Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад

Галка покивал:

– Наездники Бури. Так далеко на западе. Йавенир редко высылает свою гвардию в эту сторону. Это может означать проблемы. Ласкольник сообщил кому следует?

– Да. Гонцы отправлены в Верлен и Берегонт.

– Это хорошо. Плохо, когда Молнии показываются между разделенными кланами. Может, они готовят серьезный налет?

Она пожала плечами:

– Может. А может, Йавенир послал их, чтобы напомнили строптивым вождям, что это он – Отец Войны?

– Может, и так. – Грел усмехнулся. – Ну хоть что-то хорошее выяснилось из вашего лазанья где не просят. Хорошо быть своевременно предупрежденным. Думаешь, это те же, с которыми вы схлестнулись?

– Ты их видел вблизи? – ответила она вопросом на вопрос.

– Почти как тебя.

– Были побиты?

– Нет.

– Ну тогда это не наши. У тех, с которыми мы столкнулись, щиты треснувшие, а кольчуги в дырах.

– И это хорошо, потому как, – Галка повысил голос, – какое-нибудь дурачье того и гляди начало б гавкать на Серого Волка, что-де его вина, что, мол, он привел за собой Молний.

Кайлеан посмотрела через плечо. Несколько человек пыталось раствориться в толпе. Узнала она старого Вырру и одного из сыновей шорника, которого Ласкольник в прошлом месяце не принял в чаардан. Ну понятно.

– А где мой кха-дар? И ваш?

Галка фыркнул:

– Как это где? Сидят в трактире и совещаются – с бургомистром, Гендориком и парой других купцов. Да с половиной города в придачу. Истинная ярмарка, раздери их.

Она попрощалась кивком и двинулась к постоялому двору.

Внутри было побольше народу, чем она ожидала. Три длинных стола поставили посредине главного зала. Заседали за ними важнейшие из мещан. Остальные толпились под стенами, прислушиваясь и вставляя собственные, часто оскорбительные, замечания.

Когда она вошла, как раз говорил бургомистр адк-Верхоф. Из-за одышки он то и дело прерывался и отирал потное лицо льняной тряпкой:

– …и потому я вам говорю, люди, что нет причин для беспокойства. И уж точно нет причин вооружаться и готовить какие-то там военные экспедиции. Это всего лишь…

– Это же Молнии! – заорал из угла какой-то горлопан. – Ублюдки Шейрена! Надобно их перерезать, пока они не перерезали нас!

– Ве-е-ерно!!

Толпа подхватила идею навести порядок, словно речь шла о том, чтобы выдуть пару бочек дармового пива.

– Смерть мерзавцам!

– Спустить с них шкуру!

– Стоптать их!

– Ежели не армия, то мы!

– Итак…

Кайлеан принялась проталкиваться к пятачку за спиной Ласкольника, где стояли остальные из ее чаардана.

Кха-дар сидел рядом с бургомистром. Он как раз неторопливо поднялся и обозрел все вокруг. Куда падал его взгляд, крикуны затихали.

– Вижу, ты, Кадех, скор в драке, – воткнул он взор в самого горластого сторонника наведения порядка. – А твоя собственная жена каждый день дает тебе в морду так, что аж шум стоит.

Несколько человек засмеялось, он утихомирил их взмахом руки.

– Впрочем, как я погляжу, таких, как ты, здесь вдосталь. Но когда се-кохландийцы копьями снимут вас с седла – быстренько поменяете решение. Это не группка бандитов, которые выбрались грабить и убивать. Проклятие, это же гвардия Йавенира, Отца Войны всех племен. Они не ходят за добычей, потому что и так со всякого похода имеют свою долю. Думаю, бургомистр совершенно прав. Это наверняка посольство.

Он сел. Встал старый Кеверс, владелец самых больших в городе торговых складов.

– Посольство или нет, – проскрипел он паскудно, – а должно нам соблюдать осторожность. С ними никогда ничего не известно.

– Именно! – крикнули на этот раз из темного угла. – Может, они шпионить пришли?

По залу пронесся неприятный шум.

– Я уже говорил вам, что это могут оказаться послы. – Бургомистр пытался перекричать нарастающую бурю. – И нам нужно принять их как послов. Возможно, они направляются к князю дер-Авдару, и худо нам придется, ежели по дороге они столкнутся с какими проблемами.

Последнее замечание подействовало. Шум стих. Князь Фергус-дер-Авдар владел огромными поместьями и был правой рукой императора в провинции. Тяжелой правой рукою. Мало кто в здравом уме пожелал бы с ним задираться.

– И потому я говорю: ждать. Продадим им все, чего потребуют, и смотрите мне, чтобы без обдираловки. – Бургомистр выразительно глянул на сидящего поодаль Кеверса. – Может, из этого посольства получится что хорошее для города и окрестностей.

– Не только для города и окрестностей, но и для славы Владычицы Степей и ее Детей. А также для выгоды всех правых, богобоязненных людей на этой земле.

На этот раз от тишины зазвенело в ушах. Все взгляды устремились к молодому мужчине, который воздвигся в углу.

– Кто ты? – спросил адк-Верхоф.

Мужчина исполнил дворцовый поклон, метя пыль полою широкого плаща. Поклон этот в переполненной людьми, пропахшей потом комнате казался издевкой.

– Аредон-хеа-Цирен, к вашим услугам. Квард’келл, Меч Правды, Третий Клинок Владычицы Степей в храме Милосердия и Справедливости в Йерф.

Тишина сделалась еще глубже, на миг показалось, что никто не знает, как поступить. Первым среагировал Ласкольник, слегка поклонился и сказал:

– Обычно Ловчие Лааль Сероволосой обладают чем-то бо́льшим, чем просто слова, в доказательство того, кто они такие.

– Конечно.

Чужак улыбнулся, одной рукою извлек из-за ворота медальон, а второй отбросил плащ на плечо. Рукоять меча блеснула серебром, и показалось, что черные и красные знаки, украшавшие ножны, слегка раскалились.

Кайлеан глянула на Ласкольника. Эта демонстрация, похоже, не произвела на него впечатления. Генерал махнул ладонью:

– Могу я взглянуть на медальон? И на письмо?

Мужчина подошел к лавке, вытаскивая из-за пояса сложенную залакированную карточку. Кха-дар склонился, внимательно осмотрел висящий на шее пришлеца медальон, на котором изображено было лицо молодой женщины, окруженное мчащимися лошадьми, сломал печать и развернул бумагу. Наконец кивнул, удовлетворенный.

– Ловчий, – сказал он громко. – От храма в Йерф – длинная дорога.

– Увы, в эти неспокойные времена нам приходится идти туда, где мы нужны, и служить там, где возрастает угроза зла. – Мужчина говорил таким тоном, что не понять было, цитирует он символ веры или просто издевается.

Кайлеан присмотрелась к нему внимательней. Молодой, светлые волосы, голубые глаза – был бы даже симпатичным, если бы не слишком большой нос и ироническая гримаса, приклеившаяся к губам. Под плащом он носил голубой кафтан, украшенный серебряной нитью, зеленую рубаху и темные штаны, по последней моде заправленные до колен в высокие кавалерийские сапоги. На руках – перчатки. Выглядел как фат, а не как представитель вооруженной руки сильнейшего из храмов восточных провинций.

Ловчий спрятал медальон под кафтан и повернулся к толпе:

– Именем Храма и Владычицы Степей, под угрозой проклятия я запрещаю любые провокации против Наездников Бури, любые враждебные жесты. Се-кохландийцы останутся здесь самое большее до вечера. Они никому не причинят вреда. А теперь, – он повысил голос, – я хотел бы поговорить лично с бургомистром, генералом Ласкольником и капитаном Ветормом. Если они посчитают потом, что надо, добрые люди, поделиться услышанными от меня вестями с вами, то наверняка так и поступят.

Комната начала пустеть. Кайлеан в этот момент замешательства проскользнула лестницей наверх, в свою комнату, желая воспользоваться ее маленькой тайной.

В комнате не было никого, не считая пса, который, похоже, с самого утра не двигался с места.

– Тихо, – шепнула она. – Оставайся.

Она отодвинула лежащий на полу толстый мат и легла на доски. Приложила глаз к самой большой щели. Принялась подсматривать.

В комнате остались только четверо. Бургомистр, Ласкольник, Веторм и Ловчий. Некоторое время все молчали, внимательно переглядываясь.

– Итак? – начал Веторм, скрещивая руки на груди. – Как понимаю, ты как-то связан с прибытием Молний? В чем там дело?

– Отче, – ласково поправил пришлец.

– Что?

– Отче. Так надлежит обращаться к воину Святого Ордена Владычицы Степей, когда он исполняет свои обязанности. Знаю, не похож, однако я – монах ордена Ар-Квард’келл, а это что-то да значит для всякого честного и набожного человека в империи.

Веторм слегка наклонился, оперся о лавку.

– Честные и набожные люди в этой провинции империи, – процедил он, – приветствуют се-кохландийцев стрелами да саблями. Те, кто так не поступает, весьма подозрительны.

Кайлеан глядела сверху, а потому могла лишь вообразить издевательскую ухмылку, искривившую лицо Ловчего.

– Честные и мудрые люди, – сказал тот, – умеют видеть несколько дальше расстояния сабельного удара и даже дальше, чем летит стрела из лука. Потому стараются видеть больше и больше понимать. Остальным следовало бы слушать их решения и делать вид – хотя бы делать вид, – что они понимают хоть что-то из происходящего вокруг.

Ладони Веторма сжались в кулаки. Ласкольник положил ему руку на плечо:

– Прежде чем вы оба начнете ставить под сомнение честь своих матерей, давайте выслушаем, что желает сказать нам отче хеа-Цирен, – произнес он спокойно.

Монах вытащил из-под плаща кожаный футляр:

– Прежде чем я начну, скажу лишь, что дело это не имеет ничего общего с последним рейдом генерала Ласкольника на территорию се-кохландийцев, – вздохнул он тяжело. – Нынче ночью я надеюсь завершить следствие, что началось больше года назад.

– Завершить с помощью Молний? – В голосе Ласкольника не удавалось прочесть ничего, кроме искреннего интереса. – Разве у Храма нет собственных отрядов?

– У Храма Владычицы Степей есть собственные отряды. Согласно императорским законам – числом четыреста сорок шесть солдат. А еще – тридцать три брата ордена Ар-Квард’келл, оружной руки иерархов. Но этого маловато для наших нужд.

Веторм фыркнул:

– Да, вы спите и видите ту власть, что была лет триста тому, во времена Микохерна, когда Храм имел восемнадцать тысяч головорезов, готовых сорваться с места по одному кивку, и когда вы и вправду правили на Востоке. Снова хотелось бы вам, чтобы люди падали ниц перед жрецами и целовали их обувку, а?

– Это старые дела… – вмешался бургомистр, пытаясь снять напряжение.

– Старые и – что важнее – не имеющие ничего общего с нашим делом, – заметил Ласкольник. – Зачем вам нужны Молнии? И почему – они, а, например, не какой-нибудь из наших отрядов?

Ловчий пожал плечами:

– Потому что дело это переступает границы и различия между народами. Молнии – это ведь не просто гвардия Йавенира, это еще и военная рука Владыки Бурь по ту сторону границы. До определенной степени они – наше отражение, их задача – стоять между людьми и силами зла.

– Как услышу о силах зла, – проворчал Веторм, – сразу перед глазами возникают сто тысяч кочевников, что свалились нам на голову тридцать лет назад. Горящие города и села, колья и распятия, небо, затянутое дымом, и земля, растоптанная после прохода се-кохландийских а’кееров. А во главе той орды, монах, шли именно Наездники Бури. Вот что для меня – силы зла.

– Я в этом не сомневаюсь, капитан. Не сомневаюсь, что военному, как вы, есть дело лишь до марширующих армий, войн между царствами и драк в корчмах. – Ловчий произнес это негромко и медленно, но тоном таким, что воздух, казалось, вскипел. – Потому как для меня нет большой разницы между бандой дуболомов, лупящих друг дружку сломанными лавками в грязной заблеванной избе, и бандой дуболомов, лупящих друг дружку железом где-нибудь в поле. Число их в этом случае – дело второстепенное. Я, капитан, смотрю на мир как на поле битвы между Светом и Тьмой. Между нашей Владычицей, ее Матерью и Семейством – и демонами с той стороны Мрака, Нежеланными и всеми их ублюдками. Со времен Войн Богов миновало три с половиной тысячи лет, и почти все успели позабыть, из-за чего они велись. Не из-за границ, не из-за того, кто кому станет платить подати и кому – целовать обувку. Человек другого человека может пленить, ограбить, даже убить, но Нежеланный способен сделать так, что ты и твои дети перестанете быть людьми, уничтожить вас так, как если бы вы никогда не рождались, отобрать любую надежду, вырвать вам душу и подтереть ею зад. Потому тех, кто кланяется Нежеланным, кто тянется сквозь Мрак в поисках Силы и мощи, я стану преследовать с помощью любых доступных мне средств. И горе тому, кто попытается встать у меня на пути.

Кайлеан, лежа на полу, мысленно выругалась. Проклятие, проклятие, проклятие. Болтает словно какой-то…

– Трехнутый фанатик, – снова отозвался пришлец. Она легко представила себе его усмешку. – Вы ведь именно так и подумали, верно?

И, не дожидаясь ответа, он продолжил:

– Я предпочитаю начинать разговор именно так, чтоб не увязнуть в теологических дискуссиях – для этого нет времени. Не стану вдаваться и в подробности насчет того, правдива ли речь, которой я вас огорошил, или нет: многие готовы верить моим словам, другие насмехаются, их дело. Остальное же – предельно просто. Мы вот уже год выслеживаем банду Помётников, которые пробираются туда и назад через границу. Порой месяц-полтора сидят у нас, потом – у них, потом снова у нас, и так по кругу. Когда петля начинает сжиматься с одной стороны границы – они сбегают на другую, а мы, Ловчие, лишь однажды зашли в погоне на восточный берег реки. Брат рех-Дерон вместе с тридцатью солдатами наткнулся на одно из племен и вернулся с уполовиненным отрядом. Именно поэтому вот уж месяц как мы установили контакт со Вторым Щитом Молний, их командиром на западе степей, и договорились о совместном преследовании. И петля затягивается вновь. И на этот раз – не только на одной стороне. Какие-то вопросы?

– Говоришь, банда Помётников… отче, – проворчал Веторм, – и отчего же до сих пор я ничего о ней не слышал?

– Да слышали вы, слышали, – ласково отвечал Ловчий. – Восемь месяцев тому назад резня на верленском тракте, тот маленький купеческий караван, что истребили до последнего человека. Новое Леф, малое сельцо, едва-едва десять домов, нынче там лишь руины. Полгода не прошло с того нападения. Поместье барона кер-Хитенна, ограбленное и сожженное, пастухи в Навесх, что погибли пару месяцев тому. Продолжать?

– Я помню бо́льшую часть этих происшествий. – Ласкольник поднялся с лавки и на миг исчез из поля зрения Кайлеан. – Все говорили, что это дело рук кочевников, следы вели на ту сторону границы. Вина?

Где-то сбоку звякнули металлические кубки.

– Охотно. – Монах принялся открывать футляр.

Бургомистр, до сей поры молчавший, вынул из рукава новый платок и отер лоб. Материал моментально пропитался потом.

– Помётники, – прошептал бургомистр. – Помётники ведь почитают Нежеланных и приносят им в жертву людей. Верно?

– Именно. – Ловчий кивнул.

– Они призывают демонов и тварей из-за грани миров, используют злую магию.

– Неаспектированную магию, бургомистр. Они не черпают Силу из безопасных для человечества Источников, не ходят Тропами, но тянутся ниже, к магии духов, к Силам, что дремлют на грани Мрака или за ним. – Ловчий вынул из футляра несколько пергаментных свитков и развернул их на лавке. – Даже аспектированная магия, берущая начало в источниках Силы, что считаются безопасными, горазда изменять человеческий разум, мутить его, ввергать в безумие. Именно поэтому маги и чародеи, обучаясь годами, несколько первых лет учатся лишь как этому противостоять. О неаспектированных чарах мы не ведаем почти ничего. Великий Кодекс в окончательном виде возник лишь лет триста назад, а составление его заняло четверть века. И сделано это не затем, чтобы владеющие аспектированной магией чародеи не могли иметь конкурентов, но потому, что иные разновидности чар всегда – повторяю, всегда – рушат человеческий разум, а частенько – и тело. Ахеры на севере используют магию духов, но они – не люди, в странах вне империи частенько маги, а то и целые гильдии пытаются освоить запрещенное знание. И это всегда заканчивается дурно. Впрочем, здесь, на Востоке, все тоже…

К столу подступил Ласкольник, держа четыре кубка и оловянный кувшин.

– О, прекрасно. – Монах забрал у него кубки и придавил ими уголки самого большого из пергаментов. – Это карта ближайших окрестностей.

Пергамент цвел красками. Кайлеан различила Амерту, главным образом, потому, что обозначалась она яркой синевой и знаком «вода».

– Вы правы, генерал, говоря, что все те нападения Помётников приписывали кочевникам. Они так действуют, путают следы, обманывают, наводят подозрение на других. Чем сильнее полыхает граница, тем лучше для них. Может, вас заинтересуют сведения, что когда они нападали на се-кохландийцев, то следы всегда указывали на один из наших отрядов или один из многочисленных свободных чаарданов. Чем больше между нами и кочевниками ненависти, тем лучше.

Он склонился над картой, и Кайлеан потеряла его из поля зрения.

– С сегодняшнего дня начинается большая облава на эту банду. С нашей стороны в ней принимают участие все стражники, каких мог послать Храм Владычицы Степей, и семеро Ловчих. Со стороны се-кохландийцев – триста Наездников Бури и несколько жереберов средней руки. Потому-то, генерал, вы наткнулись на Молний так далеко на юго-западе степей. Они не искали вас – всего лишь пытались захлопнуть ловушку. Какие-то вопросы?

– Отчего они здесь, а не по свою сторону границы – и где наши?

– По их сторону границы, конечно же, – фыркнул Ловчий. – Ночью наша старательно спланированная операция пошла кувырком, все перемешалось. Эта банда насчитывает где-то десяток Помётников, и несколько из них владеют сильными чарами. Они водили нас за нос: не стану скрывать, что им почти удалось ускользнуть. Отряд Молний в последний миг перешел границу, отрезая им дорогу в глубь империи. Сейчас мы точно знаем, где они находятся, и я надеюсь, что завтра утром мы с ними покончим.

– Лишь утром? – Веторм не скрывал сомнений.

Ловчий пожал плечами:

– Наверняка не ранее. Эта банда укрылась здесь, – он щелкнул пальцем по пятнышку на карте. – В Урочище.

Ласкольник кашлянул:

– Не знаю почему, но, едва увидев эту карту, чего-то подобного я и ожидал.

– А я – нет, – рявкнул Веторм. – Никто не переживет ночь в Урочище, потому нет смысла волноваться. Молнии могут возвращаться.

– Еще одна мудрость из уст капитана Веторма, – хеа-Цирен выпрямился, – что на самом деле лишь глупость. Урочища на местах битв разбросаны как по всей империи, так и за ее границами. Самое известное и большое – это Багряные холмы к югу от Старого Меекхана. То, что лежит к югу от города, настолько маленькое, что его даже не всегда отмечают в книгах магических гильдий.

Он налил в кубок вино, ополоснул горло и продолжил:

– Если спросите об Урочищах у чародеев, то услышите, что это места с исключительно активными Источниками Силы, как аспектированными, так и дикими. Скажут вам, что твари там появляются вследствие действия именно этих диких Источников. Они опишут Урочища как нечто занимающее место в естественном порядке вещей. – Он издал странный звук, наполовину фырканье – наполовину смех, и разразился сухим, свистящим кашлем. – Простите, – ни один из собравшихся за столом мужчин даже не вздрогнул. – Слишком долгая ночь на мокрой земле и в седле. Хе-хе, слуга Владычицы Степей, а ото сна в траве у меня ломит кости и кашель рвет грудь. – Он снова вернулся к рассказу: – Духовенство же, жрецы и монахи поведают вам, что Урочища – видимый след присутствия Нежеланных в нашем мире, остатки Войн Богов. Что это места, которые могут оказаться вратами в иные пространства, в иные… части Всевещности. Как правило, это места, где во времена Войн Богов велись крупные стычки или сражения с использованием невообразимых для нас Сил. В Урочищах боги либо Нежеланные сошли на землю в полной либо почти полной форме – и изменили ее.

– Нам это известно. – Ласкольник снял с пергамента один из кубков и тоже налил себе вина. – Мы живем подле Урочища, что лежит всего в трех милях к югу, – и только потому, что до сих пор оттуда ничего не вылезло. И одна из выгод – то, что с той стороны мы можем не опасаться нападения кочевников. Однако ты не ответил на вопрос Веторма. Почему ты полагаешь, что Помётники переживут проведенную в нем ночь?

Кайлеан усмехнулась сама себе. Ее кха-дар не слишком-то любил длинные переговоры и начинал испытывать нетерпение.

Ловчий вынул из футляра еще одну карту, чуть бо́льшую. Указал на голубую линию, что вилась через середину листа:

– Здесь – река Амерта. Граница между империей и се-кохландийцами. Это пятнышко у западного края – Урочище, что зовется Диким лугом, слабо активное и слабо известное. Еще одно пятно, по прямой – каких-то сорок миль, это Проклятие Гертисса, потом – Кровавый лес, Урочище, известное и вызывающее страх. Следующее – ваше, которое даже не получило собственного имени.

Сверху Кайлеан видела только руки Ловчего, что двигались от одного пятнышка к другому.

– За рекой, в степях – еще одно, известное до прибытия племен се-кохландийцев как Пустой Смех – хм, у местных кочевников было странное чувство юмора. Следующее Урочище находится вот здесь, подле Грель-Ренн, се-кохландийцы зовут его Дрег-оннен, Темное Место. Последнее из отмеченных на карте – это славное – или, скорее, бесславное – Ленрисс.

Указанные им места располагались на карте на прямой линии.

– Как видите, расстояния между ними почти одинаковы, да и большинство Урочищ – на прямой. Будь у нас карта побольше, вы бы поняли, что линия эта, – палец Ловчего скользнул по цепочке темных пятен, – кончается милях в пятидесяти на восток большим Урочищем, называемым Леннетр Оверт. Оно настолько велико, что никто не знает его истинных размеров. Говорит ли вам о чем-нибудь это название?

– Леннетр Оверт на языке даврийских племен означает Смерть Оверта или Падение Оверта. – Ласкольник медленно поставил кубок на стол. – Даврийцы говорят, что это имя они переняли от племен, которые ушли с тех земель на восток почти пятьсот лет назад. Верят, что там погиб Оверт, сын…

– Он не был ни сыном, ни дочерью и звался не Оверт, – произнес сурово Аредон-хеа-Цирен. – Истинного названия – поскольку это не имя – мы не знаем. Оверт являлся некой разновидностью тварей, которых нет в нашем мире, а с парой Нежеланных единила его не только близость крови, но и близость душ и разума. Был он скорее инструментом, эманацией, нежели сознающей себя, независимой сущностью. Но обладал силами обоих своих творцов, что заставило Повелителя Бурь… – Он раскашлялся снова.

– Галлега, – подсказал бургомистр, и лысина его тут же зарумянилась.

– Нам ведомы имена Великой Родни, – проворчал Веторм. – И нам ведомы легенды времен Войн Богов.

– Легенды? – Ловчий наконец-то успокоил свистящее дыхание и выпрямился. – Спроси живущих на западе лендорцев, поговори с шаманами ахеров, отъедь на тысячу миль к югу и встреться со скрывающими лица иссарами. Все они были здесь, когда боги ходили по земле. Они расскажут тебе истории, после которых остаток жизни ты проведешь, затаившись в темной башне и воя по ночам от страха. В этих местах три с половиной тысячи лет тому Владыка Бурь померялся силой с Овертом. Оба прибыли преисполненные мощью. Владыка Бурь собрал в едином месте всех своих авендери, сошел из собственного царства и объявился миру лично. Оверт зачерпнул от Силы своих творцов и прибыл как четырехрукая тварь со звериною головою. Руки дотягивались до небес, в шаге одном было десяток миль, а стопы выбивали в земле кратеры. Бились они от рассвета до заката, а вечером Оверт развернулся и бросился наутек, истекая кровью из многочисленных ран. Пробежал несколько сотен миль и далеко на востоке пал от удара божьего копья. Здесь, на этой карте, обозначены места, где кровь Нежеланного окропила землю. Это и есть Урочища. А Помётники – уже не совсем люди, они слишком далеко потянулись сквозь Мрак, и ничто им в тех местах не угрожает. Еще какие-то вопросы?

Тишина.

– Один.

– Слушаю, генерал Ласкольник.

– Чего ты от нас ожидаешь?

* * *

Не следовало ему об этом спрашивать, подумалось Кайлеан вечером того же дня. Хотя наверняка все равно ничего не изменилось бы – поскольку Аредон-хеа-Цирен как Ловчий Владычицы Лааль имел право заставить их отряд принять участие в миссии, цель которой было уничтожение банды Помётников. И все равно, лучше бы кха-дар не спрашивал. Поскольку именно приказ и стал ответом на вопрос, да еще и таким, какой не проигнорировать.

– Хочу, чтобы вы замкнули облаву с юга, – сказал тогда Ловчий. – Всего лишь замкнули облаву, я не прошу, чтобы вы еще и принимали участие в нападении – вам нет нужды въезжать в Урочище, этим займутся на рассвете отряды из Храма, которые к тому времени к нам присоединятся, и Молнии. Но в этом Урочище миля ширины и четыре – длины, и как раз с юга у нас нет никаких отрядов. Оттого я бы хотел… хм… Храм хотел бы, чтобы ваши чаарданы вместе со всеми желающими, которых сумеете набрать, уже сегодня выехали к Урочищу и заняли позицию вот здесь.