Многие животные покинули леса. Собирались в стада и мигрировали на юг гиппоцеты и трахеодонты. Однажды ночью выпал снежок, и с утра стали видны цепочки следов, оставленных псевдоцефалами – «дырявые» тоже отправились в теплые края.

Туда же, шумной, драчливой стаей, отлетели орнитозавры.

Только лохматые подобрахии бегали по лесу да угрюмые годзиллоиды по-прежнему ломились напрямик через чащу. Осатаневшие от голода мелкие арахнозавры сбивались в стаи и нападали на этих гигантов. Годзиллоиды слабо реагировали на атаки этих полуинсектов-полурептилий – гребли себе землю, аки экскаваторы, в поисках сочных клубней картоплянии, набивали ими великанскую пасть и только отряхивали со спины особо надоедливых. Но арахнозавры были упорны, они не снимали осаду, раз за разом штурмуя живую «крепость». И тогда годзиллоид приходил в ярость. Взревывая и харкая, колосс начинал бешено крутиться, давить мелкоту ножищами и сметать хвостищем-булавой. Деревья разлетались в щепу, почва разрывалась глубокими бороздами, а замешкавшегося хищника размазывало тонким слоем.

Но иногда «крепости» сдавались – за Серыми Болотами охотники наткнулись на исполинский костяк годзиллоида, выеденный до блеска. Никакая костяная броня не уберегла громадное травоядное – спаянный коллектив одолел кустаря-одиночку.

…Люди приспосабливались к новой жизни. Балки обкладывались пластами коры, каменные печи выглядывали корявыми трубами там, где раньше блестели плексигласовые колпаки.

Обкорнанные стволы пилили на чурки, кололи, рубили и складывали дрова в поленницы. Охотники с раннего утра до позднего вечера таскались по лесу, добывая подобрахий и снимая их роскошные шкуры. Арахнозавры уже на опушке встречали БМД – только что членистыми своими хвостами не виляли – и провожали, предвкушая поживу.

Освежеванные туши подобрахий, по полтонны каждая, люди не забирали с собой – мясо было жестким и вонючим. А визгунам и такое годилось.

В кругу балков сооружали баню – оставалось только щели законопатить здешним красным мхом. Из пустых бочек – горючее улетало ведрами! – смастерили коптильню, а мясо для нее добыли, завалив из пушки годзиллоида. Окорока выходили – объедение! Ломами и кирками долбили мерзлую землю, добывая мучнистые клубни картоплянии, каждый размером с волейбольный мяч. Выбирали сладкую середину наростов на стволах поднебесников. Шили шубы, вязали шапки. Жизнь налаживалась…

* * *

Лядов постоял у окна, выглядывая, не прибыли ли охотники. Кузьмичев, если заметит, как они отлынивают от работы, может запросто лишить обеда. Экс-помполит прошипел пару матерков.

– Нет, с этим надо что-то решать, – сказал он, обращаясь к Луценко.

Экс-комендант уныло покивал. Вся его вальяжность куда-то подевалась, он стал похож на полусдутый воздушный шарик.

– Дрова рубил весь день, – сказал академик-парторг плачущим голосом, – у меня мозоли на руках полопались, а эти гады смеются только!

Лядов сжал зубы и оглядел остальных. Кем из этих лишенцев можно заменить Кузьмичева?

Арнаутовым? Этот член ВЦСПС и на Земле сачковал, и на Лео… тьфу, на Водане ерундой занимается. Абсолютно безынициативный и безыдейный товарищ. Да он и с виду таков – рыхлый, бесформенный какой-то, лицо будто под старую копирку оттиснуто – стерты черты, смазаны. Примет нет – ни особых, никаких вообще… Комсорга поставить? Юрочку? Так он же трус и слабак. А подхалимаж у него в крови – быдлом рожден. Всех, кто ниже его, пинает, всем, кто над ним, зад лижет. А может, этого выдвинуть, «знатного рабочего»? Лядов перевел взгляд на Панайотова. Этакий благообразный старец – седые усы, очки с круглыми стеклышками. Таких любили показывать в фильмах о трудной жизни пролетариев до революции. Так он такой и есть – пролетарская морда… Алкаш со стажем, лодырь потомственный, но активист – на всех собраниях руку тянет. И бойко так языком чешет – то империалистов громит, то сионистов клеймит, то еще какой гневный протест выра-жает…

Отто усмехнулся. Выходит, что единственная кандидатура вождя – это он, Отто Янович, старший сын немца-эмигранта из «Рот Фронта» и полячки-гордячки Ядвиги. Сколько он потом натерпелся из-за такой – родни…

– По сути, – начал он, – назначение Воронина незаконно.

– Правильно! – горячо одобрил комсорг.

– Произошел переворот, – продолжал Лядов, – можно даже сказать, путч. И наша задача – вернуть базу на путь социалистической демократии. Не дать всякого рода ренегатам и перерожденцам испохабить те великие ценности, за которые боролись наши отцы в октябре семнадцатого!

– Согласные мы! – взволнованно сказал Панайотов.

– А способ у нас один, – веско заключил Отто, – с оружием в руках встать на защиту завоеваний социализма!

Панайотов сразу поскучнел, Семенов продолжал улыбаться, но в лице его пробивались некоторая растерянность и легкое беспокойство. Одно дело – болтать о вооруженном восстании и совсем другое – самому браться за оружие. Пуля – она ж дура, еще попадет не в того… В тебя, молодого и здорового…

– Что скисли? – недобро усмехнулся Лядов. – Не волнуйтесь, «парабеллумов» я вам раздавать не намерен, у нас тут не «Союз меча и орала». Есть человек, который возьмет на себя всю черную работу. Нашелся во вражьем стане умный товарищ! А вот и он…

В дверь балка потарабанили условным стуком. Отто открыл и впустил десантника с лычками старшего сержанта.

– Знакомьтесь, – торжественно сказал он, – генерал Скляров!

Лядов был очень рад и горд, когда старший сержант сам вышел на него и предложил свои услуги. Помполит еще на Земле досконально изучил личные дела каждого из добровольцев. Ни к кому особых претензий не было. Кроме Склярова.

Года два назад прапорщика Склярова поймали на торговле армейским имуществом. Прапор тогда сумел отбрехаться, и даже остался в рядах, но в звании его понизили. Лядов имел полное право отказать старшему сержанту в приеме на службу в секретный проект, но что-то ему подсказало тогда все-таки подписать направление. Может, то было наитие? Вот и пригодился тот зигзаг по линии работы с кадрами…

Это был давнишний и безотказный метод – выискивать в человеке гнильцу, червоточину и разрабатывать ее. Жаден человек? Купим с потрохами! Глуп, но падок на лесть? Похвалим к месту! К власти склонен? Продвинем! Так и расставляются фигуры на доске, и начинается игра…

Скляров хмыкнул озадаченно.

– Да какой с меня генерал? – сказал он. – Нам бы в прапоры…

– Товарищ не понима-ает… – ласково протянул Лядов. – Мы, товарищ Скляров, на переломе истории находимся, как тогда, в семнадцатом. Было такое – царя скидывали, Временное правительство пинками сгоняли – и работяги министрами делались, а рядовые в маршалы выходили! Так и сейчас. Ты, товарищ Скляров, нужен нам, нашему великому делу, и быть тебе первым генералом на Водане, вот мое слово!

– Ну, и мы за ценой не постоим! – повеселел старший сержант и понизил голос. – Короче. Я так порядок смен составил, что вечером все мои будут на месте, а кузьмичевские – на охоте. Мы мигом баньку законопатим и, когда те приедут, поведем их париться…

Скляров изложил свой план, и Комиссия по Чрезвычайному Положению единогласно его приняла.

– Расходимся по одному, – приглушенно сказал Лядов.

БМД вернулись в четвертом часу и привезли неплохую добычу – шесть мешков корнеплодов картоплянии и пять подобрахиевых шкур. Намерзшись и набегавшись, десантники слезали с брони и разминались.

– А к-как насчет б-баньки? – весело спросил Арнаутов. Он стоял, красный и распаренный, изображая на лице счастье от свидания с парной.

– Неужто готова? – воскликнул Переверзев.

– А как же! – засиял предместкома. – П-протопили как надо. Зах-ходите, заходите!

Обрадованные десантники повалили в баню.

Ухая и стеная, они по-быстрому разоблачились в предбаннике, побросали «калашниковы» в угол и с хохотом протиснулись в мыльню.

Горячая вода! Пару сколько! О-о!

Счастливо гогоча, десантура намыливалась, терла друг другу широкие спины, парилась, переползая с полка на полок, а в предбаннике втихомолку орудовали их однополчане, «верные режиму», деловито собирая оружие.

Вошел механик-водитель Рудак и спросил негромко:

– Все стволы изъяли?

– Так точно! – вытянулся рядовой Маляев.

– Выводи! – механик-водитель небрежно указал подбородком на дверь.

– А… Кузьмичев? – прошептал рядовой.

– Не мандражируй, – усмехнулся Рудак, – разберутся с Кузьмичевым.

Маляев успокоенно заулыбался и ударом ноги распахнул дверь.

– Выходь, чистюли! – заорал он. – Вытираться будем!

Загоготав, рядовые Хаецкий, Кислый и Липов отошли к выходу и вскинули автоматы.

– Эт-то что еще за хрень? – высказался голый Переверзев, переступив порог предбанника.

– Это революция! – отважно сказал Маляев и повел дулом в сторону. – Одеваться и выходить по одному! Быстро!

– А если не послушаюсь? – сощурился Шурик.

– Прикончу на месте! – зашипел Маляев. – Быстро, я сказал!

– Ах вы, шкурки продажные! – выговорил Переверзев и шагнул к одежде. – Ла-адно…

Вымытых и одетых десантников вывели по одному и заперли в дровяном сарае, приковав каждого к отдельному крюку, вбитому в стену. А чтобы узники не замерзли к утру, посередине сарая поставили буржуйку, сделанную из бочки.

Дверь за тюремщиком закрылась, и Переверзев сказал:

– Влипли мы, ребята… Расслабились, и вот – греемся у печки…

Глава 9

Длинный чулок

Кузьмичев так вымотался за день, что даже в баню за своими не поспешил, решил сперва отдышаться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

НОАВ – Народно-освободительная армия Вьетнама.

С вьетнамского – «Первый готов! Второй готов! Третий готов!»

Зенитная ракета СА-75М «Двина».

В переводе с вьетнамского – «Сделано в СССР».

«Шрайк» – американская ракета, предназначенная для борьбы с ракетами ПВО.

Автоматическое сопровождение.

Заметим, однако, что первыми Д-процесс «открыли» братья Стругацкие, а не дядя Трофим.

Репагулюм – момент перехода из одного состояния в другое, из одного пространства в иное.

«Реактавры» – парашютно-реактивная система (ПРС) воздушного десантирования бронетехники с экипажами.

Боевая машина десанта.

Впервые были «исследованы» экспедицией в составе двух планетолетов первого класса «Таймыр» и «Ермак» (А.Н. и Б.Н. Стругацкие «XXII век, Поддень»).