам относительно недавно – несколько сот тысяч лет назад – погрузился под воду. Экзотики вроде милых атоллов и коралловых рифов карибского типа хватало и в Северном полушарии, поэтому владельцы увеселительных заведений сюда не стремились. Понять их легко – кому нужны лишние транспортные расходы? Так что эта часть планеты сохранилась в первозданном виде. Составить карты или хотя бы провести подробную аэрофотосъемку было некому, все, что имелось на данный момент, – спутниковые фотографии с более-менее внятной разбивкой на квадраты с отмеченными на них относительно крупными островами. Все остальное пространство представляло собой терра инкогнита, то есть обширнейшее поле деятельности для нас с Петровичем. Вдвоем с таким объемом работы мы не справимся и за сто лет, но от нас этого и не требовалось: местные зоологи намеревались получить хотя бы минимальное представление об островной фауне, так что будем исследовать острова выборочно, по одним лишь ученым понятной системе.

Жить и работать ближайший год (это минимум) нам предстояло на острове Флоранс – райском уголке, расположенном очень удачно: в тропическом поясе, но на порядочном удалении от экватора. Поэтому с ежедневными ливнями и сумерками в девятнадцать ноль-ноль по местному времени (сутки здесь, как упоминалось, чуть длиннее стандартных) персоналу сталкиваться не приходилось. Викентий клятвенно нас заверил, что нам непременно понравится, и на том вводную лекцию завершил.

Между тем юркий глайдер унес нас довольно далеко от столицы, и по пути мне удалось полюбоваться теми самыми фермами – с высоты они больше всего походили на шахматные доски из-за чередующихся засеянных и паровых полей. Потом появились обширные огороженные участки с роскошными виллами – частные владения, как объяснил наш всезнающий гид, а затем мы добрались и до побережья – бесконечной полосы пляжей, застроенных кемпингами, бунгало, мотелями и огромными белоснежными красавцами-отелями, напоминающими выброшенные на берег океанские лайнеры. Вся эта красота служила наглядным подтверждением крайне серьезного отношения к туризму: жилье и развлечения на любой вкус, даже самый капризный клиент мог отыскать нечто для себя подходящее.

Побережье Астерии скрылось за горизонтом, но мы ни разу не упускали сушу из вида – острова, островки, песчаные косы и просто рифы тянулись на сотни километров от берега. И если местные считают это море более-менее подходящим для навигации и лова, то что же тогда творится в Южном полушарии? Страшно представить. Хорошо, что у нас воздушный транспорт. С другой стороны, при этаком рельефе штормам разгуляться негде, цунами и торнадо должны отсутствовать как класс, не говоря уж о блуждающих волнах-убийцах. Все-таки райский уголок, что ни говори. И климат приятный: влажность хоть и высокая, но всегда дует свежий морской ветерок, так что даже в самое пекло можно себя чувствовать комфортно.

Примерно через час мы добрались до большого гористого острова, и Викентий начал потихоньку сбрасывать высоту, по широкой дуге обходя высившийся на северном побережье скальный массив.

– Остров Гуантанамо, – пояснил коллега, сосредоточенно орудуя джойстиком. – Здесь авиабаза федеральная, обслуживает все научные и военные объекты Южного полушария. Местные власти к ней отношения не имеют, да оно и к лучшему.

– А название кто придумал?

– Да бог его знает… А что?

– Странный юмор у человека, – хмыкнул я, но развивать тему не стал. – А на фига нам авиабаза?

– Как на фига? – удивился Викентий. – Ты что, думал, что до Флоранс на глайдере полетим? Это ж еще пять тыщ кэмэ, к ночи в лучшем случае доберемся. Мы сейчас на катер пересядем рейсовый, как раз успеваем. Даже ждать не придется.

– Ой, а мы вещи перегрузить успеем? – забеспокоилась Галя.

– Успеем, мне местные ребята обычно помогают. За толику малую, – хитро прищурился коллега. – Они ж военные, их особо с базы не отпускают. Вот я и им заодно кое-что привожу.

Вот гусь, и тут устроился! Молодец Викентий, надо с ним дружбу и дальше водить, не помешают его связи. Работа работой, но и о развлечениях заранее нужно побеспокоиться.

За горами открылась равнинная часть острова – аккуратно расчищенная, с нашлепками стартовых площадок, кучками зданий и заборами из колючей проволоки. В нескольких местах я заметил автоматические установки ПВО, чуть дальше, у пальмовой рощицы ярко выраженного фиолетового оттенка – по крайней мере, издали, – высилось что-то, напоминающее ангары для атмосферной техники. Не удивлюсь, если здесь и капониры с истребителями отыщутся. А то, что здешние обитатели могут челноки с космических кораблей принимать да и суденышки типа эксплорер-ботов – это к гадалке не ходи. Серьезно устроились военные, с выдумкой и старанием.

Викентия вызвал диспетчер, и он отвлекся на переговоры, в которые я даже не пытался вникать. Впрочем, беседа заняла не больше минуты, и коллега ловко приземлил глайдер на одной из стартовых площадок рядом с тяжелым универсальным катером – махиной метров пятнадцати длиной, стреловидной формы. На таком при нужде и на орбиту можно выйти, правда, ненадолго. Хотя вряд ли он использовался в подобных целях – на соседней площадке торчала свечка малотоннажного каботажника, и на нем запросто можно было облететь всю Систему, включая пылевой диск и внешние планеты-гиганты, которые оттягивали на себя львиную долю космического мусора, иначе на Нереиде невозможно было бы жить из-за бесконечных метеоритных бомбардировок.

Здесь нас уже ждали. Едва мы выбрались из салона, как в борту катера распахнулся люк, из которого выпрыгнули двое из ларца, одинаковы с лица – в буквальном смысле слова.

– Здорово, пацаны! – поприветствовал парней обрадованный Викентий. – Принимай товар.

Близнецы без лишних слов принялись методично освобождать багажник глайдера, а мы с Галей с трудом сориентировались в завале в кабине и начали потихоньку распределять багаж, в благодарность припахав Викентия. Тот возражать не стал, хотя и проводил завистливым взглядом Петровича, обрадованно рысившего за близнецами. Судя по озадаченным образам, которыми он принялся меня бомбардировать, с подобным зрелищем сталкиваться ему ранее не приходилось. Поняв, что питомец не отцепится, я потребовал объяснений у старшего товарища.

– Это Паша с Лешей, они монозиготные близнецы-двойняшки, – с пыхтением начал тот сыпать банальностями, усугубленными профессиональной деформацией. – Работают на базе, техники-наладчики. Ну и периодически экспедиторы, сопровождают катер в рейсах. Паша еще и пилот, а Леша штурман. Очень удобно. На самом деле они прекрасные парни, приветливые и компанейские, просто сейчас стесняются.

Ага, вижу. Рослые, белобрысые, косая сажень в плечах – богатыри! Им бы еще лица попроще и хотя бы подобие улыбок – цены бы не было. А так они больше на беглых зеков похожи, особенно в этих комбезах веселого оранжевого цвета. Чисто тюремная униформа, хоть на нагрудных карманах у них и красуется эмблема базы – «Genesis-3000» на фоне планеты. Подозреваю, что и у катера на «спине» такая же найдется. Викентий как раздолбай ходит – легкие брючки, сандалии, рубашка-гавайка, – а эти ребята дисциплину блюдут, равно как и форму одежды. Ученая братия на такие вещи внимание обращать не склонна. А тут сразу видно, технари, к тому же наверняка в армии служили – по возрасту как раз подходят.

В восемь рук и четыре лапы работа спорилась; Галя, как истинная леди, позволила мужчинам освободить ее от физических нагрузок и благоразумно молчала, за что ей честь и хвала. А вот Петрович старался изо всех сил – бестолково путался у всех под ногами, причем настолько хаотично, что предугадать следующий его маневр не смог бы даже артиллерийский «мозг», запросто справляющийся с множественными высокоскоростными целями. Минут через пять весь сегодняшний «улов» перекочевал в объемный багажный отсек катера, а мы устроились в креслах – куда более комфортабельных, чем гнездо из шмоток в глайдере. Впрочем, Галя с Викентием этого не оценили. Один из близняшек, если верить бейджику, штурман Леша, заглянул к нам, убедился, что мы пристегнуты и танцевать канкан на столе не собираемся, буркнул что-то под нос и скрылся в пилотской кабине. Люк за его спиной с легким шелестом сел в пазы переборки, и мы оказались предоставлены сами себе.

– Викентий, а глайдер как же? – запоздало поинтересовался я, когда катер бесшумно поднялся над посадочной площадкой на антигравах.

– Не переживай, его уже убрали, – отмахнулся коллега.

Как раз в этот момент Паша врубил предназначенные для мощной атмосферной техники ионные движки, и нас на долю секунды вжало перегрузкой в спинки кресел. Неприятные ощущения сразу же исчезли – гравикомпенсатор сработал свое-временно, и катер уверенно набрал крейсерскую скорость. Под днищем пронеслось взлетное поле, потом военный городок, живописный пляж и снова потянулись однообразные пейзажи – голубое море, разбавленное фиолетово-золотыми кляксами островов. Подробности в иллюминатор рассмотреть не удавалось, да и приелась уже эта картина, если честно.

Система тау Кита, планета Нереида,5 декабря 2537 года

До острова добирались почти два часа, и примерно треть этого времени ушла, чтобы пересечь широкий экваториальный океан – обширное водное пространство без признаков суши, опоясывавшее планету. Именно здесь располагались самые глубокие участки – до трех километров, а в одном месте притаился разлом, где до дна пришлось бы спускаться все пять. Ученые терялись в догадках, почему так получилось, но родить более-менее внятную гипотезу так и не смогли, поэтому все приняли это как данность. Рыбакам тут было раздолье, и хотя в этих широтах существовал риск нарваться на ураган или иной сюрприз погоды, никого это не останавливало. Туристов здесь мог привлечь разве что глубоководный парк в так называемой Тесканской впадине. Но удовольствие это было на большого любителя, к тому же стоило недешево. По мере удаления от экватора отдающая сталью рябь сменялась густой синевой, постепенно уступившей место голубому оттенку, разбавленному черными точками скал, а затем все большим количеством клочков суши с купами местных фиолетовых пальм. С каждой сотней километров плотность островов увеличивалась, да и сами они прибавляли в размерах, так что кое-что можно было и на высокой скорости рассмотреть. Я на опыте убедился, что более-менее крупным морским судам путь сюда заказан, да и не каждая яхта сумеет пробраться по этому лабиринту вглубь хотя бы на пару сотен миль. Поразил также тот факт, что все острова были вулканическими, ничего, хотя бы отдаленно напоминающего коралловые рифы или атоллы, на пути не встретилось. Вспомнив вступительную лекцию, я сообразил, что они еще просто не успели здесь образоваться – возраст архипелагов по геологическим меркам был очень мал. Вряд ли в этих гостеприимных водах отсутствуют аналоги полипов, в таких условиях им самое место, разве что не эволюционировали еще из каких-нибудь беспозвоночных.

Братья-пилоты никуда не торопились, берегли заряд в батареях, да и напрягаться лишний раз с маневрированием ленились, поэтому летели долго. Из такого катера можно было бы минимум вдвое больше мощности выжать, соответственно и прирост скорости был бы ощутим, но тут сказывалась общая размеренность жизни на базе. Она существовала уже три года, распорядок давно устаканился, и работать в авральном режиме никто не стремился, предпочитая «поспешать не спеша», благо местный климат располагал к некой задумчивости, из которой проистекала склонность ее обитателей к философствованию. Я это дело обозвал замаскированной ленью, с чем Викентий решительно не согласился и даже попытался заключить со мной пари, дескать, через месяц я сам таким же стану. Но мне уже сейчас стало лень, и биться об заклад я не пожелал, тем более на горизонте нарисовался долгожданный остров Флоранс.

Видимо, у местных пилотов существовал уже отлаженный ритуал посадки катера с впервые оказавшимися здесь сотрудниками, потому что Паша без напоминания снизил скорость и заложил два широких круга над островом, позволяя вновь прибывшим хорошенько его рассмотреть. Викентию открывшийся вид уже приелся, но он посчитал своим долгом рассказать, что и где расположено. Я слушал его вполуха, больше полагаясь на собственное зрение, но примерную компоновку уловил.

С высоты птичьего полета остров Флоранс выглядел как подкова, дугой смотрящая на север, а прогалом между ветвями выходящая почти строго на юг. «Подкова» эта была образована скальным массивом, труднопроходимым, но достаточно пологим с внешней стороны и крутым с внутренней. Высота его, если на глаз, достигала метров пятидесяти без особых перепадов по всей длине. Структура этой гряды напоминала коралловый атолл, но была сложена из чего-то вроде базальта и не разделялась протоками на мелкие островки – моту. Вместо них имелся один обширный проход в лагуну, окаймлявшую непосредственно остров Флоранс с горой в северной части, подозрительно напоминавшей кратер погасшего вулкана. Да и вообще все пространство внутри каменной «подковы» походило на частично затопленную кальдеру, что прекрасно коррелировалось с гипотезой о затонувшем некогда материке.

Центральная гора примыкала к скальному поясу, образуя в этом месте высокий – в несколько сот метров, точнее сказать не могу – массив, густо поросший здешними фиолетового отлива джунглями. Южный склон был пологим, как и вся эта часть острова, здесь имелось живописное озерцо, окаймленное узкой полоской пляжа. Холмистый, с выходами на поверхность выветренного известняка рельеф постепенно переходил в широкое поле, украшенное купами пальм и каких-то кустарников.

От этого солидного куска суши в виде вытянутого треугольника, длиной около десяти километров и шириной в северной части около пяти, был отделен проливом островок поменьше, в юго-восточной части лагуны. Этот клочок был изрезан не так сильно, но зарос куда гуще, и с высоты напоминал ковер с длинным ворсом. Берега у него были крутыми, без намека на пляжи или хотя бы отмели. Судя по цвету, в протоке глубины доходили метров до тридцати, в отличие от остальных рукавов да и центральной части лагуны. Скорее всего, тут располагался разлом в скальном основании.

Сразу за протокой, как раз между островами и стеной «подковы», притулился укромный залив, идеально подходящий для стоянки среднетоннажных судов – и проход удобный, и глубины за глаза, и от ветра и волн защита абсолютная. Местное руководство не хуже меня понимало преимущества этого природного укрытия, так что основное поселение располагалось именно в этой части побережья Флоранс, а в самом заливе болталось несколько белоснежных посудин. Место было обжитое: кучки жилых домиков чередовались с длинными исследовательскими корпусами и хозяйственными объектами типа энергостанции, ремонтной мастерской и посадочного комплекса, побережье залива обросло десятком причалов из ажурных конструкций с пластиковыми настилами, здесь же громоздилась пара эллингов, разделенных широким галечным пляжем с удобным спуском от поселка. На северной окраине красовались рифленым железом вездесущие полукруглые ангары, способные вместить целую эскадрилью атмосферных катеров, типа того, на котором мы летели, или даже более крупных. Чуть в стороне, на холмике, тянулась ввысь башня связи. Судя по количеству и размерам натыканных на ней антенн, база могла напрямую, минуя планетарные ретрансляторы, связаться с Сетью и соответственно с любым населенным объектом Внутренних Систем. В общем, остров Флоранс мне понравился, напрягало только отсутствие песчаных пляжей, разве что на озеро купаться ходить. Но оно может оказаться очень глубоким и холодным.

– Обратите внимание, Галенька, вон на тот остров! – вещал между тем Викентий, галантно поддерживая девушку за локоток. – Там расположен основной испытательный комплекс, обитают подопытные зверюшки, и обычным смертным туда ход заказан. Называется вся эта благодать Обезьянником. Вы бы только видели, каких результатов удалось достичь местным коллегам за эти жалкие три года! Я обзавидовался, честное слово! Тут за пару месяцев можно набрать материала для кандидатской диссертации, а за полгода и на докторскую замахнуться! Мечта, а не работа…

Галя восторгов Викентия не разделяла, вцепившись в подлокотник: Паша как раз начал снижение, видимо решив отыграться за весь полет. Катер резко нырнул вниз, чуть замедлившись над скалами, потом пронесся над протокой между островами, старательно копируя все изгибы, и снова взмыл на несколько десятков метров вверх над заливом, едва не задев днищем мачту ближайшей яхты. Напуганная ревом движков, с ближайших скал, утесов и просто деревьев вспорхнула туча разнообразных птиц. Своим гвалтом они превзошли даже наш летательный аппарат, причем мы это всё прекрасно слышали, поскольку пилот ослабил шумоизоляцию пассажирского салона. Хищная стрела катера прошила галдящее облако навылет и зафиксировалась на антигравах над одной из стартовых площадок посадочного комплекса. Затем Паша аккуратно приткнул аппарат у гостеприимно распахнутых ворот ангара, вырубил тягу и разгерметизировал люк.

– Приехали, – выдохнул Викентий.

Продремавший всю дорогу в одном из кресел Петрович лениво приоткрыл левый глаз, наморщил нос и гневно фыркнул – дескать, не дают бедному животному толком выспаться. Я наградил его образом дрыхнущего кота, по которому невозбранно гуляет отделение мышей, а парочка даже купается в миске с молоком, и без перехода скомандовал:

– Разведка!

Мой дисциплинированный напарник моментально собрался, вытянувшись чуть ли не в струнку и навострив уши, и за неуловимое мгновение слился с обивкой кресла, став из рыжего грязно-серым с вкраплением черных оспинок. Викентий, до того с кошачьими метаморфозами почти не сталкивавшийся, прервал на полуслове хвалебную оду острову и потрясенно уставился на Петровича.

Я довольно рассмеялся и почесал питомца за ухом, безошибочно выделив его на фоне обивки:

– Расслабься, зверюга. Тут безопасно. Пошли с новыми коллегами знакомиться.

Петрович последовал совету и спрыгнул с сиденья, еще больше поразив Викентия: прямо в полете он начал изменять окрас, этакой волной – нос, щеки, уши, шея – и так до кончика хвоста, приземлившись на пол уже привычно рыжим. Задрал хвост трубой и вперевалочку прошествовал к люку, посверкивая длинной шерстью на «штанишках».

– Саечка за испуг! – Я примерился было подцепить ладонью отвисшую челюсть Викентия, но тот вовремя среагировал и закрыл рот самостоятельно.

На Галю кошачья выходка впечатления не произвела – за время совместной жизни и не такое видела, – но Викентий выглядел столь забавно, что и она не удержалась от смеха. Я с удовольствием к ней присоединился, через секунду не выдержал и сам виновник торжества, и пассажирский салон содрогнулся от дружного хохота.

– Классная хохма! – похвалил Викентий, утирая слезы. – Нужно взять на вооружение. Олежек, одолжишь Петровича?

– Не, сам договаривайся, – ушел я в отказ.

Мало ли кого он разыграть вздумал, проблем потом не оберешься.

– Кульману однозначно понравится. – Викентий выбрался из салона и подал Гале руку. – Он такие шутки любит. Кстати, вот и он сам.

Подстраховав любимую – пусть видит, что я тоже не лыком шит, а то больно уж рьяно Викентий за ней ухаживать взялся, – я спрыгнул на пенобетонное покрытие стартовой площадки и посмотрел в указанном направлении. От аккуратного домика с решеткой антенны на крыше – скорее всего, диспетчерской – к нам шел молодой парень ярко выраженной семитской внешности: смуглый, большеносый, с непокорными темными кудряшками и белозубой улыбкой во весь рот.

– Коллеги, позвольте представить вам знаменитого, – Викентий на секунду задумался и подпустил в голос пафоса, – и, я не побоюсь этого слова, всеми уважаемого Кульмана Михаила Давидовича! Он занимает должность заместителя директора базы по хозяйственным вопросам, знает все и про всех, в общем, страшный человек. И настоящий одессит.

Последние слова Викентий выделил с явным намеком, на что отрекомендованный незамедлительно отреагировал:

– Таки ви мене смущаете, Викентий. Где я и где Одесса! – Кульман возвел очи горе, одновременно экспрессивно всплеснув руками, и перешел на нормальный тон: – День добрый, коллеги. Вижу, этот неугомонный товарищ меня уже представил. А вы, я так понимаю…

– Рыжик Галина Юрьевна, – послушно отозвалась моя ненаглядная. – Младший научный сотрудник. Прикомандирована к морским биологам, лаборатория профессора Корневой.

– Очень приятно. – Кульман, заложив руку за спину и согнувшись в манерном поклоне, галантно приложился губами к Галиному запястью. – С коллегами познакомитесь позже, завтра у нас выходной, а сегодня определимся с жильем и поставим вас на довольствие. Вы не против?

Галя отнеслась к новому лицу благосклонно, и тот это заметил. Впрочем, немудрено – парень симпатичный, хваткий и деловой, такие бабам нравятся, и он об этом прекрасно знает и частенько пользуется. Знакомый типаж. Если не хочу проблем на личном фронте, надо сразу расставить все точки над «ё», чтобы потом не опускаться до рукоприкладства…

От размышлений меня отвлек шелест крыльев за спиной. Я машинально обернулся и с удивлением увидел крупного птаха, смахивавшего на попугая ара, пестрого, с длинным иссиня-черным хвостом. Тот бесстрашно приземлился в паре шагов от меня и неспешно направился к Петровичу.

Мой питомец сидел, ничего не подозревая. Вернее, подозревая, но не то, что нужно: кот изображал столбик, пристально уставившись на Мишу Кульмана. Одно его ухо было вздернуто, а хвост нетерпеливо елозил по пенобетону, собирая пыль. Такая поза свидетельствовала о крайней степени любопытства с примесью неудовольствия. Если бы он так смотрел на меня, я бы сказал, что зверь меня запоминает дабы отомстить в перспективе, пусть и достаточно отдаленной. Видимо, Петрович воспринял возникшее у меня неприятие к новому знакомцу буквально и взял того на карандаш.

И все бы ничего, но дергающийся хвост привлек внимание попугая, который бесшумно приблизился к Петровичу с тыла и с ходу долбанул мощным клювом в рыжий кончик. Попал удачно, если судить по истошному мяву и высоченному прыжку с двойным сальто. Приземлившись на все четыре лапы мордой к неведомому врагу, Петрович застыл враскорячку с выгнутой спиной и вздыбленной шерстью, готовый наградить супостата мощным ударом когтистой конечности, но наглый птах, не ожидавший подобной реакции, испуганно вспорхнул к Кульману на плечо, зацепив того крылом за нос и прервав на полуслове очередной комплимент в адрес Гали. Девушка рассмеялась, Петрович обиженно фыркнул и спрятался за мои ноги, а деликатный Викентий ограничился странным хрюкающим звуком и слезинкой в правом глазу, которую смахнул украдкой.

Администратор же, ничуть не удивленный выпавшей ему ролью насеста, спихнул попугая с плеча и укоризненно погрозил пальцем:

– Карлуша, таки ви мене разочаровали! Зачем ви пристали к нашему гостю? Стыдно, Карлуша!

Птах невнятно каркнул, расставив крылья, косолапо развернулся к нам спиной и ловко вспорхнул на крышу диспетчерской.

– Не обижайтесь на Карлушу, он несколько эксцентричен, – принялся оправдываться Михаил. – Кстати, вы у нас…

– Денисов Олег Игоревич, – отрекомендовался я, пожимая протянутую ладонь, которая оказалась хоть и костистой, но неожиданно крепкой. – Лейтенант корпуса Егерей. А это мой напарник, Василий Иоганн Петровский Распадок. Можно просто Петрович.

Означенный напарник высунулся из укрытия и многозначительно фыркнул, пристально уставившись на моего собеседника.

– Таки ви просмотрите во мне дырку и я превращусь в ходячий свисток! – подмигнул коту Кульман, и Петрович первым отвел взгляд, чего я за ним ранее не замечал. Обычно сдавались его оппоненты, за исключением меня самого. – Вы будете работать с зоологами, насколько мне известно.

– Так точно. Подробностей пока не знаю.

– Ничего страшного, – заверил меня Миша. – Сегодня все равно работать не придется.

– Я уже понял. Сегодня решаем проблемы с жильем. Думаю, нам хватит и одной комнаты. Правда, любимая? – Я приобнял Галю за талию, та хмыкнула и прижалась ко мне плечом. – Пойдемте выбирать?