Доктор Баттерворт, знаменитый лондонский врач, сидел без пиджака, отдыхая после тенниса, потому что играл в жару на залитой солнцем лужайке. Плотный, приветливый с виду, он повсюду вносил дух бодрости и здоровья, что внушало доверие пациентам, но не слишком занимало его самого, ибо он был не из тех, кто ставит заботу о собственном здоровье превыше всего. Он играл в мяч, когда хотел, и бросал игру, когда хотел, – например, сейчас он бросил ее и ушел в тень покурить. Игра развлекала его, как хорошая шутка. Для многих это значило, что он никогда не станет теннисистом, для него же – что он никогда не перестанет играть. Шутки он очень любил и замечал их там, где другой не заметит; так и теперь он заметил смешное, как шутка, сочетание красок. В темной рамке дверей, как в рамке сцены, сверкала золотом дорожка, по бокам ее рдели и пылали веселые тюльпаны, и четкостью своей, и яркостью подобные орнаменту персидской миниатюры, а посередине шел совершенно черный человек. И шляпа его, и костюм, и зонтик были черными, словно сам Черный Тюльпан ожил[1] и двинулся в путь. Однако минуты через две все стало на свои места: доктор узнал лицо под черными полями и, присмотревшись, понял, что шуткой тут и не пахнет.

– Здравствуйте, Гарт, – приветливо сказал он. – Что это с вами? Вы как на похороны собрались!

– Я и собрался, – отвечал доктор Гарт, кладя на стул черную шляпу. Он был невелик ростом, рыжеволос, а умное его лицо осунулось и поблекло.

– Простите, – быстро сказал Баттерворт, – я не подумал…

– Это похороны особые, – мрачно пояснил Гарт. – В таких случаях мы, врачи, делаем все, чтобы закопать пациента живым.

– Что вы такое говорите? – ужаснулся его коллега.

– А чтобы закопать его живым, – с жутким спокойствием продолжал Гарт, – нужны два врача.[2]

Баттерворт беззвучно присвистнул, глядя на сверкающую дорожку.

– Ах вон оно что! – проговорил он и отрывисто прибавил: – Да, дело неприятное. Но вам как будто особенно тяжко. Что, близкий друг?

– Лучший мой друг, кроме вас, – отвечал Гарт. – Лучший из нынешних молодых. Я давно этого боялся, но не думал, что это проявится в такой острой форме.

Он помолчал и быстро выговорил:

– Это Гейл. Он перестарался.

– В каком смысле? – спросил Баттерворт.

– Трудно объяснить, если вы с ним не знакомы, – сказал Гарт. – Он пишет стихи и картины и много странного делает, но главное – он решил, что может лечить сумасшедших. Лечил, лечил и сам свихнулся. Беда ужасная, но кто его просил их лечить?

– Я все-таки не пойму, – терпеливо сказал Баттерворт.

– Он считал, – ответил Гарт, – что у него свой метод: сочувствие. Нет, не в житейском смысле слова! Он думал и чувствовал с ними вместе, шел с ними, так сказать, докуда мог. Я дразнил его, беднягу: если больной думает, что он стеклянный, Гейл постарается стать попрозрачней. Он действительно верил, что умеет смотреть на мир глазами безумца и говорить с ним на его языке. Я его методу не доверял.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

…сам Черный Тюльпан ожил… – «Черный тюльпан» – роман французского писателя Александра Дюма-отца (1802–1870).

…нужны два врача. – В Англии времен Честертона достаточно было подписи двух врачей, чтобы человека признали сумасшедшим.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

На страницу:

Перейти

1 из 1