Отягощенные злом

Секеш был рядом – и Ирлмайер больше всего почему-то ненавидел его. Возможно, за спокойствие, возможно, за храбрость. Возможно, за то, что он стал свидетелем его, Ирлмайера, унижения. Его, генерал-лейтенанта полиции, провели как мальчишку.

Но еще страшнее он ненавидел Коперника и всех римских кардиналов.

Ублюдки, прелюбодеи, мужеложники, воры, подонки всех мастей! Они не просто провели его – они бросили вызов всей Германии. Твари, присвоившие себе право ДАВАТЬ ИСКУПЛЕНИЕ. Не прощать, не давать прощение – а именно давать искупление. Торговцы пустотой, приватизировавшие право высшего суда – суда совести.

Ничего. Только бы выбраться отсюда…

– Идут! – негромко сказал Секеш.

Ирлмайер вслушался – и услышал едва слышный рокот, более похожий на шум далекого водопада.

– Лежите…

Ирлмайер понимал, что без Секеша он бы не добрался сюда и вообще погиб бы в том доме в Болонье. Но это не мешало ненавидеть…

Секеш внимательно всматривался в темноту…

С севера. Скорее всего, наши…

Гул нарастал уже по экспоненте, вертолеты были совсем рядом. Не гул, а назойливый, почти монотонный шум, что указывало на применение специальных технологий подавления шумов.

Источники шума разделились.

– Идем?

– Нет, подождем…

Секеш выжидал чего-то еще минут десять, потом поднялся, держа руки над головой.

– Держите руки выше, экселленц. У этих людей легкая гашетка…

15 августа 2014 года

Средиземное море

Летающая лодка фирмы «Дорнье», устаревшее, но все еще надежное средство передвижения, взлетела с озера Липензее, расположенного к северу от Берлина, примерно в два часа ночи по берлинскому времени. Лодка была переполнена пассажирами, буквально ногу было некуда поставить. Но те, кто летел на ней, знавали и худшие виды пыток…

Одна из них – докладывать высшему начальству о провале. Да еще в присутствии своего непосредственного начальника. В японской культуре есть такое понятие, как сеппуку – «разрешать живот», – в европейском переводе это харакири. Делая сеппуку после провала, японец избавляет себя от позора и уходит на тот свет с гордо поднятой головой. В европейской культуре такая форма самонаказания, как ритуальное самоубийство, практически отсутствует, только офицеры раньше стрелялись, если не могли выполнить приказ. Ирлмайер считал это глупостью: нужно жить, для того чтобы иметь возможность отомстить, нанести ответный удар. Но иногда – как в этот день, к примеру, – Ирлмайер понимал, почему люди все-таки стрелялись. Ему еще никогда в жизни не было так стыдно.

Впрочем, он поборол в себе чувства, недостойные офицера РСХА, тем более такого высокого ранга. Правила изменились, и времена изменились – от бесчестья больше никто не стреляется, не дождетесь. От бесчестья стреляют. Убивают.

Когда Его Величество Кайзер спросил, как, по его мнению, нужно выправить ситуацию, что еще можно исправить, доктор Ирлмайер без промедления ответил: нужно захватить генерала Анте Младеновича. Прежде чем это сделают русские, англичане или кто-то еще, черт возьми. Только он может знать об истинных шагах Католической Церкви, о том, что, ко всем чертям, произошло в Риме, откуда там взялся заряд. Генерал Анте Младенович и его наемники, которых он вербовал, обучал и отправлял во все стороны света, были новыми крестоносцами, ударными отрядами церкви, новыми католическими псами-рыцарями. Генерал был в курсе дел по Сомали, по Конго – по всему, в общем. И если Салези ди Марентини игрался с обогащением урана – он тоже должен был это знать. Не мог не знать…

Вместе с Ирлмайером летело выделенное директором РСХА (со снисходительной усмешкой на губах) отделение девятой группы погранвойск. Это малочисленное, но превосходно обученное подразделение было создано в системе пограничной стражи как экспериментальное еще в семидесятом. Задача – борьба с внутренним терроризмом. После того как Кайзер запретил использование частей Рейсхвера внутри страны, пограничная охрана оказалась едва ли не единственным хорошо вооруженным и экипированным по рейхсверовским стандартам подразделением, имеющим право действовать на территории самого Рейха. Пограничная охрана считалась элитой, туда брали с огромным отбором – и хотя это подразделение имело недостаточную квалификацию в общеармейском бою, в боях в городским условиях равных им не было.

Довольно неторопливая лодка плюхнулась на воду Адриатики примерно в пять утра по Берлину. С ТДК «Бавария» спустили большую надувную лодку и перевезли двумя рейсами прибывших на корабль. На корабле было шумно, промозгло и сыро. Матросы не спали больше суток и были изрядно вымотаны, корабельные каюты были полупустыми – все десантники остались на берегу. Одетые в противорадиационные костюмы моряки поливали из шлангов вертолеты, проводя первичную обработку от радиации. На постах никто не стоял, в том числе и те, кто должен был, – палуба была пуста.

Таща за собой баулы, они прошли по скользкой, залитой водой с каким-то порошком палубе в надстройку, где пути прибывших разошлись. Пограничники отправились в опустевшие каюты морских десантников отдохнуть – Ирлмайер направился в штаб, который на кораблях первого ранга был отделен от капитанского мостика.

– Офицер на палубе! – заорал охранявший штаб гренадер, стоило ему только появиться в просторной, с экранами и пультами операторов БПЛА комнате.

– Вольно, вольно…

Ирлмайер с горечью подумал, что сюда новости еще не дошли – здесь он всесильный шеф четвертого управления. Оставаться в этом качестве ему еще недолго: наверняка Кригмайер подыскивает место. Учитывая его звание – генерал-лейтенант сил полиции Рейха, – место будет высоким, даже почетным, но при этом мало чего значащим. Его могут отправить в Латинскую Америку или в Бурскую Конфедерацию… налаживать связи с тамошними спецслужбами. Или могут отправить в Интерпол с мыслью выдвинуть его на должность генерального директора, когда будут выборы. Могут поставить на кадры… нет, на кадры не поставят. Кригмайер не дурак, он никогда не сделает такой ошибки, как отдать врагу кадры.

Как же так… как же так…

В углу тикали старинные, с гирями часы. На них зловеще потрескивал дозиметр…

Пожилой, бородатый, чем-то похожий на Деница офицер оторвался от оперативной карты, выведенной на огромном прозрачном экране, перекрывавшем центр комнаты с пола до потолка, подошел, отдал честь, но руки не протянул.

– Капитан цур зее, барон Людвиг фон унд цу Зинненберг к вашим услугам.

– Генерал-лейтенант сил полиции Манфред Ирлмайер. Срочное задание, Личный приказ. – С этими словами Ирлмайер протянул запечатанный пакет.

– Майн Готт. У нас нет людей. Совершенно нет. Только вертолеты.

– Люди у меня есть, капитан, – сказал Ирлмайер, принужденно улыбнувшись, – люди у меня есть…

– Хайне! – крикнул капитан, перекрывая своим густым басом рабочий гул штаба. – Нам нужен еще один беспилотник…

14 августа 2014 года

Средиземное море

Ударный авианосец «Николай Первый»

Крюк зацепился за трос аэрофинишера, погасив скорость до нуля. Нас качнуло вперед…

Матросы палубной команды в разноцветных жилетах (каждый цвет соответствует выполняемым на палубе функциям) бросились к самолету. Нужно было поставить стопоры на вооружение, визуально проверить состояние самолета после перелета, в частности отсутствие утечек из подвесных баков, убрать самолет с полосы: зацепить за крюк тягача и препроводить к лифту. Дел было по горло…

Пошла вниз, опускаясь на палубу, узкая лестница.

– Благодарю, господа… – Я по очереди ткнул кулаком о кулак летчика и специалиста по вооружениям. Пожать руку в перчатке было затруднительно…

Это был уникальный в своем роде самолет. Обычно учебные самолеты бывают двухместными, этот же был четырехместным. Сделанный на основе истребителя-бомбардировщика «С34», он был единственным в палубной эскадрилье учебным самолетом такого класса и использовался в основном не для учебы, а для перевозки начальствующего состава с приличествующей этому делу скоростью. Сиречь меня, я в данном случае – начальствующий состав. Хоть, по правде говоря, и облажавшийся по всем статьям.

Первый, кого я встретил на палубе, – не летный командир, не врач, а дозиметрист. Недобрая примета нового времени…

– Чисто, господин адмирал, – объявил он, поводя вокруг меня потрескивающим аппаратом, и принялся за самолет.

Несколько человек стояли вдалеке на палубе. Я заметил, что дежурная четверка усиления, стоящая на палубе в полной боевой: два самолета с ракетами «воздух – воздух» и два – с ПКР[6] – были накрыты тончайшей одноразовой пленкой – укрытием, чтобы не собрать на себе радиоактивные осадки и не потребовать полной дезактивации.

– Господа!

Я подошел к ним. Старший офицер безопасности корабля, старший летный офицер, второй капитан. Негусто.

– С нами бог, господа.

– С нами бог, за нами Россия…

С этими словами мы направились к остову, светившемуся в темноте красными и белыми огнями…

– Островский здесь?

– Так точно, на корабле-с…

Думаю, командир группы безопасности авианосца не слишком-то рад тому, что командование обратило внимание на совсем еще молодого и уже проявившего себя Островского. Но мне на это плевать – надо выдвигать молодых. Если от моего авторитета к концу этого безумного похода что-либо останется – напишу вхождение на золотое оружие. Если эти остолопы не догадаются…

– Что с радиационной обстановкой?

– В пределах нормы. Ветер на норд-вест, господин вице-адмирал.

Это значит, что радиоактивное облако от взрыва сносит в сторону Священной Римской Империи. Бог шельму метит! Хотя негоже радоваться чужой беде, определенно негоже…

У входа в остров радиометрическая группа устроила «предбанник» – развернутый кокон из плотного полиэтилена с распылителем. Входишь – и тебя окутывает мельчайшая взвесь капелек специального вещества, которое как бы связывает радиоактивную пыль. Оно засыхает мгновенно – а после выхода тебя чистят специальным пылесосом со щеткой. После трагедии семнадцатой оперативной эскадры – а там больше трехсот человек подхватили лучевку – дуют на воду, и правильно делают…

Пережив и это надругательство – пошли дальше, направляясь в корму, в сторону офицерской кают-компании и адмиральского салона. Очевидно, там развернут штаб.

Вице-адмирал Бобров, высокий, осанистый, огромной бородой похожий на флотоводцев прошлого, пошел навстречу, чисто по-русски раскинув руки для объятий. Если он и не рад появлению на борту офицера в том же звании, что и у него, то вида не показывает…

– Рад вас видеть… Рад вас видеть, князь.

– Взаимно… Что с нашим пленником?

– Осмотрели врачи. Звери, сущие звери, да-с…

Еще бы. Ватикан вполне заслужил то, что с ним произошло. Люди, которые отринули заветы Господа нашего Иисуса Христа, превратив храм в вертеп, курию в мафию, иезуитский орден в разведслужбу, монахов – в наемных убийц, определенно заслужили постичь всю ярость гнева Господнего. А каким он бывает – можно видеть на примере Содома и Гоморры или Всемирного потопа. Вот только люди, которым просто не повезло жить в Риме, – они-то ни в чем не виноваты…

Как-то сразу вспомнилось. Баронесса Антонелла Полетти, Франческа, Милана. Их-то за что? Они-то что сделали? Почему-то в таких ситуациях мне больше всего жаль женщин. Они ни при чем, они вне игры, не в счет, как говорится. Это все наши, мужские игры. И если кто-то из нас проигрывает – он заслуживает свою участь, просто фактом своего участия в игре. А вот они…

О том, что могло произойти, если Крис вернулась в Рим – а у нее вполне могло хватить ума это сделать, – мне не хотелось и думать…

– Желаете увидеть его?

– Не сейчас. Я хочу прояснить ситуацию – я не претендую ни на какое командование. Но у меня есть задача, которую я должен решить с помощью амфибийных сил и, возможно, с поддержкой ваших самолетов. Только и всего.

– Помилуй бог, я ничего такого и не думал по отношению к вам.

– Неважно, сударь, главное – с самого начала правильно расставить приоритеты. Я хочу знать оперативную обстановку…

– …По состоянию на Ч+120[7] оперативная обстановка в регионе остается кризисной… – докладывал старший офицер военно-морской разведки, начальник разведпункта ВМФ на авианосце, подкрепляя свои слова мечущимся красным зайчиком лазерной указки на виртуальном экране последнего поколения во всю стену. – Священная Римская Империя заявила об оправданном вмешательстве в дела суверенной Итальянской Республики, связанном с ядерной террористической атакой и крушением итальянской государственности, а также в связи с угрозой заражения значительных территорий самой Империи. Продолжается переброска соединений африканских стрелков, парашютистов, частей специального назначения из Африки, морских пехотинцев из района Кенигсберга и Померании. По нашим данным, на территории Итальянской Республики на сегодняшний день находится до девяноста тысяч личного состава Священной Римской Империи, до восьмисот единиц транспорта и боевой техники, до пятисот летательных аппаратов. В настоящее время переброска личного состава практически завершена, начата переброска боевой техники, в том числе специальной…

На оперативном совещании у Кайзера принято решение передать всю координацию действий от Рейхсвера флоту. Оперативным штабом Флота открытого моря, размещенным на ТДК «Бавария», проводятся в действие оперативные планы «Кольцо-1» и «Кольцо-2». Оперативный план «Кольцо-2» предусматривает блокирование Итальянского полуострова с целью недопущения вывоза зараженных предметов, пораженного лучевой болезнью населения, а также недопущения проникновения на полуостров новых террористических групп. План исполняется силами Флота открытого моря в составе: корабли первого ранга: ударные авианосцы «Барбаросса» и «Кайзер Вильгельм», ТДК «Бавария», «Шлезвиг-Гольштейн», «Кенигсберг», «Берлин», линкор «Бисмарк», более пятидесяти судов обеспечения второго и третьего рангов. Силами второй и третьей эскадр подводных лодок, базирующихся в Бресте, создана запретная зона на входе в Гибралтар, хотя официально об этом ничего не объявлено. Силами Флота открытого моря блокирована база в Таранто, там сейчас находятся авианосцы «Принц Евгений Савойский» и «Цезарь Борджиа». Враждебных действий ни одна, ни другая сторона не предпринимают. В ответ на наше предложение оказать помощь последовал отказ и контрпредложение не вмешиваться в ситуацию.

Я примерно прикинул диспозицию. Просто так, для тренировки оперативного искусства. Немцы блокировали базу в Таранто и быстро создали превосходство военно-морских сил на подступах к Итальянскому полуострову. И, на мой взгляд, сильно напрасно: они заперли себя в Средиземном море, открыв свои тылы, в том числе стратегически важный – Атлантику (хотя развернуть подводные лодки в цель от Гибралтара проблем не составит). Они оставляют частично открытой Триполитанию и полностью открытым Сомали. У нас, насколько я помню, в Средиземном море к началу событий случились два ударных авианосца и авианосный корабль «Адмирал Колчак», на котором базируется полуэскадрилья самолетов СВВП. «Николай Первый» возвращается по выполнении учебных задач в Атлантике, из Ниццы вышел транспорт, там самолетное топливо и не израсходованные в походе боеприпасы. Экипажи сменить не удастся, но эти только что прошли всю программу учебных вылетов, слетались и находятся в отличной форме, руки штурвал не забыли. Так что равенство, господа, равенство. И мы точно так же можем перенаправить сюда дополнительные силы из Персидского залива и Черного моря, там еще один авианосец как минимум и ТДК. А Суэц наш, и вы его не перекроете…

Два авианосца находятся на базе – это значит, что три в море. В том числе и новейший «Король Виктор Имммануил» – полноценный ударный авианосец дальнего рубежа в сто пятнадцать тысяч тонн водоизмещением, это вам не эскортники-средиземники. Интересно, а что их команды думают по поводу случившегося? Куда они пойдут на дозаправку, к кому примкнут? Порт Могадишо как раз перед самым мятежом был серьезно углублен, чтобы обеспечить возможность стоянки кораблей класса «тяжелый авианосец», порядок при желании наводится очень быстро, желающие помочь найдутся, а пример Франции, возродившейся на африканской земле, весьма заразителен. Если нет больше Италии в Европе, почему бы Италии не возродиться в Сомали? При римлянах там орошаемое земледелие процветало, три-четыре урожая в год снимали.

Оперативным планом «Кольцо-1» предусмотрено блокирование пятидесятикилометровой зоны заражения по суше, для чего используются парашютисты, части специального назначения и африканские стрелки и следопыты. Население с зараженных территорий направляется в специальные лагеря, где осматривается военными медиками. Лица, получившие смертельную дозу излучения, утилизируются и хоронятся в специальных могильниках, остальным оказывается медицинская помощь.

Я поднял руку:

– Как именно утилизируются? В смысле – их казнят?

Офицер немного смутился:

– Совершенно верно. Мы перехватили сообщения с запросами о том, какое наказание полагается солдатам и офицерам, отказывающимся участвовать в экзекуциях. В последнее время они, видимо, поступают по-другому. Убивают уколами либо в газовых камерах.

Ах, как здорово! Я, в принципе, никогда и не сомневался в том, что европейцы все-таки не такие, как мы, а немцы – типичные европейцы, можно сказать квинтэссенция европейцев. Но только что я получил неприятное подтверждение этого. Смертельная доза? Чего возиться – сделал укол, как ветеринар больной собаке, – и в могильник! Европа такова. Там никогда не ценили людей. У нас, у русских, всегда было наоборот, потому что у нас было слишком много территории и слишком мало людей, чтобы ее заселить. Мы даже воевали принципиально по-другому: когда мы приходили куда-то, нам нужны были и люди, и территория, в то время как европейцам – только территория, жизненное пространство. Европейцы знают это, они знают, что нравственно мы несоизмеримо выше их, отсюда и злобные выпады в отношении нас. Например, при Иване Грозном было казнено четыре тысячи человек. Какое злодеяние! А в это же самое время в Париже в одну ночь перебили от двадцати до сорока тысяч человек! Иван Грозный все на богомолье ездил, молился за души загубленных, божьего гнева боялся, а Карл IX в Варфоломеевскую ночь стрелял по своим подданным из окна своего дворца[8]. История Европы – история страшного кровопролития, уничтожения людей во взятых с боем городах до последнего человека, религиозных войн, безумных истреблений ведьм, когда можно было ехать целый день и не встретить ни одной женщины – всех сожгли как ведьм. Войны велись просто с невиданной для России жестокостью, в них погибала и половина, и две трети населения участвующих стран. Так что очень и очень напрасно кто-то скорбит, что Восток взяли мы, а не немцы с их дорогой Берлин – Багдад. Если бы это были немцы, арабы, скорее всего, были бы поголовно истреблены.

Кстати, в Персии несколько процентов смертельно зараженных все же выжили и даже поправились благодаря новейшим методам лечения. Но даже если бы я знал, что не выживет ни один, я все равно не отдал бы приказ уничтожать смертельно больных. Может быть, даже не из жалости к ним, а чтобы русский солдат, моряк, казак не становились палачами. Да и не стали бы они, отказались бы. Вон, даже немцы отказываются.

– У вас есть распоряжение собирать подобные материалы в отдельное досье?

Разведчик посмотрел в сторону Боброва:

– Никак нет-с…

– Сделайте это.

– Есть…

Ох, чует мое сердце, пригодится нам еще это в Гааге[9]. Если и не в открытом суде – то хотя бы для того, чтобы этот суд не состоялся. Над нами…

– И выделите это в отдельное направление работы. Интересны любые нарушения прав человека, любые зверства над мирным населением, любые инциденты.

– Есть… Так… дальше. Среди флотов других государств в Средиземном море присутствуют: от Британской Империи – «Король Георг», правда, с неполной авиагруппой, он стоит на прикрытии Гибралтара. От Франции – «Жанна д’Арк» смещается в сторону Триполитании, там же находится «Джузеппе Гарибальди» и транспорт-док «Венетто». Испанский авианосец «Принц Астурийский» находится в районе Гибралтарского пролива, его намерения неясны.

Силы русского флота: согласно директиве семьсот тридцать два Главморштаба концентрируются в объединенную ударную группировку в Ионическом море, готовясь действовать в любом направлении. В состав ударной группировки входят ударные авианосцы «Николай Первый», «Александр Первый», авианесущий корабль «Адмирал Александр Колчак». Десантных сил нет. Производится пополнение запасов с транспортного судна, вышедшего из Ниццы, завершено на семьдесят процентов на сей час.

Активная летная работа ведется на «Барбароссе», «Жанне д’Арк», «Джузеппе Гарибальди». Боестолкновений на сей момент не отмечено, враждебных действий сил итальянского флота против германского также не отмечено. Боевая готовность семьсот тридцать второй ударной группы остается в пониженном режиме, вылеты производятся только для разведки и самозащиты. Согласно директиве Главморштаба производится текущий ремонт летной техники для обеспечения готовности к вылетам.

Ситуация в колониях Итальянской Республики остается стабильно напряженной, обострение обстановки отмечено в Триполитании. Единое боевое управление силами итальянской армии и флота, по всей видимости, отсутствует. Радиоразведка докладывает об отсутствии в эфире основных армейских и флотских штабов Итальянской Республики…

Радиационная обстановка контролируется приданными силами, на данный момент характеризуется как нормальная. Метеорологическая служба отслеживает господствующие в зоне патрулирования воздушные потоки, личному составу прописана йоддефицитная профилактика, предписано принимать душ не менее двух раз в сутки, медицинская служба ведется в усиленном режиме…

Дальше было уже не особо интересно. Обстановка стабильно тяжелая, и в Средиземном море – маленькой лоханке – собрались восемь ударных авианосцев, один авианесущий корабль, представляющий собой тот же ударный авианосец, только старый. Черт… я же забыл Австро-Венгрию… у них же столько сил, сколько и у нас со Священной Римской Империей, вместе взятых, – четыре ударных авианосца в строю, если они поход в Атлантику не затеяли. Как минимум два – они постоянно держат в Адриатике силы против Италии. Значит, десять, с «Колчаком» – одиннадцать. И у всех нервы на взводе, а пальцы – на кнопке. Если сейчас предпринять активные действия в Хорватии, будет еще лучше…

– У меня вопрос… – сказал я. – Какой из германских кораблей ближе всего к Банству Хорватскому?

– «Бавария», вне всяких сомнений. Она стоит в Адриатике, даже ближе к хорватскому берегу, чем к итальянскому. «Барбаросса» находится там же, на траверзе Пула и Равенны.

– Но там же штаб… – не понял я.

– Так точно… – недоуменно ответил один из офицеров…

– Вероятно, боятся попасть под радиоактивные осадки… – сказал еще один из офицеров, возможно хлебнувший лиха в семнадцатом соединении и знающий, что к чему, – они даже не осмелились зайти в Тиренийское море. «Кайзер Вильгельм» прикрывается Корсикой и Сардинией, основные силы Флота открытого моря сосредоточены в районе Сицилии и на Адриатике…

Ну что за молодцы! Право, я начинаю сомневаться в чести немцев. Да, они наши главные союзники, да, без них немыслима Европа. Но так нагло и бесчестно врать, пользуясь трагедией, которую они сами и подстроили… Конфигурация Флота открытого моря явно говорит о том, что они затеяли, каковы их намерения. Ни хрена они не намерены никого спасать, ни хрена они не намерены никому помогать! Первая их задача – блокировать Таранто на случай возможного выступления итальянских моряков, обеспечить, так сказать, себя гарантиями. Второе – перерезать узкий пролив между Европой и Африкой в районе Сицилии, чтобы не пустить в Ионическое море ни французов, ни англичан, ни испанцев. Нас они не считают за врагов – иначе бы забеспокоились, потому что мы создали преимущество как раз в Ионическом море. И они перекрыли Адриатику силами вертолетов с «Баварии» и авиагруппы с «Барбароссы». Они точно знают, что произошло, откуда в Италии появилось ядерное оружие, и, возможно, готовят специальную операцию по поимке генерала Анте Младеновича, международного торговца оружием и военного преступника.

– Вы можете показать точное местоположение «Баварии»?

– Так точно.

Так я и думал. Между итальянской Виестой и очень неприятным для судовождения местом – Далматийскими островами. В этом месте очень много островов, причем они расположены от берега как бы в несколько слоев, один следом за другим. И очень плотно – на карте промежутки между эти островами обозначены как каналы. Идеальное место для отдыха, здесь курорт мирового класса, вода цвета насыщенной лазури – такого в Крыму не увидишь, вообще нигде не увидишь, кроме как здесь. И здесь практически идеальное место для действий специальных военно-морских сил. Точнее, надводных диверсионных сил и средств, действующих со скоростных лодок, на которых могут быть установлены даже противотанковые ракеты. Для водолазов здесь не лучшее место – дно видно невооруженным глазом метров на тридцать…