В зоне тумана

Стало светать. В предрассветном сумраке постройки стали видны в подробностях. Обогнув очередное здание, я выскочил на блокпост. Там явно не ждали визитеров в такое время. Пара «должников» схватились за автоматы.

– Стой! – рявкнул тот, что справа.

Я послушно остановился, поднял руки вверх и неторопливо шагнул ближе, давая себя разглядеть.

– Угрюмый, мать твою за ногу. Куда тебя несет среди ночи? – проворчал тот, что слева.

– Пусть идет, – усмехнулся правый. – Может, ему до ветру приспичило.

Левый хихикнул. Понимаю. Мокрые, злые, усталые. Им сейчас все смешно, что кого-то другого цепляет. Отвечать я не стал. Зачем?

На рассвете гулять по зоне жутковато. Не так страшно, как ночью, конечно, но все равно. Тут и днем-то как минимум неприятно, а когда все вокруг тает в сумеречной дымке, и вовсе становится не по себе.

В сумерки мир теряет четкость, линии сглаживаются, тени сливаются. Здесь это особенно заметно, потому что опасно. В зоне нельзя чего-то не увидеть. Невнимательность грозит смертью.

Обычно, когда сталкеры начинают говорить про зону, звучат банальности. Новичков это зачастую сбивает с толку, наводит на мысль, что не так страшен черт, как его малюют. А такой подход грозит скорой бедой. Потому старики норовят предостеречь. А как предостеречь? В который раз рассказать, что зона – это зона и она не похожа ни на джунгли Амазонки, ни на вершины Эльбруса, но в разы опаснее. Банально.

Или поведать, что в зоне нет знакомых дорог. Что в зоне все меняется. Постоянно. Потому что зона – это зона. Потому что она обладает известной самостоятельностью и подвижностью, живет своей жизнью. Тоже банальность.

Так же банально звучит мысль о том, что, несмотря на кажущуюся безопасность, здесь опасно всегда. А прямая дорога не всегда самая безопасная. Банальности, банальности. Как прописные истины они вязнут на ушах, создавая иллюзию у новичков, что все это занудство стариков и ничего сверхъестественного не случится. Заколдованный круг.

Правда, при первом же столкновении с аномалией эта иллюзия рассеивается. Но одного столкновения зачастую более чем достаточно.

Я шел медленно. Здесь не ходят быстро и не бегают. Чуть впереди, справа, словно над гигантским костром, подрагивал воздух. Только костра не было. Запищал датчик, предупреждая об аномалии, но я уже заложил крюк, обходя опасное место по широкой дуге.

Нычки устраивали все, кто подолгу торчал в зоне. Все ценное с собой не потаскаешь. И тяжесть лишняя, и потерять все скопом никому не захочется. А остаться в зоне без порток так же просто, как до трех сосчитать. Бродяг всяких, охочих до чужого добра на халяву, здесь, как грязи. Да и вояки не всегда стреляют на поражение. Могут со скуки развлекухи ради оставить без оружия и снаряги и отпустить на все четыре, наблюдая, далеко ли ты уйдешь. А без оружия в зоне далеко уходят только фантастические везунчики. Про них среди сталкеров тоже ходят байки, так что их погоняла всем известны.

Некоторые нычки устраивают группировки. Что называется, для своих, на всякий пожарный случай. Еще случаются нычки со странностями. По зоне давно гуляли байки про загадочного сталкера Снейка, который устраивал схроны в труднодоступных местах и наполнял их совершенно непонятным содержимым. Например, мог в одной нычке сложить десять «калашей». Или припрятать в одном месте два десятка одинаковых артефактов. Зачем, пес его знает. Может, были какие свои мотивы, может, мозги потекли от прогулок по зоне, излучение все-таки. А может, все это просто сталкерские байки.

Мой тайник был совсем недалеко. Если по прямой. Только по прямой не получалось. Весь путь занял с полчаса. Со времени моего последнего визита здесь никого не было. Тайник сохранился нетронутым, точно таким, каким я его оставлял.

Оглядевшись по сторонам, я сбросил на землю рюкзак и разворошил нычку. Несмотря на то что бармен платил мне довольно паршиво, за шесть лет в тайнике накопилась весьма достойная сумма. За такие деньги многие работают всю жизнь. На тот случай, если этого будет мало, у меня была припрятана пара артефактов, за которые мой скупщик удавился бы. Вот только что со всем этим делать, я пока не придумал. Потому и деньги, и артефакты лежали мертвым грузом и ждали неизвестно чего.

На то, чтобы переложить полученные от бармена деньги в тайник и замаскировать все обратно, ушли считанные минуты. Результат моих трудов показался вполне удовлетворительным.

Я застегнул рюкзак и присел на него сверху. Пять минут «покурить, оправиться». И хотя давно бросил привычку мусолить сигареты, а гадить посреди зоны себе дороже, отдых не помешает.

Когда-нибудь я придумаю для себя какое-то будущее. Если у меня когда-нибудь хватит на него фантазии. Тогда я приду сюда, заберу все под ноль и навсегда уйду из зоны. И перестану быть Угрюмым. Губы потянулись в стороны в грустной ухмылке. Забавно звучит. Вот только будущего я не вижу. То ли фантазия сдохла, то ли сам я давно уже живой труп.

Все, посидели, и будя. Возвращаться пора.

Назад я шел другим путем. Впрочем, мне было все равно. Так и так не заблудился бы. Место расположения моего тайника и опознавательные приметы у меня в голове. Я не доверяю ни бумаге, ни ПДА. Никто и никогда от меня не узнает, где находится нычка. Потому и здесь рассказывать не буду. Не нужны подробности. Они мои, как и тайник, и зажученное в нем эфемерное будущее.

* * *

К базе «Долга» я подходил с другой стороны. Уже совсем рассвело. И хотя противный дождь так и не прекратился, мир вокруг стал значительно приятнее. Если слово «приятно» вообще может каким-то боком относиться к зоне.

Споткнулся на мысли. А ведь вру, иногда и в зоне бывает красиво. Случается, сквозь хмарь пробивается свет. Играет солнечными зайчиками на яркой листве. С утра, когда солнце только вываливается из-за серовато-розового горизонта и до вечера, когда закатывается, утопая в малиновом закате.

Бывает. Но не сегодня. Сегодня будни. Сегодня дождь. Сегодня все серо и хмуро.

До блокпоста осталось всего метров четыреста, и я сделал очень большую ошибку. Я расслабился.

Подобной глупости зона не прощает. Можно считать это очередной банальностью, но это факт. И стоило мне один раз сглупить, как тут же последовала реакция. Шагах в десяти от меня возникло шевеление. Я замер.

То, что еще секунду назад казалось сквозь пелену мороси здоровым валуном, поднялось и с хрустом потянулось. Кабан! Везет мне на них в последнее время. В отличие от Васьки этот не был пьян, зато был огромен и дик. И если затуманенные водкой мозги Васи Кабана и рождающиеся в них мыслишки были мне понятны, то предположить, что происходит в огромной мохнатой башке чернобыльского кабана, я бы не рискнул.

Зверюга покосилась в мою сторону. Я осторожно потянул ремень. «Калаш» принял горизонтальное положение. Металл под рукой показался обжигающе холодным. Я дернул плечом, стряхивая ремень, перехватил автомат поудобнее и сделал шаг.

Боров чуть заметно шевельнул огромной, как пивной котел, головой.

Не будь свиньей, попросил я мысленно, дай пройти. Я ж тебя не трогаю.

Кабан не то фыркнул, не то хрюкнул. Не знаю, можно ли было принять это за ответ, услышал ли он мою просьбу… Может, и услышал, многие местные твари имеют странные способности. Так или иначе, я сделал еще один шаг, затем еще и еще. С каждым шагом я больше удалялся от кабана, чем приближался к «должникам».

Зверь делал вид, что мои передвижения ему не интересны. А может, они и в самом деле были ему до фонаря. Шаг за шагом я огибал зверюгу по широкой дуге. Мне удалось отойти от него шагов на тридцать. На секунду показалось, что счастье рядом. Все, я прошел, и кабан меня не тронет.

Предательской мысли оказалось достаточно, чтобы шаткое ощущение рухнуло, как карточный домик от включенного вентилятора. Дикая тварь вскинула голову и без предупреждения бросилась на меня.

Я поразился тому, какую скорость рвет эта зараза с места. Секунда, и кабан был уже на полпути ко мне. Половина таких бесконечно трудных шагов.

А дальше сработали рефлексы. Я не успел подумать, не успел прицелиться. Палец сам собой дернул спусковой крючок. Треснуло. Я дал короткую очередь. Автомат задергался в руках, пытаясь усвистать в сторону, вырваться. Затем вторую. Следом третью. Хотя третья была уже не нужна. Первая очередь остановила кабана, дернула его чуть в сторону. Вторая попала в голову. Зверюгу отшвырнуло. Кабан взвизгнул дико и повалился на землю. Его визг прокатился во все стороны, разрывая тишину мертвого утра зоны, кажется, на многие километры. Тело зверя задергалось в агонии, а может, его затрясло от третьей очереди. Так или иначе, он больше не поднялся.

Все. Пора сматывать. Я зашагал быстрее. Сзади почувствовалась легкая вибрация. Дрожал не воздух, дрожала земля. И это была не аномалия. Я оглянулся. Дьявол! На меня неслись с десяток кабанов. И хотя они были далеко, а силуэты их едва различимы, скорость оказалась такой же невероятной, как и у пристреленной мной особи.

В зоне не бегают. Я знал это. Но сейчас другого выхода не было. И я припустил что есть мочи к блокпосту.

Я бежал так, как не бегал очень давно. Сзади топало, бухало, хрипело, словно за мной гнался табун слонов. Почуяли, что ли, твари, что я их сородича похоронил? Или услышали. Могли услышать. Покойник так орал, что не услышал бы только глухой.

Глупо. Последняя шутка могла быть и поизящнее. Хотя каких еще шуток ждать от Угрюмого?

До блокпоста оставалось метров сто. Впереди замелькали фигуры людей. К двоим, которые пропускали меня на выход, сейчас присоединилось еще пятеро. Я рванулся на блокпост из последних сил, как бежал с автоматом наперевес.

Впереди мелькнула злая харя… Другая со следами отрешенности… Дула автоматов…

– Оружие брось! – рявкнул кто-то. Ага. Сейчас. Размечтались.

Треснула очередь. В первый момент показалось, что стреляют в меня. Я нырнул вниз, но у людей сейчас была цель посерьезнее моей скромной персоны. Земля приняла мою распластанную, словно лягушка под катком, тушку крепким ударом. Я шлепнулся плашмя, но собрался и тут же перекатился. В то же мгновение застрекотали автоматы. Топот сзади сбился с ритма, его разбавил визг расстреливаемых животных и грохот автоматных выстрелов.

Я попытался подняться и помочь отстреливать тварей, но в затылок что-то неуклюже ударилось. В голове загудело, словно заиграл орган на одной ноте, но от души. Сквозь гуд прорезался дребезжащий голос сверху:

– Лежи, сука. С тобой потом разберемся.

Прикладом врезали, подумал я. Перед глазами возникло взволнованное лицо Хлюпика. «А если сотрясение?» – опасливо поинтересовался он и растекся в мутное радужно переливающееся пятно. В следующее мгновение пятно налилось черным, и я отрубился окончательно.

6

– Так это Угрюмый, – донеслось сквозь непроходящий болезненный гул, как будто у меня в голове отчаливающий пароход давал бесконечный прощальный гудок.

– А я его прикладом, – задумчиво добавил второй голос. – А с другой стороны, хрен ли он с автоматом?

– До ветру ходил, – хохотнул третий голос. Этот голос я слышал совсем недавно.

Я открыл глаза. Трое стояли надо мной и с интересом меня разглядывали. Хоть бы пульс пощупали, может, я помер давно. Собаки дикие. Хотя им-то что.

– О, очухался. – Первый оказался не то самым наблюдательным, не то самым говорливым.

– Ну чего, Угрюмый, поссал? – развеселился третий.

– Какое там поссал, – весело поддержал второй. – За ним десяток кабанов перло. Он уж небось не только поссал, но и пару раз обгадился.

Все трое бодро расхохотались. Сволочи, блин. Я с трудом оперся на автомат, который все еще сжимал в руке, тяжело поднялся. Голова гудела, ноги подрагивали. Меня мутило и шатало из стороны в сторону.

– Ну, чего, Угрюмый, сколько раз облегчиться успел? Еле переставляя ноги, я потопал к бару. В спину снова загоготали. Понятное дело, смеются. Хоть всемером и при оружии, а с десятком кабанов тягаться все равно страшно. Так что регочут не оттого, что смешно. Просто разрядка. Сами обгадиться успели. И не упрекнешь. В зоне обгадиться проще пареной репы. Вот чтоб штаны не намочить – это талант иметь надо.

До бара дошлёпал кое-как. Привратник, забирая «калаш», бывшего хозяина которого он знал, гадко улыбался. Спуститься вниз и подняться к себе наверх оказалось менее проблематично, видимо, я начал приходить в себя. Но когда вошел в комнату, уронил рюкзак и как был без сил грохнулся на пол.

Хлюпик дрых без задних ног и от моего появления даже не проснулся. Мне бы такой сон.

– Эй, – позвал я. – Подъем!

Он завозился, сладко потянулся и, открыв глаза, уставился на меня. Лицо его вытянулось и стало по-детски удивленным.

– Что с вами?

– Я все еще один.

– Простите.

– И я тебе все-таки дам по лбу. Вот только в себя приду.

Он улыбнулся, сел на койке. Скинув ноги вниз, принялся обуваться.

– У вас… у тебя, – поспешил поправиться он, – такой вид, как будто тебя изнасиловали. Что, Мунлайт не дался?

О чем это он? Ах да…

– Можно и так сказать, – буркнул я. – Под кроватью ящик с консервами. Доставай, жрать будем.

– Весь ящик? – глупо переспросил он.

– Если осилишь ящик тушенки, можешь доставать весь. Мне будет любопытно на это посмотреть.

Хлюпик снова улыбнулся и полез под койку. Чего-то он сегодня слишком веселый. Освоился, страх потерял? Так я живо напомню, кого бояться.

После тушенки стало легче. Хотя первые куски упирались и вместо того, чтобы лезть в глотку, упорно старались вылезти обратно, вывернув следом за собой и желудок.

Когда ложка заскоблила по дну банки, Хлюпик едва дошел до середины. Аппетита у него, несмотря на бодрое настроение, видимо, не было.

– Ешь быстрее, и пошли, – распорядился я.

– Куда? – оживился Хлюпик.

– С вещами на выход.

В отличие от него у меня настроение было хуже некуда. Отдохнул, называется, недельку. Попил водочки и поотсыпался за счет заведения.

Мунлайта долго искать не пришлось. Он стоял в баре, опершись о стойку, и медленно посасывал пиво. Извращенец. В зоне пиво пьют только извращенцы, гурманы и пижоны, что в принципе одно и то же. Водка хоть лечит. Радиацию глушит. Хотя в случае Мунлайта пиво сейчас, наверное, тоже можно было назвать лекарством.

Выглядел он паршиво. Острые глазки сверкали нездоровым блеском. Рожа опухла. На скуле запеклась кривая царапина – видимые последствия вчерашней потасовки. Но обрамленная бородкой-подковкой ухмылка была на месте.

Я огляделся. Бармена не было, видать, дрыхнет. За стойкой, подперев голову рукой, подремывал Сынок. Встав рядом с Мунлайтом, я грохнул ладонью по стойке. Хлопок получился смачным. Ладонь засаднило. Зато Сынок подпрыгнул так, как будто у него над ухом из пушки шарахнули.

– Чего? – потирая заспанные глазенки, поинтересовался Сынок.

Мой указательный палец ткнул в исходящий паром чайник, потом принял вертикальное положение. Сынок понял меня без слов. Подхватил пластиковый стаканчик, кинул в него ложку дешевого кофейного порошка, две ложки сахара, плеснул кипятка и поставил передо мной готовый продукт.

– За счет заведения, – кивнул Сынок на стакан и вернулся на свое место.

Интересно, он мне теперь неделю будет напоминать, что они меня угощают? Стаканчик обжигал пальцы. Я сделал несколько глотков, покосился на Муна, который все это время мусолил кружку с пивом.

– Где он? – спросил Мунлайт, наблюдая, как Сынок, подперев башку другой рукой, пытается перебороть вновь наваливающуюся дремоту.

Я молча ткнул пальцем в потолок и снова присосался к стакану. Растворимый кофе, как и любой другой кофеиносодержащий напиток, чудесного действия не оказывал. Спать хотелось, как и раньше. Вообще от недосыпа лечит только сон, проверено на практике.

– Он тебе сказал? – поинтересовался Мун. Вместо ответа он получил короткий кивок.

– Чего думаешь?

Я подавил зевок и пожат плечами. Чего тут думать?

– Надо отвести парня.

– Круто, – оживился Мунлайт. – Не думал, что ты согласишься. С другой стороны, за такие бабки… Кстати, бабки пополам. Хотя согласись, за такую работу я мог бы содрать процент побольше. Это ж я его надыбал.

Я молча допил кофеек и смял стаканчик.

– Он тебе заплатил за то, что ты его сюда приволок?

– А то!

– Значит, ты не внакладе, хорошо. – Я легонько щелкнул пальцем по мятому стакану. Скукоженный пластик качнулся и завалился набок. – Дальше мы его ведем бесплатно.

Мунлайт посмотрел на меня странно, но удар выдержал.

– Бесплатно? А если Монолита не существует? А если нам не повезет с артефактами по дороге? Плюс риск. Гарантии нужны. Нет, я понимаю, что у Монолита можно чего угодно выпросить, но… Бесплатно в четвертый энергоблок…

Я отвалился от стойки, выпрямился и посмотрел на него в упор.

– Разве я сказал что-то про четвертый энергоблок?

– Но ему же нужен Монолит.

Разговор меня напрягал. Не люблю много говорить. Зачем? А тут… Домой ему нужно, Хлюпику этому. Подальше от зоны, а не к Монолиту. Так что проводим парня за кордон, и все.

– Домой ему нужно, – сердито пробурчал я. Мунлайт отодвинул недопитое пиво и набычился.

– Это он сказал? – Я молчал.

– Ему нужно к Монолиту. Он сам сказал. И он не маленький, может самостоятельные решения принимать. А ты не нянька, слышь ты, Мистер Большое Ухо, Ему нужно к Монолигу, и все.

– А если Монолита не существует? – поинтересовался я.

– Плевать. Зато существует квартира в сталинской высотке. Ты знаешь сколько стоит квартира в сталинской высотке? Знаешь, москаль клятый.

– Зачем ему к Монолиту?

– Не сказал. А тебе это важно? Сказал, что нужно очень.

– Он сам не знает, что ему нужно, – не сдержался я. – Ты его видел? Что он может попросить у Монолита? Денег? Любви, надежды, тихой славы? Мир во всем мире? Лекарство от СПИДа? Или ему баба не дает, а других средств ее нагнуть он не знает? Не нужно ему к Монолиту. Понимаешь? Чего ты пялишься на меня? Выключи калькулятор и включи мозги.

Черт, ненавижу моменты, когда меня прорывает. Говорю много, говорю лишнее. Потом жалею. Всегда. Вот и сейчас хватило одного взгляда на Мунлайта, чтобы пожалеть о сказанном.

На похмельное лицо вернулась уверенная ядовитая ухмылка.

– Ну, понятно, – издевательски протянул Мун. – Супер Радж – защитник бедных, обездоленных, униженных и слабоумных.

Он отвернулся и залпом допил пиво. Пустая кружка шлепнулась на стойку. Мунлайт повернулся ко мне и снова заулыбался, словно придумал нечто гадостное и злорадно потирает лапки.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился он, – только сам ему расскажешь, что мы провожаем его домой. Он ведь еще не знает этой сногсшибательной новости?

Я покачал головой. Он смотрел на меня с видом заправского садиста и желчно ухмылялся.

– Вот и замечательно. Ты его и просветишь.

7

Мое появление Хлюпик воспринял с энтузиазмом.

– О! Угрюмый. А я уж вас заждался.

Я зыркнул в его сторону, но говорить ничего не стал. Хлюпик стушевался.

– Прости, – промямлил жалко. – Я не хочу по лбу, я все понял.

По лбу я ему давать и не собирался. Но то, что вымуштровался парнишка, уже хорошо. Значит, прогулка будет, считай, увеселительной. Главное, чтоб шел, куда говорят, и не совался, куда не надо. Отведу его к Сидоровичу. Сидорович живет за кордоном, там, где почти уж и зоны нет. Сдам с рук на руки, и нехай свищет отсюда до дому, до хаты в своей сталинской высотке. Нет во внешнем мире ничего такого, что бы нельзя было купить, продав квартиру в сталинской высотке. Так что никаких Монолитов.

Размышляя таким макаром, я выволок из-под койки пару ящиков. Один был заполнен консервными банками и гранатами. Во втором было напихано много всякой всячины. Например, новенькая «беретта».

Хлюпик нависал сверху, норовя заглянуть в ящик. Любопытный, зараза.

– На вот, – сунул я ему ствол. – Подержи. И не маячь.

Получив в руки пистолет, он приосанился и стал с интересом вертеть его в руках. Уловив краем глаза эту картину, я невольно вспомнил, как сам впервые прикоснулся к боевому оружию. Ствол в руке, словно волшебный ключик, открывал что-то потаенное глубоко внутри, добавлял уверенности. Пьянящее чувство. Неповторимое, незабываемое. И весьма опасное, как и любая другая эйфория. Мужик с пистолетом в руке начинает чувствовать себя чуть ли не богом всемогущим. Поддаваясь ложному пьянящему чувству вседозволенности и всемогущества, человек расслабляется, и ага. Говорят, против лома нет приема, пока нет другого лома. Так вот, когда пушка только у тебя одного – это преимущество. Да и то сомнительное, потому как любым стволом надо еще успеть и суметь воспользоваться. А когда стволы у каждого первого, то никаких преимуществ у тебя нет, хоть и кажется, что с пистолетом ты крут, а с «калашом» или «грозой» и вовсе непобедим. Это, кстати, одна из причин, по которой предпочитаю пистолеты. Второе преимущество пистолета перед автоматическим оружием – вес и габариты. Пистолет легче таскать, легче спрятать. Хотя глубоко в зону с одним пистолетом не сходишь. Только я так глубоко не хожу. Мне и поверхностных прогулок хватает.

Поковырявшись в ящике, я выволок свою старую куртку, протянул Хлюпику.

– Надевай.

Тот положил «беретту» на матрас и с сомнением на роже полез напяливать обновку. Я критично оглядел Хлюпика. Мой куртец болтался на нем, как на вешалке. Ну да ничего. Лучше так, чем черт-те в чем по зоне шлендрать. Правда, рукава длинноваты, но это можно подогнуть. Ему не помешает. Чему мешать? Драться он не будет, стрелять тоже. Его задача – топать за мной и не отвлекаться от дороги. Так что сойдет для сельской местности.

Подхватив рюкзак, я побросал туда несколько банок тушенки, несколько РГД и коробку с патронами. Рюкзак привычно устроился на плече.

Ногой отослав ящики обратно под койку, подхватил с тахты пистолет и протянул его Хлюпику.

– Спрячь.

Тот поспешно пихнул ствол за пояс. Да как пихнул! Слава богу, пистолет на предохранителе. А то так недолго и бездетным остаться.

– Аккуратнее, – поморщился я, – и спрячь так, чтоб в глаза не бросался.

– Мы уже идем? – поинтересовался Хлюпик, старательно ныкая «беретту».

Угу. Уже. Я кивнул ему на дверь.

– Выходи.

Мунлайт ждал нас уже за блокпостом. Дождь чуть перестал, может, потому он и позволил себе такую вольность.

Он сидел под деревом, подложив под задницу рюкзак, и жевал травинку. Не иначе совсем мозгов не осталось, раз всякую гадость в рот тянет.

Хлюпик, оценив мое сегодняшнее молчаливое настроение по достоинству, появлению Мунлайта искренне обрадовался.

– Доброе утро, – приветствовал он. – А вы не боитесь?

Мун посмотрел на него с интересом.

– Чего?

– Ну-у-у, – растерялся Хлюпик и кивнул на травинку.

– По фиг, – отозвался сталкер, отрывая зад от рюкзака. Но травинку все же выплюнул.

Парень поглядел на Муна с уважением. Тот вальяжно поднял рюкзак, накинул на плечи, подтянул лямки. Хлюпик наблюдал за ним с интересом. Когда Мун вскинул на плечо внушительного вида автомат, уважения во взгляде неуместного мужичка добавилось еще больше.

– Скоро? – поинтересовался я.

– Готов, как юный пионер. – Мун вытянулся и щелкнул каблуками. Звук получился далеко не таким изящным, как хотелось бы этому клоуну, но он, кажется, вовсе не расстроился.

– Куда топаем? – ядовито полюбопытствовал Мунлайт.

– Прямо, – сердито ответил я. – Я первый, за мной Хлюпик. Ты замыкаешь.

– Хлюпик? – возбудился Мун, поворачиваясь к пугалу в моей старой куртке.

Тот пожал плечами. Мун усмехнулся.

– Хлюпик. Ха! Давай, шагай. Хлюпик.

Реакции парня я ждать не стал. Развернулся и пошел к дороге. Там, конечно, не шибко хорошо ходить, на открытом-то пространстве, но все лучше, чем по кустам тащиться и псов чернобыльских дразнить. С Муном я бы пошел по кустам. С Хлюпиком на асфальте безопаснее.

Я не оглядывался, но прекрасно слышал, как позади, тяжело сопя, шлепает Хлюпик. А еще чуть дальше идет Мун. Последний в отличие от новичка двигался бесшумно. Ну, во всяком случае, шагов слышно не было. Сам же Мунлайт периодически тихонько похрюкивал. Словно ему в голову стукнула удивительно смешная мысль и он пытался всячески сдержаться, чтобы не заржать.

Увы, долго радоваться тишине не пришлось. Шагов через тридцать сзади послышался тихий голосок Хлюпика:

– А это что за винтовка?

– Это не винтовка, – усмехнулся в ответ Мунлайт. – Это СА «Вал».

– Что совал? – не понял Хлюпик. Мун хохотнул.

– СА «Вал». Специальный автомат. Вернее, он – автомат специальный «Вал», но СА «Вал» звучит смешнее.

– Тяжелый?

– Нет. Килограмма три с магазином вместе. Разбирается легко. И тихий. А в зоне шуметь не надо.

Хлюпик молчал, но делал это как-то подозрительно. А Мунлайта понесло. То ли от такого уважительного молчания, то ли от желания меня подначить. Второй вариант казался мне почему-то более реальным.