Полная версия
Дикторат. Эффект молнии. Часть 2
Галина Манукян
Дикторат. Эффект молнии. Часть 2
Глава 1
Похожий на одноглазую стрекозу, юркий летательный аппарат из стекла и металла не сбавлял скорость, пролетая над бескрайней зеленью холмов и долин.
– Сэр, – произнесла машина с такой же интонацией, с какой наложницы спрашивают хозяина, как бы ему хотелось развлечься, – вам сообщение из Центра управления Зоной Аномалии. Центр требует соединить с пилотом, но вы отключили прямую связь.
Гигант Эдэр начал озираться, ему не верилось, что это всего лишь робот – ну, не может робот говорить так томно, с соблазнительной хрипотцой и придыханием!
Но пилот, Иван, скривился и пробормотал себе под нос:
– Б-была халва их м-мат слушать… – Он задумался на секунду, затем кивнул оторопевшим от внезапного полета пассажирам: – Эдэр, пристёгивайся вон теми р-ремнями и держи свою девочку. А вы, эй, к-которые сзади, хватайтесь за в-всё, что можно, и не отпускайте.
Иван чем-то щёлкнул, достал из коробки в панели крошечную деталь и, надкусив несколько раз, выбросил её на пол. Затем отжал похожий на подкову рычаг вниз и вперёд и сообщил:
– Осторожно! Сейчас б-будет р-расколбас!
– Что?! – не понял Эдэр, и последнее «о» растянулось в раскатистое «а-а-а», к которому присоединился дружный рёв Лиссандры, Грэга и мутанта Тима, беглецов из Глосского Диктората. Машина перевернулась и резко начала снижаться. Что-то глухо шмякнуло о спинку кресла – пожалуй, это могло быть только бессознательное тело здоровенного стража Никола… Что его винить, не всякий человек, севший впервые в летательный аппарат, может радоваться полету. Даже Эдэру было страшно, особенно сейчас, когда земля неумолимо приближалась, и блестящая извилистая нить реки между багровыми холмами увеличивалась с каждой секундой. Тараща глаза, он пытался удержать на коленях Лиссу, чумашку, как он её про себя ласково называл. А она так и норовила вмазаться в переднюю панель.
Эдэр забыл о том, что не верит больше в духов. Он орал и взывал к ним, как в детстве, когда падал с вековой сосны, ломая ветки спиной. Духи не слышали – машина пикировала. И вдруг, когда конец казался неотвратимым, она, едва не коснувшись круглым носом речной глади, задрала его и принялась скользить в двух метрах над водой.
Все громко выдохнули. Грэг выругался цветисто и от души, как умеют только стражи, повидавшие на своем веку и козлограссов, и дикобарсов, и нелюдей-разбойников, а потом вдруг издал странный звук. Радуясь, что не ел ничего, Эдэр сглотнул и подтянул к своим коленям ослабевшую Лиссандру. Из-за спинки кресла, где был Грэг, запахло рвотой. Щупальце мутанта Тима осторожно отцепилось от загогулины на передней панели. Где-то под ногами каталась пара копий. А Иван, этот низкорослый хлюпик, которому они доверили свои жизни, даже не побледнел. Вот сволочь!
Гигант метнул взгляд за выпуклое, больше похожее на половину шара, лобовое стекло и только теперь заметил, что с поверхности свинцовой на вид реки поднимался пар. Он клубился невысоко и расстилался по устью, словно в жутких легендах. Рыжие холмы выглядели мёртвыми и пугающими. Покрытые то ли песком, то ли бархатной и, казалось, ядовитой пылью, они выглядели ненастоящими.
– Что… ты… гад… творишь?! – тяжело дыша, обратился Эдэр к Ивану. После мгновенного снижения у гиганта не было сил на угрожающий рык. Он бы придушил пацана сейчас же, если б умел управлять этой адской штуковиной.
Пилот пожал плечами, но не оторвал взгляда от ущелья:
– Я же с-сказал: д-держитесь. – Иван ловко крутил рычаг с набалдашником и одним глазом поглядывал в плавающий перед ним экранчик. – Р-раз с нами связались из Центра, з-значит, выцепили, на к-какой мы в-вертушке летим, и к-куда направляемся. Она, з-зараза, передаёт сигналы. Я уничтожил GPS и теперь пытаюсь запутать след. Вы же не хотите, ч-чтобы вас поймали или р-размазали р-ракетой по холмам?
– Нет, – хором ответили беглецы, мигом поняв главное слово «размазали». Что такое ракета, было уже не важно.
Эл-Тэ 45 под управлением Ивана петляла по извилистому устью, пролетая под красными арками, бросаясь в пустынную развилку и внезапно возвращаясь, словно стрекоза над ручьём. Всем, кроме пилота, от этих вертлявых передвижений становилось нехорошо. А Иван сосредоточенно смотрел перед собой и не обращал на спутников никакого внимания. Он стиснул в пальцах рычаг и буркнул, совсем не заикаясь:
– Сейчас ещё разок проколбасимся.
Он не успел договорить, как машина свернула от реки направо и углубилась в пещеру. Благодаря лучам, которыми аппарат освещал дорогу, ошарашенные жители Диктората увидели, что пролетают в туннеле. Беглецы поняли, что до конца света здесь был город, ничем теперь не похожий на руины мегаполиса – само небо сошлось над улицами и окаменело. Потоки дождя застыли и жуткими гроздьями свисали с каменных туч над искорёженными домами и конструкциями, похожими на кошмарных чудовищ, над впечатанными в асфальт чёрными фигурами людей, над вздыбившимися железными повозками…
– Ад… – простонал Грэг.
И, наверное, был прав. Но Иван отжал рычаг, и машина нырнула в громадный колодец. Ещё глубже. Ещё мрачнее. Тут были только тёмные стены и железные полосы, вдоль которых они неслись. Страх сжал каждому горло и не позволял даже кричать. Что и говорить, дышать тут тоже было почти невозможно. Лоб Ивана покрылся мелкими бисеринками пота. Парень повёл машину вперёд, немного снизив скорость. Эдэр вперился взглядом в серьёзное лицо паренька и боялся пошевелиться. Самые плохие предчувствия молотами колотили по вискам, в груди сдавило, когда машина накренилась набок, протискиваясь в узкий коридор. И вдруг «вертушка» вырвалась на свет.
Перед ними растянулось ущелье, ощерившись клыками серых скал. А над головой появилось солнце, светлое, лучистое, с которым все они уже успели распрощаться за эти несколько страшных минут. Иван громко и с облегчением выдохнул. Попетляв ещё немного, он цокнул языком и резко поднял машину, выводя её над обломанной нещадно скалой. И Эдэр увидел деревья.
– Лес! – обрадованно взвизгнула чумашка. – Здесь тоже есть лес!
– А то, – важно подмигнул Иван и направил летающую штуковину к земле.
– Ты сможешь нас вернуть? Потом, – спросил Эдэр.
– З-зачем?! – удивился Иван.
– Там мой народ. Моя земля. Это моя ответственность, раз прежний командо предал людей. Я обязан вернуться, когда разберусь, что к чему, – жёстко ответил Эдэр, с каждым словом придавая себе бóльшую значимость. Не ему мириться с ролью никчёмной пыли. Гиганту отчаянно хотелось вновь обрести вес, встать ногами на твёрдую землю, взять в руки меч и знать, что он чего-то стоит, что люди боятся его и уважают. Быть никем, тем более подопытной крысой, он позволить себе не мог.
Они проскользнули между деревьями и приземлились у притаившегося под ветвями громадных елей, серого вытянутого прямоугольника. Новенького, с замысловатыми окнами и стеклянными вставками поверху. Среди мощных стволов виднелись другие такие же прямоугольники. Сколько их было, Эдэр сосчитать не успел.
Иван устало откинулся на кресло:
– Вот. П-прилетели. Хрена они теперь н-нас найдут.
– И что теперь? – спросила чумашка.
– Вылезаем и п-пытаемся очухаться, – вытирая покрасневшие от напряжения глаза, сказал Иван и опять выдохнул звучно и со смаком: – Фу-ух, как трое суток п-п-подряд в Б-батлкрафт р-рубиться…
Он ткнул пальцем в панель, и боковые стенки аппарата поползли вверх. В лицо пахнуло свежестью, смешанной с запахом пепла и чего-то неприятного. Эдэр вдохнул, воздух оказался настолько тяжелым и густым, что в ноздрях, в горле, в груди стало больно. Лисса встала с его колен и тут же покачнулась, покраснела и вцепилась в панель. Гигант поднял руку, чтобы поддержать чумашку, но почувствовал, что тело его неожиданно прибавило в весе, стало неповоротливым и громоздким, будто он из зайцекота превратился в медведя.
Рядом громко, с раскатистым хрипом закашлялся Тим.
– А-ад, – простонал Грэг и упал рядом с Николом.
Иван встревоженно посмотрел на беглецов и тихо сказал:
– Д-да, сорри, р-ребята. У нас тут всё немножко н-не так…
Чужой воздух раздирал внутренности когтистыми лапами. Хватаясь за грудь, Эдэр подумал: «Хэйдо, Ад! Погоди, ещё посмотрим, кто кого…» И отключился.
* * *Продолжать трястись, как лист на ветру? Нет уж, надоело!
Как только мы разместились в странной летающей штуковине, я просто позволила происходить всему на свете. Лишь бы я сама и те, кто попал со мной в эту передрягу, были в порядке. Да, и вообще, когда в тебе признали мутанта: смесь человека и какой-то электрической рыбы, при том что я рыб за всю жизнь видела раз-два и обчёлся, стоит ли ждать чего-то более неслыханного? Нет, само собой, подземная пещера, шахты и колодцы в кромешном мраке меня впечатлили. Но если бы зелень в том месте, куда мы прилетели, оказалась синей, а стволы деревьев торчали кверху корнями, я бы не стала поражённо разевать рот.
Духи миловали – всё выглядело вполне нормальным: и трава, и деревья… Только несло чем-то неприятным из открытого люка нашей леталки. Пожар, что ли, тушили недавно? Вот так всегда – соберёшься с духом, подготовишь себя к чему-нибудь из ряда вон, а жизнь посмеётся над тобой и подсунет нечто заурядное, говоря: хватит с тебя чудес, ещё штаны обмочишь. Да и ладно, я совсем не против обычного. Я бы даже обрадовалась, если б нам навстречу выскочил обыкновенный зайцекот с серыми ушами и розовым носом.
И тут же я поразилась: надо же, а я крута! Захотела перелететь Разлом, и перелетела! Кто б из наших поверил? Сколько раз Мусто и прочие мальчишки с любопытством и страхом смотрели на ту сторону Разлома. А сделала это я, девчонка.
Я неслышно хмыкнула под нос, но тут же мысленно погрозила перед ним пальцем. В следующий раз следует осторожнее желать. Желания опасны тем, что сбываются… Никто ведь из нас и догадаться не мог, что за Разломом творится неизвестно что, а перелёт через него будет таким, что внутренности попросятся наружу. Но зато теперь я зауважала Ивана: хилый и неказистый на вид, а посмотрите, как гонял у самого чёрта в кишках! Даже на мужчину стал похож…
Умирая от желания поскорей узнать, что же тут такого необычного – на новой земле, я подскочила с колен Эдэра. Но голова закружилась, словно её оторвали и подвесили на верёвочке, и я поспешила схватиться за первое, что попалось под руки. Слава духам, устояла! Не хватало ещё расквасить нос и растянуться перед Эдэром. Было бы унизительно. Он и без того, наверное, решил, что я слабая и слезливая, как остальные девчонки. А ведь не хотелось бы, чтобы он считал меня такой, как все…
Надрывный всхрип заставил меня обернуться. Пристёгнутый к креслу Эдэр хватал ртом воздух и напряжёнными пальцами собирался разодрать себе грудь. Его ноздри дрожали, раздуваясь, глаза округлились в ужасе, лицо обрело сероватый оттенок и покрылось каплями пота. Казалось, его душил невидимый бес.
– Эдэр! – бросилась я к своему спасителю, но его губы прошептали что-то невнятное, и гигант обвис на ремнях. Я испугалась не на шутку. – Что это с ним? Что?!
Попыталась поднять тяжёлую голову, но она снова безвольно повисла, скрывая под прядями серое лицо и синеющие губы. Я обвела беспомощным взглядом спутников. Иван у кресла пилота, жёлто-зелёный, как пустынная жаба, Тим и Грэг с остатками завтрака на подбородке, тоже растерянно уставились на гиганта. Ясно, что ни один из них не знал, что делать.
– Эдэр! – затрясла я того за плечо. – Очнись! Эдэр!
– Эд! Эд! – присоединился к тормошению Тим. – Дружище…
Гигант никак не реагировал на то, что мы трясли его, как урожайную яблоню. Его губы посинели и покрылись чем-то белесым изнутри, похожим на пену.
– Н-не думал, что и б-большой… т-того. Уан сек[1], – сказал Иван и, спрыгнув в траву, побежал со всех ног к длиннющему контейнеру с окнами.
Добежать не успел. Двери контейнера разъехались, и на ступеньках показался невысокий, крепкий мужчина с коротко остриженной бородой и седой шевелюрой, наспех убранной в хвост. Он застёгивал на ходу светлую рубаху в клетку на слегка выпирающем из просторных штанов животе, больше похожем на тугой сгусток, чем на жировой запас. Ярко-фиолетовый, пластиковый тапок слетел с босой ноги. Бородач подцепил его, и тут же при виде Ивана расцвёл в радушной улыбке.
– Ванька! Какими судьбами?! – закричал он, распахивая объятия. – Решил оторвать от компа свою пятую точку и дядьку навестить, наконец?!
– Здрасьте, д-дядь Миш, – спешно ответил Иван и махнул рукой на нас. – Т-там помощь медицинская требуется. С-срочно. Д-двоим.
Бородач мгновенно изменился в лице и быстрым шагом направился к нам. Нажал одним движением на ухо и пробормотал что-то типа: «Вероника, одевайся. Нужна помощь».
Ещё один жрец? Захочет ли он помогать нам?
Я тронула лоб Эдэра. Тот был пугающе холодным и липким. Ощущение, что всё это неправильно, росло во мне вместе с тревогой.
– Где?! – спросил бородач и тут же запрыгнул на подножку.
Потеряв фиолетовый тапок и наплевав на это, он оттеснил меня от Эдэра. Бородач двумя пальцами стал сосредоточенно щупать его горло, затем приложил ухо ко рту и оттянул веки.
Мне стало дурно. Наш Акху так же делал, когда на ровном месте упал помощник управа. Только без толку. Тот умер. Акху потом развёл руками и покачал головой: мол, такова воля духов. У меня перехватило дыхание – быть того не может!
Я сосредоточилась на Эдэре, пытаясь разглядеть, как вздымается дыханием его грудь, как раздуваются хоть немножко ноздри. Ни-че-го. Он не дышал! Голова моя опустела. Я на миг похолодела, а затем в груди загорелся огонь. Он потёк в ладони раскалённой лавой. И я задрожала от лихорадочного, колющего жара.
«Это… значит, что Эдэр… умер? Вот так? Вдруг? Когда мы только-только вырвались из лап жрецов? – непонимание перерастало в ужас, ужас трансформировался в злость. Я стиснула зубы и сжала руки в кулаки, готовые взорваться синим пламенем. – Эй, духи, мы так не договаривались! Клянусь, разнесу к чертям всё, что в моих силах, если… если…»
Мысли спутались, и я не довела угрозы до конца. Я следила за бородачом, готовая в любой момент подпалить и его, и контейнер, и весь этот проклятый мир, воняющий пожаром!
Но бородач не давал мне повода. Он живо, но осторожно отстегнул Эдэра. Отбросил на пол меч, торчащий из-за пояса. Прикрикнул на Тима и Грэга, чтоб помогали, и они вместе, потея от усилий, переложили безжизненное тело на пол леталки.
Бородач зачем-то влез в рот Эдэра, обернув перед этим пальцы платком. Оглянувшись вокруг, ругнулся и содрал покрытие с кресла. Бородач скатал тряпку в валик и подложил под голову Эдэру, затем сжал тому щёки и, накрыв рот платком, принялся вдувать воздух. Затем выпрямился и стал нажимать с силой на грудь гиганта: раз, два, три, четыре, пять… Повторил всё снова. И опять. И ещё… Капли пота покатились по красноватому лицу со лба прямо в бороду.
Я пыталась утешить себя тем, что бородач явно знал, что делал – каждое движение было чётким, уверенным, как удары опытного кузнеца по металлу. Но всё это не помогало.
– Вероника! – гневно рявкнул бородач. – Кит[2] для экстренной помощи!
– Здесь я, – послышалось сзади, к нам подбежала взъерошенная женщина. На ходу раскрыв потёртый синий чемоданчик, она ловко подскочила к бородачу и наклонилась над Эдэром. Они принялись действовать одновременно – бородач жал на грудину гиганту, Вероника вдувала в рот воздух. Хоть бы что!
Я не знала, куда деть свои кулаки, которые пробивали внутри разрядами от накрывших меня эмоций. Точно скоро взорвусь…
– Время! – гаркнул бородач. – Дефибриллятор!
Женщина мгновенно извлекла из чемоданчика две белые штуковины, бородач выхватил их и приложил к груди Эдэра. Ничего не произошло.
– Разрядилось… – растерянно пробормотала Вероника. – Генератор же сдох…
Бородач выругался и с новой силой принялся давить ладонями на грудь Эдэру. Но суровая физиономия, превратившаяся из красноватой в багровую, без слов сообщала, что всё было потеряно.
– С-ссс-стойте! – выступил из-за кресла бледный, словно привидение, Иван и подтянул меня. – Д-д-давай, девочка, ты попробуй!
– Что попробовать?
– Спасти его хочешь? – спросил Иван. – Т-тогда шарахни по груди файерболами или чем там ты обычно шарахаешь! Надо сердце запустить. А то всё, к-конец твоему Эдэру. Он уже с-с-считай умер!
До меня дошло, чего Иван от меня хотел. Я протиснулась между двумя недоумевающими спасателями, Иван сунулся следом и положил мои ладони на грудь Эдэра.
– Сюда же дефрибрилляторы? – уточнил он у бородача.
Тот кивнул, но тут же начал протестовать, забрасывая нас умными и непонятными словами.
Не слушая его, Иван сказал прямо мне в ухо: – Д-д-давай, девочка! Разрядом. Только чтоб не спалить. Надо просто з-з-запустить сердце. Оно вот тут. Толчком. Поняла?
Поняла я! Но промолчала. Волнение зашкаливало. И хорошо. Оно было нужно. Я облизнула пересохшие губы и сконцентрировалась на руках. Всё моё сознание сейчас было там – внутри моих ладоней, в горячей лаве, готовящейся вырваться наружу.
Эдэр почти умер… Почти. Я не должна добить его. Я должна подтолкнуть сердце, как застрявшую в яме повозку. Дать толчок. Но, духи, я же запросто могу спалить его дотла… – било мне по вискам. И тут пришла идея: что, если из одной руки выпустить разряд и втянуть его в другую? Толчок будет, но огонь сразу же выйдет из Эдэра. Только это должно быть мгновенно…
– Д-давай же, Лисса! – донёсся будто издалека крик Тима.
«Эдэр! Духи! Пожалуйста!» – взмолилась я и выпустила разряд.
Тело Эдэра тряхнуло и выгнулось, как натянутая тетива. Запахло обожжённой плотью. Кто-то ахнул изумлённо. Меня отбросило назад, и я влетела в чьи-то ноги. Эдэр вздрогнул и громко втянул в себя воздух. Я подалась вперёд. Гигант закашлялся и вдыхая, начал отплёвываться. Бородач тотчас подскочил и повернул его набок. Промычав что-то, Эдэр попытался встать. Но бородач придержал его одной рукой, другой взялся за запястье.
– Стой-стой, здоровяк. Отлежись.
Продолжая делать жадные вдохи и кашлять, Эдэр всё-таки поднял голову.
– Чумашка… где? – с трудом различила я в его бормотании.
– Тут я, тут, – поторопилась ответить я и на коленях подползла к нему.
– Ты… – слабо улыбнулся он и захлебнулся в кашле.
Иван и Тим радостно махали руками, кричали что-то вроде: «Получилось. Ура! Живой. Молодец!»
Бородач смотрел на гиганта, словно тот осмелился умирать, не вернув взятого взаймы псидопса, и, сунув палец Эдэра в пластиковый белый напёрсток, начал допрос:
– В груди болит? Во рту сухо? В глазах двоится?
– Немного, – сипло ответил Эдэр и уронил голову на пол.
Похоже, мы рано радовались.
Подняв глаза на чьё-то «О-о-о…», я заметила возле Грэга Никола с набитой на лбу багровой шишкой. Выглядел он так же свежо, как вылезший из могилы мертвяк, и понимал в происходящем примерно столько же.
Дыхание Эдэра опять стало тяжёлым, с хрипами и присвистами. Веки его почти закрылись. Нет, только не это! Я уже приготовилась шарахнуть разрядом ещё раз.
Однако бородач отодвинул меня крепкой рукой. Он глянул на крохотный дисплей белого аппарата, а затем на всех нас мрачно и пытливо.
– Теперь говорим прямо, молодёжь: какую хрень из стимуляторов принимали: амфетамин, первитин, винт или дрянь посовременнее? Наркотики! Наркотики я имею в виду, – рявкнул он, видя непонимание в наших глазах.
– Драгс? – осторожно спросил Тим.
– Пускай драгс.
– Но нам было не выбраться без них, – начал было Тим.
Сердитый окрик бородача перебил его:
– Мне не нужны оправдания, что вы мямлите, как идиоты! Говорите, что это было! Судя по экспресс-анализу, в крови здоровяка немерено всякой дряни. Чем скорее разберёмся, какой именно, тем больше шансов откачать…
Тим покопался в карманах штанов и выудил пару пустых пакетиков:
– Что-то из трав. Здесь было.
Бородач выхватил пакетики.
– Сами не знают, что принимают, а потом коньки отбрасывают пачками. Разберёмся. И парень, отцепи уже, наконец, свои щупальца, здесь тебе не косплей.
У Тима отвисла челюсть, но расспрашивать, зачем отцеплять растущие из спины щупальца он не стал, как и никто из нас, потому что из потёртого чемоданчика Вероника вынула похожий на тряпичный мяч свёрток и кинула. По хорошему, тот должен был пролететь дугой и бухнуться в траву, но куда там! Скомканное нечто развернулось с тихим присвистом и в два счёта превратилось в парящий… матрас. Тонкий, мятый и опять-таки похожий на пластик. Вероника бёдрами подтолкнула его к Эдэру и надавила рукой, чтобы матрас опустился.
– На счёт три! – распорядился бородач, жестом указав Тиму и Грэгу взять Эдэра за ноги.
Поднапрягшись, они переместили гиганта на летающее чудо. Под тяжестью сына командо хлипкий пластик на пару секунд опустился, потом, словно приноровившись к весу, поднялся на расстояние метра от пола и завис.
– Толкаем к контейнеру. В медотсек. Чего смотрите? – велел бородач. – Носилки сами не пойдут, у них ног нет.
– Я бы не удивился, если бы «это» умело ходить, – ошарашенно пробормотал Тим.
– Похоже, у них тут всё летает, – тихо ответила я, продолжая с волнением следить за Эдэром. Его веки то распахивались, то закрывались, тело била мелкая дрожь, а лицо было серым, как бетон. Не надо было быть жрецом, чтобы понять, что ему совсем худо.
– К-клёвые носилки! Н-новинка? – спросил Иван и первым подтолкнул их к контейнеру. Они плавно поплыли по воздуху, ошеломив нас.
Вероника обыденно пожала плечами:
– Миша умудряется доставать все эти ноу-хау первым. Главное, чтоб не долбанулись об землю, как в прошлый раз, когда нам лениво было чемоданы тащить. Байбачок-то ваш тяжёлый. А у нас дистанционное управление накрылось медным тазом…
– Где второй пострадавший? – перебил её бородач.
– Вот он. – Иван обернулся и ткнул пальцем в нестойкого Никола, которому никак не удавалось выудить копьё из-под кресла пилота.
Но стражник тут же замахал руками и активно замотал головой, чуть не упав при этом, словно пьяная тётка, которая отказывается от ласк настойчивого ухажёра.
– Я не… Не надо меня трогать…Идите прочь…
– Баба с возу, кобыле легче, – буркнул бородач и, подобрав потерянный фиолетовый тапок, пошёл, подгоняя парней, не к ближайшему контейнеру, а к тому, что стоял за ним.
Я тоже рванулась туда, но меня остановила чья-то рука.
– Ты там будешь только мешаться.
– Но я… Он…
– Не бойся. Миша и не таких на ноги ставил, – ласково сказала мне Вероника. – Видишь, мигом определил, в чём суть. Гений.
И я только сейчас разглядела её. Вероника была невысокой, чуть постарше моей мамы, наверное. Миндалевидные серые глаза лучились улыбкой и пониманием – такой взгляд бывает у людей, умудрённых годами и опытом, однако выражение очень приятного на вид лица больше подходило девчонке моего возраста, чем взрослой женщине. В каштановых волосах не было заметно ни сединки. Шевелюра была непривычной формы: не короткая, явно состриженная специально вот так, рваными частями. И это почему-то смотрелось весьма симпатично. Под балахонистыми одеждами было не понять, какая у Вероники фигура, но впечатление она производила женщины крепкой и не страдающей хворями.
Я обратила внимание на ее руки – светлые, с недлинными аккуратными, идеально закруглёнными ногтями, покрытыми чем-то розовым. С такими никто не копается в земле и не обдирает с животных шкуры. Я невольно перевела взгляд на свои ногти с черной окантовкой забившейся под них грязи. Кожа на моих пальцах была совсем другой, медной, потемневшей и загрубевшей от постоянных искр. Хорошо, что сейчас колкая лава отхлынула от ладоней и успокоилась. Почти…
– Пойдём, угощу тебя чаем, – сказала Вероника. – А там всё будет хорошо. Точно.
И хотя от неё веяло спокойствием и мягкостью, как от подушки перед сном, и хотя мне хотелось поверить ей и расслабиться, я высвободила локоть.
– Я должна видеть сама, что там нет ловушки!
– Ловушки?! – донеслось изумлённое мне в спину. И чуть погодя: – Молодой человек, зачем вам копьё? Крутая штука, прям как из кино… И костюм у вас… Вы актёр? Нет? Хотите чаю?
Я догнала ребят и, подхватив свисающую с носилок кисть Эдэра, сжала её, продолжая идти в ногу со всеми. Я не знала, слышал ли он меня и было ли ему до меня дело, но я говорила, пытаясь повторить Вероникины интонации:
– Всё будет хорошо.
* * *Она оказалась права. Михаил погнал меня сразу же, но я упрямо стояла у входа и наблюдала за всем, что он делал с Эдэром в узком помещении, изнутри весьма похожем на то место, где надо мной измывались жрецы. Отсюда я точно не уйду, тем более, что бьющегося в судорогах Эдэра бородач пристегнул тонкими железными оковами к кровати. Я бросилась было на помощь, но Михаил рявкнул на меня:
