Месть Альбиона

– Тебе скажут, – неопределённо произнёс Дмитрий. – Жди пока. Шлифуй выговор.

И выдал Арсению пять фунтов, – очередное денежное вспомоществование от партии.

Через день Джейн сообщила, что с ним, Арсением, хочет познакомиться один серьёзный джентльмен. Очень серьёзный. От этого знакомства может зависеть вся дальнейшая судьба, и потому говорить с ним следует откровенно, как на духу. «Да на что я ему сдался?» – «Сам скажет. Собирайся, за нами приедут…»

Судя по солидной красивой карете, которую прислал джентльмен, человек он был действительно серьёзный. Под стать карете оказалась и квартира в доме на Хай-стрит в Вест-Энде, куда привёз кучер, – просторная, обставленная антикварной мебелью, увешанная и устеленная персидскими коврами. Привыкший к халупам Уайтчепеля, Арсений даже слегка оробел. Джейн, напротив, выглядела вполне спокойной, словно бывала здесь не раз. Почему, зачем? Арсений вдруг подумал, что, прожив с этой женщиной несколько месяцев, ничего толком о ней не знает. Откуда родом, чем занималась до их встречи, где научилась неистово любить и виртуозно драться ножом, – всё в тумане, более густом, чем английский смог. На вопросы отвечала уклончиво, а то и вовсе закрывала рот поцелуем, смеясь…

Хозяином дома был высокий широкоплечий человек лет тридцати пяти-сорока. Он широко улыбнулся Арсению и крепко пожал руку, предложив называть себя мистером Льюисом. Лакей в красно-жёлтой ливрее вкатил столик с напитками, фруктами и сладостями, после чего, рассевшись в креслах, приступили к разговору. Разговор шёл попеременно то на английском, то на русском, которым Льюис владел вполне сносно.

– Скажу сразу, мистер Овчинцев, я представляю секретную службу Её Величества, – сообщил он без обиняков. – Точнее, разведку. И всё, о чём вы сейчас услышите, должно остаться между нами. Обещаете?

Скосив глаза на невозмутимую Джейн, Арсений кивнул.

– Прекрасно… Мы хотим предложить вам сотрудничество.

– Какое? – лаконично спросил Арсений.

– Вы должны вернуться в Россию, где будете выполнять наши поручения. На хороших условиях, разумеется.

Вот те нате… Впрочем, чему удивляться? Где ещё может быть интересен для британской разведки русский революционер кроме как в России? В Лондоне, что ли? А о связях партийной верхушки с английской специальной службой в «Народной воле» шептались уже давно. Откуда брались деньги на содержание партии и организацию террора, тоже догадывались…

– Почему именно я? – спросил Арсений.

Наклонившись, Льюис простецким жестом хлопнул его по колену.

– Мисс Деррик характеризует вас наилучшим образом, – сообщил он. – По её словам, вы умны, энергичны, предприимчивы. Ваше революционное досье я изучил, – оно выше всяких похвал. Импонирует ваша изобретательность и смелость. Важно, что хорошо владеете оружием и рукопашным боем, работали со взрывчаткой. А что однажды попались жандармам в Рязани, так тут же и выкрутились, бежали… Словом, вы нам подходите.

Арсений кивнул в сторону Джейн.

– Так она, значит…

– Ну, конечно! Мисс Деррик наша сотрудница, а курсы по изучению языка, – такой, что ли, фильтр, через который мы просеиваем людей. Присматриваемся, отбираем подходящих. Прямо скажу: таких мало. Не в обиду, русские революционеры привыкли много болтать и мало делать. Как это у вас говорится: «Пар уходит в свисток…» – Последнюю фразу Льюис произнёс на неплохом русском языке. – К вам, само собой, это не относится.

Откинувшись на спинку кресла, Льюис раскурил сигару.

– А если я откажусь? – спросил Арсений.

– С чего бы это? – вопросом на вопрос ответил разведчик. – Судя по всему, избытком морали вы не страдаете… не обижайтесь, в нашем деле это только плюс… значит, работать на нас вам будет не в тягость. В конце концов, у нас общий враг. Вы боретесь с царской властью, и мы с ней боремся. Вам она мешает установить свой порядок в России, а нам – в Европе. Мы союзники, мистер Овчинцев, не так ли?

Повисла пауза. Джейн едва заметно кивнула: не вздумай, мол, отказываться.

– Хорошо, – сказал наконец Арсений. – Что от меня понадобится?

– Всё! – энергично сказал Льюис. – Ваша голова, ваши боевые навыки, ваши связи в революционном подполье.

– А как же… – спросил Арсений и запнулся.

Работа на английскую разведку его не смущала. К стране, в которой родился, никаких особых чувств он никогда не питал, стало быть, и предателем считать себя не с чего. Но оставлять Джейн, уехав в Россию, отчаянно не хотелось. Любовь у них или не любовь, Арсений не знал. Но за эти месяцы женщина стала ему необходима, как доза опия наркоману. Это он ощущал душой и телом. Ведьма и есть, – околдовала…

Льюис оказался догадлив.

– Вы, кажется, подружились с мисс Джейн? – спросил он, белозубо скалясь. – И вас смущает, что придётся с ней расстаться? Ну, так не переживайте, – не расстанетесь…

И потушив сильным жестом сигарный окурок, добавил деловым тоном:

– С завтрашнего дня поступаете в моё распоряжение – и на моё довольствие тоже. Вы человек опытный, но кое-чему надо подучиться, пройти некоторую подготовку. В Россию ещё нескоро. А пока будете помогать мне здесь, в Лондоне. За вашим братом, русским революционером, нужен глаз да глаз…

Глава восьмая

Нечасто Сергею доводилось работать в таких приятных условиях. Зимний сад английского посольства был ему по душе. Много зелени и света, ласкающие нос ароматы цветов, но главное, – девушка, часами сидящая напротив, чья красота так и просилась на полотно.

Впрочем, работа над портретом мисс Элен шла небыстро. Сергей делал набросок за наброском, пытаясь как можно точнее схватить прелесть больших изумрудных глаз, чувственных губ, лица в обрамлении густых тёмных волос. Трудное дело осложнялось тем, что усидчивость девушки закончилась на третьем сеансе. Видно было, что позировать ей скучно, и недостаток движения она компенсировала беседой, обращаясь то к присутствующей мисс Канингем, то к художнику. На пятый день работы выяснилось, что дочь посла – убеждённая феминистка и любит поговорить на волнующую тему.

– Признаёте ли вы женщину равной мужчине? – спросила она, закуривая очередную папиросу через мундштучок.

– Нет, не признаю, – со вздохом сказал Сергей. Работа только-только пошла, и болтать не хотелось.

– Вот как? Вы брючный шовинист?

– Брючный – да, шовинист – нет, – слегка огрызнулся Белозёров. – Женщина не может быть равной мужчине. Она лучше, выше, да просто прекраснее, – убеждённо добавил он.

«Вот как Настенька…» Вспомнив жену, Сергей внутренне вздохнул. Настенька с детьми и бабушкой Авдотьей Семёновной отбыла в Кисловодск пить минеральную воду и принимать нарзанные ванны. Стало пусто, а по вечерам тоскливо; во всём доме, не считая его самого, лишь слуга Кондратий и кухарка Фрося… Соскучился очень, и по сыновьям тоже. Даже Авдотьи Семёновны как-то не хватало.

Мисс Элен небрежно отмахнулась мундштучком.

– Это всё слова, Сергей Васильевитш… Женщины во всём мире бесправны, и Россия не исключение.

– Это каких же прав им не хватает?

– Ну, например: может ли у вас женщина устроиться на работу в банк или в министерство? Ну, хоть на завод? Чтобы себя содержать?

– А зачем? Сначала у неё родители есть, а потом муж. Вот он пусть на жизнь и зарабатывает.

– А если она хочет утвердить себя в обществе? Самореализоваться? – с интересом спросила мисс Канингем.

– Пусть дома самореализовывается, – убеждённо сказал Сергей. – Не в том смысле, конечно, что за порог ни ногой. Балы, салоны, благотворительные собрания, церковь, – езди не хочу. Опять же театр, магазины, родственники… Просто, если у женщины есть дом и семья, дел у неё хватит на всю жизнь. А чтобы детей воспитывать, такой нужен талант и терпение, – нашему брату и не снилось.

Девушка раздражённо откинула со лба своевольную тёмную прядку.

– А вы точно русский? – ехидно спросила она, сверкнув глазами. – Может быть, вы немец?

– Да вроде нет… Чего это вдруг?

– Рассуждаете, как немец. У них для женщин придумали специальную формулу: «Кюхен, киндер, кирхен». Кухня, дети, церковь, – вот женская судьба, от сих до сих. Я бы от такой жизни повесилась!

Мисс Канингем засмеялась. Сергей покачал головой.

– Не надо. Живите долго и счастливо, – твёрдо посоветовал он.

«И не забивайте голову всякой ерундой», – чуть не добавил, но поостерёгся: уж очень у мисс Элен вид был воинственный.

– Вы слишком консервативны и чопорны, – дерзко заявила она. – Будь все такие, как вы, про общественный прогресс можно было бы забыть. Вы не хотите, чтобы женщина раскрепостилась… Может быть, вы и против свободной любви?

Вопрос был задан таким обвинительным тоном, что Сергей с трудом удержался от смеха. В гусарскую бытность он свободной любви хлебнул с избытком и цену ей знал очень хорошо. (Во многом именно поэтому так ценил брачные узы.) Но не читать же раскрепощённой англичанке лекцию о преимуществах семейных отношений! Эта тема окончательно похоронила бы сегодняшний сеанс.

К счастью, в зимнем саду неожиданно появился Фитч. Время от времени он заходил посмотреть, как идёт работа, – контролировал ситуацию, надо полагать.

– Как дела, мистер Белозёров? – спросил он, широко улыбаясь и пожимая руку Сергею. – Всё в порядке, я надеюсь?

– Всё замечательно, – отозвался Белозёров не без иронии. – Мне вот тут мисс Элен разъясняет преимущества свободных отношений между мужчиной и женщиной…

– Вы не джентльмен, мистер Белозёров, – холодно сказала девушка, прищурившись. – Вы доносчик!

Фитч расхохотался.

– Дорогая мисс Элен, джентльменов много, а художник Белозёров один, – назидательно произнёс он. С этими словами он сорвал орхидею, понюхал, вставил в петлицу тёмно-серого пиджака и, повернувшись к Сергею, добавил: – Моя вина, каюсь. Надо было предупредить, что мисс Мориер – завзятая феминистка. На чём вы остановились? На свободной любви? Ну, так имейте в виду: следующая тема – принятие общеевропейского закона о разрешении абортов.

Девушка поднялась из кресла – порозовевшая от негодования, словно Фитч наступил ей на любимую мозоль.

– Ваши шуточки, Эдвард, я считаю неуместными… – начала она ледяным тоном, однако Фитч прервал её, выставив перед собой ладони.

– Всё-всё-всё, больше не буду! Однако и вы больше не будете, ладно? Мистер Белозёров нанят, чтобы нарисовать ваш портрет. Но если ему ещё придётся выслушивать лекции о раскрепощении женщин в современном обществе, боюсь, он сочтёт это нарушением контракта и потребует дополнительной оплаты… Кстати, вы позволите?

И, не дожидаясь ответа, взял со стола альбом с набросками. Сергей только пожал плечами. За такие деньги имеет право.

Перелистав альбом, Фитч повернулся к Сергею.

– Это великолепно, – негромко сказал он. От шутливого тона не осталось и следа. – По-моему, это заявка на шедевр. Теперь я понимаю, почему вы… как это по-русски… нарасхват и в царской семье, и в свете… Мисс Элен! Держу пари, что «Портрет дочери посла» со временем займёт почётное место в королевском музее и обессмертит ваш облик. Так не отвлекайте художника от работы всякими мелочами, – прошу и даже настаиваю!

Волнение Фитча передалось девушке.

– Всё настолько серьёзно? – спросила она как бы небрежно, теребя ветку папоротника.

Вместо ответа Фитч кивнул, отвесил Сергею поклон и удалился. Глядя ему вслед, Белозёров испытывал неловкость. Как всякий художник он в душе всегда мечтал о признании своего таланта, о комплиментах. А получив, стеснялся, точно мальчишка. Пора бы уже привыкнуть, столько успешных работ за плечами, но вот не привыкается…

Мисс Элен послушно уселась в своё кресло под пальмой.

– Давайте работать, – произнесла она тоном примерной девочки. – Кстати, имейте в виду, – Эдвард зря не похвалит. Он прекрасно разбирается в живописи.

– Я тоже немного…

– А вы забавный, Сергей Васильевитш, – сообщила девушка с улыбкой, очаровательно блеснув жемчужными зубками.

– Послушайте, мисс Элен, нам ещё работать и работать. Язык сломаете отчеством. Называйте просто по имени, – Сергей.

– Оу, с удовольствием! Тогда просто Элен. Только не при папе. Он ещё более чопорный, чем вы…

– А меня зовут Рэйчел, – сообщила мисс Канингем, скромно потупившись. – Если, конечно, не возражаете.

Сергей поклонился.

До окончания сеанса девушка позировала прилежно и молча, чему-то задумчиво улыбаясь.

Как обычно, в час дня отобедали. А после обеда Фитч подошёл к Сергею и поинтересовался:

– Вы помните, что сегодня пятница?

– Помню, конечно. А что?

– Наступил уик-энд, мой друг… вы позволите вас так называть? Конец недели, время отдыха. По пятницам после обеда мы не работаем, если, конечно, нет ничего срочного. Мы развлекаемся.

– Это как же? В театр едете? Или в ресторацию? – поинтересовался Сергей?

– Кто-то и в театр, и в ресторацию, и в клуб. Но это вечером. А днём мы занимаемся спортом. Вы же знаете, англичане – самая спортивная нация в мире. Не хотите ли присоединиться? Так сказать, размяться после ланча?

Сергей чуть было не почесал в затылке, но вовремя удержался.

– Да я, в общем, не против, – решил он. – А вы про какой спорт? Про ваш бокс хвалёный, что ли? Так это я запросто. По физиономии кому-нибудь съездить, – милое дело…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Подробнее о гатчинском деле см. Александр Домовец «Гатчинский бес», М.: Вече, «Военные приключения».