Если вы не то чтобы следите за современной поэзией, да и вообще последний раз стихи читали в школе, то ли Некрасова, то ли Есенина, то, открыв эту книгу, вы можете удивиться. Какие же это стихи? – скажете вы. – Это же проза, только разбитая на строчки и записанная почему-то в столбик.

И будете, разумеется, абсолютно правы.

Верлибрами как раз и называются такие стихи – которые ничем формально не отличаются от прозы, кроме того что разбиты на строчки и записаны в столбик.

Более того, именно как прозу я и рекомендую вам начинать их читать.

Представьте себе человека, который хочет вам рассказать какую-то историю, ну или там свою догадку об устройстве бытия – и чтобы сказать как можно точнее, не ошибиться, он очень тщательно подбирает слова, поэтому часто делает паузы и вообще говорит не торопясь.

Вот в тех местах, где рассказчик задумался, подбирая слова, рассказ и отбит строчкой.

Разумеется, такая техника предполагает медленное чтение. По нынешним временам это невероятная роскошь, но ведь и книга, само чтение теперь – своего рода роскошь, которую могут позволить себе лишь избранные. Вот и позвольте ее себе. Читайте эти тексты медленно, проговаривая про себя, делая паузы, набирая воздуха, не отвлекаясь на ютуб и уведомления в телефоне – не пожалеете.

Верлибры вообще говоря появились не вчера и не позавчера. Тут не место для литературоведческого экскурса, достаточно сказать, что один из самых известных русских верлибров написан Блоком.

На Западе вообще последние сто лет верлибр – магистральная линия развития поэзии.

До недавнего времени девять из десяти верлибров, написанных по-русски, как раз и выглядели как подражание западной, в основном американской университетской поэзии, а то и как неловкий ее перевод.

Было даже в ходу такое пренебрежительное слово – верлибристы. Имелось в виду: рифмовать не умеет, пиррихий от спондея не отличает – вот и валит друг на друга одно слово за другим без всякого смысла, лишь бы было загадочно. Это у нас «приращение смыслов», говорили верлибристы. Да нет у вас никакого смысла вообще – говорили им, – одна поза. Известно какая.

И говорили, разумеется, абсолютно правильно.

Так было до недавнего времени. Пока не появились со своими верлибрами представленные в этой книге Дмитрий Данилов, Игорь Караулов и Юрий Смирнов.

Вместо того чтобы открыть в русском языке франшизу американского фастфуда, они стали использовать технику верлибра на русском материале, из глубины русской традиции, плоть от плоти русской литературы.

Результат оказался поразителен. Верлибры, в которых есть смысл (а если присмотреться, и не один), которые говорят с читателем на одном языке и отзываются в нем живыми эмоциями.

Откройте и убедитесь сами.

Вадим Левенталь

Дмитрий Данилов

Белка и Стрелка

Собаки Белка и СтрелкаРешением людейБыли приговореныК космическому полетуНадо было проверить на нихУсловия космического полетаДля будущихПолетов людейЛюди разработали для нихСистемы жизнеобеспеченияМеханизмы кормленияДыханияИ предусмотрели для нихВозвращение на ЗемлюИ возвращение к нормальнойСобачьей жизниИ все в целомВроде бы получилосьСобаки слетали в космосИ возвратилисьОбратно на ЗемлюИ все хорошоНо тут такая есть тонкостьКак говорится,Незадокументированные функцииИли как там это называетсяУ айтишниковВ общем, так получилосьЧто на время полетаБелка и СтрелкаСтали людьмиНу вот такБог так сделалИли космические конструкторыТут можно выбратьУдобную для себя версиюКоторая не будет слишком колебатьПривычныеИли непривычныеПредставления о жизниО так называемой жизниВ общем, было примерно такВо время взлетаВо время этого страшногоНарастания перегрузокОни стали сначалаПросто беспокоитьсяПотом стали обмениваться репликамиТипа, ну как тыНу, типа, вообще (нецензурное слово,ОбозначающееНе очень благополучноеПоложение вещей)И задавшая первый вопросСобакаОтвечалаДа, вообще, ну просто(Другое нецензурное слово)И другая спросилаКак мы вообщеТеперь тут будемИ вторая сказалаСмотри, тут, типа, этоКормилки, поилкиПравда, до нихНевозможно дотянутьсяНу ладно, посмотримИ они в это времяСтали людьмиБелка сказалаЧто это за(Нецензурное слово)Почему это всеСтрелка сказалаНу а чего, прикольноИ Белка спросилаЧто значит прикольноИ Стрелка объяснилаИ еще Стрелка сказалаНу успокойсяЧего теперьОни сильнее насВидишь, затоКак мы интересно общаемсяКак мы круто разговариваемИ Белка сказала:Ну даСтрелка сказалаКак-то все изменилосьТы чувствуешь, чувствуешьИ Белка сказала: даКакая-то (неприличное слово)Но так-то вроде прикольноНу и, в общемТут можно было быМного чего насочинятьПро их преображениеПро их разговорыНо надо лиОни просто поговорилиО личной жизниО своих перспективахБолее глупая Белка сказалаМожет быть, орден дадутА более умная Стрелка сказалаНе прибьют нас, и слава БогуГлупая Белка спросилаКакому Богу?А умная Стрелка сказалаЭто сейчас для нас важноА потом можно будет забытьИ вообще, ты не парьсяПросто Богу, ну как тебе сказатьИ глупая Белка не париласьИ они еще разговаривалиНекоторое времяИ как-то смоглиПо-другому, что лиПосмотреть на свою жизньНа свою эту вот всюСобачью жизньИ глупая БелкаГоворила что-тоО карьере и государственных наградахИ даже пролепетала что-тоО будущем Юрии ГагаринеО котором пока ещеНикому не было ничего известноА мудрая СтрелкаСидела и смотрелаВ иллюминаторИ просто сказалаСмотри, какая ЗемляСмотри, как красивоБольше не увидим этогоСкоро не увидим этогоЭтой синей и зеленой ЗемлиСкоро станем обратно собакамиИ будем бегать и лаятьИ будем служить, служитьК ноге, рядом, и всё вот этоИ будем еще окружены почетомНас будут повышенно любитьУважать и ценитьИ назначат намБолее существенное довольствиеИ более тупаяСобака БелкаСкажет: ну даКак-то жальДействительно, красивоТы, наверное, праваЭто что-то особенноеИ более умная Стрелка скажетЛадно, не болтайПришло наше времяПришло наше обратное времяСейчас скоро опятьПревратимся в тупыхДомашних животныхА туповатая БелкаЗевнула и сказалаНу и ладноИ они превратилисьВ тупых домашних животныхПрилетели на ЗемлюИх встретили людиИх прославили людиИ они не помнили ничегоДве эти собакиСовершившие беспримерный подвигРади человечестваПросто прожилиСвои долгие собачьи жизниИ умерли в глубокой старостиНу и ладноПотом из нихСделали чучелаСовершили свою работуТаксидермистыЧтобы все-такиУтвердить превосходствоЛюдей над животнымиНе могли людиОставить этих собакВ покоеИ что еще сказатьНичегоМы говорим спасибоЭтим собакамИ на этом нам надо закончитьНаше стихотворение

Как умирают машинисты метро

Машинисты метроУмирают по-разномуКто-то в своей постелиВ окружении родных и близкихКто-то в результате автокатастрофыКто-то из-за медицинской ошибкиКто-то от падения с большой высотыКто-то от горя и ужасаВ общем, по-разномуУмирают машинисты метроНо по идееЕсли вдуматьсяОни должны умиратьКак-то вот такПримерно вот такПредположим, машинист работаетНа желтой линии, короткойОна еще называется КалининскаяХотя никто толком не знаетЧто в ней такого калининскогоМашинист приезжаетВместе со своим поездомНа конечную станцию «Новокосино»Поезд почти пустойЗато на противоположной стороне платформыТолпятся пассажирыУтро, час пикСейчас надо будет заехать в тупикПерейти в противоположный головной вагонИ выехать обратно на станциюОткрыть двериПассажиры наполнят собой вагоныИ вперед, в центрДо станции «Третьяковская»Все как обычноВсе как всегдаПоезд медленно въезжает в тоннельНо почему-то стрелку не перевелиИ поезд не заезжает в тупикА продолжает ехать впередЧто такое, почемуЧто за фигняНикогда такого не былоТам же впереди ничего нетЭто конечнаяМашинист пытается тормозитьНо поезд не слушается его командИ едет куда-то впередОбычный тоннельФонари на стенахПровода, светофорыПоезд въезжает на станцию «Салтыковская»Какая еще «Салтыковская»Нет такой станцииЧто вообще происходитАлло, Михалыч, МихалычЭто два ноль восемьТы слышишь меняМихалыч, Михалыч, аллоГде я, что за фигняКакая-то «Салтыковская»Куда я заехалМихалыч не слышитМихалыч уже где-то далеко, далекоХотя пока еще не очень далекоНо он уже ничего не слышитПо станции «Салтыковская»Медленно бродят какие-то фигурыДве или три странные фигурыПоезд набирает скоростьСтанция «Железнодорожная»Обычная такая, но красиваяСерый и бурый гранитЯркие фонариКто-то сидит, согнувшисьНа красивой, затейливой формыСкамейкеПоезд набирает скоростьИ по-прежнему не слушается командСтанция «Электроугли»Паника, ужасЧто происходит, что происходитКакое-то прямо Метро-2Или что это такое, непонятноПоезд уже набрал скоростьНехарактерную для поездов метроПоезд пролетает станцию «Электросталь»Машинист успевает заметитьТолько название станции на стенеПоезд едет уже со скоростьюЯпонского экспресса «Синкансэн»Можно сказать, летитИ машинист вдруг ловит себя на мыслиВернее, на ощущенииЧто ему необыкновенно приятнаЭта запредельная скоростьИ уже как-то не хочется тормозитьИ звонить МихалычуХотя все равно непонятноИ как-то тревожноИ вообще, как бытьНадо бы как-то возвращатьсяНа станцию «Новокосино»Сегодня последний день перед отпускомОтпускные получить, то-сё, все делаПослезавтра с НинойДолжны лететь в АнталиюДа, в Анталию…Лететь в Анталию…Это… море… да…Отпуск… отпускные…Но как же приятноНестись со скоростьюЯпонского экспресса «Синкансэн»И даже с еще большей скоростьюИ уже даже и не очень тревожноКак-нибудь, ладноКак-нибудьМихалыч, Анталия, НинаКак-нибудь обойдетсяМашинист пока еще толком не понимаетЧто с ним происходитНо тело его уже начинает догадыватьсяОн откидывается в своем креслеИ просто смотрит прямо перед собойВ тоннеле становится все светлееНет, поезд не поднимаетсяНа поверхность ЗемлиПросто тоннель заполняетсяМягким желтовато-розоватым светомИсходящим из неизвестного источникаМашинист смотрит прямо перед собойМелькают станции со странными названиями«Проспект Героев Невежества»«Алмазное шоссе»«Мемориал Жестоковыйных»«Библиотека имени Мученика Уара»«Улица 1453 года»Машинист смотрит прямо перед собойРасфокусированным взглядомИ нехотя думает – ну надо жеИ вдруг – станция «Свиблово»Беловато-сероватый мраморКолонныГербы русских городов на стенахКакое «Свиблово», почему «Свиблово»Даже никогда не работалНа этой линииНа платформе толпы пассажировНаверное, утро, час пикПоезд несется уже гораздо быстрееЯпонского экспресса «Синкансэн»Но машинисту каким-то образомУдается разглядеть каждое лицо на платформеКаждое лицоПарня с наушникамиДевушку с электронной книгойЖенщину с книгой в цветастой мягкой обложкеУсталых теток бухгалтерского видаУгрюмых мужиков в камуфляжеУ одного из них на рукаве нашивкаЧОП БеркутПросто угрюмых мужиков, без камуфляжаВ черных джинсах, черных шапкахИ черных курткахНесколько прекрасных женщинНесколько женщинУмеренной степени прекрасностиНесколько женщинНу таких, симпатичных, в принципеНесколько просто женщинО которых нельзя сказатьНичего определенногоНесколько очень некрасивых женщинОчень элегантную пожилую женщинуНесколько пожилых женщинНе обладающих элегантностьюНесколько сморщенных старушекИ одну необыкновенно, невероятноПрекрасную женщинуИ старичкаС, как это принято говоритьДобрым и мудрым взглядомИли еще говорят – с добрым прищуромИ – конечно же, с седой бородойСтаричок с добрым и мудрым взглядомМожет быть только с седой бородойТак сказать, законы жанраПо-другому ведь и не бываетСтаричок очень долгоСмотрит в глаза машинистуИ, знаете, как в таких случаях говорятУлыбается одними глазамиЧто такое улыбаться одними глазамиКак это вообще – непонятноИ тем не менееДа – улыбается одними глазамиИ до машиниста постепенно начинает доходитьПоезд несется дальшеВ желтом и розовом светеВ сознании машинистаВдруг всплывает мысльЧто ему почему-то всегда очень нравилсяДлинный перегонМежду «Перово» и «Шоссе Энтузиастов»Едешь себе, едешьДумаешь о своемИ еще подумалось: немного жальЧто теперь уже не придется емуПриезжать на конечную станцию «Третьяковская»И громкоговоритель не будет объявлятьСтанция «Третьяковская», конечнаяПереход на Калужско-Рижскую линиюИ станцию «Новокузнецкая»Поезд дальше не пойдетПросьба выйти из вагоновПочему-то нравился этот моментНе очень понятно, чем именноИ вот теперь этого уже не будетНу и ладноМашинист закрывает несуществующие глазаИ ему становится теперь ужеОкончательно хорошо

Переключатель

Считается, что человекДолжен оставить после себяКакой-то следЧто-то оставить после себяЧеловек умерНо от него осталось что-тоОстался какой-то следИ человек как бы продолжаетЖить в виде этого следаА если не оставил после себяНикакого следаТо плохо, плохо.А если оставилТо хорошо, хорошоНапример, человекОставил по себе памятьЛюди помнят о человекеПамять о немОсталась в их сердцахНавсегдаЛюди помнятКаким он былНепроходимым, безнадежным идиотомКак он был фантастически, вычурноБездаренНасколько анекдотическиОн был некрасивСкольким людямОн испортил жизньВернее, нет, не такЛюди помнятЧто он был настолько ничтоженЧто даже не сумел испортить жизньНи одному человекуЛюди помнят о человекеИ он как бы продолжает житьВ их памятиГлупый, бездарныйУродливый, ничтожныйХорошо, когда людиПомнят о человекеИли, допустимЧеловек что-нибудь сделалИ оно, это сделанное имОсталось после негоНапример, человек написал книгуВернее, он написалМассив буквОт руки или на печатной машинкеИли набрал в компьютереПри помощи программыМайкрософт ВордА потом другие людиВсе это дело сверсталиОтпечатали в типографииИ получилась книгаНебольшой параллелепипедСоставленный из аккуратно нарезанныхЛистов бумагиВ мягкой или твердой обложкеКакая разницаКнига валяется где-нибудьНа какой-нибудь полкеУ кого-нибудь домаИли стоит в туалете у стенкиКто-то случайно купил книгуИли получил в подарокВзял с собой в туалетПрочитал три страницыИ поставил к стенкеРассказывал человекЖивший на одной лестничной клеткеС одним очень известным поэтомУ мусоропровода постоянно рослаСтопка книг, под обложками которыхБыло написаноДорогой <имя, отчество>С радостью дарю ВамМою книгуИ подписьИли <имя, фамилия в дательном падеже>С уважениемИ подписьСтопка росла, рослаА потом исчезалаНаверное, уборщицаВыбрасывала все этоВ мусоропроводИ начинала растиНовая стопкаКнига валяется на полкеКнига стоит у стенки в туалетеКнига лежит рядом с мусоропроводомКнига летит в мусоропроводЕще книга лежитВ библиотеке им. ЛенинаТам все книги лежатТак положеноА, да, совсем забылЕще от человека остаетсяФизическое телоВ виде дара земле, природеФизическое телоПомещается в землюИ начинается процесс разложенияВ процессе активно участвуютРазные неприятные формы жизниНаконец, процесс оконченОстается только костный каркасИ обрывки истлевшей одеждыА потом на месте кладбищаНачинают что-нибудь строитьЖилой комплексИли торгово-развлекательный центрИли завод железобетонных изделийИли атомную электростанциюЭкскаватор своим ковшомВыковыривает физическое тело человекаИз землиИ выкидывает на<нецензурное слово>Череп человека еще некоторое времяВаляется на землеА потом тот же самый экскаваторПереезжает его своими гусеницамиИли по-другому делаютВрубают дикий, адский огоньТысяча градусовПротив такого огняНе может устоятьДаже самое сырое, влажноеФизическое телоИ оно очень быстроПревращается в некоторое количествоПеплаНебольшое, помещающеесяВ нелепый, унылый сосудИ тут можно вспомнитьПрекрасный фильм «Шультес»Герою которого выдалиУрну с прахом его материИ он не придумал ничего лучшегоЧем открыть урнуИ понюхать ее содержимоеТут можно возразитьНу а как жеНу вот ведь былиРазные великие людиОт которых осталась масса всегоВеликое, так сказать, наследиеПолководцы, основатели империйУченые, изобретателиМореплавателиИ, конечно, выдающиеся людиТворческих профессийНет, нетКонечно, нет никаких полководцевИ основателей империйВы видели полководцев?Видели основателей империй?Вот в том-то и дело.Их нет. Может быть, были когда-тоНо какое это теперьИмеет значениеПравда, приходилось видетьНекоторое количествоВыдающихся людей творческих профессийНо проблема в томЧто от этих выдающихся людейОстанутся только скучныеНикому не нужныеВсеми забытые книгиУныло стоящие у стенки в туалетеЛежащие в стопке таких же книгУ мусоропроводаИ еще воспоминанияКакими эти выдающиеся людиБыли законченными идиотамиПодлецами, ничтожествамиНу, в общемИ вот тут щелкает некий переключательИ как-то отпускаетОтпускает, и становится ничего так, нормальноПросто что-то вдруг накатило такоеВертелась в голове фраза ВведенскогоНеприятно и нелегко умиратьИ возникла вот эта массаБессвязных, в сущности, мыслейНенужных, по сути, мыслейИ, извините за выражение, образовНу какая разницаКто там что после себя оставилИли оставитНадо ведь как-то житьА умирать-то еще рановатоИ – да, становится как-то нормальноНормально так, ничего, ничегоМожно жить, можно житьВ конце концов, иногда светит СолнцеПроисходят время от времениВстречи с интересными людьмиПоявилась перспектива неплохого заработкаЗамаячила впереди интересная поездкаСочиняются какие-то текстыВроде даже и неплохиеПо улице ДмитриевскогоИ по Косинскому шоссеЕдет частный и общественный транспортМожно пойти на какой-нибудьЛитературный вечерПослушать стихи, тамИли, допустим, прозуПочитать интересную книгуИли вот можно посмотреть футболМного есть всякого интересного футболаРеал – БарселонаСелтик – Глазго РейнджерсБока Хуниорс – Ривер ПлейтРома – ЛациоПартизан – Црвена ЗвездаДа хоть бы даже иРапид – АустрияИли, например, Стяуа – Динамо БухарестДа пусть даже и Динамо – Зенит какое-нибудьЭто ведь интересноЭто ведь очень, очень интересноВ общем, всегда срабатываетЭтот переключательПотому что надо, надо, надо, надоГлупо звучит, но – да, житьНадо жить, и спасительный переключательСкрывает от человека истинное положение вещейИ человеку начинает опять казатьсяЧто вроде бы у него все ничегоВсе не так уж и плохоОсобенно по сравнению с темКак могло бы бытьИ человек может совсем осмелетьВконец потерять страхИ сказать нечто очень странноеНечто совершенно невозможноеВ положении существаКоторое скоро умретИ после которого останутсяТолько неловкие, стыдные воспоминанияКорявые плоды его неумелых, неумных трудовИ разлагающееся физическое телоСказать что-нибудь такоеНу, напримерУ меня все нормально

Vincent Descotils

На сайтеОдного французского фотографаХудожникаФильммейкераИ так далееНа главной страницеРазмещена фотографияАсфальтоваяИли, может быть, грунтоваяДорогаСреди заснеженного поляТочка зрения, наблюденияНаходитсяНепосредственно на дорогеВернее, над дорогойСнимающий и, соответственноСмотрящийСтоит на дорогеИ смотрит вдальНа уходящую вдальДорогуМы смотримНа уходящую вдальДорогуМы смотрим, мы смотримСправа от дорогиМы видим указательТакими обычно обозначаютНазвания населенных пунктовНо впереди не видноНикаких населенных пунктовВообще ничегоКроме снегаЧуть дальше – два светлых столбикаС темными полоскамиТакими иногда обозначаютЖелезнодорожные переездыПравда, впереди не видноНикакого железнодорожного переездаВообще ничегоКроме снегаА слева мы видимОдинокий, туповатый какой-тоЖалкий, убогийТемный столбикБольше ничегоЧерная дорогаСтолбики эти жалкиеСплошной белый снегСплошное серое небоМы в своей глупой гордынеДумаем, что вот такиеПокинутые, тоскливые пейзажиЕсть только здесь, у насКонечно, нетВряд ли этот человекДля съемки своегоВеликого, жалкогоСеренькогоГениального пейзажаЕздил куда-нибудьВ Ямало-Ненецкий автономный округИли в Тверскую областьИли в НовгородскуюИли в АрхангельскуюПросто выпал снегИ человек сделал свой снимокГде-нибудь под ПарижемИли в ПровансеИли, там, в НормандииНе будем перечислятьВсе французские регионыГде-нибудь рядом с домомСнял, и получилосьВот такПокинутость везде естьОдинокость везде естьБескрайность везде естьСеренькость везде естьХочется отойти немного в сторонуЭтой картины, в снегТам, наверное, не очень глубокоПо щиколотку, по коленоОтойти в сторону, в снегИ подождатьСначала ничего не будетМожет быть, час ничего не будетДва или три часа ничего не будетА потом послышится отдаленный гулГул будет все приближатьсяВдали покажется точкаОна будет растиИ наконецМимо пронесется с воемУазик-буханкаИ, поднимая снежный шлейфУнесется вдальВ сторону ПарижаКлермон-ФерранаНима, ВалансаИ Сен-МалоНа этой дорогеНа такой дорогеОбязательно должен появитьсяРано или поздноУазик-буханкаА вот уазиков-буханокДействительно, больше нет нигдеТолько у нас.

Аргентина

Древние византийские богословыСобрались на малый соборОбсуждали, что будетС душами людейВ том числе детейПогибших 25 марта 2018 годаВ городе КемеровоТогда еще не существовавшемВ результате пожараВ торгово-развлекательном центре«Зимняя вишня»Один из нихСуровый сухой старичокСказалОни все фактическиНе были христианамиЛибо некрещеныеЛибо не участвующие в таинствахИ по идееДуши ихДолжны проследовать в адКак поется в известной песнеПсоя КороленкоШлепай прямо в адПотому что а как ещеСказано про тьму внешнююГде скрежет зубовныйДругой византийский богословНесуровый и нехудой старичокСторонник спорной идеиАпокатастасисаСказал, что эти души невинныОни пострадали невинноИ должны упокоитьсяВ райских чертогахОни должны удостоитьсяВечного общения с БогомПотому что пострадали ониИз-за халатности владельцевТоргово-развлекательного центраИ из-за тотальной коррупцииВ будущем государстве ЭрэфОни невиновны, невинныИ вообще, знаете, дорогие богословыКогда дети оказываютсяВ запертом кинозалеИ сгорают там заживоТо что тут обсуждатьИ византийские богословыПокачали седыми главамиИ сказали: ну даВ общем, конечноА все-такиБез покаянияБез причастияВсе это спорноСпорноИ вообщеМало ли гибнет у насВ ЭфесеВ НикееИ ТрапезундеИ в других местахАнтисанитарияНеумениеЛечить простые болезниОтсутствие не изобретенных ещеАнтибиотиковНаркоза еще нетИ не предвидитсяВ ближайшее времяЭто все произнесПервый богословСуровый сухой старичокИ другиеВизантийские богословыВажно покивалиСвоими седыми главамиИ один богословВизантийскийСейчас трудно сказатьКто это былМогут бытьРазные версииВеселый такой старичокВстал и осторожно покашлялИ сказалДорогие отцыОтцы братияЯ вот что думаюЕсли можно мне это сказатьЯ знаетеЧто думаюМне кажетсяОни все простоКуда-то полетелиВ Аргентину, напримерВ такую страну, АргентинуЕе пока еще нетНо она будетВ страну Борхеса и КортасараВ страну футболаИ животноводстваВ страну бескрайних полейПастбищ бескрайнихИ больших городовГород великийБудет построенБуэнос-АйресСиречьХорошие ВоздухиДа, так будет называтьсяСей великий градПолетели куда-нибудьВ Южную АфрикуМы ее пока не знаемНо она естьПолетели они, братияВ Новую ЗеландиюВ красивую странуВ город Новый ЙоркИ в город АнгелыИ в город Святой ФранцискА потомКаждый полетел в местоК которому тянулосьЕго сердцеНу, мне так кажетсяПростите мне, братияМое невежествоВизантийские отцыПосидели, помолчалиПожевали свои бородыКто-то высказался в том смыслеЧто идея апокатастасисаВ высшей степени сомнительнаА кто-то сказалЧто это за страна такаяАргентинаИ что это за города такиеАнгелыНовый ЙоркИ Хорошие ВоздухиМы не знаем такогоА веселый старичок-богословСказалДа я тоже не знаюИ древние византийские богословыПостановили:Мы ничего об этом не знаемМы обменялисьЧастными мнениямиСоставили хартиюИ поставили наши подписиА там видно будетИ все подписалисьИ дальше идетТянется, тянетсяТолща вековИ человекПогибший от огняИли от продуктов горенияСтройматериалов25 марта 2018 годаВ торгово-развлекательном центре«Зимняя вишня»В городе КемеровоПереходит в состояниеБестелесной, бессмертной душиИ парит в пространствеИ почему-то летитНад странной страной АргентинойИ видит бесконечное полеИ стоящего на немОдинокого быкаОписанного великим писателемХорхе Луисом БорхесомВ его гениальном рассказе «Юг».

ВЛ10

Сидел на скамейкеНа платформе ВыхиноИ мимо проехалЭлектровоз ВЛ10Грузовой электровозИспользующийся и в пассажирскомДвиженииЗеленыйДо сих пор не перекрашенныйВ корпоративные красно-серые цветаРЖДОн ехал один, без вагоновПо каким-то служебным деламГромко и весело прогуделБыстро и весело проехалИ устремился в направленииПлатформы КосиноНичего не значащее атомарное событиеОписываемое простым, атомарным предложением«Проехал электровоз»Но можно посмотреть на это событиеПо-другомуНапример, такДолгое, неподвижноеСидение на скамейкеНа платформе ВыхиноСо стороны ВешняковПриближается электровозВЛ10Он движется очень стремительноНо время тянется очень долгоСначала показалась точка вдалиТочка, точкаВот уже это несколько более крупная точкаХотя как точка может бытьБолее или менее крупнойТочка не имеет размераЭтому учили в школеНа уроках геометрииТем не менееТочка очень медленноСтановится более крупнойЕще более крупнойВремя тянетсяВот уже и не точкаА что-то такоеВроде бы движущеесяЭто что-то приближаетсяОно кажется неподвижнымНо время идет, идетИ это что-то постепенноСтановится электровозомВЛ10Вот он, электровоз ВЛ10Он еще далекоНо уже видноЕго плоскую зеленуюФизиономиюКак долго тянется времяЭлектровоз в пятистах метрахОт точки наблюденияСветит солнцеЛетят птицыЭлектровоз еще немного приблизилсяМетров триста уже до электровозаОн приближается рывкамиКак в видеофайлеНизкого качестваСто метровДевяносто пять метровДевяностоНарастает тревогаПлоская зеленая физиономия приближаетсяЕще три метра пролетел электровозЕще на полтора метра приблизилсяНа дальнем путиСтоит красно-серая электричкаНароду малоПо платформе бежитЖенщина в обуви на каблукахРев нарастаетГрохот нарастаетЭлектровоз пролетелЕще сорок сантиметровОн уже рядомЖенщине неудобно бежатьВысокие каблукиНо она бежитОна отталкивается одной ногойИ перед приземлением на другую ногуОна зависает над поверхностью ЗемлиИ, можно сказать, летитПока она летит, электровозПреодолевает ещеТридцать пять сантиметровСкорость его огромнаЖенщина приземляется на ногуОбутую в обувь на высоком каблукеИ снова отталкиваетсяИ снова летитЭлектровоз ВЛ10Преодолел еще двадцать восемь сантиметровОн стремительно надвигаетсяТревога все нарастаетИ превращается в паникуЛицо электровоза совсем рядомОно изменилосьЭлектровоз несется стремительноПреодолевая сантиметрыОн грохочет и дрожитИ лицо его в какой-то моментОбретает какое-то особое выражениеОно перекошено судорогойОтчаяния и ненавистиВ нем сейчас воплотилась ненавистьМировая, глобальная ненавистьВсех неодушевленных предметовТак называемых неодушевленных предметовНенависть к миру людейВсе отчаяние, вся скорбь предметовНеценимых, неуважаемыхУгнетаемых, используемыхПредметов, к которым написаныИнструкции по эксплуатацииБрошенных предметовОставленных, забытыхУничтоженных и переработанных предметовНелюбимых и никому не нужныхЖенщина на высоких каблукахЛетит и снова летитПаника, ужасВроде бы бояться нечегоСкамейка стоит на платформеА электровоз проезжает мимоНечего боятьсяНо кажется, что ненависть электровоза ВЛ10Сейчас уничтожит наблюдателяЭлектровоз приблизился еще на десять сантиметровИ загуделСначала это напоминает какой-то пискИли человеческий голосЭлектровоз стремительно приближаетсяДесять сантиметров, пять сантиметровЗвук нарастаетИ наполняет собой всеНет ничего, кроме этого звукаЭто не гудок, не сигнал опасностиЭто какой-то вой, вопльВ котором весь тысячелетний ужасМеталлических, пластиковыхСтеклянных и деревянных устройствПредметов, штуковинВещей этого мираЖенщина все взлетает и падаетНа своих высоких каблукахВзлетает и падаетВопль электровоза ВЛ10Пролетающего следующие три сантиметраВыносить уже невозможноКажется, сейчас он своей звуковой вибрациейРазметает вагоны электричкиРазрушит высокие корпусаГосударственного Университета УправленияА от наблюдателя, сидящего на скамейкеОстанется только влажный следТолько тень, подобная тенямКоторые осталисьОт некоторых жителей ХиросимыВ 1945 годуИ мелькает мысльЧто вот, кажется, сейчас все и закончитсяКак-то нелепо и странноПрямо скажем, глупоЗаканчивать жизньНа платформе ВыхиноТем более, что можно было и не сидетьПотому что уже приехалИ сидел просто так, неизвестно зачемМожно было спокойно идти себеК конечной остановке автобусов 855 и 872И ехать себе в свое КожуховоЖенщина отталкивается, летитПриземляется и снова летитИ на некоторое количество сантиметровПриближается к отрытой двери электричкиНаконец электровоз ВЛ10Поравнялся с наблюдателемОн несется на бешеной скоростиВ кабине не видно машинистаЭто потому что солнечный бликУпал на стеклоВой стал уже абсолютнымКажется, более громкие звукиФизически невозможныИ барабанные перепонкиГоворят своему обладателюЧувак, мы уже больше не можемСлышать вот этоИ глаза говорят головеВ которую они вмонтированыДорогая голова, мы все понимаемНо мы никогда не виделиНичего более страшногоИ мы сейчас лопнемИ сердце говорит своему носителюПарень, я уже не могуВыносить ненависть вещейРаздается щелчокНе в голове, а просто – раздается щелчокИ электровоз ВЛ10Резво, весело и деловитоУбегает по направлению к платформе КосиноИ станции Люберцы IИ весело гудитГромко, но как-то приятноУ электровоза добродушное лицоПлоское, но какое-то хорошееКак у квалифицированного рабочегоЛет пятидесятиКоторый в свободное от работы времяЛюбит почитать исторические романыО судьбах ОтечестваПикуля, напримерВ задней кабине сидит человекВ железнодорожной формеОн машет наблюдателю рукойИ показывает большой палецТипа, все круто, братЭлектровоз ВЛ10 быстро превращается в точкуТочка быстро превращается в отсутствие точкиЖенщина, цокая каблучкамиДобегает до открытой двери электричкиИ думает: хорошо, что успелаА то следующая только через полчасаИ пришлось бы ехать на метроС двумя пересадкамиЭлектричка произноситОсторожно, двери закрываютсяСледующая остановка ВешнякиУбегает в сторону ВешняковИ быстро превращается в точкуИ в отсутствие точки.

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2