Окна

А вечером я получил странное сообщение с неизвестного мне московского номера МТС. Вот такое: «Три тополя, раскачиваясь, проходят мимо, это конец твоей жизни, начало обрыва, это начало отгадки, как ключ серебряный непостижимости в сундук старинный». Что это могло бы значить? Какая-то шарада? Мне абсолютно неинтересно было выяснять, кто это прислал, я не ответил и не перезвонил, да и что тут ответить. Но интрига осталась, и я сохранил сообщение в специальной папке, которую назвал «Неизведанное».

А завтра меня пригласили на вечеринку на барже-сухогрузе. Отмечаем день рождения неизвестного мне человека, близкого друга моего не очень близкого знакомого. Попросили создать массовку из приятных людей, ожидалась какая-то пресса, и я под этим соусом не преминул пригласить Рому, Алису и Кирилла, благо день был будний, и они оказались в Москве без чётких планов на вечер. Отплываем от причала «Печатники» в 22–00. Звучит многообещающе!

2-е мая, 02:28

Сижу в подсобном помещении клуба «Indonesia» на каком-то ящике, никого не хочется видеть, настроение хорошее, пью мохито, второй коктейль. Хочу зафиксировать события этих дней.

Позавчера очень удачно всё-таки попал на второй день презентации (меховой салон), встретил одну старую знакомую там, она очень неплохо продвинулась за три года, что мы не виделись, как раз задумалась о покупке дома, так как на втором месяце беременности, муж обеспечивает, а она хочет за город. Я прикинул, что на сумму, на которую она рассчитывает, ей вполне можно предложить тот дом в Николо-Черкизово (который предназначался финну, но, к счастью, не был сдан в аренду), если отжать застройщика по полной. Всегда можно найти изъяны в качестве строительства и доказать неудобство расположения. А для Инессы это будет вполне подходящим вариантом, прям я видел её уже в этом доме с десятком малышей, и обстановка будет в её вкусе, насколько я понимал. Прямо с презентации мы поехали на объект, дом ей понравился, особенно, что лес рядом, в общем, запросы у неё были немудрёные, что очень радовало. Расстались на том, что мне придётся добиться снижения цены на 6 % от первоначально заявленной, чтобы она вписалась в бюджет, а она поговорит с супругом и сообщит мне, как только, так сразу. Но скорее всего «да». Я пообещал, что подержу дом пару дней.

Настроение у меня пошло в гору, всё-таки уже три месяца без доходов. От предыдущей сделки деньги ещё остались, я калькулировал в уме – какой суммой я буду располагать в случае закрытия этой сделки. Потом решил, что при удачном исходе дела сам смогу выступить соинвестором проекта с ресторатором из Флоренции, если уговорить его разделить доли как 60 %/40 % с его доминирующим пакетом. Общую калькуляцию затрат на открытие и первые месяцы я примерно прикинул, а вечером того же дня встретил владельца помещения, где располагалась та кофейня, ужинающим в «Алой Розе» (он жил в этом же доме), когда пришёл за кошачьей едой и заказанным по телефону ужином «на вынос». Ужин был употреблён здесь же, сидя в креслах, к выбору которых я приложил руку. За эти полчаса собственник (Василий, грузный неэстетичный мужчина) сначала аккуратно, а потом раздосадовано признавался в том, что арендатор плату задерживает за два месяца, выгнать жалко без расчёта, но у них там ни договоров, ничего нет, типа знакомые рекомендовали, так что деньги вряд ли получится выбить. Я для пущей важности поболтал с хозяином ресторана, когда тот вышел в зал, потом рассказал Василию, что являюсь промоутером «Indonesia» (чего, разумеется, и в помине нет), рассказал, как мы там начинали, и что сейчас рентабельность составляет 250 % (кстати, это правда, Адам хвастался), что через месяц открываем с самым известным ресторатором Италии (что тоже сомнительно), наконец-то, первый ресторан в Москве, что очередь уже выстроилась на неделю вперёд, узнав про это, уже все разрешительные документы оформлены (и не начинали), осталось дело за малым – найти подходящее место. Что, в принципе, проблем с помещениями в Москве нет (ха-ха!), к тому же имя ресторана, уже много предложений и прочее. Но мы, тем не менее, готовы рассматривать ещё варианты, а мне даже удобнее будет ваше место, поскольку живу рядом, и смогу всегда всё контролировать. Ранее я выведал у владельца «Алой розы» сумму арендной ставки, по которой Василий сдаёт помещение кофейне. К слову, она была неоправданна мала, и я без какого-то ущерба назвал большую на 15 %, как ту, которую мы готовы предложить. В общем, арендодатель растаял душой, и я чувствовал, что дело в шляпе. Вечером я набрал итальянца, сказал, что незачем нам впутывать сторонних людей, вложиться смогу сам, он согласился предварительно на 60/40, и я порекомендовал ему лететь в Москву через пару недель, чтобы всё осмотреть, обсудить и окончательно прокалькулировать, пообещав, что займусь приглашением и забронирую гостиницу. А чтобы он там не бездельничал, назвал габариты помещения и предложил пока заняться вопросом мебели, раз уж он рядом с фабриками. Как всегда, я разделил неубитую тушу, ведь никакой дом ещё не продан, а если Инесса и согласится, то не факт, что через пару недель деньги уже будут у меня. Но это было как раз в моём стиле, начать с конца. Иногда срабатывает.

На барже вечером была, как я называю, «средняя степень весёлости», это когда каждый себя развлекает, как может, а кто не может – жмётся по углам или напивается. Мы общались, в основном, вчетвером. Именинник оказался принципиальным, и отплыл ровно в 10, так что с берега мы слышали недовольные голоса задержавшихся на пять минут, а их было немало, в том числе, кажется, и представители прессы. Ну, так им и надо. Мне пришлось сказать какой-то тост от нас четверых, как всегда, получилось коряво, потому что не умею я перед аудиторией свыше десяти человек. Подарок придумала Алиса, очень оригинальный, но пока писать я не буду, что именно он собой представляет, думаю повторить эту идею когда-нибудь, где не будет общих знакомых, и тогда идея будет приписана мне.

В два ночи мы уже лежали вчетвером в моей большой ванной, которая располагалась в помещении на месте прежней кухни, с сигарами и смотрели на звёзды, которые из-за неисправности освещения в переулке были в тот день хорошо видны.

Вчера ничего не делал, в смысле, находился дома. Решил написать роман, давно были потуги, но всегда начинал писать и через десяток страниц забрасывал. Пробовал вернуться – но уже годовалые записи казались примитивом. Может, в этот раз получится. Хватило ровно на четыре страницы, хотя их я писал и с интересом, но постоянно отвлекался, в итоге, писал почти весь день. Вечером заехал Лёша перед своим ежедневным вояжем по клубам, но мне так не хотелось никуда ехать и отвлекаться от романа, что я выпил с ним шампанского и поскорей его выпроводил. Правда, потом сразу же уснул.

Утром проснулся поздно и снова ничего не делал. Первомай, можно отдыхать. Внутренний голос: отдыхать от жизни? Но я его не слушал. Позвонил немец (а отмечают ли они Первомай?), сказал, что нашёл вариант лучше и дешевле, и к аномальной зоне ещё ближе. Я пожелал ему счастья, и всегда к вашим услугам. Это меня, признаться, расстроило. Теперь я влез в авантюру с рестораном с неприкрытыми тылами, и это ещё большой вопрос, найду ли я инвестора, если у меня не будет денег. Я вовсе не был известен в ресторанном мире, как мне самому хотелось казаться, для банков это надо писать долгие и муторные бизнес-планы, так что сумму в несколько миллионов мне мог никто и не дать. А людей подводить я очень не привык. Тем более, идя в «Алую розу», я заметил, что кофейня так и не открывалась и внутри нет света, значит Василий, скорее всего, уже порвал с ними отношения. Да и итальянец звонил уже два раза, спрашивал, какая мебель в Москве актуальна. Я вспомнил пару аналогов, но то, что там стоит, откровенно говоря, убожество. Сказал, что пусть заказывает то, в чём удобно сидеть, а не то, что вычурно выглядит. Потом я позвонил своему приятелю-управляющему, да, он так и сидел без работы, совсем уже горевал, обрадовал его предложением, договорились о зарплате, сроках и штате персонала, оставил ему телефон итальянца, пусть готовится, ему же работать, а меня не трогайте.

Написал ещё пару страниц, покормил кошку, приехал сюда, поужинал, теперь вот сижу в подсобке. В зале сегодня аншлаг. Только я решил туда выйти, поискать знакомых, как органайзер напомнил мне относительно «Клуба молчащих людей» на Союзном проспекте. Завтра я решил непременно наведаться туда, узнать, что к чему.

3-е мая, 04:15

Первая половина дня прошла как-то тухло, пересматривал старые французские фильмы, которые сегодня, откровенно, не шли. Вчера после «Indonesia» мы поехали куда-то ещё, в результате, я напился, и было весьма хреново. Так что добраться до карты и посмотреть, где находится Союзный проспект я смог только в семь вечера. Это где-то в Новогиреево, кругом, наверное, пробки, так что я решил поехать туда на метро. Сам проспект и на проспект-то был не похож, больше на переулок. К дому 8б я подобрался, когда на часах было 20:34. Типичная неприглядная серая шестнадцатиэтажная башня, возвышающаяся над белыми сдвоенными домами пониже. Нумерация квартир начиналась, видимо, с дома номер 8, состоящего из двух корпусов, дом 8а – это был детский сад, а в доме 8б, находившемся в глубине двора, первая квартира была 121-я. Значит, 134-я на втором этаже. Я проник в подъезд, когда какая-то тётка выходила из него, поздоровался с консьержкой, прошёл мимо лифтовой площадки. Внизу стояли детские коляски, велосипеды и какой-то мотороллер, пахло бензином и чем-то жареным. На первом этаже квартир не оказалось, значит мне на третий, туда я и поднялся на скрипучем лифте. Дверь в общий холл была открыта. На секунду меня одолело сомнение, зачем я туда иду и какое мне до этого дело, но любопытство взяло верх. В торце была квартира 135, оттуда доносилась хаус-музыка (я сразу узнал этот микс – DJ Brightside, он играл на барже), 134-я была слева. Дверь была приоткрыта, и тонкая полоска света виднелась где-то внутри. Я стал медленно открывать дверь, в это время в 135-й квартире кто-то заковырял ключом в замке, я быстро вошёл и закрыл дверь за собой.

Полоска света тянулась из-за неплотно прикрытой двери на кухню. Квартира была в плохом понимании слова «совковая», это больше чувствовалось по запаху, какому-то застойному запаху. Также пахло дешёвыми сигаретами. Справа был проём в неосвещённую комнату, и далее ничего не было видно. Я подошёл к двери на кухню и приоткрыл её. Кухня была грязная и освещалась низко висящим с потолка плафоном с кучей дохлых насекомых внутри. На полу лужа тёмной крови. В раковине поверх грязной посуды – нож, обычный кухонный нож, тоже как будто окровавленный, но не настолько, как это показывают в фильмах, а так, чуть-чуть. Мне совсем не было страшно, скорее наоборот. Я ощущал себя каким-то шпионом, выполняющим задание государственной важности, за выполнение которого меня потом будут чествовать перед всей страной по главному государственному телеканалу, а ещё через год я буду сниматься в рекламе какого-нибудь кетчупа или зубной пасты, и горя не знать. Под столом валялся российский паспорт, который я аккуратно взял тряпкой (не имю понятия, остаются ли отпечатки на бумаге), выписанный на Медведева Константина Григорьевича, 1944 года рождения. Адрес прописки: Ленинградское шоссе, 346а, район Молжаниновский. Не успел я положить паспорт на место, как ощутил какое-то движение в квартире. В дальней комнате зажёгся свет, та, что теперь была слева от меня, оказалось проходной. Ничего не происходило, никто из дальней комнаты не выходил. Я аккуратно заглянул в неосвещённую комнату – в ней творился бардак, ящики все вывернуты, вещи раскиданы по полу, как в сериалах про истерические семейные сцены. В ней никого не было. Из дальней комнаты донёсся звук дискового телефона. Набирали номер. Я разумно рассудил, что телефон стационарный, кроме того, из темноты меня видно не будет, и сделал несколько шагов по направлению к освещённой комнате, куда тоже вёл просто проём без двери, пытаясь ничего не задеть. Комната была маленькая и почти всё пространство занимала широкая кровать. Спиной ко мне сидела седая старуха со сбившимися волосами. На кровати, ближе ко мне, лицом кверху, лежал мужчина лет 60-ти, рубашка в районе живота у него была вся в крови, непонятно, жив он был или нет. Старуха скрипучим голосом произнесла в трубку: «Сеанс окончен. Приезжай». Потом она сделала движение, как будто собиралась вставать, и я решил, что пора делать ноги. По пути в коридор я всё же умудрился зацепить какой-то горшок, который предательски зазвенел. Старуха меня разглядеть не успела, так как только встала с кровати, а здесь было темно. Я подлетел к двери и – вот, чёрт! – она оказалась захлопнута. Я судорожно искал замки, но, слава стандартным планировкам и мышлению, открыть дверь удалось очень просто. Поняв, что у меня есть ещё с десяток секунд или больше, я посмотрел, нет ли кого в общем коридоре, протёр рукавом всё, к чему мог прикасаться и быстро проследовал к лифтам. Лифт приехал не сразу, но погони никакой не было. Выходя из дома, уже во дворе, я почувствовал, что она смотрит на меня из крайнего окна третьего этажа. Свет там снова бал выключен, но я прекрасно различил её силуэт и поспешил скрыться по тропинке за гаражами.

Состояние, признаться, у меня было странное. Я всё-таки ожидал чего-то другого, думал, что это будет что-то типа клуба по интересам. А что было там, я так и не понял. Но у меня совсем не было ощущения, что я куда-то вляпался. Мне скорее казалось, что это теперь просто часть моей жизни, такая же важная, как и другие. Я дошёл до ближайшего кинотеатра, там оказалось интернет-кафе, заказал большую чашку кофе и попытался выяснить что-то о «Клубе молчащих людей». Яндекс мне ничем не помог в рунете, Google что-то выдавал в англоязычной интерпретации, но всё это мне казалось не относящимся ни к Москве, ни к какому-то роду занятий, ни к секте.

Я окончательно смирился, позвонил Кириллу, он был дома не занят. Выходя из здания кинотеатра, собираясь поймать машину и отправиться к Кириллу на Преображенскую площадь, я заметил прыщавого подростка, мчащегося наперерез мне на скейте. Он резко и с шумом затормозил передо мной и протянул мне запечатанный белый конверт. Поскольку машина уже остановилась, я запихал конверт в карман куртки и уехал.

Поезд. Эпизод 2

Глядя в это окно, он перенёсся в детство. Когда-то он смотрел на такие проносящиеся поезда с такого же маленького полустанка в Архангельской области. Он прожил там почти полгода у одной бездетной женщины. Как-то дождливой ночью, ему было лет семь тогда, он познакомился с ровесниками, и они стали каждый вечер ходить в Лосиноостровский парк строить землянки. Поскольку у него редко складывались отношения со сверстниками, он с интересом наблюдал за их жизнью, и учился общаться таким образом, хотя некоторые их интересы казались ему странными. В тот вечер они ушли достаточно далеко – к бывшей платформе Белокаменная на Малом московском железнодорожном кольце. В том месте рядами стояли гружёные товарные составы, вагоны сцепляли и расцепляли, царило внешне хаотичное, но целеустремленное движение. Они забрались в один из вагонов…

Проснулся он один от равномерного стука колёс. Внутри было темно, дверь была заперта. Ехал он очень долго, наверное, сутки, хотя ему казалось, что несколько лет. Он не плакал. Он то смотрел в пустоту и слушал перестук колёс, то спал. Часто поезд останавливался и стоял по нескольку часов, но он не пытался привлечь к себе внимание. Сквозь щели вагона на него сперва смотрела ночь, затем день, потом снова стало темно.

Когда во второй раз начался день, дверь была снова распахнута. Солнце всходило над всхолмленным, уходящим вверх лугом, который весь блестел от росы. Он выскочил из деревянного вагона и побежал через этот луг. И первый раз за последние дни он заплакал. Заплакал от какой-то странной радости, и страха, и свободы одновременно. Он, уже будучи взрослым, часто вспоминал то ощущение, и часто оно приходило ему на помощь в моменты осознания своей бессмысленности в мире.

С ним заговорила проходящая мимо женщина, выгонявшая корову на пастбище. За пригорком был разрушенный монастырь, а за ним – небольшое село, где из двадцати домов только три были жилыми. В одном из них обитала она, вместе с коровой, собакой и своим престарелым отцом, который и летом, и зимой лежал на печи, лишь изредка спускаясь. Почты в селе не было, продуктовая автолавка приезжала раз в неделю, женщина сперва хотела сообщить о нём, но потом как-то каждый раз не решалась, да так и не сообщила. Женщина эта (он, даже будучи маленьким, не смог не заметить такой странности), очень увлекалась фотографией. Она брала с собой огромный плёночный агрегат, куда бы ни направлялась – и в лес, и в церковь, и когда шла доить корову в поле. Было странно видеть, как она возвращалась с тяжелым подойником, заботливо повязанным чистейшей застиранной до полупрозрачного состояния детской ситцевой пеленкой и фотоаппаратом, заброшенным за спину на манер переметной сумы. Похоже, именно этим аппаратом он сделал свои первые снимки.

Как только наступал вечер, он брал фонарь и шёл к железной дороге. Он ожидал снова увидеть ждущий его деревянный открытый вагон товарного состава, но составы здесь больше не останавливались. Он иногда скучал по большому городу, по людям, по первым приятелям, с которыми строил землянки. В одно и то же время каждый вечер мимо проносились два поезда, полные людей внутри. Иногда ему представлялось, что он тоже там, среди этих людей в поезде, смотрит на себя, стоящего на этом лугу, из купе. Номер этого купе теперь указан в билете, лежащем в его кармане.

Ширма в тамбур, почти портьеры – он никогда не понимал, читая в старых переведённых детективах, что это значит – слово «портьеры», и лень было посмотреть в Интернет-словарь, но ему всегда представлялось – что это массивные шторы. Это были правда, массивные бархатные шторы, как и везде тут. Тамбур. Тамбур заплёванный и с бычками на полу. Естественно, он тут же обнаружил в себе детективный талант и обследовал все 13 найденных бычков. Все тринадцать остались от только появившихся сигарет «Проект 307». Судя по виду (характерный слом при тушении, одинаковый ореол никотина на фильтре – черная точка в центре и почти нетронутая белизна по краю) все 13 выкурил один и тот же человек. Заядлый курильщик с больным желудком. Во всяком случае, кто-то давно доказывал ему, что такой рисунок никотина на фильтре – симптом болезни желудка у курящего.

Он проследовал в вагон № 9. Здесь было ярко, как в купе, в котором он проснулся. В этом вагоне кресла располагались по три с каждой стороны от прохода, такие же сине-бархатные, что сразу же напомнило ему салон самолёта, только окна – обычные поездные и совсем без занавесок. Он испытал странное чувство, что за ним подглядывают. Оттуда – из мира за окнами, полного темноты и неопределённости. Здесь же была абсолютная определённость – он едет в Орёл, ну, или в Калугу. В этом вагоне тоже не было ни единой души. Только разбросанные повсюду листы газеты «Советский спорт».

Он прилёг на тройное сиденье и поднял первую попавшуюся страницу. Там был рассказ о какой-то ярмарке – millionaire fair, вроде бы. Он перевернул страницу и обозрел фото старой женщины с подписью «Ясновидящая Клавдия Ивановна». Собственно, всё до примитивизма просто. Интервью со старухой – ей 102 года – слепой абсолютно, о том, что она знает об этом мире. Причём интересная концовка: «Я люблю некоторую отстранённость и недосказанность. Я там, где я нужна. Вам не стоит труда позвать меня. Но я не скажу Вам правильный ответ. Я дам вам заведомо неправильный, Вы проклянёте меня и доберётесь до истины. Я пожертвую собой ради Вашей истины, ибо я бессмертна». Замечательно! Очередная бессмертная инстиннооткрывательница. «Уж если представится мне случай дожить до таких седин, пожалуй, не стану заниматься такой ерундой» – подумал он.

Оставив газету на кресле, он продолжил движение по маршруту. Телефон показывал 19:52. Тут же он получил SMS со старого доброго номера: «Тёплый снег течёт по телу, Осень замораживает мысли и чувства, Память теперь фрагментарна и помнит только то, чего не было//» Свет погас. Ему всё это было определённо интересно.

Он смотрел в окно. В последнее окно вагона справа. Поезд тихо грохотал по мосту над какой-то средних размеров рекой. Оку, по идее, проехали, а что там идёт дальше, он понятия не имел. Но вид был замечательный. Ощущение воды, интуитивно видимой внизу. Река показалась ему водоворотом событий, которых не было. Водоворот событий оттенялся бездеятельностью, в которой он пребывал. Бездеятельность была приятной, ибо последнее, что он помнил из прошлой жизни было то, что они с приятелем ехали на какую-то презентацию. Он ехал на переднем пассажирском сидении, пристёгнутым, задрав правую ногу на кресло. При этом просматривал какой-то журнал и подпевал играющей музыке. Что-то случилось на Рижской эстакаде.

У него было прекрасное настроение, как и всегда, когда он неожиданно оказывался один. Ему было не важно, куда он едет, потому как впереди – бесконечная вечность. Просто супер, думал он, что, закрывая глаза, не хочется оказаться нигде ещё, кроме как здесь. О-т-д-ы-х! От чего? От мечты, от осознания того, что не нужно ничего достигать и никуда стремиться. Может быть, второй раз в этой жизни, после того луга, в этом поезде ему суждено было прочувствовать момент «здесьисейчас».

Следующий тамбур, проход между вагонами, и новый тамбур с красивой клубной пепельницей на высокой ножке встречает его. Он в вагоне № 10. Это обычный купейный вагон, вызывающий и отвращение, и легкий налёт счастья одновременно. Все купе открыты, кроме одного. Он, естественно, идёт к закрытому, и стучится туда. Тишина. Он берётся за ручку и открывает дверь. Первый человек, которого он встречает в поезде – хорошая его подруга Женя (хотя ему часто казалось, что ей подошло бы другое имя). На столе – бутылка одного из её любимых односолодовых виски, два стакана а-ля рокс и банка солёных огурцов. На сидении рядом с ней – огромных размеров клетка. В ней сидит громадная ручная крыса. На крысе – Жениного пошива большая вязаная шапка. Дверца клетки открыта, кроме того, у крысы нет хвоста, но она даже не пытается выскочить, чтобы поискать его…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.