Настроение отвратительное. И это ещё мягко говоря. Пустота непонимания и обречённости – вот что заполняет весь разум, что безусловно отражается не только на чувствах, но и на мироощущении. Мироощущение – какое нелепое слово в сложившейся ситуации. Нелепое, неправильное, ничего не отражающее слово. Почему? Потому что то определение, которое я привык в него вкладывать, совсем не подходит. Можно ли ощущать мир, если ты не знаешь, является ли то, что ты наблюдаешь вокруг себя, миром, реальностью?

И ведь безумцем себя назвать тоже нельзя – не сходят с ума вот так. Не бывает столь достоверных галлюцинаций. К тому же массовых галлюцинаций. Да и разъяснили мне, что то, что вижу – не плод моего воображения. Усмехнулся, уж лучше бы я бредил, чем оказался в таком положении. По ухоженному парку неприкаянно бродили люди, если присмотреться внимательнее, то легко можно было заметить, что их мысли – почти точная копия моих.

А впрочем… Да, а что если принять всё как есть? Вот просто откинуть всё непонимание, всю абсурдность ситуации, просто принять происходящее, не искать ответы на вопросы: как? зачем? почему? Разве что-то изменится, если я получу на них ответы, отличные от тех, что уже мне дали? Так если… Вот, например, как тот парнишка, что разлёгся на лужайке.

Немного в стороне от песчаной дорожки, под тенью кустарника, удобно расположился паренёк хиповатого вида. Подложив под голову свёрнутую в рулон рубаху, он пожёвывал сорванную травинку, напрочь игнорируя окружающую суету и общее угнетённое настроение. Не удержался и, подойдя, заговорил.

– Удобно? – осведомился, разглядывая копну нечёсаных дредов. – Мухи не кусают?

– Зашибись! Тут теперь мух нет! – потянувшись как заспанный кот, парень выплюнул травинку. – Комаров и клопов тоже! – и, опередив мою саркастическую реплику, продолжил: – Я всех прогнал.

– О! Имею честь приобщиться к обществу великого героя! – Присев по-турецки рядом, осознаю насколько устали ноги.

– Тебя бы так накрыло, Гераклом бы себя возомнил, – хитро подмигивает мне. – Тут столько всякого замечательного растёт! – мечтательно закатывает глаза. – Просто прелесть, а не островок.

– Например? – Не то чтобы я желал приобщиться к наркокультуре, а от любопытства. Если деревья на острове встречались похожие на известные мне берёзы и ёлки, то кустарники, травки и цветочки, кроме осоки, моему опознанию не поддавались. – Я тут ни одной знакомой травки найти не могу.

– А я экспериментировал, опыты на себе ставил, – глаза парня закатывает поволокой воспоминаний. – Любопытство не порок.

– Не страшно всякую хрень жрать-то? – Отдаю себе отчёт, что сам бы не стал ставить такие эксперименты над собой. – Ломало, что ли?

– Нееее, я же говорю – л-ю-б-о-п-ы-т-с-т-в-о! – выделяя каждую букву, как на уроке родной речи. – Черта характера у меня такая.

– А мне уж подумалось, простой нарк. – Не люблю наркоманов, тем более своё любопытство я удовлетворил – его жизнерадостное настроение объяснялось банальным нахождением под кайфом.

– Оскорбляешь! – паренёк насупился. – Я – растаман!

– Натуральный?! – Редко увидишь такое чудо! – Африка пуп Земли?

– Обычный, – показав белозубую улыбку, он срывает очередной стебелёк. – Без религиозных закидонов, мог бы и сам догадаться, раз я рядом сижу.

– Опа… – Один – ноль в его пользу, истинные растаманы люди верующие, им тут не место, просто как дважды два. – А говорил, что накрыло.

– Накрыло! – подтверждает он. – Всё вокруг как в цветном стереокино, но мозги в порядке, – показывая мне вырванный стебель растения, отдалённо похожего на одуванчик. – Вот сок из стебля: если лизнуть, приход интересный – всё такое нереальное становится, цветастое и красочное, как нарисованное.

– Нарисованное? – Ощущение нахождения в виртуальности усилилось. Срываю точно такой же цветок, благо рос недалеко, и даже вставать не пришлось. – Хм-м, и что с ним делать, просто выдавить сок?

– Да, просто выдавить сок на ладонь и лизнуть. – Нахмурившись, забирает у меня стебелёк. – Только это не тот цветок, смотри, мой другой. – Для сравнения протягивает мне оба растения. – Видишь – разные они!

– Уверен? – Я не вижу разницы, не считая мелких отличий. – Это явно один вид местных одуванчиков.

– Разумеется, вот у моего – жёлтенькое свечение, а у твоего красное, по контуру стебелька. – Тут до приверженца лёгких наркотиков «доходит» что он сказал. – Джа забери! Ёк, я думал меня накрыло не так сильно. – Срывает два стебля осоки, поднеся к глазам, начинает в них всматриваться… – Джа! Точно светится, вот этот, – тыкая мне одним из стеблей, – голубоватым, а вот этот, – будто прося у меня поддержки, – фиолетовым.

– Не вижу разницы, – не стал я обнадёживать растамана.

– Но она есть. – На паренька стало больно смотреть. – Точно могу сказать, сок от «твоего» одуванчика не вставит, в смысле не вызовет изменённое состояние сознания. – Угу, знаем мы эти оправдания, хотя, если вспомнить шаманов, те тоже накачивали себя всякой дурью, у некоторых получалось лечить людей, как говорят.

Несмотря на всю нелепость этого разговора, именно абсолютный пофигизм растамана привёл меня в чувство. Разве моя жизнь закончилась? Нет. Всего лишь закончился один из её этапов. Возможно, самый незначительный, кто знает. Не прощаясь, оставил разглядывающего только ему видимые ауры растений паренька в одиночестве. Хотя, наверное, надо было ему сказать «спасибо», но зачем? Всё равно не поймёт, за что я его благодарю, а объяснять нет никакого желания.

Ну вот, ну что случилось? Да, я не знаю где нахожусь, точнее, не знаю как из этого места найти родную планету, как и ещё сотни людей. Да, меня вырвали из привычного мира. Да, меня лишили привычной жизни. Фактически у меня отобрали абсолютно всё! Кроме моего тела. Не-е-е-т, если так думать, то та депрессия, что на меня навалилась, не пройдёт никогда. Надо иначе. С небольшой долей зависти во взгляде обернулся, вот что мне стоит так же, как этот растаман, плюнуть на всё, что меня окружает и…

Но и так как он нельзя, дурман – не выход. Точнее, не выход для меня. Иначе надо. Позитивнее. Вот что я, по сути, потерял? Реально важного? Неинтересную работу? А она мне нужна? Друзей, которых у меня нет? Квартиру, из которой не выходил несколько лет? Семью? Так я и так один. С такого ракурса посмотреть, так ничего страшного и не случилось.

А что приобрёл? Не я ли мечтал жить не в том мире? Не я ли ушёл с головой в компьютерные игры, выныривая из них только для работы, сна и наполнения желудка? Всё я. Так что же мне так нехорошо? Наверное, потому, что никто меня не спросил, а хочу ли я той доли, которой наделили меня боги? Или кто-то другой, кто прячется под вывеской «богов»…

Слайд второй

Пластины наплечников при ходьбе немного защемляли и натирали кожу, неприятно, а в будущем грозит хорошенькой мозолью. Не говоря уже о том, что случится при попадании чего-либо весомого по надетой броне. Льняная рубаха – не лучшая подкладка под доспех, о чём я мог сообразить ещё в оружейной зале. Все крепки задним умом, я не исключение, надо бы вернуться и потребовать у оружейника поддоспешник. Но лень и любопытство погнали вперёд, благо идти оставалось всего пару десятков шагов.

Местный аналог спортивной арены приглашал чёрным створом ворот. Немного правее входа сидел один из смотрителей и лениво кидал камешки в нарисованную на песке мишень.

– Участвовать или смотреть? – не поднимая взгляда от песка, осведомляется сидящий. Не стой я один у входа, было бы невозможно определить, к кому он обращается.

– Смотреть, пока смотреть.

– Первые ряды или повыше?

– Повыше, хочу насладиться архитектурой, – не скрываю издёвки. Не нравятся мне эти смотрители с самого первого взгляда, все скопом, кроме оружейника.

– Прямо до второй развилки. Там направо, сразу по лестнице вверх, дальше не заблудишься. – Ноль эмоций на мою явную провокацию, полное равнодушие.

– Эй, НеПиСь, встал бы, когда с человеком разговариваешь!

– Ты четвёртый кто меня так называет. – Смотритель заглядывает мне в глаза. – Кажется, это оскорбление? Или я не прав?

– Какой продвинутый НеПиСь, надо же. – Полностью проигнорировав заданный вопрос и намеренно шаркнув сапогом по мишени, переступаю порог.

Да, я нарывался, настроение было ужасное. Хотелось то дать кому-то в морду, то забиться в дальний угол и повизгивать от ужаса, надеяться, что никто не найдёт. Трястись от страха не хотелось совсем, это ТАМ был трусливым служащим, а тут – я тот, кто потерял себя десять лет назад. Всплыла присказка из далёкой юности: «Я Мужчина. Я Воин. Я Сила».

Стиснув зубы, я шёл по тёмному коридору. Взгляд смотрителя напугал меня до дрожи в коленях. Как-то он по-особенному посмотрел, я так не умею. Поправка, пока не умею! Почему только тут я осознал, насколько был трусом ТАМ? Впрочем, над этим можно подумать и попозже, дорога до верхних ярусов колизея оказалась недолгой.

Амфитеатр арены не поражал воображение ни размером, ни изысками зодчества. Посыпанная песком сцена, размером с цирковую, плюс пара десятков рядов скамей для зрителей. Снаружи здание казалось намного массивнее и выглядело более внушающим. От деревенского цирка шапито местный коллизией отличался только двойными воротами выходов на арену, расположившихся друг напротив друга, и мощной стальной решёткой, отделяющей зрительские места от сцены. Даже с моего предпоследнего яруса было видно – решётка солидная, по первому впечатлению способна выдержать буйствующего слона, вздумай тот бросаться на её прутья.

Прежде чем сесть на скамью, я разоблачился, сложив доспех на соседнее сиденье и придавив его секирой. Спасибо оружейнику за науку и нотации, а то наверняка бы запутался в завязочках, крючках и замочках доспеха. Тем временем левые ворота открылись, выпустив на песок арены первое действующее лицо. Это был один из «наших», явно только что из арсенала. У вышедшего был стиль, он не стал ничего изобретать и оделся почти в стандартное обмундирование монгольских воинов времён Чингисхана. Только кожаный доспех заменил кольчугой. Надо сказать, что подобный выбор очень гармонировал с его раскосыми глазами, чёрными как смоль волосами и слегка кривыми ногами поединщика. Лошади ему только не хватало, и вперёд на картинку, в учебник по истории, в раздел «Татаро-монгольское иго». Но лошадей тут нет не только на острове, а вообще во всём мире, так что данный образ никогда не станет завершённым.

Вторые ворота неспешно отворили створ. Сперва даже не разглядел противников «монгола», а когда рассмотрел – не поверил. Белки! Точно белки: пушистые, хвостатые, только немного больше обычных, полметра в длину, если не мерить хвост. Пять белок на воина в кольчуге, со щитом и с саблей. Меня забавляла данная ситуация, правда, не долго. Пока белки всем скопом не накинулись на чёрноволосого. Зубки и коготки у этих тварей вполне соответствовали их размеру, а ловкость и прыгучесть – поражали. Не прошло и полминуты, как воин получил не меньше полудюжины глубоких укусов в незащищённые доспехом места, а количество порезов от когтей не поддавалось подсчёту. Парня убивали, ещё пара минут подобного «боя», и он банально истечёт кровью. Как это ни кощунственно звучит, но вполне взрослого мужчину убивало пять белок-переростков! Расскажи кто-нибудь, не поверил бы. Но поединщик родился под счастливой звездой. Две белки, уклоняясь от широкого сабельного взмаха, столкнулись в прыжке, сбили с лап третью, и весь этот шерстяной клубок скатился прямо под ноги воину. А тот принял, пожалуй, самое правильное решение – он коленом придавил всех трёх белок сразу и, не обращая внимания на укусы двух оставшихся, откинул саблю. Вытащил из-за голенища нож и перерезал запутавшихся и временно беззащитных зверей. Оставшиеся белки прожили не долго, по очереди их загнали к решётке и перебили. Левые ворота опять открылись и выпустили поединщика с арены.

Я был впечатлён увиденным. Хотелось закурить – последствие стресса, уж очень переживал во время боя. Представил себя на месте «монгола» и понял – с секирой против таких шустрых созданий пришлось бы туго. Надо помимо поддоспешника в арсенале прихватить пару тесаков, даг или кинжалов на всякий случай.

Перерыв между поединками был недолгим. Высокий светловолосый мужчина, явно скандинавского типа, гордо стоял в центре арены, опираясь на огромный двуручник. Сей персонаж явно пересмотрел фильмов про викингов и прочих героев, доспехов на нём не было, только чисто символически кожаные ремни кое-где выгодно оттеняли впечатляющую мускулатуру. Конан-варвар был явно героем его детства, сам поединщик, невзирая на солидный и качкообразный вид, был не старше лет двадцати. Выпятив по-геройски нижнюю челюсть и приняв, как он думал, вид полного равнодушия, фанат комиксов поглядывал на вторые ворота. Выглядел он смешно, учитывая то, что делать вид у него получалось плохо.

Помучив ожиданием пару минут и доведя нервы «викинга» до чётко слышимого даже на моем ряду дребезжания, арена распахнула ворота. Противником оказался ещё один комок шерсти. Правда, в одном экземпляре, но и существенно превосходящий белок размером. Лишь когда это непонятное нечто вышло на арену и, подпрыгнув, прокричало «УГУК», получилось опознать что-то обезьянообразное. Напоминающее длинной рук и манерой движения орангутанга, а размерами с приличную гориллу.

Зловеще угукая, обезьян запрыгнул на решётку и, не обращая внимания на скандинава, принялся её трясти. Молодой воитель минуты полторы стоял в нерешительности, наблюдая за полностью игнорировавшим его противником. Набравшись смелости и подняв двуручник над головой, «герой» кинулся на врага. Зря…

Непонятно как, но, не видя момент замаха и самого удара, обезьян уклонился, и тяжёлый меч ударил по прутьям решётки высекая искры. Этому клинку больше не суждено было подняться для нового взмаха. Левой лапой «орангутан» перехватил оба запястья рук, державшие меч – ладонь у него была поистине огромна, а правой нанёс удар по лицу воина. Когти зацепились за кожу. Мощный удар сорвал пол-лица, этот своеобразный скальп, пролетев всю арену, повис на прутьях решётки. Кровоточащий кусок кожи с прожилками мышц и пустой глазницей. Потом «викинг» закричал, страшно и пронзительно, так кричат один раз, заглядывая в глаза смерти. Комок подкатил к горлу, меня вырвало прямо под ноги каким-то куском желчи. Когда я поднял глаза, всё уже было кончено. Миролюбиво угукая, обезьян вцепился зубами в горло умирающего, одновременно разрывая когтями его живот. А парень ещё жил. И тут меня скрутило по-серьёзному. Рвота накатывала волнами, выворачивая наизнанку. В себя я пришёл уже на песке, рядом со входом в колизей. Как я выбрался с амфитеатра, причём прихватив доспехи и секиру, не помнил. Сплюнув последнюю желчь, откатился на чистый песок, разлёгся, раскинув руки. Смотря на небо, попробовал успокоиться и привести дыхание в порядок. Перед глазами стояла жуткая картина – скальп, медленно сползающий по металлическим прутьям.

– Какой смешной. – Повернув голову налево, я увидел смотрителя. Того, кто играл в камушки, а сейчас с любопытством поглядывал на меня.

– Бу-у-у-э-э-э, – только и смог ответить я в тот момент…

Слайд третий

– Опять к нам? – знакомый смотритель арены теперь играет в другую игру. Смысла которой я не понимаю.

– Да.

– Пакетик одолжить? – издевается. Что-то я уж не верю, что он НеПиСь, разве те умеют так глумиться?

– Справлюсь без него, – равнодушный вид, об него лучше всего разбиваются чужие подколки.

– А у меня есть. – В доказательство он протягивает мне бумажный пакет, с надписью «АэрФрансе». Сука!

– Благодарю. – Как мне удаётся не сорваться, сам удивляюсь! Забираю пакет и, сложив, прячу за пояс. – Пригодится.

– Через пять минут? – Его улыбка так и лучится ехидством.

– А ты хочешь сделать ставку через сколько меня вырвет опять?

– Было бы у кого – непременно! – А он не шут, случаем? Хотя… Как вспомню тот взгляд. Нет, не шут, просто издеваться любит.

– Пусти. – Мне надоело, а он загораживает вход.

– Участвовать или смотреть? – Мгновенно становится серьёзным его лицо. Он как бы даёт понять, что шутки шутками, но работа работой.

– Смотреть.

– Ну тогда на ещё пакетик.

«Сволочь!» – ору я в мыслях, но руки спокойно берут пакет и прячут его туда же…

Оставленное мной место пусто, и я сажусь на него. И всё равно, хоть я и сменил броню, вновь наведавшись к оружейнику, но и в этом более лёгком доспехе сидеть было неудобно. Снял и уложил его рядом. Поводил плечами, покрутил бёдрами и решил оставить стёганный поддоспешник. Он не сильно мешал, а одевать его так же непросто, как и броню.

– Миланский? – Оборачиваюсь на голос. И встречаю знакомое лицо почитателя Джа. Он разглядывает выбранный мной в арсенале доспех.

– Готический, – отрицательно качаю головой. – Разбираешься?

– Не-е. Так, в школе увлекался. Но по мне так чистый миланский.

– Я вот в траве не разбираюсь, хотя в школе и была ботаника. Но к тебе же не лезу!

– Мир, браза, – он разводит руки в стороны. И улыбается открытой и радушной улыбкой.

– Мир. – Только ссор мне тут не хватало. Я даже не знаю где это «тут» вообще.

– А в чём отличие-то?

– Ты сюда меня донимать пришёл или на арену смотреть? – Чувство злости, которое спровоцировал смотритель, готово вырваться из меня на этого растамана.

– Так перерыв на арене! – Его изумление на мой гнев настолько неподдельно, что из меня выходит вся злость, испаряется, как её и не было.

– Отличий много. Но явное и заметное в том, что миланский гладкий. А этот…

А что тут говорить? Легче показать, что я собственно и делаю. Рёбра жёсткости, которых на моей броне великое множество, делают кирасу и прочие части доспеха как бы рельефными.

– Э-э! – Почитатель Джа о чём-то задумался. – А что не максимилиановский? Он же лучше!

– Ты так уверен? – Ненавижу спорить с профанами, которые что-то где-то слышали и считают себя экспертами. И тут вроде бы именно такой случай.

– Готика – пятнадцатый век, а максимилиановский – шестнадцатый!

– Ты кури лучше меньше. – Вот насколько у парня открытое лицо и богатая мимика. На него совсем невозможно разозлиться по-настоящему. Другой бы на его месте уже давно был послан по пешему маршруту.

Но всё равно делать было и правда нечего. И я прочёл небольшую лекцию. На тему отличия различных видов брони. Хотя, по сути, главным для меня в выборе было только одно. Готика была золотой серединой между защищённостью и подвижностью. Да и для моего роста она была лучше, более надёжно прикрывая от ударов снизу, нежели аналоги или что-то близкое. Да и советы оружейника я не стал игнорировать, чем-то этот единственный из всех смотритель мне нравился и располагал к себе.

Я уже заканчивал свою импровизированную лекцию, как арена выпустила нового бойца.

И если того, конаноподобного, я посчитал гигантом, то сейчас я понял, как выглядят настоящие гиганты. Далеко за два метра рост. Мускулатура – любой качок душу за такую продаст. И лицо уроженца скандинавского полуострова. Типичное такое арийское, только волосы рыжие и всё лицо портят оспины. На вид новому бойцу близко к тридцати.

– А во что это он одет? – тычет мне в бок расстаман, что уселся слева на скамью.

– Да… Видимо в национальный доспех викингов, – что-то уже второй закос под норманнов я вижу за сегодня.

Показать, что я не знаю такой смеси кольчуги, кожи и вкраплений стальных пластин, после того как только что бахвалился своими знаниями, было выше моих сил. Вот я и ляпнул первое, что пришло на ум. Вполне возможно, что и не соврал.

– А это разве удобно?

– Ты о чём?

– Ну… Мечи так носить, как он, удобно? – продолжает меня доставать любитель травки.

– За спиной, рукоятями вверх? – он кивает. – В кино так носят. А так понты и сильно ограничивает длину клинка.

– А что, можно носить рукоятью вниз? – вот ведь, заметил мою оговорку.

– Можно.

– А как?

– Не мешай. Началось! – отмахиваюсь от вопроса.

И правда, ворота напротив разошлись, выпустив уже знакомого псевдо-орангутанга. Но в этот раз всё пошло иначе. Обезьян не стал лазать по решёткам и «угукать». Он сел на корточки и уставился на своего противника, при этом гулко зарычал, показав огромные клыки. Непроизвольно нащупал пакет французских авиалиний. Но в этот раз обезьяну не повезло. Не смотря на всю комичность, штампованность и излишнюю киношность образа, в котором предстал человек, он кое-что умел. И этого вполне хватило, чтобы неожиданно прыгнувший на бойца «орангутанг» распался на три неравные части от двойного взмаха мечей. Ничего себе силища! И реакция, и выучка. Пришлось мне признать – этот великан только кажется простаком, а на самом деле знает и умеет ой как немало. Я только и успел увидеть: прыжок зверя, удар ногой человека навстречу, прерывающий полёт обезьяна, и двойной росчерк стали. Всё, бой закончен.

– Круто! – выдыхает под боком растаман.

– Впечатляет, – киваю головой и я.

Но великан с лицом незадачливого простака не уходит с арены. Он подходит к воротам и о чём-то говорит со смотрителем. Минуты три они что-то выясняют. И воин остаётся на арене, чего-то ожидая.

Хорошо, что ожидание недолгое, а то этот поклонник Джа мог бы меня вывести из себя своими вопросами!

Ворота напротив открылись. И впервые за виденные мной бои, против человека вышел человек. Точнее, против гиганта вышло трое. И судя по тому, как они двигались и были одеты, они не были порождениями острова. Типичные земляне. Игроки, которых выдернуло от своих компов. Разлучило со своими персами в онлайновых играх и закинуло сюда. Сюда – не пойми куда!

Тройка явно незнакомых друг с другом людей. Но они стараются действовать группой. Видимо, их задача победить гиганта. Но я смотрю на них, прокручиваю перед глазами бой, который видел только что… И понимаю, что у этой тройки пёстро, по-игровому и глупо вооружённых людей нет ни единого шанса.

– Во что они одеты? – недоумевает растаман.

– Судя по всему, доспехи из лайнедж два. – Очень похоже.

– Так в них дырок вон сколько!

– Сходи и объясним им, что они дураки!

– Я? Мне сходить?!

– Ну не мне же!

– Ставлю на викинга.

– Ищи дурака, – отрицательно качаю головой.

Бой и правда можно было не смотреть. Это не сражение было, а игра в одну калитку, избиение младенцев или забег бегемота по крольчатнику, кому какое определение ближе.

– Ты куда?

– А тебе-то что?! – Забираю доспехи в охапку.

– Ну… Я с тобой!

– Ты что, собачка за мной бегать? – Зачем он мне нужен?

– Нет! – О, прошибло! Обиделся.

Ничего не сказав, ухожу. Но даже спиной чувствую обиженный взгляд и покачивание дредов.

Слайд четвёртый

– Издеваешься? – он злится, что я в очередной раз прерываю его игру.

– Нет. Мне приходила в голову такая идея, но нет, – успокаиваю смотрителя арены.

– А! – его лицо озаряет улыбка. – Я понял! На! – протягивает мне бумажный пакетик. – У тебя кончились, да?

– Су-у… – Неимоверным усилием воли сдерживаю себя и то слово, что рвётся из уст. – Пока есть ещё, спасибо.

– Тогда что тебе опять?

– Войти.

– А что уходил?

– Вот за этим, – хлопаю по бёдрам, на которых закреплены новые ножны с парными дагами.

– Весь арсенал вынести хочешь? – неодобрительно щурится смотритель. – Тебе что, этого переростка мало?

Он указывает на мою секиру. И где он увидел переростка? Обычная двуручная секира, широкое лезвие полумесяцем по правому хвату и малый крюк по левому, да шип-трёхгранник на полторы ладони торчит вперёд. Ну да, она выше него, если упереть в землю, но мне-то по подбородок, а значит самое то, что надо.

– Раз навесил на себя лишнюю тяжесть, значит мало. – Не злиться, отвечать спокойно!

– Барахольщик? Или, как говорят ваши, – нуб?

– Нуб, нуб, – послушно киваю. Как меня только ни называли, и этим словом особенно часто. Мне всё равно, у меня на это иммунитет.

– Ну проходи. – Смотритель освобождает проход.

– Не туда. – Зачем мне вход на зрительские места?

– О! – У него хорошо получается разыграть удивление. Но он послушно пропускает меня туда, куда нужно.

Если выход на зрительские места проходит под открытым небом, то вход непосредственно на боевую площадку идёт по крытым коридорам.

Ещё один пункт против мысли, что я в виртуальности. Каждый камень кладки в коридоре индивидуален. Ну кто будет заниматься «прорисовкой» каждого блока в стене? Конечно, возможно, и программа, но… Они даже на ощупь разные, все отличаются. Да и стыки различаются – каждый имеет свою толщину и рисунок. Хотя… Нет, всё же это не может быть аргументом. Если уж нельзя по ощущениям определить, реален мир вокруг или нет, то такая мелочь, как камни коридорной кладки – право несущественна.

1 2 3...5 >

На страницу:

Перейти

1 из 5