Стихотворения

Алексей Апухтин

Стихотворения

© ООО ТД «Белый город», 2019

© Базелян О., иллюстрации, 2019

Стихотворения

К родине

Далёко от тебя, о родина святая,Уж целый год я жил в краях страны чужойИ часто о тебе грустил, воспоминаяПокой и счастие, минувшее с тобой.И вот в стране зимы, болот, снегов глубоких,Где, так же одинок, и я печалью жил,Я сохранил в душе остаток чувств высоких,К тебе всю прежнюю любовь я сохранил.Теперь опять увижусь я с тобою,В моей груди вновь запылает кровь,Я примирюсь с своей судьбою,И явится мне вдохновенье вновь!Уж близко, близко… Всё смотрю я вдаль,С волнением чего-то ожидаюИ с каждою тропинкой вспоминаюТо радость смутную, то тихую печаль.И вспоминаю я свои былые годы,Как мирно здесь и счастливо я жил,Как улыбался я всем красота́м природыИ в дебрях с эхом говорил.Уж скоро, скоро… Лошади бегут,Ямщик летит, вполголос напевая,И через несколько минутУвижу я тебя, о родина святая!

Павлодар, 15 июня 1853

Жизнь

О жизнь! ты – миг, но миг прекрасный,Мне невозвратный, дорогой;Равно – счастливый и несчастныйРастаться не хотят с тобой.Ты – миг, но данный нам от БогаНе для того, чтобы роптатьНа свой удел, свою дорогуИ дар бесценный проклинать, —Но чтобы жизнью наслаждаться,Но чтобы ею дорожить,Перед судьбой не преклоняться,Молиться, веровать, любить.

Орел, 10 августа 1853

Дума матери

Ты спишь, дитя, а я встаю,Чтоб слезы лить в немой печали;Но на твоем лице оставить не дерзалиСтрадания печать ужасную свою,По-прежнему улыбка молодаяЦветет на розовых устах,И детский смех, мой ропот прерывая,Нередко слышится в давно глухих стенах!Полураскрыты глазки голубые,Плечо и грудь обнажены,И наподобие волныИграют кудри золотые…О, если бы ты знал, младенец милый мой,С какой тоскою сердце бьется,Когда к моей груди прильнешь ты головойИ звонкий поцелуй щеки моей коснется!Воспоминанья давят грудь…Как нежно обнимал отец тебя порою!И, верь, уж год, как нет его с тобою.Ах, если б вместе с ним в гробу и мне заснуть!..Заснуть?.. А ты, ребенок милый,Как в мире жить ты будешь без меня?Нет, нет! я не хочу безвременной могилы:Пусть буду мучиться, страдать… но для тебя!И не понять тебе моих страданий, —Еще ты жизни не видал,Не видел горьких испытанийИ мимолетной радости не знал.Когда ж, значения слезы не понимая,В моих глазах ее приметишь ты,Склоняется ко мне головка молодая,И предо мной встают знакомые черты…Спи, ангел, спи, неведеньем счастливыйВсех радостей и горестей земных:Сон беспокойный, нечестивыйДа не коснется вежд твоих,Но Божий ангел светозарныйК тебе с небес да низойдетИ гимн молитвы благодарнойК престолу Божию наутро отнесет.

Санкт-Петербург, 5 сентября 1854

Поэт

Взгляните на него, поэта наших дней,Лежащего во прахе пред толпою:Она – кумир его, и ейПоет он гимн, венчанный похвалою.Толпа сказала: «Не дерзайГласить нам истину холодными устами!Не нужно правды нам, скорее расточайЗапасы льстивых слов пред нами».И он в душе оледенилОгонь вскипающего чувства,И тот огонь священный заменилОдною ржавчиной искусства;Он безрассудно пренебрегДуши высокое стремленьеИ дерзко произнес, низверженный пророк,Слова упрека и сомненья;Воспел порочный пир палат,Презренья к жизни дух бесплодный,Приличьем скрашенный разврат,И гордость мелкую, и эгоизм холодный…Взгляните: вот и кончил он,И, золото схватив дрожащею рукою,Бежит поэт к бесславному покою,Как раб, трудами изнурен!Таков ли был питомец Феба,Когда, святого чувства полн,Он пел красу родного неба,И шум лесов, и ярость волн;Когда в простых и сладких звукахТворцу миров он гимны пел?Их слушал раб в тяжелых муках,Пред ними варвар цепенел!Поэт не требовал награды, —Не для толпы он песнь слагал:Он покидал, свободный, грады,В дубравы тихие бежал,И там, где горы возвышались,В свободной, дикой стороне,Поэта песни раздавались

В ненарушимой тишине.

29 сентября 1854

Голгофа

Распятый на кресте нечистыми рукамиМеж двух разбойников, Сын Божий умирал.Кругом мучители нестройными толпами,У ног рыдала Мать. Девятый час настал:Он предал дух Отцу. И тьма объяла землю.И гром гремел, и, гласу гнева внемля,Евреи в страхе пали ниц…И дрогнула земля, разверзлась тьма гробниц,И мертвые, восстав, явилися живыми…А между тем в далеком РимеНадменный временщик безумно пировал,Стяжанием неправедным богатый,И у ворот его палатыГолодный нищий умирал.А между тем софист, на догматы ученьяВсе доводы ума напрасно истощив,Под бременем неправд, под игом заблужденья,Являлся в сонмищах уныл и молчалив.Народ блуждал во тьме порока,Неслись стенания с земли.Всё ждало истины…И скоро от ВостокаПришельцы новое ученье принесли.И, старцы разумом и юные душоюС молитвой пламенной, с крестом на раменах,Они пришли – и пали в прахСлепые мудрецы пред речию святою.И нищий жизнь благословил,И в запустении богатого обитель,И в прахе идолы, а в храмах Бога СилСияет на кресте Голгофский Искупитель!

17 апреля 1855

Май в Петербурге

Месяц вешний, ты ли это?Ты предвестник близкий лета,Месяц песен соловья?Май ли, жалуясь украдкой,Ревматизмом, лихорадкойВ лазарете встретил я?Скучно. Вечер темный длится,Словно зимний. Печь дымится,Крупный дождь в окно стучит;Все попрятались от стужи,Только слышно, как чрез лужиСонный ванька дребезжит.А в краю, где протекалиБез забот и без печалиПервой юности года,Потухает луч закатаИ зажглась во тьме богатоНочи мирная звезда.Вдоль околицы мелькая,Поселян толпа густаяС поля тянется домой;Зеленеет пышно нива,И под липою стыдливоЗреет ландыш молодой.

27 мая 1855

Вечер

Окно отворено… Последний луч закатаПотух… Широкий путь лежит передо мной;Вдали виднеются рассыпанные хаты;Акации сплелись над спящею водой;Всё стихло в глубине разросшегося сада…Порой по небесам зарница пробежит;Протяжный звук рогов скликает с поля стадоИ в чутком воздухе далеко дребезжит.Яснее видит ум, свободней грудь трепещет,И сердце полное сомненья гонит прочь…О, скоро ли луна во тьме небес заблещетИ трепетно сойдет пленительная ночь!..

15 июля 1855

Близость осени

Ещё осенние туманыНе скрыли рощи златотканной;Ещё и солнце иногдаНа небе светит, и пороюЛетают низко над землёюУнылых ласточек стада,Но листья жёлтыми коврамиШумят уж грустно под ногами,Сыреет пестрая земля;Куда ни кинешь, взор пытливыйВстречает высохшие нивыИ обнажённые поля.И долго ходишь в вечер длинныйБез цели в комнате пустынной…Всё как-то пасмурно молчит;Лишь бьется маятник докучный,Да ветер свищет однозвучно,Да дождь под окнами стучит.

14 августа 1855

Сиротка

На могиле твоей, ох! родная моя,Напролет всю-то ночку проплакала я.И вот нынче в потемках опять,Как в избе улеглись и на небе звездаЗагорелась, бегом я бежала сюда,Чтоб меня не могли удержать.Здесь, родная, частенько я вижусь с тобой,И отсюда теперь (пусть приходят за мной!)Ни за что не пойду… Для чего?Я лежу в колыбельке… Так сладко над нейЧей-то голос поет, что и сам соловейНе напомнит мне звуков его.И родная так тихо ласкает меня…Раз заснула она среди белого дня…И чужие стояли кругом:На меня с сожаленьем смотрели они,А когда меня к ней на руках поднесли,Я рыдала, не зная о чем.И одели ее, и сюда привезли.И запели протяжно и глухо дьячки:«Со святыми ее упокой!»Я прижалась от страха… не смела взглянуть…И зарыли в могилу ее… и на грудьПоложили ей камень большой.И потом воротились… С тех пор веселейУж никто не певал над постелью моей, —Одинокой осталася я.А что после, не помню… Нет, помню: в избеЖил какой-то старик… горевал о тебе,Да бивал понапрасну меня.Но потом и его уж не стало… ТогдаЯ сироткой бездомной была названа.Я живу у чужих на беду:И ругают меня, и в осенние дни,Как на печках лежат и толкуют они,За гусями я в поле иду.Ох, родная! Могила твоя холодна…Но людского участья теплее она —Здесь могу я свободно дышать,Здесь не люди стоят, а деревья одни,И с усмешкою злой не смеются они,Как начну о тебе тосковать.Сиротою не будут гнушаться, как те,Нет! Они будто стонут в ночной темноте…Всё кругом будто плачет со мной:И так пасмурно туча на небе висит,И так жалобно ветер листами шумитДа поет мне про песни родной.

1 октября 1855

Жизнь

П.К. Апухтиной

Песня туманная, песня далекая,И бесконечная, и заунывная,Доля печальная, жизнь одинокая,Слез и страдания цепь непрерывная…Грустным аккордом она начинается…В звуках аккорда, простого и длинного,Слышу я, вопль из души вырывается,Вопль за утратою детства невинного.Далее звуков раскаты широкие —Юного сердца мечты благородные:Вера, терпения чувства высокие,Страсти живые, желанья свободные.Что же находим мы? В чувствах – страдания,В страсти – мученья залог бесконечного,В людях – обман… А мечты и желания?Боже мой! Много ли в них долговечного?Старость подходит часами невольными,Тише и тише аккорды печальные…Ждем, чтоб над нами, в гробу безглагольными,Звуки кругом раздались погребальные…После… Но если и есть за могилоюПесни иные, живые, веселые,Жаль нам допеть нашу песню унылую,Трудно нам сбросить оковы тяжелые!..

29 февраля 1856

Ответ анониму

О друг неведомый! Предмет моей мечты,Мой светлый идеал в посланье безымянномТак грубо очертить напрасно хочешь ты:Я клеветам не верю странным.А если ты и прав, – я чудный призрак мой,Я ту любовь купил ценой таких страданий,Что не отдам ее за мертвенный покой,За жизнь без муки и желаний.Так, ярким пламенем утешен и согрет,Младенец самый страх и горе забывает,И тянется к огню, и ловит беглый свет,И крикам няни не внимает.

29 октября 1856

Весенние песни

1О, удались навек, тяжелый дух сомненья!О, не тревожь меня печалью старины,Когда так пламенно природы обновленьеИ так свежительно дыхание весны;Когда так радостно над душными стенами,Над снегом тающим, над пестрою толпойСверкают небеса горячими лучами,Пророчат ласточки свободу и покой;Когда во мне самом, тоски моей сильнее,Теснят ее гурьбой веселые мечты,Когда я чувствую, дрожа и пламенея,Присутствие во всем знакомой красоты;Когда мои глаза, объятые дремотой,Навстречу тянутся к мелькнувшему лучу…Когда мне хочется прижать к груди кого-то,Когда не знаю я, кого обнять хочу;Когда весь этот мир любви и наслажденьяС природой заодно так молод и хорош…О, удались навек, тяжелый дух сомненья,Печалью старою мне сердца не тревожь!

20 апреля 1857

2Опять я очнулся с природой!И кажется, вновь надо мнойВсе радостно грезит свободой,Все веет и дышит весной.Опять в безотчетном томленье,Усталый, предавшись труду,Я дней без труда и волненьяС каким-то волнением жду.И слышу, как жизнь молодаяЖелания будит в крови,Как сердце дрожит, изнываяТоской беспредметной любви…Опять эти звуки былого,И счастья ребяческий бред…И всё, что понятно без слова,И всё, чему имени нет.

Санкт-Петербург, 15 мая 1857

Серенада Шуберта

Ночь уносит голос страстный,Близок день труда…О, не медли, друг прекрасный,О, приди сюда!Здесь свежо росы дыханье,Звучен плеск ручья,Здесь так полны обаяньяПесни соловья!И так внятны в этом пенье,В этот час любви,Все рыданья, все мученья,Все мольбы мои!

11 сентября 1857

«Я знал его, любви прекрасный сон…»

Я знал его, любви прекрасный сон,С неясными мечтами вдохновенья…Как плеск струи, был тих вначале он,Как майский день, светлы его виденья.Но чем быстрей сгущался мрак ночной,Чем дальше вглубь виденья проникали,Тем всё бледней неслись они толпой,И образы другие их сменяли.Я знал его, любви тяжелый бред,С неясными порывами страданья,Со всей горячностью незрелых лет,Со всей борьбой ревнивого терзанья…Я изнывал. Томителен и жгуч,Он с тьмою рос и нестерпимо длился…Но день пришел, и первый солнца лучРассеял мрак. И призрак ночи скрылся.

Сентябрь 1857

Сегодня мне исполнилось 17 лет…

«Шестнадцать только лет! – с улыбкою холоднойТвердили часто мне друзья, —И в эти-то года такой тоской бесплоднойЗвучит элегия твоя!О, нет! Напрасно, вняв ребяческим мечтаньям,О них рассказывал ты нам;Не верим мы твоим непризнанным страданьям,Твоим проплаканным ночам.Взгляни на нас: толпой беспечно горделивойИдем мы с жребием своим,И жребий наш течет так мирно, так счастливо,Что мы иного не хотим.На чувство каждое мы смотрим безразлично,А если и грустим порой,Смотри, как наша грусть спокойна и прилична,Как вся проникнута собой!Пускай же говорят, что теплого участьяВ нас горе ближних не найдет,Что наша цель мелка, что грубо наше счастье,Что нами двигает расчет;Давно прошла пора, когда не для забавыТаких бы слушали речей:Теперь иной уж век, теперь иные нравы,Иные страсти у людей.А ты? Ты жить, как мы, не хочешь, не умеешь,И, полон гордой суеты,Еще, как неба дар, возносишь и лелеешьСвои безумные мечты…Поэт, беги ты их, как гибельной заразы, —Их судит строгая молва,И все они, поверь, одни пустые фразыИ заученные слова!»Не для судей моих в ответ на суд жестокий,Но для тебя, былых годовМой друг единственный, печальный и далекий,Я сердце высказать готов.Ты понял скорбь души, заглохшей на чужбине,Но сам нередко говорил,Что должен я беречь и прятать, как святыню,Ее невысказанный пыл.Ты музу скромную, не зная оправданья,Так откровенно презирал…О, я тебе скажу, как часто в час страданьяЕе, изменницу, я звал!Я расскажу тебе, как я в тоске нежданной,Ища желаниям предел,Однажды полюбил… такой любовью странной,Что долго верить ей не смел.Бог весть, избыток чувств рвался ли неотвязноИзлиться вдруг на ком-нибудь,Воображение ль кипело силой праздной,Дышала ль чувственностью грудь, —Но только знаю я, что в жизни одинокойТо были лучшие года,Что я так пламенно, правдиво и глубокоЛюбить не буду никогда.И что ж? Неузнанны, осмеяны, разбиты,К ногам вседневной суетыПопадали кругом, внезапной тьмой покрыты,Мои горячие мечты.Во тьме глухих ночей, глотая молча слезы(А слез, как счастия, я ждал!),Проклятьями корил я девственные грезыИ понапрасну проклинал…Порой на будущность надежда золотаяЕще светлела впереди,Но скоро и она погасла, умирая,В моей измученной груди…Тому уж год прошел, то было ночью темной.Раз, помню, выбившись из сил,Покинув шумный пир, по площади огромнойЯ торопливо проходил.Бог знает, отчего тогда толпы веселойМне жизнь казалась далека,И на сердце моем, как камня гнет тяжелый,Лежала черная тоска.Я помню, мокрый снег мне хлопьями нещадноЛетел в лицо; над головойХолодный ветер выл; пучиной безотраднойВисело небо надо мной.Я подошел к Неве… Из-за свинцовой далиОна глядела все темней,И волны в полосах багровых колебалиЗловещий отблеск фонарей.Я задрожал… И вдруг, отчаяньем томимый,С последним ропотом любвиНа мысль ужасную напал… О, мимо, мимо,Воспоминания мои!. . . . . . . . . . . . . . . . . . .Но образы иныеМеня преследуют порой:То детства мирного виденья золотыеВстают нежданно предо мной,И через длинный ряд тоски, забот, сомненьяОпять мне слышатся в тишиИ игры шумные, и тихие моленья,И смех неопытной души.То снова новичком себя я вижу в школе…Мой громкий смех замолк давно;Я жадно рвусь душой к родным полям и к воле,Мне все так дико и темно.И тут-то в первый раз, небесного напеваКидая звуки по земле,Явилась мне она, божественная дева,С сияньем музы на челе.Могучей красотой она не поражала,Не обнажала скромных плеч,Но сладость тихую мне в душу проливалаЕе замедленная речь.С тех пор везде со мной: в трудах, в часы досуга,В мечте обманчивого сна,С словами нежными заботливого друга,Как тень, носилася она;Дрожащий звук струны, шумящий в поле колос,Весь трепет жизни в ней кипел;С рыданием любви ее сливался голосИ песни жалобные пел.Но, утомленная моей борьбой печальной,Моих усилий не ценя,Уже давно, давно с усмешкою печальнойОна покинула меня;И для меня с тех пор весь мир исчез, объятыйКакой-то страшной пустотой,И сердце сражено последнею утратой,Забилось прежнею тоской.Вчера еще в толпе, один, ища свободы,Я, незамеченный, бродилИ тихо вспоминал все прожитые годы,Все, что я в сердце схоронил.«Семнадцать только лет! – твердил я, изнывая, —А сколько горечи, и зла,И бесполезных мук мне эта жизнь пустаяУже с собою принесла!»Я чувствовал, как рос во мне порыв мятежный,Как желчь кипела все сильней,Как мне противен был и говор неизбежный,И шум затверженных речей…И вдруг передо мной, небесного напеваКидая звуки по земле,Явилася она, божественная дева,С сияньем музы на челе.Как я затрепетал, проникнут чудным взором,Как разом сердце расцвело!Но строгой важностью и пламенным укоромДышало милое чело.«Когда взволнован ты, – она мне говорила, —Когда с тяжелою тоскойТебя влечет к добру неведомая сила,Тогда зови меня и пой!Я в голос твой пролью живые звуки рая,И пусть не слушают его,Но с ним твоя печаль, как пыль, исчезнет злаяОт дуновенья моего!Но в час, когда томим ты мыслью беспокойной,Меня, посланницу любви,Для желчных выходок, для злобы недостойнойИ не тревожь, и не зови!..»Скажи ж, о муза, мне: святому обещаньюТеперь ты будешь ли верней?По-прежнему ль к борьбе, к труду и упованьюПойдешь ты спутницей моей?И много ли годов, тая остаток силы,С тобой мне об руку идти,И доведешь ли ты скитальца до могилыИли покинешь на пути?А может быть, на стон едва воскресшей грудиТы безответно замолчишь,Ты сердце скорбное обманешь, точно люди,И точно радость – улетишь?..Быть может, и теперь, как смерть неумолима,Затем явилась ты сюда,Чтобы в последний раз блеснуть неотразимоИ чтоб погибнуть навсегда?

15 ноября 1857

«Гремела музыка, горели ярко свечи…»

Гремела музыка, горели ярко свечи,Вдвоем мы слушали, как шумный длился бал,Твоя дрожала грудь, твои пылали плечи,Так ласков голос был, так нежны были речи,Но я в смущении не верил и молчал.В тяжелый горький час последнего прощаньяС улыбкой на лице я пред тобой стоял,Рвалася грудь моя от боли и страданья,Печальна и бледна, ты жаждала признанья…Но я в волнении томился и молчал.Я ехал. Путь лежал передо мной широко…Я думал о тебе, я все припоминал,О, тут я понял всё, я полюбил глубоко,Я говорить хотел, но ты была далеко,Но ветер выл кругом… я плакал и молчал.

1857

В альбом

В воспоминанье о поэтеМне для стихов листочки этиПодарены в былые дни,Но бредом юным и невиннымДоныне, в тлении пустынном,Не наполняются они.Так перед вами в умиленьиЯ сердце, чуждое сомненья,Навек доверчиво открыл;Вы б только призраком участьяМогли исполнить бредом счастьяЕго волнующийся пыл.Вы не хотели… Грустно тлея,Оно то билося слабее,То, задрожав, пылало вновь…О, переполните ж сторицейИ эти белые страницы,И эту бедную любовь!

Санкт-Петербург, зимой 1857

Комета

(из Беранже)

Бог шлет на нас ужасную комету,Мы участи своей не избежим.Я чувствую, конец подходит свету;Все компасы исчезнут вместе с ним.С пирушки прочь вы, пившие без меры,Немногим был по вкусу этот пир, —На исповедь скорее, лицемеры!Довольно с нас, – состарелся наш мир!..Да, бедный шар, тебе борьбы отважнойНе выдержать; настал последний час:Как спущенный с веревки змей бумажный,Ты полетишь, качаясь и крутясь.Перед тобой безвестная дорога…Лети туда, в безоблачный эфир…Погаснет он – светил еще так много!Довольно с нас, – состарелся наш мир!..О, мало ли опошленных стремлений,Прозваньями украшенных глупцов,Грабительств, войн, обманов, заблуждений,Рабов-царей и подданных-рабов?О, мало ль мы от будущего ждали,Лелеяли наш мелочный кумир…Нет, слишком много желчи и печали.Довольно с нас, – состарелся наш мир.А молодежь твердит мне: «Всё в движеньи,Всё под шумок гнилые цепи рвет,И светит газ, и зреет просвещенье,И по морю летает пароход…Вот подожди, раз двадцать минет лето —На мрак ночной повеет дня зефир…»– Я тридцать лет, друзья, всё жду рассвета!Довольно с нас, – состарелся наш мир.Была пора: во мне любовь кипела,В груди кипел запас горячих сил…Не покидать счастливого пределаТогда я землю пламенно молил!Но я отцвел; краса бежит поэта;Навек умолк веселых песен клир…Иди ж скорей, нещадная комета!Довольно с нас, – состарелся наш мир.

2 декабря 1857

К утерянным письмам

Как по товарищу недавней нищетыДрузья терзаются живые,Так плачу я о вас, заветные листы,Воспоминанья дорогие!..Бывало, утомясь страдать и проклинать,Томим бесцельною тревогой,Я с напряжением прочитывал опятьУбогих тайн запас убогий.В одних я уловлял участья краткий миг,В других какой-то смех притворный,И все благословлял, и все в мечтах моихХранил я долго и упорно.Но больше всех одно мне памятно… ОноКругом исписано все было.Наместо подписи – чернильное пятно,Как бы стыдяся, имя скрыло;Так много было в нем раскаянья и слез,Так мало слов и фразы шумной,Что, помню, я и сам тоски не перенесИ зарыдал над ним, безумный.Кому же нужно ты, нескладное письмо,Зачем другой тобой владеет?Кто разберет в тебе страдания клеймоИ оценить тебя сумеет?Хозяин новый твой не скажет ли шутя,Что чувства в авторе глубоки,Иль просто осмеет, как глупое дитя,Твои оплаканные строки?..Найду ли я тебя? Как знать! Пройдут года.Тебя вернет мне добрый гений…Но как мы встретимся?.. Что буду я тогда,Затерянный в глуши сомнений?Быть может, как рука, писавшая тебя,Ты станешь чуждо мне с годами,А может быть, опять, страдая и любя,Я оболью тебя слезами!..Бог весть! Но та рука еще живет; на ней,Когда-то теплой и любимой,Всей страсти, всей тоски, всей муки прежних днейХранится след неизгладимый.А ты!.. твой след пропал… Один в тиши ночнойС пустой шкатулкою сижу я,Сгоревшая свеча дрожит передо мной,И сердце замерло, тоскуя.

25 января 1858

Е.А. Хвостовой

(экспромт)

Добры к поэтам молодым,Вы каждым опытом моимВелели мне делиться с вами,Но я боюсь… Иной поэт,Чудесным пламенем согрет,Вас пел могучими стихами.Вы были молоды тогда,Для вдохновенного трудаЕму любовь была награда.Вы отцвели – поэт угас,Но он поклялся помнить вас«И в небесах, и в муках ада»…Я верю клятве роковой,Я вам дрожащею рукойПишу свои стихотвореньяИ, как несмелый ученик,У вас хотя б на этот мигПрошу его благословенья.

1 февраля 1858

Мое оправдание

Не осуждай меня холодной думой,Не говори, что только тот страдал,Кто в нищете влачил свой век угрюмый,Кто жизни яд до капли выпивал.А тот, кого едва не с колыбелиТяжелое сомнение гнетет,Кто пред собой не видит ясной целиИ день за днем безрадостно живет;Кто навсегда утратил веру в счастье,Томясь, молил отрады у людейИ не нашел желанного участья,И потерял изменчивых друзей;Чей скорбный стон, стесненный горький шепотВ тиши ночей мучительно звучал…Ужели в том таиться должен ропот?Ужели тот, о Боже! не страдал?

12 марта 1858

В вагоне

Спите, соседи мои!Я не засну, я считаю украдкойСтарые язвы свои…Вам же ведь спится спокойно и сладко, —Спите, соседи мои!Что за сомненье в груди!Боже, куда и зачем я поеду?Есть ли хоть цель впереди?Разве чтоб быть изголовьем соседу…Спите, соседи мои!Что за тревоги в крови!А, ты опять тут, былое страданье,Вечная жажда любви…О, удалитесь, засните, желанья…Спите, мученья мои!Но уж тусклей огонькиБлещут за стеклами… Ночь убегает,Сердце болит от тоски,Тихо глаза мне дремота смыкает…Спите, соседи мои!

Москва, 27 марта 1858

Подражание древним

Он прийти обещал до расвета ко мне.Я томлюсь в ожидании бурном, —Уж последние звезды горят в вышине,Погасая на небе лазурном.Без конца эта ночь, еще долго мне ждать…Что за шорох? Не он ли, о Боже!Я встаю, я бегу… я упала опятьНа мое одинокое ложе.Близок день, над водою поднялся туман,Я горю от бесплодных мучений;Но вот щелкнул замок, – уж теперь не обман, —Вот дрожа заскрипели ступени…Это он, это он, мой избранник любви!Еще миг, – он войдет, торжествуя…О, как пламенны будут лобзанья мои!О, как жарко его обниму я!

6 апреля 1858

Песни

Май на дворе… Началися посевы,Пахарь поет за сохой…Снова внемлю вам, родные напевы,С той же глубокой тоской!Но не одно гореванье тупое —Плод бесконечных скорбей, —Мне уже слышится что-то иноеВ песнях отчизны моей.Льются смелей заунывные звуки,Полные сил молодых, —Многих годов пережитые мукиГрозно скопилися в них.Так вот и кажется: с первым призывомГрянут они из оковК вольным степям, к нескончаемым нивам,В глушь необъятных лесов.Пусть тебя, Русь, одолели невзгоды,Пусть ты – унынья страна…Нет! я не верю, что песня свободыЭтим полям не дана.

10 мая 1858

Картина

С невольным трепетом я, помню, раз стоялПеред картиной безымянной:Один из Ангелов случайно пролеталУ берегов земли туманной.И что ж! на кроткий лик немая скорбь легла;В его очах недоуменье:Не думал он найти так много слез и злаСреди цветущего творенья!Так Вам настанет срок. На шумный жизни пирПойдете тихими шагами…Но он Вам будет чужд, холодный этот мир,С его безумством и страстями!Нет, пусть же лучше Вам не знать его; пускайДля Вас вся жизнь пройдет в покое,Как покидаемый навеки Вами рай,Как Ваше детство золотое!

11 июня 1858