Истинный Монах

Встречным взмахом руки Рольт разорвал пространство, сделав в нем небольшую дыру, сквозь которую был виден космос, – темнота в ней была столь же пугающей, как и изменившийся взгляд молодого мага. Именно в дыру, так и не долетев до Рольта, устремился, исчезая, поток опасного огня. На подобные заклинания высшего порядка были способны лишь единицы магов, причем колдовать их Предел запрещал строжайшим образом. Красивые глаза Ланты удивленно округлились. Но прежде чем она сообразила, что делать дальше, Рольт, случайно вспомнив о ночных похождениях Целирта, вторым взмахом руки парализовал все ее тело. Девушка замерла на месте, двигая только растерянными зелеными глазами.

На душе Рольта стало легко как никогда. В сто раз легче, чем сегодня утром, когда он беспечно лежал у окна. Он словно нашел себя, настоящего себя, помирился с ним и из двух человек превратился в одного. Может быть, не в самого правильного и доброго, но в самого себя. Ощущение цельности и уверенности в своих силах доставляло ему бесконечное удовольствие. Пока еще Рольт не до конца понимал, кто именно этот новый человек в его теле, который явно не был добродетельным и не пытался им стать, но зато спас телу Рольта жизнь и помог наконец вдохнуть воздух полной грудью, перестав по-монашески размышлять и беспокоиться о том, что сосед из-за этого может задохнуться без кислорода.

– Ну что, моя дорогая, – окрепшим, насмешливым голосом сказал он, подходя к Ланте, – не так-то просто оказалось убить «дурачка»?

К презрению в ее глазах примешалась заинтересованность. Девушка пыталась понять, что произошло с Рольтом, почему он так резко переменился, но ответ не приходил ей в голову.

– Ты мне всегда нравилась, – с досадой сказал он, проводя пальцем по нежной щеке девушки. Обуреваемый поднимающимися изнутри чувствами, он коснулся ее алых губ. – Может, мне воспользоваться положением?

Рольт рукой обхватил ее талию и прижал к себе беспомощную Ланту, почувствовав жар и сводящий с ума запах ее тела. Глаза девушки зажглись ненавистью. Оглядев ее фигуру еще раз, молодой маг нежно прошептал ей на ухо:

– Не бойся, шучу. Но за то, что ты пыталась меня убить, я в праве получить от тебя компенсацию…

Отодвинувшись, чтобы еще раз быстро оглядеть лицо девушки, он тут же рывком прижал ее голову и с наслаждением, желая распробовать вкус, поцеловал Ланту, упиваясь ураганом чувств, клокотавших в ее замерших глазах. Затем, не оборачиваясь, Рольт направился к выходу. У самой двери он остановился и крикнул:

– Да! И это, конечно же, ты тогда напала на Далута. Запугали судью, чтобы он стал шелковым, да? Надо бы выпороть тебя. Но в другой раз.

Паралич уже отпустил лицо девушки, онемевший язык заворочался в пересохшем рту. С усилием она хрипло крикнула ему вдогонку:

– Я убью тебя!

– Нашел в кого влюбиться, – со злостью пробормотал Рольт, закрывая за собой дверь темницы.

Глава 4

Рольт еще раз прислушался к внутренним ощущениям. Казалось, что душа совершенно опустела, в ней не осталось никаких чувств, никаких мыслей – одно только желание действовать. И Рольт действовал.

Так как в замке его узнает каждая собака, он поспешил спрятаться, открыв дверь первой попавшейся комнаты. Но она была не пустой. Нос к носу Рольт столкнулся с тем самым Целиртом, который еще совсем недавно мог безнаказанно издеваться над ним и прилюдно оскорблять. Как только в замке закончились убийства, начался грабеж, так что Целирт, бесцеремонно переворачивая все вокруг, искал, чем поживиться в чужой, пусть и не богатой комнате.

– А ты почему еще не сдох? – удивился он.

– Уж извини, – весело ответил Рольт, ударом силовой волны отбросив его назад. – Даже в этом деле я не оправдываю ничьих надежд.

Сидя на полу, пораженный Целирт только хватал ртом воздух, не в силах собраться с мыслями для ответного удара. Рольт схватил со стола увесистый графин и занес над головой упавшего.

– Может, ты меня подменишь? – лицо Рольта вновь стало бесстрастным, он обрушил графин на голову Целирта. Из пробитого черепа заструилась кровь.

Все еще держа в руке окровавленный графин, Рольт с удивлением подумал о том, насколько же сильно он изменился. Испугавшись, что окончательно утратил все моральные барьеры и превратился в маньяка, он отбросил графин и, с трудом обуздав свою ярость, поспешно прошел мимо полуживого, потерявшего сознание Целирта.

Найдя в шкафу коричневый балахон с капюшоном, какие выдавали обычным служкам замка, Рольт быстро переоделся и выбрался через окно в парк. Однако он очутился на заднем дворе, а спасительная Арка, через которую только и можно было убежать отсюда, находилась напротив главных дверей небесного замка.

Создатели Зерета приложили титанические усилия, чтобы построить и заколдовать Арку. Из просто удобного средства передвижения она превратилась в объект изучения, стала живой книгой магии, посмотреть на которую постоянно приходили волшебники со всех концов света. Достаточно подумать о месте назначения, и Арка перенесет тебя туда. Правда, скорость перемещения, хотя и была очень высокой, но все же зависела от расстояния. Это означало, что Арка не телепортирует, а только быстро переносит человека.

Чтобы добраться до нее, предстояло пройти по парку и обогнуть правое крыло замка. Натянув поглубже капюшон и потупив взгляд, Рольт нарочито спокойно зашагал по узким грунтовым аллеям. На скамейках и в тени пышных деревьев на его пути встречались группы магов, которые живо беседовали между собой о происшедшем. Очевидно, в большинстве своем люди не представляли, как реагировать. Им нужен был человек, который бы объяснил, как ко всему этому относиться, и который бы возглавил их. Таким был Хартех, таким, наверное, теперь станет Тогус.

На Рольта никто не обращал внимания. Те, кто предал Совет и искал врагов, сейчас находились в замке и уже дрались друг с другом за богатые трофеи убитых. Те же, кто шептался в парке, думали только о том, как самим выжить в царящем хаосе.

Обогнув замок, Рольт вышел на просторную площадь, встречавшую и провожавшую всех посетителей Зерета. В самом начале ее и стояла Арка. Масштаб случившегося был хорошо заметен по тому, сколько магов толпилось около нее, спеша покинуть ставший опасным замок.

Сердце Рольта забилось раза в два быстрее, когда он приблизился к толпе магов, сгрудившихся около Арки. Если кто-то узнает его и просто выкрикнет его имя, Рольту конец. А маги, ждавшие очереди, от нечего делать как раз и рассматривали соседей. Тот, кто скрывает голову капюшоном и опускает взгляд, не может не привлекать внимания. К тому же, выяснилась еще одна неприятность: около самой Арки стояли знакомые Рольту охранники темницы, проверявшие лица всех, кто хотел покинуть замок.

Прежний Рольт в такой ситуации скис бы и отчаялся, но только не новый. Со злой силой сжав и распахнув кулак, он быстро, чтобы никто не заметил, выпустил поток пламени, который, огибая толпу, побежал по мощеной площади.

Огонь вызывает одну и ту же реакцию позади толпы, что кутов, что магов, – панику. Кроме того, ждавшие своей очереди люди решили, что их хотят убить, как только что убили всех, кто был на стороне Совета. В общем, началась давка – маги, крича и ничего не замечая на своем пути, устремились к Арке, сминая охранников и замешкавшихся соседей.

Теперь на Рольта никто не обратит внимания. Он уверенно шел к телепорту и, чувствуя переполняющую темную силу, бесцеремонно отбрасывал особенно напиравших на него магов. Одного из охранников затоптали, его истекающее кровью, покрывшееся темным синяками тело лежало прямо на пути Рольта. На секунду остановившись перед ним, Рольт с удовольствием вгляделся в его умирающие глаза. Всех, кто причастен к гибели его наставника, молодой маг искренне ненавидел и ни капли не жалел. Кажется, охранник узнал парня, глаза его на секунду расширились, рот округлился, пытаясь что-то произнести. Не меняя направления, Рольт наступил ему на грудь. Из-под ног донесся хриплый вскрик. Не обращая на него внимания, молодой маг подошел к выходу.

Рольт в последний раз попытался бросить взгляд на Зерет, который столько лет был для него пусть и неуютным, но все же домом, однако увидел лишь толпу напирающих, шумящих людей. Вздохнув, он шагнул в телепорт, навстречу новой, трудной жизни.

Глава 5

На Соретусе было много государств. Как больших, цивилизованных, развитых, так и мелких, варварских. На своем континенте Тамрия считалась сильнейшей страной запада. Затерянное среди лесов, с мягким климатом и спокойными людьми, это королевство нередко оказывалось в центре мировых событий. Но все же местные люди, как правило, жили спокойно, ведя войны только с теми, кто им угрожал.

Королевскую семью – Патомитов – любили как простые люди, так и вассалы. Не то, чтобы правитель был как-то особенно щедр или милостив, но ничего лишнего он не требовал, а это уже по достоинству ценилось в мире абсолютной власти.

Среди прочих вассалов короля герцог Нерит Куранит выделялся сильной армией рыцарей, которую готов был собрать в своих владениях по первому же зову правителя Тамрии. У герцога было немало собственных вассалов, достаточно верных ему. Но постепенно люди перестали его уважать из-за того, что после смерти жены Нерит совершенно разучился обуздывать свои пошлые порывы.

Именно в Умрэ, город с фамильным замком Куранитов, телепортировался Рольт. У него не было друзей среди магов, но зато был один среди кутов. Это вызывало у многих удивление, так как обычно маги достаточно надменны по отношению к простым людям.

Лучшим другом Рольта был его ровесник – Маркус Куранит, сын герцога. Они виделись нечасто, но всегда с удовольствием, потому что понимали друг друга без слов и уважали без условий. Правда, обоим еще предстояло проверить дружбу на прочность, повзрослев и узнав, какие же они оба есть на самом деле…

День, в который прибыл Рольт, оказался траурным даже в герцогстве. Люди в городе плакали и сокрушались, восклицая:

– Наша девочка умерла! Ей бы жить да жить! – так могли говорить только о Тильде – сестре Маркуса.

Еще одна частичка сердца Рольта отмерла. Веселая, жизнерадостная, вечно по-детски забавляющаяся Тильда умерла, как умер и его мудрый и добрый наставник, а он, Рольт, который во всех смыслах хуже них, почему-то жив, зачем-то продолжает дышать и чувствовать. Неужели все беды должны обрушиваться разом? Подавленный и усталый, он без особого стремления подходил к замку. Теперь, когда Рольт оказался в относительной безопасности, он ощутил, насколько использованные в Зерете заклинания истощили его.

С непривычки он мог вообще умереть, потому что магия отнимала жизненные силы, не спрашивая, какое количество можно взять без вреда для здоровья. Но все-таки Рольт выжил, словно только для того, чтобы собрать в душе еще больше страданий. Хладнокровие и уверенность в себе отступили, Рольт впал в задумчивость и привычно унылое состояние. Новый характер, хотя и проявил себя, но еще не закрепился в нем и боролся со старыми привычками, особенно со стремлением осторожно и неуверенно воспринимать мир.

Вход в замок был закрыт решетчатыми воротами. Когда Рольт представился, слуга Желом, который, конечно, узнал его, только пожал плечами:

– Извините, господин, но мне велено никого не впускать.

– Что за новости, – Рольт снова стал суров. – Маркус здесь?

Слуга отвел взгляд, немного потоптался на месте и тихо прошептал:

– Он в тюрьме.

– В тюрьме? – каждое слово жестко вырывалось из его рта, на лету становясь все более и более злым. – Да объясни же мне внятно, что здесь происходит!

– Отец-герцог упрятал его туда после того, как… – затараторил слуга, испугавшись нарастающего гнева мага. – После того, как молодой господин пытался его убить.

– Что за чушь? Что здесь вообще такое творится? Веди меня к Маркусу!

– Но…

– Сейчас же! – глаза Рольта загорелись магическим огнем. Ни охрана, ни Желом не посмели ему противиться. Они спешно подняли ворота и расступились.

Во дворе замка стоял гроб с телом Тильды. В этот пасмурный день мертвое лицо ее казалось особенно серым и жалким. Живая, всегда подвижная маленькая фигура девушки навсегда замерла, своим невинным видом напоминая живущим о том, что не все, кто хочет и достоин жить, могут жить. Чувствуя, как глаза увлажняются, Рольт поспешно отвернулся.

– Потом, это потом. Веди к Маркусу.

– Что здесь делает этот выскочка?! – взревел мощный голос Нерита. – Немедленно вышвырнуть его вон!

Грузный, неприятный на вид, средних лет, с вечно искривленным в ухмылке ртом Нерит Куранит казался неадекватным. Взгляд его был привычно полубезумен и затуманен, как если бы он был сильно пьян. Впрочем, пил герцог тоже немало, и даже сейчас стоял с бутылкой вина в руке.

Остановившись на месте, Рольт, с яростью полыхнув магическим огнем в глазах, посмотрел на Нерита так, что тот сделал неуверенный шаг назад. Отец Маркуса никогда ему не нравился, но до смерти жены герцог соблюдал хоть какие-то нормы приличия. Теперь же он совершенно опустился и больше не оценивал справедливость своих поступков.

– Попробуй сам – подойди и вышвырни меня вон! – сказал маг, уже весь полыхая мистическим огнем.

– Но-но, ты не сильно это… – неуверенно замямлил Нерит. – Этот ваш, как там его… Совет… Совет не одобрит!

– Совета больше нет.

Показалось, Нерит мгновенно протрезвел. Полученная с генами привычка оценивать любые новости с позиции властителя быстро прокрутила в его голове все возможные варианты дальнейшего развития событий.

– Совета нет? Так, значит, псов спустили с цепи.

– Да. И они готовы грызть глотки.

Герцог откинул бутылку и, пошатываясь, пошел в сторону конюшни. Не обращая на него внимания, Рольт поспешил мимо стражников в холодный мрак темницы.

Его друг Маркус метался по камере, как раненый зверь, размахивая разбитыми о стену кулаками. Любовь к войне, постоянное участие в турнирах, увлеченность фехтованием – сделали его фигуру по-настоящему рыцарской: широкие плечи, сильные мышцы, твердая осанка – и во всем этом силы было ровно столько, сколько нужно, без излишеств, поэтому он хотя и был крупнее Рольта, но не казался гигантом. Увидев друга, Маркус не сразу поверил своим глазам. Наконец справившись с чувствами, он подбежал к решетке:

– Рольт? Это ты? Тебя словно сами боги прислали!

– Открывай! – рявкнул маг охраннику с такой силой, что тому меньше всего хотелось ему возражать. Без лишних вопросов тюремщик стал перебирать ключи. – Что за чертовщина здесь творится, друг?

– Старый дурак давно свихнулся, ты это знаешь… Но Тильду… Если бы, если бы я только раньше об этом узнал! – голос его дрогнул, Маркус закрыл лицо рукой, но это не остановило потока слез. Все его тело жалобно сжалось и вздрагивало от всхлипываний. Все-таки в душе он был еще, хотя и сильно выросшим, но ребенком.

Наконец дверь в камеру отворилась.

– Ну же, ну же, – обняв, попытался успокоить его Рольт, который вдруг понял, что разучился это делать, и потому только отрывисто спросил: – Что произошло?

– После того, как мать умерла, в отца словно демон вселился, – вытирая слезы, прерывающимся голосом заговорил Маркус. – Он стал тащить к себе в постель всех девушек, до которых дотягивались его похотливые руки. В городе, наверное, нет ни одной, которую бы он не изнасиловал. Особенно любил девственниц. Когда в городе они закончились, а другие надоели, он обязал своих вассалов подвозить ему новеньких, «свеженьких», как он говорил, – Маркус вышел из камеры, остановился и вздохнул. – Но ему все было мало, ему все время хотелось новых ощущений. И вот несколько месяцев назад он пришел ночью к Тильде… Тварь! Он изнасиловал собственную дочь! Наверное, ему понравилось, он стал ходить к ней очень часто. А я… Я ведь даже не знал об этом. Веришь? Если бы я только знал! Где меч? Дайте мне меч!

– Дай ему свой меч, – приказал Рольт охраннику. Тот повиновался. Казалось, даже с удовольствием. – Пойдем, друг. Продолжай свой рассказ.

– Тильда изменилась, стала хмурой, неразговорчивой. Я-то думал – заболела… А вскоре сестра забеременела… Это окончательно ее добило. Тильда, веселушка Тильда, рыдала сутки напролет. Я пришел к ней в комнату и не вышел оттуда, пока наконец не узнал правду. Тогда я взял свой любимый меч и убил бы подонка, но телохранители спасли его. Меня без разговоров посадили в тюрьму. Когда Тильда узнала об этом, она… выбросилась из окна башни… – остановившись на секунду, Маркус нервно поднял меч, угрожая пустоте. – Я убью мерзавца!

К тому времени герцога во дворе уже не было. Слуги рассказали, что он спешно сел на коня и умчался вместе со своими телохранителями.

– Трус! – выкрикивал Маркус. – Боится расплаты за свои преступления! Но она настигнет его, где бы он ни прятался!

В этот момент Рольт внимательно вгляделся в друга. Он никак не мог поверить, что недавно, вот только что, сам был таким же. Что именно в нем изменилось? Исчезла восторженность, идеализм, вера в то, что правда обязательно восторжествует? Или больше в нем не осталось желания искать абсолютной справедливости? Главное, Рольт отказывался понимать, почему теперь такие, как он, должны покорно исчезнуть и уступить место всей той сволочи, которая, убив Совет, доказала, что холодный расчет сильнее пламенного сердца.

Там, в Зерете, когда предатели расправились с судьями, Рольт сначала был уверен, что все маги как один поднимутся, чтобы наказать преступников. Ведь зло, подлость, беспощадность убийц не могли не быть очевидны для каждого человека. Но с потрясшим его юношескую душу удивлением он заметил, что людям плевать на все те высокие идеалы, которые, как ему казалось, должны были в каждом сердце требовать восстановления справедливости. Маги думали и заботились только о себе, о собственном благополучии. Все остальное, книжное – благородное и светлое, о первостепенной важности которого каждый из них мог бы говорить при встрече с вами долго, разумно и красиво – было не более чем словами, соской для совести.

Такой неприкрытый цинизм людей сделал циником и Рольта. Точнее, он сделал его реалистом. А реальность была такова, что либо будь добрым, хорошим – и умри, либо будь жестоким, эгоистичным – и живи. Увидев слабую сущность людей, он перестал думать о всеобщем благе и сосредоточился на себе. Принужденное жизнью, пламенное сердце Рольта взяло на вооружение холодный расчет, что сделало его в сотни раз сильнее. Ведь где обладатели одного лишь расчета смогут раздобыть себе пылающее сердце, чтобы сравняться с ним?

В душе Маркуса подобных непоправимых изменений не произошло, даже несмотря на ужасную смерть Тильды. Его вера в высокие идеалы была гораздо прочнее и сильнее, чем у Рольта. Требовалось нечто из ряда вон выходящее, чтобы Маркус внутренне перестроился. Рольту с грустью показалось, что он потерял друга, что их теперь разделяет огромное поле его выжженной души.

«Может, это и к лучшему. Незачем тянуть его за собой на дно», – Рольт решил помочь другу и сразу же уехать, чтобы тот не успел заметить, насколько разными они стали.

– Маркус! – Рольт взял его за плечо, говоря спокойно и уверенно. – Остановись, подумай, зачем и куда мог ускакать твой отец?

– Какая разница? Помчались за ним!

– Мог он уехать к своим вассалам?

– Да.

– И те дадут ему войско?

– Да… – сокрушенно пробормотал Маркус. – Ты правильно рассуждаешь. Он боится, что жители города поддержат меня, а еще ты. Ты ведь будешь мне помогать. Наверное, теперь он соберет войско и только потом вернется, чтобы повесить нас и не допустить бунта. Хитрый лис всегда был осторожен.

– Тогда уходим, – Рольт уже шел к конюшне.

– Стой, куда уходим?

– Мне, как воздух, нужен фокусатор, но я понятия не имею, как его сделать или где взять. В ваших землях есть сильные маги, с которыми можно было бы посоветоваться?

– Хм… Я слышал только о ведьме на болотах. Говорят, она могущественна и может…

– Едем к ней.

С большим удивлением Маркус посмотрел на друга и только теперь заметил, что тот серьезно изменился. Раньше идеи всегда подавал Маркус, а Рольт только следовал за ним в поисках юношеских, невинных приключений. Но те беззаботные времена прошли, а новые были рассчитаны на более жестких и выносливых людей. Маркус поразился, насколько его друг повзрослел. В первую очередь – в душе, но и лицо как будто помрачнело, стало более жестким.

– Рольт! – остановил Маркус.

– Что?

– Дай хотя бы с Тильдой проститься.

Мысленно упрекнув себя в том, что стал слишком черствым, Рольт повернулся и виновато сказал:

– Конечно, Маркус. Конечно.

Положив голову на грудь мертвой сестры, Маркус плакал навзрыд, как в детстве. Сердце сжималось, глядя, как безудержно он разливал свое горе. Целуя холодные лоб, щеки, губы сестры, Маркус сквозь стоны постоянно повторял:

– Бедная моя. Бедная моя сестренка.

Осушив глаза и силы, он молча отошел от гроба и сел на коня. С горечью погладив волосы Тильды и тихо попрощавшись с ней, Рольт поспешил за ним.

– До ведьмы полдня пути, а солнце уже клонится к закату, – негромко сказал подавленный Маркус.

– Я наложу на лошадей заклинание скорости. Надеюсь, тогда успеем доехать до наступления полной темноты.

Глава 6

За время пути Рольт рассказал другу все, что произошло с ним в замке Совета. С грустным азартом Маркус задавал другу самые разные уточняющие вопросы по существовавшим у магов запретам на колдовство, строя одну версию за другой относительно того, как изменится жизнь на Соретусе.

– А правду говорят, что маг может взмахом руки уничтожить целую армию, и только Совет не давал вам это делать?

– Врут.

– А пол-армии может?

– Маркус, одному магу трудно будет убить даже сотню человек.

– Сто человек тоже немало!

– Если сто дворян, то это даже много, – вслух мрачно подумал Рольт.

– В смысле?

– Необязательно убивать армию. Часто бывает достаточно убить предводителя с его приближенными.

Но Маркус все равно не понимал. Он мыслил битвами, а не политическими играми. Все эти грязные интриги и уловки его не интересовали. Выйти в поле и сойтись в честном бою – вот единственное, что достойно рыцаря. А не тайком убивать полководца, чтобы любым способом победить. О смерти он думал все еще поверхностно, но по-юношески был уверен, что, столкнувшись с ней лицом к лицу, не испугается и с достоинством поцелует ее легкую, протянутую к нему руку.

– Когда мы победим отца, ты поможешь мне править, Рольт? – Маркус был юн, но умен, поэтому, даже опустив мешавшее ясно видеть забрало благородства, он понимал, что если ему попадется противник, который не ищет благородной смерти в сражении, то понадобится такой человек, как Рольт. Новый, изменившийся Рольт, понимающий в политике больше, чем он.

– Ты хочешь этого?

– Я бы хотел, чтобы все, кто живет в моих землях, были счастливы и довольны. Помнишь, как в «Людях Солнца» Твента?

– Жаль, что общество, которое описано у Твента, невозможно построить в жизни.

– Почему же?

– Он был писателем, а не королем.

– Ну а если бы Твент был королем?

– То он бы не был писателем.

– Не понимаю я твоих рассуждений. Я вот, лично я, даю тебе слово, что создам именно такое справедливое общество!

– Хорошо, Маркус. Я верю твоему слову, – он решил не продолжать спорить с другом, чтобы не поссориться.

Не разделяя оптимистичных мечтаний друга, Рольт с каждой минутой становился все более сосредоточенным и угнетенным. Проговаривая вслух все скопившиеся внутри мысли, он лучше начинал понимать, насколько серьезным стало положение в мире. Хотя на Соретусе живет и не так много магов, среди которых большая часть неспособна творить слишком опасные заклинания, они все равно представляют немалую опасность как друг для друга, так и для обычных людей. Каждый маг хоть раз в жизни мечтал стать королем и наслаждаться безграничной властью. После смерти Совета кто угодно из них может попытаться сделать мечты явью. Конечно, люди не отдадут власть без крови, да и маги не всегда терпимы друг к другу, а потому, скорее всего, начнется всемирная война всех со всеми. Здесь, на континенте Треон, где живет большая часть населения планеты, прольется больше всего крови. В этом Рольт уже не сомневался.

До какой степени маги разрушат мир, если их желания уже никто не будет сдерживать? Рольт пожалел несчастных кутов, которым придется проверить это на себе. Не замечая, что именно отвечает другу, он внутренне содрогался, представляя масштаб текущих бедствий. Когда Рольт наконец отвлекся от тяжелых мыслей, они уже ехали по узкой тропе среди болот. К счастью, она была достаточно твердой, чтобы по ней можно было передвигаться на лошади, так что с последними лучами солнца путники увидели обитель ведьмы.

Это был небольшой полуразрушенный замок на окруженном топями острове. В глаза бросалось, что его построили давным-давно и, надо полагать, несмотря на то, что замок был спрятан среди болот, он не смог спасти своего хозяина. Одна из трех башен полностью обрушилась, вторая оголила прогнившую винтовую лестницу. Во многих местах стена зияла дырами, которые окаймлял частокол торчащих как попало камней. Даже крыша главного зала сквозь полученную когда-то рану подставляла свое нутро ветрам, солнцу и дождю. Казалось, здесь невозможно жить.