Возле изрядно захватанной и побитой двери ресторана толпились молодые люди. За темным стеклом смутно виднелась солидная фигура швейцара. Всё намекало на высокую посещаемость заведения. Зато криво висевшее объявление «Мест нет» заявляло об этом четко и всерьез.

Но народ в этих местах, не привыкший доверять печатному слову, томился в ожидании, надеясь попасть, пробраться, проскользнуть в единственный в городе музыкально-ресторанный оазис.

В порту Игарки в основном стояли рабочие суда, перевозившие древесину. На них, привычных, внимания не обращали. Уже сутки, как город волновался: прибыл большой морской корабль. Такое случалось нечасто в маленьком городке этого северного края. Пока на судне споро шла разгрузка и проводились хозяйственно-ремонтные работы, но все знали: вечером моряки с красавца-корабля гуляют после долгого похода в ресторане «Игарка»: места заказаны, меню утверждено.

Молодым и холостым жительницам городка могла выпасть большая удача: повеселиться, познакомиться с моряками, может, как-то устроить свою жизнь.

Местные фарцовщики имели свои виды на предстоящее событие: по всем правилам темной коммерции принять товар и, если повезет, заполучить вожделенную валюту.

Однако советский ресторан дорожил своей репутацией и держал дистанцию. Дверь его периодически трещала под натиском страждущих, но не сдавалась. Да и свисток охранника находился в боевой готовности.

Неожиданно высокая дверь приоткрылась, наружу высунулась женская головка в яростной химической завивке.

– Макарова! Кто Макарова?

Стоявшая в гуще толпы высокая девушка мгновенно повернулась на голос, отчего пышный хвост светлых волос взметнулся над толпой:

– Я! Я Макарова! —и она начала пробираться сквозь толпу, увлекая за собой двух подруг. Окружающие невольно потянулись следом.

– Заходите! Быстренько! Сколько вас? – торопила женщина в дверях.

– Нас трое…

– Давайте! Давайте… Не задерживайте….

Толпа напряглась, взволновалась и загудела недовольными голосами:

– А мы?! А мы что?! Блатные на первом месте?!

Кудрявая исчезла, следом одна за другой проскользнули и девушки. Высокая дверь, скрипнув тугой пружиной, захлопнулась, оставив желающих при их интересах, а табличку непоколебимой. В дверь немного поколотили, попинали, замахнулись было камнем разбить стекло, но стоило швейцару погрозить увесистым кулаком и показать на свисток, висевший у него на шее, как все быстро угомонились. Отделение милиции находилось рядом, за углом, но желающих отправиться туда не нашлось.

– Идите за мной!– администратор, стуча каблучками, двинулась в зал, девочки послушно пошли за ней. – Вы – дочь Елены Федоровны? – спросила она, оглядываясь на ходу. – Мне звонили, я вот… вам тут… столик нашла. Правда, у самой эстрады.

Небольшой зал, стены которого украшали резные деревянные панели, а высокий потолок – внушительная люстра с длинными хрустальными сосульками, был довольно уютным. Круглые столики водили плотный хоровод вокруг невысокой, в две ступеньки, полукруглой эстрады, примкнувшей к единственной свободной от длинных панелей стене. На сцене копошились музыканты, разогревая инструменты и настраивая микрофон.

–Раз-раз… раз… раз. Раз… два… три…

Подруги на мгновение задержались возле эстрады, окликая музыкантов по именам и кокетливо рассылая им поцелуи. Наконец устроились за отведенным им столиком.

–Девочки, что будем заказывать? – с посторонним видом, вполоборота, как бы проходя мимо, поинтересовалась немолодая официантка.

Подруги дружно повернули головы к Макаровой.

– Нам бутылку шампанского, – быстро проговорила она, – конфеты и фрукты.

–Из фруктов только яблоки, шампанское советское, из конфет только птичье молоко, —отчеканила официантка.

– Хорошо! Несите!

Окинув оценивающим взглядом молодых девиц, официантка уплыла в сторону кухни.

Ресторан был полупустым. В центре зала небольшой компанией сидели знакомые девчонки из универмага, у самого входа, развалившись, опасно щурился сосед Макаровой Витька Разуваев со своей малочисленной свитой, да крутилась еще пара-тройка командировочных мужичков, немедленно спикировавших на их столик. Девушки, пригрозив милицией незадачливым кавалерам, дружно чокнулись, выпили шампанского, закусив конфетами из коробки, принялись с аппетитом грызть яблоки и разглядывать музыкантов.

Интересно то, что все три подруги звались Иринами, и все три матери девочек являлись видными работниками советской местной торговли.

Елена Макарова заведовала универсальным городским магазином и растила единственную дочь. Шумная Томила Яхина управляла продуктовой базой морпорта и своей немаленькой русско-татарской семьей. Злыдня Люся Семенова трудилась в Гороно, возглавляя торговый отдел. В отличие от двух других родительниц никаких протекций двум дочерям не устраивала, зато уверенно управляла их жизнями. Все три матери дружили.

Дочери Ирины ходили в один детский сад, потом в лучшую в городе школу. Этим летом подруги успешно окончили десять классов и разлетелись поступать в институты на материк.

Скуластенькая полукровка Ирка Яхина, отличавшаяся яркостью карих глаз, чернотой волос и нехилым темпераментом, внешне уступала подругам невысоким ростом.

Чуть больше месяца назад папаша Яхин собственноручно отвез дражайшее дитя к татарским родственникам в Казань, взяв с сестры и тетки обещание глядеть за ней в четыре глаза. Дочь же, с легкостью сдав единственный предмет, поступила в Государственный университет и всё оставшееся время перед возвращением домой была неуловима. Свою Игарку терпеть не могла, оттого торопилась завязать новые знакомства на новой территории.

Нежная и прекрасная, как северная березка, Ирочка Семенова поступила в Ленинградский кораблестроительный институт.

– Зачем? – только и спросили обе подруги. – Зачем тебе эта корабелка?

– Нравится, – тихо прошелестел ответ.– Очень интересно… я думаю. Да и мама советует.

После победной сдачи двух проходных экзаменов она на время вернулась домой – на свой любимый диван, к любимым книжкам.

Первой красавице Игарки Ирине Макаровой пришлось сдавать все экзамены. Ничего не поделаешь, две четверки в аттестате. Но поступила без труда в Новосибирский институт, на экономический факультет.

Катерина, близкая подруга матери с детства, проживавшая в Новосибирске с юности, одинокая, от того энергичная особа, обиделась было, что девочка заселилась в общежитие, но Ирина тут же пообещала, что как только ей надоест коммунальная студенческая жизнь, она сразу же вернется к ней, в уютную полуторку в центре. А пока, разумеется, будет являться к тете Кате с обязательными еженедельными визитами.

Девушки праздновали поступление в вуз и начало взрослой жизни.

– Как они не боятся?! Ведь разобьют же по пьянке, – подняв глаза на хрупкую люстру, предавалась мыслям вслух Семенова. – Такая красивая! Как в театре…

–Гос-с-споди! Кому би-и-ть-то?! Одно бабье… на переднем плане!– процедила, приподнявшись со своего места, маленькая Яхина.– Ну и где обещанные красавцы? Гордость отечественного торгового флота?!

–Сейчас будут!– уверенно пообещала Макарова. – Мама сказала, они накануне места забронировали.

– А моя мама сказала, что у них обязательная политинформация перед тем как покинуть корабль… – пояснила, вытянув тонкую белую шею, Ирочка Семенова.

И в этот момент раздался шум у входных дверей.

Весь ресторан вмиг стал синим. Джинса была разных оттенков и фасонов – моряки, впервые за много месяцев сняв форму, тут же нарядились в заморскую одежку. Местные тоже не отставали от модных тенденций благодаря недремлющим фарцовщикам. Только официанты были одеты по правилу «белый верх— черный низ», да несколько офицеров явились в ресторан в форме. Видно, и здесь несли свою беспокойную службу.

Он, высокий и статный, вошел последним. Она увидела его сразу. На нем красовался морской китель с погонами. Рядом шли еще двое, чуть ниже ростом, они тоже были одеты в форму с отличиями младшего офицерского состава.

Освеженная яркой морковной помадой и оживленная мужским вниманием, кудрявая администраторша челноком мелькала среди моряков, рассаживая и устраивая прибывших гостей. Его и тех двоих в офицерской форме она посадила в угол, с другого конца эстрады, как раз напротив столика подруг. Вскоре вновь подошла, о чем-то именно его спросила. Он приветливо ответил. Она громко рассмеялась, кивая всеми кудряшками сразу. Макарова так засмотрелась на эту сценку, разве что рот не открыла, но спохватилась, смутилась, сглотнула и принялась за очередное яблоко.

На столах еще стояли нетронутые салаты, блюда с закусками, когда быстро опьяневшие морячки вновь заказали спиртное в полном объеме. Официанты только успевали подносить. Вино, водка, коньяк – спиртное полилось рекой.

– Макарова, он только на тебя смотрит!– глазастая Яха успела оценить молоденького офицера у края эстрады, двух других она не могла разглядеть, сидели спиной, но также зацепила ядовитый взгляд со стороны крайнего столика, у входа. Невеликий рост для начинающей интриганки не был в этом деле помехой. События разворачивались с киношной скоростью, теперь ей определенно нравился родной город.

– Кто? Вон тот офицер? – без суеты Ирина выпрямила спину и спокойно прицельно устремила взгляд напротив. – Заметила, тоже на него смотрю…

– Да какой офицер?! Витька твой… сосед!

– Пусть смотрит! Ему это уже не поможет, – и Макарова с хрустом откусила яблоко.

–Пасет опять!– не унималась Яха, слегка взбивая пальчиками и без того высокий начес на голове. – Мама рассказывала, у вас там опять скандал был? Витькин папаша семейство свое гонял? Женушку свою бил? Слушай, Витька тебя когда-нибудь зарежет! Ты бы хоть потанцевала с ним, что ли, успокоила? А то ведь он считает себя не хуже адмирала, – и Яха довольно хихикнула.

Ирина дернула плечом: вот еще! Местные только и делают, что за девчонками приглядывают, будто им чего обещано.

Конечно, бывает, что вот так компанией отметелят одного-двух заезжих морячков. Но толку-то?! Бей – не бей, девчонки все равно уезжают на материк, не задерживаются в Игарке. Да и где задерживаться? В городе, помимо порта, еще лесопильный комбинат союзного значения, но и там мужские руки требуются. Отсюда, кругом одно хмурое мужичье, которое, несмотря на тяжелую работу, пьянствует и буйствует все свободное время.

Женской работы в городе мало. Развлечений тоже нет. Один кинотеатр и один ресторан на весь город. Наряды и те, выгуливать негде и не с кем. Когда порт закрыт, а это почти девять месяцев в году, в городе тоска и серость страшная. Иногда, правда, случаются романы с командировочными, но это всё больше скандалы.

Музыканты заняли свои места. В честь красавиц-подруг объявили песню про бедного студента. Заиграла громкая ритмичная музыка. Всё задвигалось, тронулось с места и понеслось….

Крепкий офицер из компании напротив, вдруг развернувшись к залу лицом, вскочил с места и быстро подошел к девичьему столику. Перекрикивая музыку, громко представился:

– Константин. – И на мгновение растерялся: все три девушки – красивы, кого выбрать? Но тут же сориентировался и, едва получив разрешение на танец у ближе всех сидевшей Яхиной, в мгновение ока подхватил ее и увлек, быстро-быстро засеменившую полными ножками на высоких каблуках, на танцплощадку. Подруги только подивились: глаза на затылке у этого рьяного морячка, что ли? Ведь все время спиной сидел.

После второго танца и Ирочка Семенова не вернулась к своему столику. Слышался только ее смех из густо-синего ряда поклонников.

Самая красивая девушка Игарки Ирина Макарова осталась на месте. Нисколько не смущаясь этим фактом.

Веселье набирало обороты. Далее вокально-инструментальная группа перешла на репертуар Юрия Антонова. И всё взорвалось и понеслось по музыке, как по ветру. Вчерашние матросы отрывались, что было сил. Грохочущая музыка, сверкающий и крутящийся серебристый шар, спускающийся с центра потолка и разбрасывающий вихри светомузыки. Столкновения, разлеты, снова столкновения. Танцевали до седьмого пота. Возвращались к своим столикам, торопливо опрокидывали рюмки, бокалы и опять убегали танцевать.

Местные парни злой кучкой тихо сидели на заднем плане, лениво потягивая винцо. Зал был практически пуст, зато танцпол трещал.

Вокруг Ирины Макаровой толкались ухажеры всех ростов и разной степени опьянения, но она держала оборону, выразительно поглядывая в заветный угол.

Ресторан уже ходил ходуном, а он все сидел.…Но вот, объявили медленный танец. Она решила: сейчас выберу из рядом стоящих самого высокого и самого трезвого, и пойду танцевать – хватит ждать!

Музыканты взяли перерыв. В зале приглушили свет. Включили магнитофон. Пел Джо Дассен: « Где же ты и где твои следы…»… Несколько минут и зал настроился на, вполне, чувствительную атмосферу.

То ли лившаяся прекрасная музыка, то ли установившееся лирическое настроение подействовали, но незнакомец, наконец, поднялся, расправил плечи, застегнул пуговицы кителя и, краснея от смущения, двинулся к ее столику.

– Разрешите вас пригласить?

Ирина строго взглянула на его полыхавшие щеки, тряхнула волосами, неторопливо поднялась, мимоходом заметив, что на каблуках она полголовы ниже, и протянула молодому человеку руку.

~~~~~~~~~

Для Сергея Томина это был первый самостоятельный поход после окончания Ленинградского мореходного училища. В родном городе его ждали сестра Света и могильный обелиск на дальнем городском кладбище.

Отец, морской офицер, не вернулся с боевого задания в мирное время. Мать после гибели мужа из молодой и веселой женщины разом превратилась в грустную пожилую вдову. Главой семьи стала Светлана- старше Сергея на десять лет.

Ему исполнилось семь, когда отгремел траурный марш на похоронах отца. Через месяц Светлана перевелась на вечернее отделение института, а мать из военного госпиталя перешла в районную поликлинику участковым врачом.

Днем, пока брат был на учебе, а мать на работе, старшая дочь занималась хозяйством, вечером – бежала на занятия.

Сережа рос улыбчивым и покладистым мальчиком, внешне совсем невыразительным. Вся природная яркость досталась сестре. С друзьями особенно не водился, целыми днями корабли рисовал, став старше, записался в кружок «Юный техник» Дома пионеров. Все свободное время проводил там.

Со спортом в школе отношения сложились менее удачно. Баскетбольный клуб, куда начал было ходил Сергей, переехал на время в старое здание. Каждую тренировку в зале покрытие собирали и, добросовестно вымытый, пол блестел. На этом скользком полу падали все, включая тренера. Ругались, проклинали, но перед каждой тренировкой пол продолжал блестеть.

После одной из тренировок, вечером, Сергей обнаружил опухшую коленку. Светлана быстро замесила тесто, заморозила его в холодильнике и через час приложила к больному месту. На первый раз все обошлось, к утру опухоль прошла. Но после нескольких падений колено вновь распухло. Светлана повела брата в травмпункт.

Серый от усталости, в застиранном халате, пропахший табаком и алкоголем хирург-травматолог сделал весьма неутешительный вывод: со спортом придется расстаться.

Сергей психанул было, заспорил, даже собрался поплакать, но доктор смилостивился и добавил- на время.

Мать постепенно угасала, слабела, характер же дочери становился, наоборот, все крепче. Через пять лет она окончила институт иностранных языков и вышла на работу в иностранный отдел одного НИИ. Помимо основной работы занималась синхронным переводом, по приглашению работала с иностранными делегациями.

В конце шестого школьного года мать умерла тихо и незаметно. Просто уснула и не проснулась. Через год, поставив на родительской могиле оградку и небольшой общий обелиск, Света после некоторых колебаний все-таки решила – Сережа пойдет в мореходное училище

В тот год он сильно вытянулся. Руки-ноги вдруг за одно лето выросли так, что сестра за голову схватилась – купленная заранее школьная форма, оказалась мала.

Внешность изменилась тоже. Волосы поднялись густой шапкой. Глаза же, чуть вытянувшись к вискам, окруженные обильными ресницами, окрасились в глубокий темно-серый цвет. Взгляд стал цепким, даже пронзительным.

На девочек, не обращавших на него внимания до восьмого класса, вдруг напала влюбленность. Теперь на переменах возле его длинных ног происходила какая-то девчачья возня. Он, молча, недоумевая, обходил поклонниц, а то и вовсе устремлял взгляд куда-то поверх голов смущенных одноклассниц. Начались звонки по вечерам, записки в портфеле. Прочитав их, Сергей заливался краской смущения и злился.

Обсудить с сестрой эту ситуацию Сергею в голову не приходило. Сестры он стеснялся, немного побаивался ее деловитости и строгости.

Друзья и в повзрослевшей жизни Сергея не играли существенной роли. Звали— шел в кино, играть в футбол, кататься на каток, но сам никого никуда не звал, ни о чем не просил, к себе не приглашал и в гости ходил редко.

Но приятели все, же были. Костя, Марат, Игорь.… С ними он занимался в секции баскетбола. С Костей и Игорем они вместе поступили в мореходку, не сговаривались, так получилось. Были рядом, бок о бок, во время учебы, отсюда— дружба.

Ему нравилось дарить им поделки, сделанные своими руками. Сережины рисунки и корабли друзья с удовольствием уносили домой. Увлеченно рассказывал про эти самые корабли, парусники, фрегаты, что как устроено, как что работает, чем вызывал у товарищей глубокое уважение.

Учился отлично, проблем и хлопот сестре не доставлял, хотя родительские собрания Светлана полностью игнорировала. Сил хватало лишь на проверку дневника и карманов – на предмет тайного курения.

Несмотря на все хлопоты, как- то, между прочим, у нее состоялся роман с британцем с русскими корнями Ларри Питерсоном. Ларри просил называть его по-русски – Илларионом, дескать, так назвала его русская бабушка.

Света не возражала, привыкнув к чудачествам иностранцев. После двух лет пунктирной любви последовало предложение руки и сердца, но она, подумав, отклонила, выдвинув жениху аргумент – а младший брат?

Расставание с несостоявшимся женихом было долгим и мучительным, и с годами связь не оборвалась, а наоборот укрепилась.

– Я иметь привычка тебя любить, – разводил руками Илларион.

– Ну, хорошо! Пусть идет, как идет, – разрешила Светлана.

В редкие приезды он звонил из гостиницы, и она, отложив все дела, а зачастую купив справку у соседки по лестничной площадке, та работала в поликлинике, бежала на свидания, каждый раз клянясь себе, что это в последний раз.

С годами страсть угасла, и отношения перешли почти родственные, за что Илларион был ей очень благодарен. Светлана так и осталась незамужней и бездетной, уверяя всех вокруг, что за хлопотами и заботами о младшем брате у нее не нашлось времени на собственную личную жизнь.

Связь с Илларионом все эти годы укрепляло еще и то обстоятельство, что каким-то волшебным образом ему удалось стать консультантом того самого НИИ, где работала Светлана.

Теперь на гостиничных простынях горели не только любовные пожары, но и разгорались служебные, они же – рабочие, споры и сплетни.

Из памяти Сергея давно стерся облик отца-героя, но тающий образ матери еще царапал душу. Он с горечью размышлял о том, что за непонятная тоска глодала ее, какого таинственного смысла лишилась ее жизнь?..

Сестра заботилась о нем хорошо. Зачастую была излишне строга, но находила для Сережи и ласковое слово. Вкусно кормила, ухаживала в редкие дни болезней. Старалась его модно одеть, да и за собой следила. Никогда не отказывала ему в деньгах, правда, просил он их редко, а тратил в основном на покупку книг в любимом магазине-букинисте. Сергей никогда не чувствовал себя сиротой. И все же в его душе жила какая-то странная пустота, сродни тоске и он заполнял её как мог- мечтами о море.

Помимо моря большой любовью Сергея оставалось чтение. Районная и школьная библиотеки, а позже и библиотека училища, не отвечали требованиям молодого романтика и запойного книгочея. Русская и зарубежная классика только бередили его, как казалось окружающим, безмятежную душу.

Курсы мореходки прошли под завывания Белого Клыка Джека Лондона, шум пенистого грозного моря Хемингуэя, туманную тоску Ибсена, головокружительные приключения Фенимора Купера, мрачную жуть Эдгара По, воющие ветры, бьющие в натянутые паруса Жюль Верна.

Пока старшая сестра выстаивала длинные очереди в магазинах (дефицитным было все, начиная с продуктов и заканчивая туалетной бумагой), Сергей не вылезал из библиотек.

Сестра составляла для Иллариона списки импортных товаров и одежды, громко озвучивая их по глухому международному телефону, и в каждую свою командировку в Ленинград он тащил для нее и Сергея сумки с подарками. Главной головной болью была обувь для быстро растущего брата. Как-то раз Илларион с довольным видом вытащил из дорожной сумки коробку с ботинками фирмы Ascot и сказал:

–Это лучшая лондонская обувная фирма, хоть и молодая! Я взял на размер больше, как ты просила.

Сергей, действительно, проносил эти ботинки не один год, фирма не подвела. Светлана была счастлива.

В редких случаях, в основном на праздники, Светлана приглашала Иллариона на домашние обеды. Когда Сережа подрос и, благодаря жесткому графику домашних занятий, мог поддержать разговор на английском языке, они с Илларионом вели солидные беседы.

Заморский гость приходил в атласной бордовой или синей бабочке и с неизменным букетом цветов. Цветы сопровождали Светлану все годы, проведенные вместе с Ларри-Илларионом. Иногда, в разгар зимы, он радовал любимую женщину маленькими букетами фиалок или мимоз прямо из Лондона.

С мальчишкой же любил порассуждать об английской литературе.

– Серенький, ты слушай, слушай!– советовала хлопочущая по хозяйству сестра, и младший брат слушал.

Романы английских классиков Ларри комментировал долго и витиевато, что весьма способствовало изучению английского. Балладу «Вересковый мед» Роберта Стивенсона прочел наизусть.

Глаза Светланы округлились.

– Я думала, что ты только… – тихонько, оберегая уши младшего брата, сказала она, – в постели можешь… Хьюза читать…

Илларион только посмеялся и, обращаясь к Сергею, заявил:

– Твоя сестра, Серж, очень серьезная дама! И очень резкая! Хьюза, между прочим, я очень уважаю…

Выпив водочки и вкусно закусив, несостоявшийся зять продолжал разглагольствовать:

– Еще мне нравится Том Ганн…

Отужинав, почти родственник отправлялся к себе в гостиницу. Почему он не оставался ночевать, места в их трехкомнатной квартире хватило бы? Сергей не смел об этом спрашивать— не его это дело.

Только однажды, засидевшись до рассветных сумерек, Илларион уснул, сидя в кресле. Они осторожно разули его, сняли пиджак и бабочку, расстегнув верхнюю пуговку рубашки, накрыли гостя пледом, подсунув ему под голову подушку-думку, и на цыпочках вышли в кухню мыть посуду, закрыв за собой дверь.

– Света, ты почему за него замуж не выходишь? – вдруг, нарушая негласный договор, спросил Сергей и немедленно покраснел. Светлана замерла на мгновение над горкой посуды в раковине, потом, не поворачиваясь к нему, ответила:

– Ждала, что ты когда-нибудь об этом спросишь. Маму помню.… Как она тосковала по отцу.… Как будто все для нее остановилось, закончилось в один миг. А мы? Мы в ее жизни были? Или только отец?! Я так злилась на нее… – помолчав, продолжила сестра. —Не хочу так… прирастать. Но ведь по-другому не получится, по-другому не обучены. Поэтому и начинать не стоит, – она вздохнула и решительно закончила: – У меня есть ты, и мне этого хватит!

Сергей подошел к сестре ближе и неловко обнял ее.

– Ты чего, Серенький? Все хорошо! Зато ты женишься, а я бабкой буду. Ух, какой я бабкой буду…– быстро проговорила она и заплакала.

* * *

Из ресторана ушли первыми. Слышать и видеть никого не хотелось. Хотелось слышать и видеть только друг друга.

Игарка не спала. Вздыхала морем, шепталась кустами, подмигивала огоньками морского порта и частыми уличными фонарями.

– В Ленинграде сейчас белые ночи… мы обычно любуемся… – начал он торопливо.

– У нас светлее…– перебила она.– Да-да… Не верите?! У нас самые светлые ночи… Гораздо светлее, чем в Ленинграде. Но мы не гуляем, мы сидим у окна, слушаем море… Ну, и последние новости программы «Время». Давайте посидим, так хорошо…– Ирина огляделась. – Ой, это же… Это мой детский сад! Я сюда ходила когда-то… Не заперто! – она толкнула калитку и побежала по дорожке. Сергей, не отставая, шел следом.

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2

Другие книги автора

Путешествие в обратно

Рашида Стикеева

Ключ

Рашида Стикеева