Хост пожарче

– Ну, тебе же нужно, чтобы он был в хорошем настроении!

– О-о, детка you're an angel! – я проводил глазами исчезающий силуэт и переключил свое внимание в сторону PR-менеджера. – Света, организуй все так, чтобы чтобы к нашему возвращению Ненси уже ждала редактора в его кабинете.

– Виталий Геннадьевич!

– Максим, сколько лет сколько зим! А мы уже даже успели соскучиться! – кинулся в объятия сорокалетний лысый мужичок с прилично выпирающим пивным животиком, затянутым в дорогой деловой костюм.

– Право, ну, Вы же знаете: творчество, как говорится, времени не считает!

– Ох, Максим, Максим, насчет творчества-то я, конечно, не знаю, но зато твердо знаю насчет наших читателей, которые ох как прожорливы до хорошей литературы! Так что, голубчик, давай-ка ты поднажмешь немножко, ну, хотя бы чуть-чуть? – с этими словами мужчина закинул руку мне на плечо и по-дружески потрепал по затылку.

– Виталий Геннадьевич, я Вам обещаю, я лично возьмусь контролировать…

– Света, подожди в коридоре, – не имея желания выслушивать щепетильный трепет, отрезал глава редакции.

– Виталий Геннадьевич, может быть, обсудим это где-нибудь за пределами офиса?

– Да, я тоже думаю, что тем для разговора у нас хватит на целый обед.

Питерский ресторан «Semon» встретил нас терпким вкусом Highland Park Aged 18 Years и «Крепким чаем» СмокиМо, создающим музыкальную атмосферу из динамиков. Царственно богатый пейзаж за окном красиво перекликался с дизайнерским интерьером заведения, а меланхоличный, холодный дождь – с угрюмым настроением приехавших пообедать посетителей. Возле окна сидела влюбленная парочка. Она – юная студентка в клетчатом сарафане на двух бретелях и шелковом платке Versace, повязанным на шее (видимо, подаренном им на одном из их свиданий). Он – старше её лет на пять, в синих винтажных джинсах и пиджаке Prada, надетом поверх обтягивающей майки Adidas. (Выглядит, если честно, ужасно, но ему, по-видимому, нравится, ей тоже.) Она наверняка приехала в культурную столицу из какого-нибудь Саратова или Челябинска. Он сын богатого бизнесмена. В общем, типичная для нашего времени картинка. Чуть поодаль от них отдыхают две царственно одетые львицы – маленькие черные платья от Givenchy, порция диетического «Цезаря» в тарелках и хищный огонек в глазах. Очевидно, пришли на охоту, судя по всему, пока складывающуюся не очень-то удачно. Я оторвал взгляд от девушек и проскользнул глазами по полупустому ресторану, пока мой взор не зацепила, очевидно, собравшаяся на деловую встречу стая бизнесменов. Они все молча что-то записывали, и лишь один из них, сидевший спиной ко мне, толкал какой-то очень занимательный монолог. На нем был угольно-черный смокинг (вроде D&G, но я могу ошибаться), рьяно начищенные лаковые туфли и большие часы Chanel на запястье, активно отливающие бриллиантами при каждом его взмахе рукой.

Наш же столик находился в самой тихой части ресторана. Я выбрал его не случайно. Так, оценивая ситуацию, я прекрасно понимал, чтобы дела не закончились расписанными по вчерашнему Светиному плану плачевными обстоятельствами, мне сейчас придется выложиться на полную мощность. Мой шеф пребывал в абсолютно противоположном настроении – его забавляло мое волнение, и он с нетерпением ждал начала оправдательного монолога.

– Братан, чаек-то неслабый, держи краба. Сперва тряхнул, затем поправил как надо – подпел я мотивам Дымного Мо, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу.

– А у тебя хорошо получается, Максим. Может, стоит задуматься о карьере рэп исполнителя? А то как-то писательство, мне кажется, тебе уже начало поднадоедать, – двусмысленно произнес Виталий Геннадьевич, явно не оценив моей шутки.

– Зря Вы так о рэпе-то. Между прочим, они ведь наши братья. Ведь по сути-то – те же литературоведы, стихоплеты, только ответственности больше.

– Что ты имеешь в виду в плане ответственности? – заинтересовался мой собеседник.

– А Вы сами посудите. Книги – это культурный отдых. А музыка – панацея. Вот поразмыслите, мы, писатели современной прозы выполняем роль неких ораторов современного мира. Мы устанавливаем каноны, акцентируем внимание на проблемах и создаем настроение эпохи. А они, поэты бита, они психологи, лекари. Их задачей не стоит изменение людского сознания, им не нужно призывать людей к чему-то. Им нужно понимать.

В этот момент я посмотрел прямо в глаза своему босу и понял, что мою речь он всерьез не воспринимает, но тем не менее слушает крайне внимательно.

– Когда мы обычно берем в руки книгу? На сон грядущий, на дорогу дальнюю, в минуты душевной отчужденности. И что мы от нее ждем? Разговора. Именно так, ибо книги есть наши самые искренние собеседники. Поэтому-то так и важно, чтобы у каждого поколения появлялись свои книги. Нет, безусловно, я даже не буду браться отрицать, что и разговоры по своей структуре тоже бывают разными. И порой нам не найти лучшего собеседника, чем философа, способного открыть нам мир вечных мыслей и бесконечных тем, и никто лучше не сможет поддержать такой наш разговор, чем великий сборник сочинений Пушкина, Достоевского, Лермонтова, Толстого, Карамзина или любого другого великого классика. Но ведь человек по своей структуре не наделен бесконечной силой и зачастую нам хочется одного – просто расслабиться, – я так увлекся ходом своих мыслей, что даже начал ерзать на стуле. – И вот тут то нам нужен другой друг – наш современник, слушающий ту же музыку, что и мы, ходящий в те же кинотеатры и смотрящий те же фильмы. Тот, с кем мы сможем обсудить вновь открытый бар, надоевшего коллегу или очаровательную девушку, с который мы пересеклись сегодня в утренней пробке. Вот тут-то на помощь и приходит современная литература, открывающая наши глаза на проблемы нашей эпохи, говорящей с нами на одном, не исключено, что даже на нашем родном сленговом языке. Вот тут и нужны мы – современные авторы.

В это момент в ресторане стало как-то тише и я заметил, что моя пламенная речь увлекла не только одного моего начальника, но и даже соседние столики сидели, развернув головы в нашу сторону.

– А музыка, – я решил закончить изначально начатую мысль, – а к музыке мы обращаемся в минуты душевной меланхолии, когда нам нужен не друг, не собеседник, а психолог, способный понять наше внутреннее состояние и максимально точно разделить его с нами…

– Максим, хочешь услышать мое честное мнение?

– Да, конечно, – немного удивленный такой репликой, встрепенулся я.

– Знаешь, что делают обычно такие лентяи-писатели, которые, подобно тебе, изрядно нагло игнорируют все сроки? Они дают мне денег, приглашают с собой на встречу в ресторан аппетитных красоток и еще услащают все это самым дорогим алкоголем. И я им прощаю их маленькие грешки. Ты же поступил иначе. Ты убедил меня словом. А это есть самое высшее проявление писательского дара. Признаться, я удивлен. Впервые в жизни я так легко даю литературную отсрочку. И почему-то уверен, что она действительно будет оправдана. Молодец, Максим, хвалю.

– О-о, спасибо вам, я крайне польщен.

– Только еще один вопрос.

– Да, конечно.

– Это все действительно сейчас было спонтанно?

– А знаете, я ведь просто услышал любимую музыкальную композицию и просто решил как-то оживить беседу, у меня и в планах не было действовать на Вас какими-то литературными приемами.

– А что, кстати, играло, а то я как-то изначально не обратил на это внимания?

– Смоки Мо. Это рэп, Виталий Геннадьевич, кстати, очень сильный и хороший рэп. – в этот момент я почувствовал, что стоит закруглять беседу, пока она находится на кульминации своего позитивного исхода. – Если хотите, я могу подарить вам несколько интересных альбомов современных рэперов, я очень увлекаюсь этой музыкой, на днях постараюсь Вам занести последний альбом Александра Цихова, Игоря Марселя или Саши Степанова, а сейчас, извините, но я вынужден Вас покинуть.

– Хм, ну хорошо, покидай. Но только времени на шлифовку твоего литературного шедевра даю тебе не более двух недель.

Максимально быстро направляясь к выходу, я уже искал в кармане свой Iphone, чтобы позвонить Свете и предупредить, что все хорошо и Ненси нужно немедленно удалить из редакторского кабинета. К счастью, моя PR-менеджер относилась к тому типу, который берут трубку уже после первого гудка, поэтому разговор с ней я завершил всего за одну минуту. И, находясь в крайне приятном свободолюбивом настроении, направился гулять по извилистым питерским улочкам, как-то по особенному красиво освещенным сегодня солнечным светом.

Однако запланированная прогулка была сорвана вибрацией Iphon'a, сигнализирующей о звонке моего давнишнего товарища Леши – яркого жителя культурной столицы, определившего по геолокации в социальных сетях мое место нахождения и предлагающего «пересечься у него в срочном порядке».

«Напряги каждый мускул – чувствуй, Рэп не штампуется – это искусство!» – раскрылась железная дверь, выплевывая из себя веселого Артема.

– Макс! Сколько лет сколько зим! А ты чего, в Питере, что ли? Я думал: ты вовсю впитываешь культурную англоязычную жизнь. Проходи давай!

Артем – мой старый компанейский товарищ. Обычный участник наших ранее еженедельных, сейчас чуть более редких квартирных посиделок. Близкий друг Леши, старший менеджер в питерском автосалоне и гроза ночных клубов.

– Я тут на одну ночь. Неплохо выглядишь! – отчеканил я, похлопав его по плечу.

На Артеме были голубые джинсы Calvin Klein и однотонно-белая футболка с принтом, изображавшим сильнодекольтированную всадницу, скачущую на мускулистом коне.

– А это у тебя взрослый Бемби? – тыкнул я в лошадь, удачно совпав в один голос с ST.

– Еще какой! – впустил меня в квартиру друг. – Рад, что английский юмор не смог испортить шуточки моего русского товарища!

– Яров! Наконец-то! – повернулся к нам Леша, открывая бутылку Leopold Gourmel AGE DU FRUIT.

– Привет! – кинул мне с кресла лысый мужчина лет тридцати в деловом костюме от Gucci – Ваня, чей-то там товарищ детства и владелец крупной строительной компании. Кстати, единственный из нас, кто имеет постоянные отношения с девушкой.

– О, Ванчоус, здарова! Как дела? Как Ника?

– Ника отлично, вчера вернулись из Испании.

– Отдых – это хорошо, – принимая от Леши стакан, заметил я и, обращаясь уже ко всем, добавил: – Ну, что, друзья, за что пьем?

– Как за что? За встречу, конечно! – садясь на диван, замечает Артем.

– Верно! – поддакивает ему Ваня.

Музыка в динамиках меняется, растекаясь в лаконичном «Я не пью, я отмечаю».

– И чтобы никогда не грустить, а только шутить и праздновать! – добавляет хозяин квартиры Леша.

– Ребят, я такую девушку сегодня видел, – вдруг решил похвастать Артем. – Приехала к нам в салон на BMW, сначала мялась, говорила, мол, замужем, а потом ничего смягчилась, – тут он внезапно прерывается. – Ежкин кот, Лех, включи чего-нибудь поритмичнее!

– Чем тебя музыка-то не устраивает? Тебе же бухать под нее, а не бедрами шевелить, – кинул на него колкий взгляд Леша.

– Так что там с женщиной-то? – спокойно продолжаю я, не особо интересуясь продолжением истории.

«Салют всем королям и всем без корон,Салют особнякам и всем со дворов,Салют моей волне и тем, кто другой,Если мы вместе, тогда вы со мной»,

– заскрипели динамики.

– Доволен? – переспросил хозяин сегодняшней встречи.

– Более чем! – одновременно отвечая на оба вопроса, улыбнулся Тема, – А с девушкой меня сегодня ждет прекрасный вечер в ресторане. Так что, друзья, я боюсь, мне сегодня придется с вами крайне рано попрощаться.

– Я, кстати, тоже особо задерживаться не собираюсь, – вставил в разговор я.

– Ну, здрасти-приехали! – выхлестнул руками Леша. – Максим, а у тебя-то что?

– А у меня утренний вылет и голодная мегера в номере.

– Ты вернулся? А я уж думала, что ты решил убежать от работы! – встретила меня только что вышедшая из ванны Света.

– Ну, что ты, как я могу! У меня есть целая ночь! Я обещаю наутро же сдать тебе половину книги.

– Только половину? Кстати, – продолжила Света, снимая полотенце с волос, – тебе звонила эта твоя брюнетка, просила перезвонить.

– Какая брюнетка? – я нехотя поплелся к ноутбуку.

– Я не помню ее имени, ну та, что красивая, которая еще всегда помогает мне разгадывать кроссворды, когда мы вместе летим в самолете.

– Маша??? – я резко повернул голову.

– Да, точно, Маша! С фамилией еще такой звучной, Царицына, кажется?

– Королёва, – заперев дверь, я тут же принялся набирать подругу в скайпе.

– Максим, привет! Наконец-то ты объявился! – улыбнулась мне темненькая девушка в коротком спортивном топе, подчеркивающем шикарные формы, и облегающих легинсах.

– Привет, Маш! Да, я в Питере сейчас. Ну, ты же знаешь, дела… А ты чего такая? С тренажерки что ли?

– Нет, мы с Сержем решили совершить пробежку по Нью-Йорку. А какая такая? – разлился прекрасный звонкий смех.

– Сексуальная.

– Ахах, Яров, я тебя умоляю, оставь свои подкаты для твоих глупых девиц!

– Я серьезно, honey.

– Я тоже. А про дела не ври, знаю я, как ты работаешь! Опять, – Маша сделала вид, что закашлялась, дабы не портить культурный диалог не очень стилистически нейтральным словом, – своих curly blonde.

– Маш…

– Яров, я тебя с детства знаю! Ладно, я чего звонила-то! Завтра же все по плану? Мы едем к Шаниповой?

– Да, конечно, – расплылся в улыбке я, наблюдая за грациозными манерами Маши.

– Я, кстати, ей купила просто невероятное украшение! Ох, Яров, завтра она твоя!

– Несильно-то и хочется… она же костлявая и еще чокнутая на всю голову, как все эти топ-модельки…

– Так, Яров, соберись! Ты же хочешь мне помочь?

– Это все и есть ТОЛЬКО ради ТЕБЯ! – как ни странно, эти слова звучали настолько искренне, что я осознал, как впервые в жизни мне действительно хочется сделать приятное кому-то, кроме себя… Странно, когда я успел так привязаться к Маше?

– Кстати, ты слышал об открытии нового клуба в Москве?

– Что? Я предпочитаю, Нью-Йорк, hohey, ты же знаешь.

– Да нет, Яров, там будет просто бомба! Вся элита уже стоит на ушах! Все только и говорят, что о нем!

– А обо мне?

– О ком? Макс, ты не пуп Земли, свыкнись с этим! Неужели ты правда не слышал про эту новую скважину тусовок?

– Ну, вроде доносилось что-то… Название с кино связано или что типа того…

– С кино? Ну, у тебя, Яров, и ассоциации! Ну да, Апокалипсис4В.

– Я же говорил с кино.

– Давай в самолете обсудим, – попрощался со мной сладкий голос грациозной царицы, когда сзади показалась волосатая мужская рука, отобравшая у меня собеседницу, обнимая за талию.

Не дождавшись моего ответа, меховая Королева отключила звонок.

И что она нашла в этом «Серже»? Хотя за все время, которое я ее знаю, мне удавалось заметить смену ее партнеров всего трижды: сначала был этот сопливый мальчуган с зачесанными назад блондинистыми волосами, быстро охмуривший ее еще в школьные годы. После этого она явилась на мою презентацию с хахалем, который оказался уже упомянут в нашем с ней диалоге. Это Александр. Нет, мужским вниманием Маша никогда не была обделена. Наоборот, являлась самой лакомой ложечкой варенья в яркой светской тусовке и собирала на себе кучу богатеньких мух мужского пола. Но дальше цветочков-комплиментов и иногда скромных походов в ресторан Маша насчет кавалеров не распространялась – слишком порядочная, слишком воспитанная, что, безусловно, роскошь в наши-то дни.

Ладно, о Маше позже, сейчас главное другое, а точнее – эта чертова книга! Fuck, и о чем я должен ее писать? В голову не лезло абсолютно ничего, и, чтобы немного поднять творческий дух, я включил трек ST «В тот день, когда»

– Максим, у тебя все в порядке? – постучалась в дверь Света. – Как там твоя женщина?

– Кто? – недоумевая, обернулся я.

– Ну, ты же сам сказал, что пишешь о женщине?

– Я? А, ну да, конечно. Она уже стучит каблучками и вот-вот выйдет из книги! – попытался прибегнуть к помощи метафор я.

– Смотри, чтобы не убежала! – огрызнулась PR-менеджер.

Вот какой бес меня дернул тогда на трапе за язык? И о какой такой женщине я теперь должен писать? Может, о Мерлин Монро? Хотя я же не писатель-биографист. А может, о Светке? Не-е-е! Точно нет! Не хватало той мегере еще в книжку попасть! Аня? И о чем я напишу? О ее бурном графике и наивном мышлении? Нет, писать о ней – заранее обрекать книгу на провал! Хотя она же все-таки секретарь в издательстве? Все равно нет! Я же не мазохист! Так, кто у меня тут есть еще? Шанипова… Не то. Катя? Даша? Фекла! Клаша!. Фу, блин. Все это грязь! А для книги нужно что-то возвышенное, светлое! Вот, черт, у меня же даже таких и знакомых-то нет! Хотя почему?! Есть же Маша. Но как-то странно мне посвящать ей роман… Хотя… Она яркая, добрая, умная, что немаловажно. Блин, что за набор примитивных прилагательных?! Нужны события! А Маша что? Маша владеет успешной меховой маркой. Маша недавно рассталась с Александром и сошлась с Сержем. Маша – звезда клубных тусовок. Маша – гроза всех…да, черт возьми, ВСЕХ! Маша – гроза всех! А это просто идеально для целой повести!

Я открыл ноутбук. Ввел пароль. И создал новый вордовский документ. Так… Заголовок: «Маша». Блин, простокваша!

Как-то глупо все это! Тут нужно что-то яркое, пылающее, отображающее всю ее внутреннюю сущность! Может, «Звезда»? Нет, как-то слишком примитивно для такой шикарной женщины. «Пожар»?. А это уже грубо. Надо нейтральнее. «Огонь»? Точно! Да! То есть нет! «Огонь» – это на уровне школьного сочинения, а вот «Огненная вселенная» – это самое то! Мм… и все-таки нет… хочется ярости, страсти, температуры! Точно! Температура! «Пылающая вселенная»! Да! То, что нужно! Ну, вот и все! Полдела уже сделано! Осталось самое легкое – заполнить содержание… М-да. Чем я должен его заполнять?… Ладно, попробую…

«Шелковистые волны цветущих изысканностью волшебных роз волосы, подобно феромонам любви, развевались в романтичном американском воздухе» О-па! Вот как! За раз и такая выразительность письма! Вот что значит поставленный слог! Надо бы свести Машу с парнем! Только не с этим ее Сержем, а с настоящим, любящим парнем. Так, все, поехали. «Шаловливый изгиб мягких, как облако надежды, губ и обволакивающий, но такой проницательный взгляд усталых, но до дрожи в коленках влюбленных глаз напротив так нежно обнимали его принцессу. Они стояли одни в центре огромного Нью-Йорка и смотрели друг на друга. Просто смотрели. Более им ничего не было нужно. Этим вечером она должна была улетать в Москву – уже завтра у нее показ новой коллекции. Она вся была окована волнением, и, несмотря на то что неописуемой красоты шедевры уже много лет одевают столичную элиту, она все равно всегда волнуется, как впервые. Ибо каждая коллекция для нее – ребенок, взращенный и вскормленный ее старанием и усердием. Она не хотела покидать любимого, так не вовремя заточенного в кандалы навалившейся работы, но она хотела подарить жизнь своим новым шедеврам. Она не была карьеристкой, хотя карьера, безусловно, имела на неё влияние. Но она могла спокойно подавить ее лидирующее место в своей судьбе при малейшем желании, только вот это желание у нее никогда не возникнет, так как живет она только для себя. А успех ее модного дома – это неотъемлемая часть ее самой. Она любит. И любовь ее страстная и искренняя, и она находит в ней удовольствие. Но разве нужно любить как-то по-другому? Любовь – это волшебный цветок, способный осчастливить. Так почему же, заполучив к нему доступ, мы не превращаемся в непоседливых пчелок, так кропотливо собирающих нектар этого самого счастья?! Ни один влюбленный не сможет подарить счастье, не испытав его сам. Так почему мы так боимся его? Она не боится! Она живет этим! И ее жизнь прекрасна, потому что прекрасна она сама! И дело даже не в ее локонах, пытливом взгляде или искреннем блеске глаз. Нет! Дело даже не в в той причине ее улыбки, что стоит напротив нее или той, что ждет ее в Москве, запакованная в десятки чехлов и подписанная именами моделей. Нет! Дело в ней самой! Точнее, в той волшебной феерии, которой она пропитана, которой одержима вся ее сущность… Но не только жизнью ради своей внутренней улыбки одержимы ее мечты. В столице ее ждет отец – самый преданный поклонник ее оживших меховых рисунков. Больше всего на свете она мечтает, чтобы его старческие морщины выражали лишь искреннюю радость, и это отражено в ней во всей. Все ее действия, мысли, поступки не могут быть совершены, сказаны или продуманы без ее тщательного контроля. Она всегда помнит о том, что из всех многочисленных корон, так величаво покрывавших ее голову, самой яркой всегда будет только одна. Корона настоящей Дочери… дочери, продолжавшей своего отца, причем продолжавшей достойно, ибо, получив жизнь и приняв в подарок возможность видеть свет, мы уже испытали самое главное счастье, потому как ни один человек не был более счастливым, нежели в момент своего рождения… Всю жизнь мы будем пытаться поймать то самое ощущение, но не сможем… Да, возможно, мы будем искренне улыбаться, смеяться или даже хохотать, но все эти эмоции ни за что не сравнятся с первым знакомством с Землей, ибо только та радость была самой настоящей. А виной нашей самой первой улыбки были наши родители. Люди, без которых не было бы ничего. Она это твердо знала. Встреча с отцом всегда была приятна не только ей, но и ее маленькой четвероногой частичке, которую многие по ошибке называли собакой. Она же, услышав такие доводы, категорично махала головой и, смеясь, отвечала: «Да какая же это собака?! Собаки любят грызть косточки, охранять хозяев от неприятелей и резвиться в уличной грязи. А мой (тут она всегда прерывалась на смех) любит лизаться да ушами шевелить. Он не собака, нет. Он ангел, подаренный мне кем-то свыше». И, возможно, это было действительно так, потому как ничто так не светилось любовью в тандеме с ее улыбкой, как игривый лай ее Наполеона. Имя ушастому спутнику жизни тоже было выбрано не случайно, так как, владея в совершенстве знаниями по истории, она не могла не влюбиться в этого героя-полководца, прошедшего тяжелый жизненный путь становления личности. Единственное, за что она его осуждала, так это за войны. Она не могла понять, как можно причинить боль кому-то, а уж тем более лишить его права писать свой роман и свою историю… Она, обладая феноменальным даром убеждения, могла бы пойти в юриспруденцию и добиться грандиозных успехов в адвокатуре. Но ее натура не позволяла ей этого. Она слишком ранима и слишком восприимчива к чужому горю… Это ей очень часто мешало, но не являлось ее недостатком, а наоборот, делало ее самым приятным собеседником. Несмотря на чудесную сердечную доброту, она не была излишне сентиментальна в беседах. Она очень остра на язык. Ее фразы полны сарказма, а иногда и доброй издевки. Она обладала гоголевским даром – умела подмечать в человеке его выдающиеся дефекты, но в отличие от гения русской литературы, она не подавалась в насмешки, а лишь добавляла сатирического психологизма в свои реплики. И несмотря на столь странную привычку, она до сих пор никого не обидела, ведь весь ее юмор, иногда даже очень черный, всегда был к месту, что опять же делало компанейским человеком и душой любой компании».

– Ну, и что это?

– В смысле? – еле разлепляя глаза, уставился я на выросшую передо мной Свету, непонятно как очутившуюся в комнате.

Посмотрел на ее наручные часы – шесть утра.

– В прямом! Начало – вроде романтическая история, а дальше что? Сплошной бред влюбленного! Ты уверен, что он тут нужен? Это по замыслу?

– Кончено, baby. Ты уже подготовила самолет для полета в Милан? – только проснулся, а уже думаю о делах.

– Милан? А ты обещаешь писать в полете? Потому что этого, – она потрясла в руках распечаткой из моего ноутбука, – мало!

– Обещаю-обещаю.

– Слушай, Макс, а кто эта девушка? Она реальна? – Нет.

– Не ври мне! Собачка, шубы, ранимость к чужой боли, острый язык. Ты пишешь о Королёвой?

– Не о Королёвой, а о Маше. Ну, не тебе же книжки посвящать, – уже из душевой кабинки донесся мой крик.

– Яров.

– Что? Тема – это мой личный выбор.

– Да нет, я не об этом. Ты влюблен в нее?

– Что? Ты дура? – надевая брюки, уставился я на свою пиарщицу.

– Просто такое нельзя написать просто так.

– А может, я под впечатлением. Откуда ты знаешь?

– От кого ты под впечатлением? От этой блондинки из издательства? Ну, да, есть чем впечатлиться.

– Ты девушка, тебе не понять.

– Ну, конечно. Да не бегай ты по комнате, как ошпаренный.

– Угу.

– Да, и кстати, зачетное название!

– Always at your service.

– Сюрприз! – закрыли мои глаза чьи-то мягкие ладошки.

– Маша? А что ты тут делаешь?

– Почему ты всегда так быстро меня отгадываешь? – улыбнулась мне шикарная брюнетка в лавандовом платье-резинке и огромных очках Prada.

– Потому что только у тебя такая медово-бархатистая кожа.