Жестокий квест

– Мы сейчас едем на место преступления, – призналась следователь.

– Супер! Я тоже.

– Объясни про мышек? Какой птенец?

– На месте дам послушать, а с вас эксклюзивное интервью, – предложила журналистка.

– Ты торгашка, – не удержалась от упрека следователь.

– Хуже – я репортер.

Устинов виновато пожал плечами, убирая телефон: мол, такая она у меня.

Глава 5

Служебный автомобиль со спецсигналами быстро доставил старшего следователя на место убийства. К черной машине Следственного комитета расторопно шагнул полицейский в чине полковника, представившийся начальником районного отделения полиции. Растянутые на коленях брюки и плотный живот говорили о том, что лишь неординарное происшествие заставило полковника покинуть уютный кабинет.

Петелина поздоровалась и спросила:

– Что удалось установить в ходе осмотра?

Полицейский начальник забубнил:

– Тело мы убрали в фургон «скорой», чтобы не пугать зевак. Предварительно сфотографировали, как полагается. Обыскали карманы, забрали документы, нашли разбитый телефон. Жертва – студент МГУ Максим Миронов, двадцать лет. Все его вещи: рюкзак, самокат – в моей машине. И вот еще что.

Опытный полицейский, немало повидавший за время службы, протер испарину под фуражкой и смущенно скривился:

– Когда поднимали парня, его голова отделилась. Полностью. Наши растерялись, и многие увидели этот кошмар. Пойдемте, покажу.

Елена робко шагнула вслед за полицейским, думая, что ее ведут смотреть на отрезанную голову. Но полковник прошел за ограждающую ленту. На месте убийства Петелина увидела силуэт, нарисованный мелом на тротуарной плитке, и кровавое пятно с неровными краями, расплывшееся за очерченные границы тела. Кровь почернела, но ее было так много, что полностью она не успела свернуться.

За лентой оцепления перешептывались любопытные и настороженно наблюдали за действиями полиции. Некоторые с ужасом смотрели в телефоны и показывали изображение заинтересовавшимся прохожим.

– Успели снять жертву? – спросила следователь, кивая на зевак.

– Да будь они неладны эти телефоны.

Полицейский пробормотал невнятные ругательства и шумно выдохнул. Его лицо расслабилось, груз ответственности полковник перевалил на женские плечи майора юстиции.

Петелина осмотрела место убийства и подошла к фургону «скорой помощи». Ее встретил недовольный врач:

– Вы здесь старшая? Послушайте, нам надо ехать. Не наше дело возить трупы. И ждать перевозку нам некогда. Примите меры.

Следователь взглянула на врача, как на рецидивиста на допросе:

– Предлагаете выгрузить обезглавленного студента на тротуар на всеобщее обозрение? Действуйте, а голову положите в руки трупу да так, чтобы лицо было видно. Вот и телевидение прикатило.

Из автомобиля с логотипом телекомпании выскочила хрупкая девушка в высоких ботинках на толстой подошве. На ней была распахнутая кожаная курточка, под которой виднелось серое худи со знакомой надписью: «Маиша». Петелина узнала Машу Луганцеву.

На этот раз у девушки, любившей экспериментировать с прической, один висок был фигурно выбрит, а на другую сторону свешивалась длинная черная челка с осветленными кончиками. Неформальные прически репортера Луганцевой притягивали взгляды зрителей. Странная девица с резкими замашками естественно смотрелась на месте жутких преступлений.

Журналистка с ходу дала указание оператору снять общий план и нацелить камеру на кровавое пятно за ограждением. Сама что-то комментировала в микрофон.

Врач замялся. Петелина продолжила общение миролюбивым тоном:

– Мы действуем по ситуации. Поступим так. Криминалист закончит осмотр жертвы, и вы отвезете тело в наш центр судебно-медицинской экспертизы. Договорились?

Врач нехотя кивнул. Петелина заглянула в фургон, где возился Михаил Устинов, облаченный в защитный костюм. Криминалист рассматривал тело и бубнил под нос:

– Накаркал с дуру про расчлененку.

Он приподнял голову убитого студента, и Петелина увидела бледное красивое лицо с удивленно раскрытыми глазами. Ей подумалось, что такой парень не одной девчонке мог вскружить голову. Невольная ассоциация, когда голова воспринималась отдельно от личности, вызвала дыхательный спазм и заставила женщину помассировать шею.

Криминалист убрал голову в желтый пакет для медицинских отходов, прикрыл тело другим пакетом и вылез из фургона. Он стянул маску под подбородок и печально посмотрел куда-то вверх.

Следователь дала эксперту прийти в себя и коротко спросила:

– Как его убили?

– Один смертельный удар поперек шеи. Срез ровный, глубокий, будто саблей рубанули. Голова отделилась при падении из-за перелома шейных позвонков.

– Ты уверен про саблю?

– Скорее всего нож, длинный и острый.

– Как на стройке?

Головастик пожал плечами:

– Патологоанатом в характере ран лучше разберется.

– День длинных ножей какой-то, – посетовала следователь.

Она разрешила врачу «скорой» увезти тело и попросила эксперта:

– Миша, у полицейских разбитый телефон студента. Забирай в лабораторию, посмотри, что можно извлечь. А я займусь свидетелями.

– Главная свидетельница тоже в нашем автомобиле, – откликнулся полковник полиции и пояснил: – Она единственная, кто был здесь в момент убийства. Врач дал ей успокоительное, а мы разрешили в машине отсидеться.

Свидетельницей оказалась девушка с заплаканными глазами. Она выглядела подавленной и растерянной.

Петелина помогла ей выйти из машины и спросила:

– Как вас зовут?

– Марина Локтева.

– Вы не волнуйтесь, Марина. Давайте пройдем на то место, где вы были в момент… – Неприятное слово «убийство» следователь заменила фразой: – В тот самый момент.

Они прошли на тротуар. Петелина попросила:

– Теперь расскажите, Марина, что вы видели? Как будто это был фильм.

– Я шла туда, чатилась в телефоне, – выдавила девушка, указав рукой на огороженную часть тротуара. – А потом грохот, и мне в ноги ударил самокат. Так больно, я чуть телефон не выронила.

– Что вы заметили кроме самоката? – поторопила следователь.

– Он лежал, этот парень. А из шеи кровь хлещет, не останавливается. Я зажмурилась и закричала.

– Кто был рядом с парнем? Кого вы еще видели?

– Мне слезы мешали. Со мной первый раз такое. – Девушка скривилась, и слезы вновь выступили в уголках ее глаз.

– И все-таки, Марина, попробуйте вспомнить. Это важно. Может, кто-то убегал отсюда или сел в подъехавшую машину.

– Я кричала, звала на помощь. Такой ужас, а рядом никого. Только… – Девушка свела брови, что-то вспоминая.

– Кто-то был на тротуаре? – вцепилась в девушку взглядом следователь.

– Мужчина. Кажется, инвалид.

– В инвалидной коляске?

– Нет. Это я сейчас подумала. Наверное, он не был инвалидом.

– И куда он делся?

– Не знаю.

– Вы видели его лицо?

– Нет, – замотала головой девушка. – Только спину. Он ушел.

– То есть, человек даже не обернулся на ваш крик и не посмотрел на упавшего студента.

– Кажется, так.

– В чем он был одет? Какого роста? Цвет волос?

Петелина задавала стандартные вопросы, но пережившая шок девушка не помнила деталей. Она опустила взгляд на кровавое пятно и теперь уже заплакала по-настоящему. Дальнейший разговор был бесполезен.

– Когда что-то вспомните, позвоните, – решила следователь.

Она записала данные девушки, передала свою визитку и поспешила к журналистке, которая стала центром всеобщего внимания.

Маша Луганцева бойко вещала в микрофон и спрашивала мнение окружающих:

– Убит молодой человек, студент МГУ. Его зарезали среди бела дня зверским способом. Что вы думаете по этому поводу?

– Это ужасно! Страшно жить. Ведь так же могут и меня, – отвечала возбужденная девушка с самокатом, не забывая снимать себя красивую на телефон.

– А нечего по тротуарам гонять, – возмущалась активная тетка. – Меня вчера чуть не сбил такой же охламон!

Луганцева заметила приближающуюся Петелину и повернула микрофон к ней:

– На месте преступления работает старший следователь Елена Павловна Петелина. Скажите, пожалуйста, вы установили личность преступника?

– Я не даю комментариев.

– Как, по-вашему, имело место ограбление или это акция устрашения любителей самокатов? – не унималась журналистка.

Петелина прикрыла рукой репортерский микрофон и перешла на ледяной тон, не терпящий возражений:

– Выключи микрофон. И отойдем.

Умная журналистка подчинилась. Оказавшись наедине с репортером, следователь потребовала:

– А теперь выкладывай, какую запись вам прислали на студию?

– А правда, что студенту голову отрезали? – гнула свою линию репортер.

– Маша, ты рискуешь нашей дружбой.

– Вы обещали взамен интервью.

– Жди повестку вместе с руководством, – отчеканила следователь и развернулась, чтобы уйти.

– Елена Павловна, простите, – пошла на попятную Луганцева. – Я же работаю, как и вы. Если про голову правда, тогда запись точно не шутка. Сейчас я вам перешлю. Послушайте.

Петелина включила полученный аудиофайл и поднесла телефон к уху. Мужской голос с дурашливой интонацией, которой исполняют сказки для малышей, вещал:

«Жили-были два друга, неразлучны, как конь и подпруга. Посватались они к одной девице, мечтали ее красою насладиться. Девица дала задание, после выполнения обещала свидание. Сделать ее дом чище и радостнее, чтобы жилось красавице сладостнее».

Первой реакцией следователя было недоумение – что за чушь? Но по мере прослушивания ее лицо хмурилось.

«А в доме том водились мыши, жили под полом, но стремились выше. А также голубь девице досаждал, утром по подоконнику когтями топтал. Четырех грызунов зарезал один, и ощущал себя, как господин. Второй друг голову птице оторвал, чтоб тишину никто не нарушал. Кровавый труп птенца каждый заприметил, а мертвых мышек в сарае никто не заметил. Не числом, а умением действовать надо, умных всегда ожидает награда. Присказка закончилась в начале пути, будем ждать сказку, она впереди».

Елена отметила зловещие фразы: «четырех грызунов зарезал» и «голову птице оторвал». В странной сказке улавливался намек на два сегодняшних преступления: убийство на стройке четырех мигрантов и обезглавливание студента.

Она задумалась и спросила Луганцеву:

– Когда получена запись, до или после убийства студента?

– После. Первое сообщение, что зарезали парня на самокате, в сети уже было и мгновенно поднялось в топы.

– Послание анонимное?

– Можно сказать и так. Подписано – Сказочник.

– Кто-то узнал о преступлениях, сочинил притчу и прикрылся загадочным именем, – сделала вывод следователь.

– А если запись сделана заранее? – предположила Луганцева. – Новость про убийства на стройке еще надо было поискать.

– Ты уверена?

– Ну да. Даже я только от Миши узнала.

Петелина вспомнила, что так и было, а Луганцева криминальный репортер, которая первой узнает о громких преступлениях.

Глаза журналистки округлились. Она заговорила с восторженным ужасом:

– Елена Павловна, помните слова: «кровавый труп птенца каждый заприметил, а мертвых мышек никто не заметил». А ведь и правда, в интернете самая горячая новость – убийство студента. О происшествии на стройке пара строк.

– Думаешь, примитивная сказка подчеркивает разделение людей по сортам.

– Так и есть! Мигранты – серые мышки, их зарезали – и ладно. А вот убийство студента будут обсуждать шумно. Сказочник изобличает современный расизм, который стал нормой в обществе.

Петелина промолчала. Ей отчетливо вспомнилась другая фраза, последняя в сказке, но не последняя по смыслу. «Присказка закончилась в начале пути, будем ждать сказку, она впереди».

Глава 6

Вернувшись вечером домой, Елена Петелина услышала озорной голос сынишки и назидательное бурчание бабушки. Маленький Саша начал уверенно ходить, с любопытством осваивал закоулки квартиры и изучал содержимое выдвижных ящиков методом выбрасывания предметов на пол.

Измотанная Ольга Ивановна, мама Елены, вывела ребенка в коридор и упрекнула дочку:

– Пока мама ловит Бармалеев, Сашенька словил шишку. Полюбуйся!

Елена подхватила ребенка на руки и с ужасом рассмотрела припухлый ушиб на лбу малыша.

– Ну как же так, мама? – возмутилась она.

– А у меня не десять рук и не сто глаз! И то надо, и это, а Саша как заводной вертится, не углядишь.

Малыш радостно улыбался маме, полностью игнорировал шишку, и материнское сердце оттаяло. Ее упрек был несправедливым. Ольга Ивановна взвалила на себя заботу о ребенке, что позволило Елене раньше положенного срока вернуться к любимой работе, а по вечерам не бежать домой сломя голову.

Она поцеловала сынишку в лоб со словами:

– Настоящему мужчине шишки не страшны, – и поблагодарила маму: – Спасибо, мама. Ты можешь идти.

Ольга Ивановна возразила:

– Пусть Марат сначала явится, одна ты не справишься. Пока поужинай и голову переключи. Настя показала, каким кошмаром ты занимаешься.

День и правда выдался тяжелым. Следственные действия шли своим чередом. Опросы свидетелей и знакомых Максима Миронова, изучение записей уличных камер, назначение экспертиз, обыск на квартире студента – формировали информационный лабиринт, в котором пока плутало следствие.

Репортаж Луганцевой на телевидении о жестоком убийстве светлого, умного, обаятельного студента подлил масла в огонь общественного интереса. Блогеры тиражировали слухи, постили ужасные фотографии, зачастую не имевшие отношения к происшествию, и не скупились на безумные версии. Вслед за прессой активизировались начальники всех уровней. Они звонили Петелиной, требовали отчета, немедленного результата и мешали сосредоточиться на расследовании.

Из комнаты вышла дочка Настя, поступившая в этом году в Московский государственный университет. Девушка держала в руке планшет и ошарашенным взглядом смотрела на маму.

– Я видела тебя там, где кровь. За что Максима убили? – спросила она.

Елена передала малыша бабушке и отвела Настю на кухню. Погибший студент третьего курса МГУ Максим Миронов учился на том же факультете, что и Настя. Имя жертвы быстро просочилось в интернет и взбудоражило молодежь.

– Ты знала его? – спросила Елена.

– Теперь Макса знают все. В сети только и обсуждают убийство студента. Посмотри.

Настя протянула включенный планшет. Петелина без энтузиазма посмотрела ленту сообщений. Она уже проверяла, что на запрос «убийство студента в Москве» открывается масса активных ссылок, а убийство четырех рабочих на стройке прошло для общества незамеченным. «Как в пророческой сказке», – подумалось следователю.

– Ему правда голову отрезали? – со страхом спросила Настя.

– Ножевое ранение в горло, – после некоторого раздумья ответила Елена.

– За что? Неужели из-за самоката? – Настя озвучила одну из гулявших в интернете версий.

– Сейчас трудно сказать.

– Пожилым не нравятся самокаты, но на них удобно. Максим сбил кого-то? Почему его зарезали?

– Хуже всего, если убили просто так, – вырвалось у следователя.

– Почему хуже?

– Иногда убивают ради самого процесса. Так поступают маньяки.

Елена обняла дочь, умолчав, что в этом случае убийства обязательно продолжатся. И если первой жертвой стал студент, то велика вероятность, что и последующие будут из студенческой среды.

Она отбросила нехорошие мысли и спросила:

– Если хочешь помочь мне, скажи, чем занимался Миронов помимо учебы?

– Максим придумывал квесты.

Елена вопросительно посмотрела на дочь. Настя пояснила:

– Это такая игра, где надо разгадать логические загадки, чтобы преодолеть препятствия. Но мешают всякие страшилки типа скелетов, жутких хрипов или отрезанных рук.

– Отрезанных?

– Не по-настоящему. Короче, надо думать головой и быть смелым, тогда пройдешь весь путь и в конце получишь какой-нибудь приз.

– И где происходят такие игры?

– В специально оборудованных помещениях. Но иногда в заброшенных зданиях или подвале, чтобы пощекотать нервы. Мы ходили на квест-проект по сценарию Максима. Он придумывал страшные. Прикольно.

– Кто это мы?

– Да так, компания.

Елена присмотрелась к смутившейся дочери и спросила:

– Никиту Березина ты случайно не знаешь?

– Зачем тебе Никита? – в свою очередь удивилась Настя.

– Выходит, знаешь, – оценила реакцию дочери следователь.

Она решила не скрывать информацию, которую ей сообщил Головастик, сумевший скопировать данные из разбитого телефона убитого студента.

– Никита Березин последний, с кем Максим Миронов говорил по телефону.

Настя насторожилась:

– Ты его подозреваешь?

– Я пробовала поговорить, звонила Березину, а он не ответил.

– Это важно?

– Пока не знаю. Обычные следственные действия.

– Тогда я попробую, – решилась Настя и набрала номер на своем телефоне.

Никита Березин ответил ей, и разговор сразу зашел о погибшем друге. Настя включила видеосвязь и передала трубку маме:

– Как раз об этом с тобой моя мама хочет поговорить. Она следователь.

Елена увидела на дисплее вытянувшееся лицо парня. Она официально представилась, сказала, что расследует трагическое происшествие и спросила:

– Никита, вы сегодня разговаривали с Мироновым по телефону. О чем?

– Да так. Он сам позвонил, сказал, что едет в универ. Но меня там уже не было.

– А где вы были?

– С отцом встречался в чайхане на Юго-Западной. Я с мамой отдельно живу.

– Максима вы давно знаете?

– С первого курса. Мы вместе учимся.

– В последнее время у Миронова были конфликты? Может, кто-нибудь угрожал ему?

– Ничего такого. Мы с Максом пробовали создать квест-клуб, не получилось. Деньги дал мой отец, поэтому никто с нас ничего не требовал.

От следователя не ускользнуло, что Березин ответил поспешно, отвел взгляд, да и про требование денег она не спрашивала. Петелина решила копнуть глубже:

– Много денег вы потратили с Мироновым на клуб?

– Да так, миллион рублей, – нехотя ответил студент. – Самое необходимое – аренда, реквизит, реклама.

– Приличная сумма. А сколько заработали?

– Мы мало успели отбить, попали на форс-мажор. Но отец не в претензии. Сказал, что я получил ценный опыт предпринимательства.

Второй раз упоминается отец, нужно будет поговорить с ним, решила следователь. Заодно проверить алиби Никиты на момент убийства друга. Она сменила тему:

– Что можете сказать о личных отношениях Миронова? У него была девушка?

– Да так. Мы общались компанией. Вот с Настей тоже.

Елена вопросительно посмотрела на дочь. Та смутилась. Об отношениях для начала лучше поговорить с Настей, чтобы не нарваться на сюрприз, решила мама.

– Никита, я вам еще позвоню, – сказала следователь и предупредила: – Отвечайте на звонки, иначе придется прибегнуть к принудительным мерам.

Мама и дочь сели ужинать. Когда дело дошло до чая, Елена спросила:

– Как ты познакомилась с Мироновым и Березиным? Вы же на разных курсах.

– Зато на одном факультете. Помнишь, я рассказывала, что мне поручили создать команду от факультета для студенческой лиги по керлингу? Я же мастер спорта.

– Помню. У тебя были проблемы с составом.

– В команде должны быть два мальчика и две девочки. С девочкой просто, я Веру уговорила, она занималась керлингом. Предложила нашим однокурсникам, они посмеялись. Типа, мы не полотеры. Придурки!

Елена прищурилась на покрасневшую дочь и спросила:

– А Миронов с Березиным оказались умнее твоих сверстников?

– Никита и Максим сами подошли ко мне и попросились в команду. Мы вместе тренировались, готовились к турниру.

– Только тренировались?

– Гуляли иногда, в кино ходили. А что такого? – надула губы дочь.

– Настя, тебе нравился Максим?

– Не мне. Вере, – торопливо ответила дочь.

– А ты, значит, с Никитой?

– Ничего это не значит!

Девушка вскочила из-за стола, вылила в раковину недопитый чай и начала усердно мыть кружку.

– Встречаться с парнями нормально, – успокоила Елена. – Мне с Верой надо поговорить.

– Она сейчас в шоке. Мы встречались только вчетвером. Никакой близости, если ты об этом.

В прихожей хлопнула дверь, со службы вернулся Марат. Он зашел на кухню, уловил напряженную атмосферу и приободрил:

– Не печальтесь, красавицы.

– Как у вас на стройке? – спросила Елена, накладывая мужу еду на тарелку.

Настя воспользовалась моментом и ускользнула к себе в комнату.

– А мы разве не над одним делом работаем? – парировал Марат, усаживаясь за стол.

Он жадно вгрызся в кусок курятины, увидел недоумение на лице Елены и сунул ей свой телефон со ссылкой на телеканал:

– Может ты мне объяснишь, о чем Луганцева болтает.

Петелина нажала просмотр.

Под вечер Мария Луганцева, чтобы оставаться в топах новостей, выдала в телеэфир аудиосказку о зарезанных мышках и убитом птенце. Запись она сопроводила рассказом о массовом убийстве рабочих на стройке элитного жилого комплекса «Венский квартал».

Репортер заявила:

«Сказка ложь, да в ней намек… Некоторые считают сказку глупой шуткой, но я уверена, что это серьезное послание обществу. Как вы отреагировали на два сегодняшних кровавых преступления? Резня на стройке – полное безразличие, убийство студента – негодование и сочувствие. А всё потому, что жертвы – люди разного сорта. Бытовой расизм засел в наших головах! Сказочник сознательно спровоцировал эту ситуацию. Он – убийца, который жутким способом продемонстрировал порок нашего общества».

Последовали две параллельные картинки. На одной – милые лица девушек в слезах и гора цветов на месте гибели студента, на другой – полиция сажает хмурых рабочих в автозак.

«Я не осуждаю Сказочника, для этого есть правоохранительные органы, – продолжила Луганцева. – Если Сказочник меня слышит, пусть снова напишет мне. Я готова стать посредником между ним и обществом. А пока наша телекомпания продолжит журналистское расследование. Подробности завтра».

– Лихо репортеры работают, – прокомментировал Марат. – Два разных убийства объединила в серию и убийцу назначила – Сказочник. Ты тоже так думаешь?

– Это мнение Луганцевой.

– Язык без костей, но заинтриговать девчонка умеет.

– И запутать, – сказала Елена и задумалась.

Расследуя убийство Миронова, она изучает его жизнь, личные связи, возможные конфликты. Но если смерть студента связана с убийством мигрантов, то необходим другой принцип расследования. Смотреть придется шире, а копать глубже. В том числе и в прошлом. Для такой работы у нее есть незаменимая помощница.

Глава 7

Людмила Владимировна Астаховская уже много лет возглавляла архив в Следственном комитете. Когда-то она была следователем, ее несправедливо отстранили от любимой работы, сослали в архив, но женщина сохранила интерес к профессии и, как могла, помогала Петелиной. Несмотря на возраст, за шестьдесят, Людмила Владимировна оставалась образцом элегантной женщины и добрым советчиком для Елены по многим жизненным вопросам.

Утром в кабинет Петелиной наведалась Астаховская и сразу перешла к делу:

– Привет, подруга! Ты, правда, думаешь, что убийство студента и четырех мигрантов связаны?

Накануне Елена созванивалась с Людмилой Владимировной, делилась сомнениями и просила о помощи.

– На данном этапе любые версии нельзя исключать, – призналась она. – Тем более, после странной сказки.

– «Кровавый труп птенца каждый заприметил, а мертвых мышек никто не заметил», – процитировала Астаховская и осудила неведомого автора: – Цинизм Сказочника зашкаливает.

– Так и оказалось, к сожалению.

– Тогда слушай. – Начальница архива села напротив следователя и разложила перед ней несколько листков. – По твоей просьбе я изучила старые дела, где фигурирует убийство ножами мигрантов из Средней Азии. За последние десять лет тридцать шесть эпизодов, в четырех случаях по двое зарезанных. Итого имеем сорок убийств.

– Ничего себе! – удивилась Петелина. – И ни одно не на слуху.

– Жизнь и смерть мигрантов не интересны обществу. И то и другое стараются не замечать.

– Зато сколько шума, когда мигрант нападет на москвича.

– Сама знаешь инструкции. Не озвучивать национальность преступников. Подсудимый для нас лицо без рода и племени.

Петелина, любившая писать во время раздумий, вывела на листке карандашом числа 36 и 40, пробормотала «четыре в год» и спросила:

– Среди данных эпизодов серия где-нибудь просматривается?

– Нет, – мотнула головой Астаховская. – Большинство убийств раскрыты. Чаще всего это разборки между мигрантами.

– А по нераскрытым какие версии?

– Несколько нераскрытых убийств приписывают радикальным группировкам националистов. Недавно задержали главаря по кличке Резак.