Безумный алхимик

Услышав про скелетов, я подивился.

– А что, бродячий скелет это у вас частое явление? Как они вообще ходят?

– Такой толпой, конечно, редко бывают, чаще поодиночке. Это все из-за магии разлитой во время Бури. Когда умирают, дух должен покинуть тело, но случается так, что он остается в теле. Такой дух питается магией, и вскоре энергии духовного тела хватает на то, чтобы передвигать и физическое. Маги говорят, что видят таких скелетов как бы обтянутыми полупрозрачными телами.

Так незаметно, за беседой мы оказались на центральной городской улице. По сторонам высились двухэтажные дома из камня и дерева. На некоторых домах висели вывески с характерными красочными изображениями бакалейных, портных, гончарных и прочих лавочек. Ширина мостовой позволяла свободно разъехаться двум телегам. Я поначалу полагал, что на улицах будет полно дерьма и грязи, но мостовая была чистой и особой вони не наблюдалось. Прохожие люди меня удивляли не меньше, большинство встреченных были выше меня на полголовы.

Дед тем временем свернул с главной дороги на улочку, и я, последовав за ним, чуть не столкнулся с двумя высоченными мужиками. Отпрянув к стене, я во все глаза уставился на их длинные уши. Это были эльфы! Увидев мою реакцию, явно подвыпившие мужики звонко расхохотались и, покачиваясь, в обнимку отправились дальше по своим делам. А я продолжал смотреть им вслед, первый нес на спине лук в украшенном налучие. Но второй… Второй был вооружен двуручной секирой. Это вызвало разрыв шаблона в моем мозге, и я поспешил за дедом, намереваясь разузнать у него про эльфа с топором. Догнал я его уже в конце улицы, все-таки для одноногого он слишком быстро ходит. Старик стоял на пороге лавки, на вывеске которой было изображение пузатой дымящейся колбы. Дверь мелодично звякнула, впуская нас.

Внутри царил полумрак и стоял одуряющий запах всевозможных трав. Напротив входа находился прилавок, освещенный кристаллом, дававшим ровный белый свет. За прилавком стоял упитанный бородатый мужичок. За его спиной во всевозможных банках и склянках плавали какие-то органы, части тел и целые трупики животных и рептилий. Правую стену целиком занимал стеллаж с плошками, где лежали разноцветные порошки, корешки, сушеные кузнечики, жучки и прочие мелочи. Слева был прилавок с уже готовыми зельями. Разнообразием расцветки они могли бы поспорить с лучшими коктейлями наших баров, всех цветов радуги, черные и белые, смешанные и взболтанные, недоставало лишь соломинок спиралькой.

Пока я разглядывал эту лавку народной медицины, дед стащил с меня вещмешок и принялся выкладывать на прилавок тряпочки, мешочки и коробочки. Торговец сноровисто развязывал упаковку. Так на свет по явились синие грибочки, ягодки, пучки разных листьев и трав. Под конец на прилавок плюхнулся букетик крысиных хвостов. Торговец хмыкнул и пробасил:

– Хоть я это и не заказывал, но по серебрушке за хвост возьму. Дед молча кивнул. Торговец еще раз окинул взглядом прилавок, сверяясь с бумажкой, и достал из-за пазухи кошель. – Вот деньги, как договаривались, семьдесят три серебра и двенадцать медяков.

Затем пошарил под прилавком и отсчитал еще девять серебряных монеток чуть больше рублевых.

– Ох, чуть не забыл про новый заказ, – хлопнув себя по лбу, торговец засуетился. Он повернулся и принялся копаться в ворохе бумаг, лежавших в плетеной корзинке: – Вот.

Дед внимательно вчитался в список:

– Хех, не уверен, Гарин, тут больше половины ингредиентов, за которыми надо по деревьям лазить. Стар я уже для таких подвигов.

– Дак, а помощник-то тебе тогда зачем? – кивок в мою сторону. – Загони его на дерево, пусть постигает науку. Да и заказ стоящий, заплачу за все, что принесешь сверх написанного.

– Что по срокам? – осведомился дед.

– И со сроками не тороплю, луну-другую потерпит, но качество должно быть отменное, – указав пальцем вверх, сказал Гарин.

Дед глянул на меня и спросил:

– Ну что? Согласен?

– Согласен, – киваю я. А сам про себя думаю, а куда деваться то, работы нет, прописки нет, денег нет, а по деревьям лазить я умею.

– По рукам, – соглашается дед, и они жмут друг другу руки.

Закинув опустевший мешок за спину, я отправился вслед за дедом. Оказавшись на улице старик, улыбаясь, спросил меня:

– Андрей, ты понимаешь, во что ввязался?

– Не особо, надо собрать какие-то листики, ягодки, грибочки, – неуверенно промямлил я, чувствуя, что в вопросе деда кроется подвох.

– Почти угадал, – шире заулыбался дед. – Вот только пойдя в лес по грибы да ягоды, можно повстречать и медведя. А нам придется залезть в такие места, где встречаются твари, которые кушают медведей. – И он демонстративно постукал палкой по своей деревянной ноге.

– Ну что внучек, пойдем домой, – беззаботно проговорил старик и, поправив арбалет на плече, отправился вниз по улице.

Жилище деда представляло собой обычный неокрашенный бревенчатый домик с мансардой. Такие домишки тысячами строились на шести сотках моей родины и гордо именовались дачами. Слегка покосившееся крыльцо, треснувшие перила, на двери амбарный замок. Дом ютился между такими же шедеврами народной архитектуры, собранных из бревен и грубо оструганных досок. Несмотря на внешний запущенный вид, внутри дом выглядел чистым и уютным. Первый этаж был одной большой комнатой. Глядя на нее, создавалось впечатление, что и вправду приехал в гости к деду на дачу. У левой стены выскобленный стол с одиноким табуретом, кровать, застеленная лоскутным одеялом. У дальней стены печка, сложенная из кирпичей и приставная лестница, ведущая на мансардный этаж. Правую стену занимали громоздкий шкаф под потолок и длинный комод, на котором вместо телевизора лежал в ножнах меч. Похоже, дед жил здесь один-одинешенек, ни жены, ни детей.

Положив арбалет на стол, дед обернувшись сказал:

– Ну что стоишь как не родной? Проходи, скидывай мешок прямо на пол. Сейчас схожу к соседке, возьму чего перекусить, а то в доме шаром покати. Ну а потом и в баньку. Здесь за углом отличная гномья баня имеется.

Усадив меня на единственный табурет в доме и прихватив из угла плетеную корзинку, он вышел за дверь. Я сидел и думал. Как мне отблагодарить деда, который столько для меня сделал и продолжает делать? Как вообще можно оценить доброту? То, что он на меня потратил, я безусловно возмещу. И здесь главное не обидеть старого человека. Тем временем дед вернулся с полной корзиной еды, и я бросился ему помогать. В корзинке оказалась литровая крынка молока, четвертушка знакомого хлеба, кусок сыра и горшочек с еще парившей кашей. Пока я раскладывал на столе еду, дед достал откуда-то деревянную ложку и кружку.

– Чем богаты тем и рады, – радостно заявил он, всучивая мне ложку: – Ты приступай, пока каша не остыла, а я молочка попью.

В ответ я уговорил его сесть на табурет, мотивируя тем, что стоя больше каши влезет. Никогда особо каши не ел, но эта, видать с голодухи, показалась мне вкуснейшим блюдом. И несмотря на мои заверения, что я по-братски съел ровно половину каши, дед таки заставил меня опустошить горшок на две трети. Оставив мне допивать полкрынки молока, старик уселся на кровать, покряхтел и отстегнул свой протез. Затем, нашарив под кроватью костыль, поднялся и полез в свой шкаф. Собрав там узелок, он бросил его мне.

– Хорошо поймал, а я уж подумал, что ты совсем безнадежен, – похвалил он, ухмыляясь.

– Дед, так это же тряпки, а не стрела, – попытался обидеться я.

– Ничего, – обнадежил он меня, – придет время и для стрел. А теперь пошли в баню.

Заперев дверь на ключ и повесив его себе на шею, дед с еще большей скоростью запрыгал в сторону большого каменного строения, которое дымило как пароход, тремя трубами. Баня оказалась общественной и совместной. На входе сидела здоровенная баба, которая взяла с нас шестнадцать медяков платы и предупредила, что мыло и мочалки оплачиваются отдельно. На втором этаже, как мне пояснил дед, были отдельные номера. Раздеваясь в предбаннике у деревянного шкафчика, я старался не глазеть по сторонам. Мимо меня, нимало не стесняясь, шастали дородные бабули и степенные мужи.

Сама баня была похожа на турецкую, повсюду были мраморные скамейки, но жарко и влажно было, как в нашей. Выбрав понравившуюся скамеечку, дед выдал мне мочалку из лыка и капнул в нее из пузырька с мылом. Надраив себя до красноты и окатив из ушата, я почувствовал огромное облегчение. Отчаяние и неопределенность последних дней смылись вместе с грязью. Дед тоже раскраснелся, отмылся и полез на приступки, усевшись там, он принялся болтать с таким же старичком. Рядом с ними сидела крепенькая дама с внушительным бюстом и поедала красные ягодки из плошки. Хвала богам еще, что молодых девчонок в бане не было. Посидев минут пять с дедом, я понял, что еще чуть-чуть и меня вынесут вперед ногами, а этим старперам хоть бы хны.

Дед, видя мои метания, слез с приступка и потащил меня за собой. Из предбанника противоположная дверь вела в пивную. За многочисленными столиками сидели разумные, замотанные в белые простыни, обильно выпивая и закусывая. С дальнего столика нам вдруг замахала компания из эльфа и трех людей. Все они оказались друзьями моего дедули. На радостях заказали еще пива и блюдо речных раков.

Надо сказать, посиделки в компании старичков то еще удовольствие. Представив меня как внука Андрея, приехавшего в гости с севера, дедок назвал и своих друзей. Эльф – мэтр Элькарин, господа Навой и Олив и гном – мастер Гратовит очень гордившийся своей роскошной бородищей, лежащей на внушительном пузе. Навой и Олив братья-лавочники с местного рынка. Старички, приняв на грудь по паре кружек, ударились в воспоминания, какими они были в мои годы. Ну да тогда и деревья были выше, и трава зеленее и бабы толще. Вдобавок они постоянно меня подначивали, то слабо пью, то мелковат для люда и лысоват для гнома. Я отшучивался, как мог, стараясь не обидеть ненароком почтенных старцев. Пиво-то я не очень люблю, но здешнее мне понравилось и когда принесли второй кувшинчик, я быстренько разлил его по опустевшим кружкам.

Сухонький и длинный, как жердь, эльф, пропел мягким баритоном:

– Пора, пора добавить к празднику веселья, – и воровато оглянувшись по сторонам, сыпанул в кружки по щепотке порошка. Я было принялся отказываться, но мэтр упер в меня свой холодный взгляд и заявил, что он-де маг жизни и лекарь, а потому ничего плохого со мной не случится. Он даже встал со своего места и перегнулся через стол, наседая на меня с вопросами – уж не думаю ли я, что мэтр решил всех отравить? Эльф так завелся, что не заметил, как сползло его покрывало, и теперь его хозяйство болталось прямо над его же тарелкой с закуской. Все остальные поглядывали на представление поверх кружек и в разговор не вступали, притворяясь страшно занятыми пивом. Так заняты, что их аж потряхивало от смеха.

Ладно, не яду же они мне подсыпали, подумал я и отхлебнул. Во рту приятно защипало, вкус слегка изменился, но в лучшую сторону. Я сделал еще пару глотков, и последнее, что увидел, была тарелка с раками, которая приближалась.

– Да говорю же тебе, это был обычный серебряный корень, – возмущался голос.

– Бу-бу-бу, – донеслось издалека.

– Его даже детям дают, чтоб ты знал, – заорали совсем рядом.

– Сейчас анализы будут готовы, и мы все узнаем.

– Я смотрю, ты уже проснулся, молодой человек, – обратился ко мне вошедший эльф, – заставил же ты нас поволноваться.

Я лежал в незнакомой комнате на кровати с мягкой периной. В дверь ввалился дед с остальными старичками и незнакомым эльфом. Молодой эльф с озадаченным видом глянул на бумажку и залепетал:

– Мэтр, я не понимаю, никогда не встречал подобного.

– Давай посмотрим, Атамил, – и мэтр вчитался в написанное.

– Понятно, лет триста я не видел таких показателей, тебе повезло, законспектируй их. Перед тобой классический случай синдрома Безумного Алхимика, – провозгласил мэтр.

– Чего?

– Спокойнее, Андрей, спокойнее, этот синдром был распространен у людей родившихся после Бури. Их организмы неадекватно реагировали на случайные активные алхимические реагенты. Например, ты, попробовав порошок серебряного корня, просто заснул, а должен был получить заряд бодрости. Реакция организма абсолютно случайна, и на какой из реагентов и в какой комбинации он среагирует, тоже не предсказать.

– Так я что, от маринованных огурчиков могу помереть? – изумился я.

По рассказам деда, алхимия применялась в этом мире в пищевой промышленности так же активно, как в нашем просто химия. Консерванты, эмульгаторы, усилители вкуса и прочие гадости здесь тоже присутствовали. Правда, в отличие от нашего ширпотреба, здесь это касалось только дорогих продуктов.

– Не стоит преувеличивать, смертельная реакция может наступить лишь на очень сильные алхимические смеси. В основном же это будут расстройства желудка, рвота, кожные высыпания, временная потеря волос, потеря сознания… – начал перечислять мэтр монотонным профессорским тоном.

– Все, все, мэтр, я понял – всевозможные побочные эффекты, – прервал его я и принялся вставать с постели.

– Если все упростить, то да, – пробубнил эльф, разочарованный нежеланием пациента прослушать лекцию. Но тут же переключился на своего ученика, зашептав ему на ухо, поглядывая то на меня, то на бумажку с анализами. Ученик лихорадочно принялся записывать сказанное учителем в свою пухлую тетрадь.

– Да-а, дедуль, влип же я со своим синдромом и тебя подставил, – завел я разговор, когда мы покинули гостеприимный домик мэтра Элькарина.

– О чем ты Андрей? – изумился дед. – Ни мне, ни мэтру ты хлопот не доставил. Наоборот, теперь этот скупердяй чувствует себя мне обязанным. А у него самого появилась возможность погонять ученика на предмет уже исчезнувших болезней. Ты внес свежую струю в наше старое болото, – и он расхохотался.

В домик деда мы вернулись уже глубокой ночью. Спать совершенно не хотелось, и пока дед храпел на кровати, я сидел на крылечке и пялился в ночное небо и размышлял. Вернуться домой? Как? Да и что там меня ждет после всего здесь увиденного? Скука, ломка и психушка? Ведь сам себе не прощу упущенного шанса. А здесь синдром. Буду питаться экологически чистой пищей без алхимических добавок. Вообще жить можно. Будем посмотреть.

С утра я умылся и столкнулся с проблемой чистки зубов. Дед выдал мне синий пузырек со словами:

– Хлебаешь, полоскаешь пару минут и сплевываешь, глотать не рекомендуется.

Я так и поступил. Резкая ноющая боль заставила меня подпрыгнуть. Сплюнув адское зелье, я обнаружил, что выплюнул его с кусками пломб.

– Твою жешь мать, только этого мне не хватало.

На мои вопли прискакал дед. Он долго не мог понять, что за пломбы такие и для чего они. Наконец до него дошло, и мы поспешили обратно в дом метра Элькарина. Мэтр долго удивлялся, зачем тамошние маги клеили камни к живым зубам. На пару со своим учеником они поочередно залезали ко мне в рот, цокая языками и качая умными головами. Затем мэтр выдал диагноз – два зуба удалять целиком, еще три нуждаются в основательном лечении, остальные сами восстановятся в процессе ежедневных полосканий. За все про все он назначил цену две серебряных монеты. При условии, что я не против, чтобы лечение осуществлял ученик под присмотром мэтра. Я покосился на деда и согласился на практиканта-ученика.

Похоже, тот только и ждал официального согласия подопытного. Засучив рукава, новоявленный коновал выдал коронную фразу:

– Ну-с приступим, – и тут же голыми руками полез мне в рот. Без всяких клещей он расшатал и вырвал двумя пальцами мои зубы. Затем под внимательным взглядом мэтра Атамил взялся за мою голову руками, сразу стало тепло и боль ушла. Мэтр Элькарин все жужжал по поводу каких-то потоков и сдержанности, но мне после утра боли было всё равно. Спустя полчаса лечения меня толкнули в бок, выводя из полудрёмы. Надо мной стоял ученик Атамил и просто сиял.

– Ты стал моим первым настоящим пациентом, – восторженно заявил он. Но заметив, что мэтр смотрит, состроил морду кирпичом и серьезно добавил: – Первые сутки ничего контрастного не пить и твердого не грызть. Рекомендую творог и молочные каши.

По дороге домой дед снова надо мной смеялся.

– Ха, да ты и впрямь новорожденный, то животик болит, то зубки режутся.

Про зубы было, правда. Мне пообещали, что через декаду-другую полезут новые зубы. По сути, эльф лишь подстегнул регенерацию своей магией и сконцентрировал ее в зубах. Теперь они заживали, как порез.

– Дедуль, прости, со мной одни проблемы, – с досадой пробормотал я.

– Да какие это проблемы, так, мелочи. С моим сыном случались вещи куда как хуже, – сказав это, дед вдруг сгорбился и помрачнел.

Спрашивать его о сыне я не решился, захочет, сам расскажет.

– Дед, а почему ваши эльфы с топорами ходят? В наших сказках эльфы с луками, гномы с топорами, люди с мечами.

– Ну и сказочники там у вас. Сам посуди, топор оружие рубящее, и самый сильный удар сверху вниз. Низкорослым и коренастым гномам топор как корове седло, и в горах нечего рубить. А вот эльфы и ростом повыше, и живут в лесах, они лучшие мастера по дереву и к топору привычны с детства.

Как оказалось, эльфы от рождения являются магами жизни или магами разума. Те, кто был слабо одарен магией, выбирают путь воина. Возможности быстрой регенерации и заклинания силы дают этим эльфам-живчикам отличную базу для работы с тяжелыми видами оружия. Эльфы-лучники слабенькие маги разума, их феноменальная точность результат заклинаний типа телекинеза. Лучшие из них способны не только направить в цель несколько стрел, скорострельность их лука позволяет держать в воздухе до пяти и более стрел, но и увеличить силу удара в момент попадания.

Я шел и обдумывал сказанное дедом. Нет, ну правда, вокруг лес, чего бы эльфам деревья не рубить. Срубил – посадил. Гномы вроде как тоже дети камня, но и камень рубят и железо плавят.

Дома… Сам не заметил как стал называть это место домом. Дома дед развил бурную деятельность. Он загнал меня на второй этаж и приказал все вычистить и прибраться там. Я выбился из сил лазить туда- обратно по шаткой лесенке, вынося кучи тряпок, дырявых корзин и просто деревянного лома, бывшего когда-то мебелью. Однако среди барахла нашлись два старых нерабочих арбалета, которые я отложил на разобрать-посмотреть. Из мебели оставил лишь грубо сколоченную кровать, которую, похоже, собирали прямо на месте.

После обеда дед ушел по своим делам, а я взялся разбирать начинку арбалета, он был точной копией дедова. Плечи и стальная тетива не пострадали, вся проблема заключалась в механизме взвода. Руками натягивать тетиву было невозможно. Попытавшись, я лишь едва на четверть сдвинул ее. У арбалета был под ложем рычаг, похожий на те, что ставят в пневматических ружьях. Тянешь за рычаг, под тетивой выскакивает лапка и без особых усилий натягивает тетиву. Остается положить болт в ложе, упереть в плечо подобие приклада и надавить снизу на спусковой рычаг.

Первый арбалет оказался залит какой-то дрянью, густая как смола, она запечатала весь механизм и не давала двигаться шестеренкам. Второй оказался в еще худшем состоянии, половина внешнего кожуха расплавилась вместе с внутренностями. Молния в него попала или дурак какой газовой горелкой жег его, неясно, однако восстановлению он не подлежал. Раздолбав вконец оплавленный арбалет, я все же снял остатки кожуха и тщательно зарисовал схему оставшегося механизма. Назначение некоторых деталей и их функции осталось для меня загадкой. Дед на удивление благосклонно отнесся к моему занятию и даже принес нехитрые инструменты и какого-то растворителя. С их помощью я очистил первый арбалет от загустевшей гадости. Промучившись четыре дня, я наконец полностью его разобрал, отполировал и смазал все детальки, затем вновь собрал.

– Так, проверим, – сказал я и плавно потянул за рычаг.

С тихим шелестом механизма и слабым скрипом сгибаемых плеч арбалет щелкнул курком и встал на боевой взвод. Красивая и опасная вещь. Банг – вхолостую хлопнула тетива. Я оглянулся на деда, он одобрительно кивнул и тут же предложил мне:

– Пойдем, опробуем бой.

Идти прошлось аж к подножию холма, его окружала вполне приличная пятиметровая каменная стена. Видимо, изначально она окружала весь городок, но потом тот разросся, и за стеной осталось место только для самых богатых. Красивые особняки с небольшими внутренними двориками выделялись на фоне плотно застроенного нижнего города. Прямо за воротами находились казармы городской стражи. Дед спросил у пожилого стражника разрешение попользоваться тиром и купил вдобавок у него три десятка болтов к арбалету.

Оказалось, на базе стражи находилась школа для мальчиков. В ней они учились грамоте и азам математики, а также обращению с оружием вместе с физкультурой. Девочки учились отдельно. Если в процессе обучения выявлялись магически одаренные дети, им предлагалось продолжить обучение в профильных школах, за деньги, разумеется. Для особо одаренных детей существовала королевская квота, с обязательной службой в армии. Помимо этого, стражи предоставляли желающим тренировочные площади и учителей для занятий с личным оружием.

Целиться без мушки было очень неудобно. Пришлось начинать с двадцати шагов, только тогда я более менее начал попадать в саму мишень. После пяти моих пробных выстрелов дед отобрал у меня арбалет и поразил мишень в яблочко. После продолжил смотреть на мои попытки приноровиться к новому для меня оружию. Уже порядком настрелявшись, я решил понтануться и выстрелить с одной руки.

Бац – дедова палка хлестанула меня по заднице.

– Дед, ты чего? – потирая ушибленное место, взвился я.

– А чего ты балуешься с оружием? – негодующе заорал дед.

– Ну-ка давай, встань ровно… арбалет в обе руки возьми… – каждая его команда сопровождалась болезненным тычком трости.

– Держи арбалет крепко, но нежно, будто девку за задницу. Не горбись! – хрясь новый удар палкой по спине. – Спину держи прямо. Этот локоть прижми к груди. Куды ноги растопырил, – удар по бедру, – уже лучше… этот локоть свободнее. Давай целься и стреляй.

Дах – болт пробил край окрашенного яблочка. Девятка, не меньше. Не успел я насладиться радостью победы, как сзади последовал окрик:

– Чего замер, продолжай упражнение.

Еще понаблюдав за мной немного, дед куда-то ушел со старым стражником и вернулся в компании с квадратным гномом. Ростом едва под метр шестьдесят, он был невероятно широк в плечах, а кожаная с металлическими вставками броня с шикарными наплечниками в виде медвежьих голов придавали ему вид шкафа. Я тем временем выковыривал застрявшие в стене за мишенями болты. Большинство из них раскололось, но с десяток относительно целых добыть удалось.

Вернувшись на рубеж, я попал под внимательный осмотр. Пришедший гном стал меня щупать за везде, тыкал в меня пальцем, разводил руки и постоянно хмыкал в бороду, заплетенную тремя косичками. Затем мне предложили поднять пару железных балок, я легко справился с ними. Все-таки здесь я был явно посильнее, хоть и мельче местных людей.

– Сыроват, рыхловат, но сойдет, – выдал деду свой вердикт гном.

– Что по оружию? – осведомился дед.

– Стрельбе, я вижу, ты сам его научишь, а со своей стороны я предлагаю гартог. – С этими словами гном вытянул из-за спины необычный меч. Широкий, прямой клинок с круглой гардой и длинной рукоятью. Он вытянул руку с мечом передо мной, держа его параллельно земле. В следующий миг рукоять увеличилась втрое, став чуть длиннее клинка. И гном, перехватив оружие двумя руками, продемонстрировал уже почти копье.

Я стал присматриваться к рукояти, подумав сначала, что она раскладывается телескопически. Но ни одного стыка не заметил, поверхность была ровной, без швов.

– Это что, какая-то гномская магия?

Гном заржал, как лошадь, рядом с ним усмехался дед.

– Дубина, алхимики гномов давно овладели секретом двухформенного металла.

– Это типа с эффектом памяти? Круто, а чем активируется?

Теперь гном смотрел на меня с нескрываемым удивлением.

– На рукояти есть кольцо, поворачиваешь его, и форма меняется, – он продемонстрировал. Металл на не оплетенных частях рукояти пошел мелкой рябью и сжался, в руках гнома оказался небольшой двуручный меч.

– Ого, а можно мне… – потянулся я руками к мечу.

– Куды клешни тянешь, – грубо оборвал мои стремления гном, отбивая руку в сторону.

– Учиться будешь у мастера Торнгрима, – объявил мне дед. – Заодно посмотришь их арбалеты, может, какой можно починить.

Сказав это, дед пошел к воротам, на полпути обернулся и, улыбаясь добавил:

– К ужину не опаздывай. – Чего встал? – гном ткнул меня в спину.

– Давай шагай за мной, познакомлю с распорядком и покажу арсенал, – и не дожидаясь моей реакции, потопал в сторону казарм.

С той поры прошла луна. Каждое утро я вскакивал со своей кровати в доме деда и несся к казармам. Там уже играли побудку, и весь контингент стражи выходил на плац. Дневная смена отправлялась на патрулирование города, ночная в койки. А два десятка новобранцев и учеников, включая меня, отправлялись в кросс вдоль стены. Разница между учениками и новобранцами была небольшой. Нас хлестал по задницам стеком учитель-сержант, тогда как новобранцев пинками подкованных сапог подгонял дежурный сержант. Вообще телесные наказания здесь применялись довольно часто, как стимул в учебе и тренировках.