Прогремела автоматная очередь. Одна, вторая… Ночь огласилась истошными воплями. В темноте на стенах гостиной заплясали отблески языков пламени – на улице что-то жарко пылало. Скользкая от пота рука Вадима Юрьевича Пахомова до боли сжала рукоять пистолета. В дверях появился Раф, кинетик из охраны министра.

– Вадим Юрьевич, надо уходить! Долго мы их не удержим. Зик поджег парочку машин, это притормозит толпу, но вы же знаете – главная опасность не в них.

Пахомов отрывисто кивнул и закинул на спину стоявший на стуле рюкзак с самым необходимым. За окном в очередной раз полыхнуло, и ударил автомат. Министр и Раф выскочили в коридор.

– Таня, Маша! – Пахомов позвал жену с дочерью раньше, чем кинетик успел его остановить.

Две смутные тени мелькнули в дверном проеме, ведущем на лестницу. Мужские тени. Враги? Первая из фигур полетела вниз по ступенькам от кинетического удара Рафа. А секундой позже изо рта, глаз и носа охранника министра хлынула кровь – пневматик взорвал его легкие. Это уже не обезумевшая толпа, а Измененные, что в разы серьезнее. Пахомов выстрелил навскидку, потом еще раз и попал – пневматик сложился пополам и рухнул на пол, но уже через пару секунд министра охватила странная слабость, пистолет выпал из разжавшихся пальцев, и Вадим Юрьевич медленно сполз по стене.

«Пьющий жизнь», – мелькнула полная отчаяния мысль, и практически тут же в дверном проеме появилась темная фигура Измененного. Он сделал шаг вперед и… вспыхнул, словно чучело Масленицы на проводах зимы. Отчаяние сменилось облегчением: «Зик!» Да, в живой факел врага превратил именно он – пиромант второй ступени, предоставленный министру Посвященным. Зик подбежал к Пахомову и помог ему подняться.

– Таня… Маша… – с трудом выдавил Вадим Юрьевич. – Где они?

– Здесь, – прозвучал с противоположной стороны коридора чужой голос.

Пахомов с пиромантом обернулись. Жену и дочь держали в жестком захвате двое Измененных, прижимая ножи к их шеям. А между ними… стоял какой-то высокий субъект с абсолютно черными глазами без радужек и белков.

– Фантом-охотник, сверхбыстрые, – долетел до мутящегося сознания Пахомова едва слышный шепот Зика.

Министр достаточно разбирался в порождениях Сеятелей, чтобы понять: дела плохи.

– Что… ты хочешь? – сиплым от волнения голосом произнес Вадим Юрьевич, с ненавистью глядя на фантома-охотника, который, очевидно, был главным в адской троице.

Черноглазый чуть склонил голову к плечу, разглядывая министра, словно любопытствующая овчарка.

– Пожалуй… твое тело мне пригодится, – прошипел он и скомандовал: – Взять!

Двое сверхбыстрых Измененных неуловимыми движениями лезвий перечеркнули шеи жены и дочери Пахомова и под отчаянный вопль министра размазанными в воздухе тенями молниеносно метнулись к нему…

* * *

Пробуждаться, сдерживая крик, чтобы не разбудить жену, стало для Пахомова за последние месяцы уже привычным действием. Вашу кашу… Кошмар… Всего лишь очередной кошмар. Сколько их было последнее время – министр уже сбился со счета. Правда, раньше они случались пореже и были разнообразнее, но с тех пор как Пахомов услышал предсказание племянника президента, сон всегда был примерно один и тот же с небольшими вариациями.

Вадим Юрьевич осторожно, стараясь не шуметь, поднялся с постели, вытер со лба холодный пот, быстро натянул домашние штаны и толстовку и вышел из спальни. Теперь в кабинет – там балкон и припрятанная пачка сигарет. Пахомов четвертый месяц пытался бросить курить, да бросишь тут, как же, когда такие дела творятся! Тут, скорее, вдобавок еще и пить начнешь… Впрочем, другой на его месте, может, и начал бы, но Пахомов считал бегство в бутылку трусостью, чего за ним никогда не водилось.

Вадим Юрьевич вышел на балкон, извлек из тайника сигареты с зажигалкой. Прикурил. Пальцы слегка подрагивали. Пока слегка… В отпуск бы ему… Пахомов невесело усмехнулся и выпустил дым в не по-сентябрьски стылый воздух. Ага, щаз! Пять раз и еще восемь раз, как любила говаривать в таких случаях его бабушка. Про отпуск придется забыть, пока не закончится вся эта свистопляска… так или иначе.

Сделав еще одну затяжку, министр погасил сигарету, спрятал окурок в специальный пакетик и сунул в тайник вместе с пачкой и зажигалкой, постоял еще немного, глядя в ночную темноту, и, только окончательно продрогнув от пронизывающего ветра, вернулся в кабинет. Взгляд его упал на картину на стене. «Валькирия над сраженным воином» Константина Васильева. Копия, конечно, но хорошая. А там, за ней…

– Вадик, ты чего? Кошмары опять, да?

Пахомов обернулся и чуть виновато посмотрел на жену, остановившуюся в дверях кабинета.

– Прости, Таня… Не хотел разбудить…

– Да ты и не разбудил. Просто повернулась во сне, а тебя нет… – Она чуть принюхалась и с легкой укоризной спросила: – Курил опять?

– Я чуть-чуть. Пару затяжек.

Жена вздохнула.

– Да ладно, можешь не прятаться: что ж я, не понимаю, что ли? Время какое…

Лицо Вадима Юрьевича, только что мягкое, вдруг посуровело и даже словно закаменело.

– Таня, – тихо, но твердо произнес он, – тебе нужно забрать Машу и уехать к твоим родителям в Екатеринбург. Сегодня же.

Жену словно мокрой тряпкой по лицу мазнули. Ошеломление, растерянность, обида и даже легкий страх сменяли друг друга, как в калейдоскопе.

– Вадик, ты что?! Куда мы без тебя?.. – она мотнула головой. – Нет-нет, мы не…

– Таня! – в голосе министра зазвенел металл, и тот же стальной блеск жена увидела в его глазах. Увидела и поникла плечами: знала, что, когда он такой, спорить бесполезно. – Пойми, это очень важно. Мне нужно знать, что вы в безопасности.

Ее глаза наполнились слезами.

– А ты?

– Сама понимаешь, пока отлучиться со службы я не могу. Приеду, как только появится возможность. Собирай вещи.

Татьяна кивнула и, отвернувшись, вышла из комнаты. А взгляд министра вернулся к картине. Он больше не колебался: осторожно снял ее со стены и набрал на клавиатуре открывшегося сейфа восьмизначную комбинацию. Дверца мягко распахнулась. Среди прочего внутри находился маленький переносной холодильник, как для образцов крови. Аккумулятор держал холод почти тридцать часов, и Пахомов его периодически подзаряжал. Что же, пришло время пустить в ход его содержимое.

Министр взял лежащий рядом одноразовый шприц в упаковке и открыл холодильник. На несколько секунд прикипел взглядом к двум ампулам с кровью, а затем решительно взял помеченную красным маркером и вскрыл ее.

Глава 1. Художник. Стартовые расклады

Белоярская Зона

– Черти полосатые! Вы долго будете молчать?! – не выдержал Дрон.

Посвященный поднял голову, и мне показалось, что в глубине темноты под капюшоном что-то мелькнуло… Нет… и впрямь померещилось… Откуда? В нем, наверное, давно уже мало что оставалось. А сейчас, после всего… пепелище внутри, радиоактивная пустыня… Если честно, несмотря на все наши с ним… гм… трения, тут мне его даже жалко стало. Ни за что не хотел бы поменяться с ним местами. Тут конец света в полный рост, а ему надо срочно что-то решать, потому что все, и я в том числе, смотрели на него с ожиданием: дескать, ты же умный, столько знаешь, давай выдай на-гора решение всех проблем! Я сильно подозревал, что, как мы ни старались, исход гонки пробуждения Источников получился сильно не в нашу пользу, а играть теперь придется с на редкость погаными картами одну большую партию, в которой отыгрыш не предусмотрен. Добро пожаловать в ад и все такое… А ему решать. Потому как некому больше. Вольно же мне было орать и призывать на его голову проклятия, а давай-ка, сталкер Художник, встань на его место и расскажи всем, что надо делать, чтобы не склеить ласты всем человечеством в ближайшие несколько месяцев (в лучшем случае). Ну! Чего молчишь? Нечего сказать? Вот то-то! Но от тебя откровений никто и не ждет. А от него ждут. Кому многое дано, с того и спрос. И сказать что-нибудь ему придется…

– Расклад такой, – произнес Посвященный так медленно, словно мучительно подбирал слова. – Нам удалось перепрограммировать лишь чуть больше тридцати процентов Источников…

У всех присутствующих вырвалось синхронное «ох!». Ну там у кого-то с небольшими добавками. Краткими и емкими. Их можно было понять: даже я, далеко не оптимист, все же надеялся процентов на сорок… М-да…

– Последствия этого человечество ощутит уже в самое ближайшее время. Альфа сделал что-то такое, что новопробужденным Сеятелям больше не нужно месяцами копить силы, чтобы сотворить что-нибудь серьезное и основательно повлиять на реальность. Война начнется в считаные часы, а процесс радикального изменения реальности Земли уже запущен. Через эгрегор Сеятелей я получил довольно точный прогноз ближайших событий. В недра Земли, где-то в область границы между земной корой и мантией – глубина тридцать-сорок километров, – запущено огромное количество концентрированного альфа-мутагена… Хм, ну, это такое биологически активное вещество, которое очень сильно меняет все, чего касается. Я дал этому веществу условное название «Нова» – по аналогии с вашей вакциной, Эдуард. Только эта дрянь намного сильнее, а эффект от нее прямо противоположный. Я не знаю всех подробностей, но, к счастью для нас, такое глубокое залегание ей необходимо по технологии. Она должна созреть, а потом подняться и вырваться на поверхность, которая к тому времени большей частью будет уже зачищена от людей и союзных им Сеятелей… В ход пойдут как старые методики типа мутантов, аномалий, Измененных и биоморфов, так и новые – ядовитые тучи, которые видели на Херде Эдуард и Алина, психотропное излучение. Гигантские биоморфы, такие как левиафаны в водах Херда, тоже будут задействованы – многие Источники пробудились в океанах… Думаю, будет и другое, о чем мы можем пока только догадываться…

Все потрясенно молчали. Ситуация выглядела хуже, чем я мог себе представить. И думаю, остальные тоже. Наверное, не у одного меня возникла мысль о том, что тут нам ловить нечего и остается только подороже продать свою жизнь.

– Во всей этой, безусловно, мрачной ситуации есть одно но: Альфа, Сеятель с острова Херд, слишком многое замкнул на себя, держит все управляющие нити процесса. Если добраться до него, можно изменить ход событий в нашу пользу. Пожалуй, это единственный шанс.

– Становой бомбой его, и вся недолга! – рубанул Дрон. – Или ракетой, как по Итурупу… Да знаю я, что пытались уже и не вышло, но тогда две ракеты было, а сейчас запустить три, четыре, десяток, сколько понадобится, черти полосатые! Все поди-ка не собьет!

У Посвященного вырвался тяжелый вздох.

– Во-первых, нам столько взять негде, – начал он. – Нужны не просто ядерные, а ядерно-становые ракеты. В ближайшее время мы сможем получить максимум четыре таких, а больше времени у нас не будет. Ну и во-вторых… момент, когда проблему можно было решить таким образом, уже прошел. Процесс запущен, и простое уничтожение Альфы его не остановит. Только перепрограммирование.

– Пере… что? – вырвалось у Шахматиста.

– Перезаливка мирной программы.

– Это как в Таганайский Источник, что ли? – уточнил Эдуард.

– Не совсем. Таганайский мы полностью подавили мощью эгрегора и уже тогда заменили программу насильственным образом. С Альфой такой номер не пройдет: преимущество в силе как раз у него, и очень существенное. Тут нужно действовать похитрее…

– Как? – озвучил я вопрос, похоже, мучивший всех.

– У меня есть наброски плана. Нечто подобное мне однажды удалось провернуть с Питерским Источником. Но с Альфой есть ряд существенных нюансов… Мне нужно время. И ваша задача – это время для меня выиграть. Альфа знает, кто его основной противник, и в ближайшие дни нанесет удар. Вот смотрите…

Посвященный подошел к висевшей на стене огромной карте России, взял красный карандаш и нарисовал три небольших круга – в Сибири в районе Подкаменной Тунгуски, в Карелии чуть севернее Ладожского озера и в Черном море немного южнее Крыма. Затем твердой рукой соединил все три кружочка почти идеальными, словно по линейке, прямыми линиями. Потом нарисовал еще три линии – от каждого кружочка к точке чуть восточнее Екатеринбурга, как я понял, той самой, где сейчас находится Белоярская Зона, то есть мы. И что-то мне от этой занимательной геометрии сделалось здорово не по себе.

– Это, – Посвященный указал на внешние углы полученной фигуры, – энергетические узлы, рядом с которыми находятся три враждебных Сеятеля. Классическая схема дестабилизации, фокусом которой является Белоярский Источник. Вернее, место, где он расположен. Эпицентр будущей катастрофы. Здесь, – он ткнул карандашом в точку схождения лучей от углов полученного треугольника, – будет мощнейший выброс Новы, который уничтожит и нас, и два Источника – Белоярский и Таганайский. Блицкриг.

Он ненадолго замолчал. Молчали и мы, оглушенные новостями. Нет, мы и раньше понимали, что дела не ах: да, война, да, расклад сил не в нашу пользу. Но война же дело небыстрое – вон Вторая мировая аж шесть лет длилась, а за такой срок многое может измениться. Но тут вдруг выясняется, что ни о каких годах и речи нет. И сейчас Посвященный каждым своим словом словно гвоздь вбивал в крышку нашего общего гроба.

– И сколько у нас времени? – глухо осведомился Эдуард.

– Дня три. Максимум – четыре.

– Черти полосатые! – неоригинально высказался Дрон. – Небогато, однако! И что мы можем сделать?

– Итак, мы имеем три вершины схемы разрушения – троих враждебных Сеятелей… и шестерых сувайворов. Кратное число, не правда ли? Предлагаю разбиться на пары и решить проблему этих Сеятелей. Любым способом. А если кому-то из вас удастся добыть образец Новы, будет совсем замечательно.

– Ага, знаем, плавали! – буркнул Дрон. – Эти ваши парные операции… Вы уже отправляли Алину с Эдуардом на остров Херд, и что? Они едва ноги унесли.

– Во-первых, там был Альфа, – терпеливо возразил Посвященный, – а тут – обычные Источники. Во-вторых, я отправлю с каждой командой сильных Измененных. А в-третьих, вы получите в местном отделении АПБР становые заряды приличной мощности… ну и от меня еще кое-что… Ну, как вам идея?

Если честно, его предложение выглядело как лихой гусарский наскок на наполеоновскую армию. Типа эх, была не была, авось кривая вывезет. Но на безрыбье…

Я пожал плечами:

– Да вроде годится, – а поймав несколько удивленных взглядов от коллег-сувайворов, добавил: – У нас все равно нет времени придумывать что-то получше.

Эдуард ненадолго задумался, потом хмуро кивнул, а следом за ним с некоторой задержкой согласились и все остальные. Мне показалось, что Посвященный облегченно вздохнул.

– Что же, – как ни в чем не бывало продолжил он, – тогда давайте обсудим все более детально.

Глава 2. Майкл Дикон

США. Пригород Балтимора

Я скручиваю с рулона бумажное полотенце и промокаю им влажный лоб. Сентябрь в этом году жаркий. Знакомые уже шутят про климатические аномалии, но мне не смешно. Еще бы, с моей-то работой!

Закрываю за собой дверь туалета и поворачиваю защелку. Один. Наконец-то. Подхожу к умывальнику, пускаю холодную воду и споласкиваю лицо. Так чуть легче. Бросаю взгляд в зеркало, на свое слегка помятое отражение. Ну что, Майкл Дикон, каким ты подошел к рубежу своего тридцатипятилетия? Чуть усталый, в меру накачанный мужик со сломанным и не очень правильно сросшимся носом, карими глазами и коротким ежиком серых волос. На секс-символ, увы, не тяну, да и ладно, не больно-то и хотелось: Нэнси я нравлюсь и таким, как есть. А тостуют меня сегодня исправно, и недостатков в комплиментах нет.

Так что с днем рождения, Майкл Дикон! Давно уже отзвучала доставшая до печенок Happy birthday to you, и вечеринка превратилась в банальную пьянку. Оно и верно: на любом дне рождения виновник торжества нужен лишь в самом начале, для затравки, а там уже все идет по накатанной. Вот и сейчас я скрываюсь тут, а моего отсутствия, судя по звукам шумного веселья из гостиной, даже не заметили. Впрочем, оно и к лучшему.

Продолжаю задумчиво смотреть в зеркало. Слушай, именинник, а чего ты такой смурной? А ну-ка улыбнись! Да шире, шире, во все тридцать два зуба! Так-то лучше! Keep smile![1] И позитива больше, позитива – это, говорят, для здоровья полезно! Да и чего мне, в самом деле, грузиться? К тридцати пяти годам вполне удачная карьера: второй заместитель начальника ДАД (Департамента по аномальным делам) в структуре АНБ – не баран чихал!

В агентстве нас называют аномальщиками. Формально мы относимся к исследовательскому директорату, но на деле у нас особые функции, и мой шеф, Джейк Ховард, де-факто подчиняется непосредственно главе АНБ – Майклу Роджерсу, имея неплохие шансы в перспективе занять его место. В довольно близкой перспективе, ибо тезка явно засиделся в этой должности: ему за 70 уже – пора бы и на покой старику. Отсюда и мои виды на дальнейшую карьеру выглядят весьма привлекательно…

В дверь аккуратно стучат.

– Майк, с тобой все в порядке? – женский голос звучит участливо.

– Лучше всех! – бодрый голос у меня получается качественно – с высшей степенью правдоподобия. – Скоро выйду.

Нэнси. Нэнси Корнелл, учительница начальных классов из Балтимора, а также моя girl-friend. Пока что… Пора бы ей уже и сменить этот статус на более солидный. А что, хороший вариант: Нэнси девушка хоть и взбалмошная, но добрая и без особых претензий. Заботливая, опять же, детей любит. И привлекательная весьма, с пышными огненными волосами. Чего еще искать-то? Да и начальство уже не раз намекало, что функционеру моего уровня не пристало в холостяках ходить. Иногда приходится выполнять и представительские функции, даже в конгрессе. Тут, как говорится, жена – не роскошь, а элемент имиджа. Немаловажный, надо заметить. По поводу моей работы она пока, естественно, не в курсе… И не надо ей это. Безымянная госструктура, и все тут. Строить догадки ей никто не мешает, но их к делу не пришьешь.

Кстати о работе. Послезавтра мне предстоит непростая командировка в Вашингтон с расплывчатой формулировкой «переговоры по организационной структуре агентства». Кое-кто из конгрессменов еще не определился по поводу проекта «Слияние», а некоторые настроены резко негативно – похоже, кормятся они с руки ФБР и ЦРУ. Так что просто партией в гольф и дружеской беседой тут не обойдется. Однако на сей счет шеф выдал мне карт-бланш. Манера ведения переговоров – на мое усмотрение. От дипломатических методов до жесткого шантажа, благо фактов для последнего у нашей конторы имеется предостаточно. Воистину политика – грязное дело, как сказал сантехник, вылезая из канализационного люка. Конечно, оперативникам, научникам и даже руководителям среднего звена в ДАД мараться не приходится, но я вышел на более высокий уровень.

Правда, «высокий уровень» звучит, конечно, красиво, но последствия таких командировок в столицу однозначны – умножение числа личных врагов, как будто у меня их и без того мало: отношения с коллегами из Министерства обороны, ЦРУ и ФБР находятся в фазе холодной войны именно благодаря проекту «Слияние». Естественно: выведение АНБ из подчинения Пентагону и объединение всех спецслужб в Государственную службу безопасности (ГСБ) – под главенством АНБ – тема конфликтная… Ладно, в топку все! В конце концов, мне с ребятами из Пентагона, Лэнгли и здания Эдгара Гувера детей не крестить…

– Майк! – снова голос из-за двери.

– Да иду я, иду!

* * *

– Майк, почему сейчас?

Вот так, сразу в лоб. Вышли, называется, на балкон подышать! Не судьба мне, похоже, сегодня вечером уйти от разговоров по работе. Впрочем, таков уж Алекс – если его что беспокоит, долго ждать не станет.

Алекс Рихтер, оперативник ДАД. Начинал в директорате информационной безопасности, откуда я его перетащил в ДАД, когда сколачивал собственную команду. Солдат до мозга костей, даром что специалист высшего класса по электронике. Сейчас занимается пси-блокираторами, ан-детекторами и прочими приборами, предназначенными для работы в аномальных Зонах. Прямолинеен, как рельс, но еще более надежен. Из своих подчиненных ему я, пожалуй, доверяю больше всех. Но сейчас он с этой своей прямолинейностью уж очень некстати.

– Ты о чем? – последняя попытка включить дурака с моей стороны, а заодно и намек: не надо сегодня об этом. Но ведь не поймет же! Просто не захочет понять.

– «Слияние», – бросает он хмуро.

Вот ведь упертый!

– О’кей, – пожимаю я плечами. – В чем конкретно вопрос?

– Тебе не кажется, что вся эта политическая возня как-то удивительно не ко времени? С этим вашим объединением спецслужб, пока новая структура стабилизируется, все будут больше за сферы влияния бороться, чем работать.

– Не драматизируй. Слияние как раз избавит нас от аппаратных интриг и сократит число высокооплачиваемых чиновников. К чему иметь три спецслужбы с пересекающимися зонами ответственности, когда можно обойтись одной с соответствующими отделами? Сейчас мы кучу времени, сил и денег тратим на разборки между ведомствами, формально имеющими одинаковый статус. А в спорных ситуациях в третейские судьи приходится звать директора национальной разведки. Это, по-твоему, нормально? А после слияния все будет решаться на уровне начальника объединенной службы.

– Нашей службы, – уточняет Алекс.

– Ну, это же вполне логично. У кого самый большой штат и бюджет? У нас. А техническое оснащение? Короче, все понятно.

– Ты рассуждаешь как политик, – в устах Рихтера эта фраза звучит упреком.

– Должность обязывает, – во мне постепенно поднимается раздражение.

Алекс хмурится.

– А как насчет нашей основной работы? Или вы, руководители, решая глобальные вопросы, о ней вообще забыли?

– Забыли? – это я уже цежу сквозь зубы. Молодец Рихтер, сумел-таки мне испортить настроение в день рождения! – А чем я, по-твоему, занимаюсь? Обстановка тревожная, так что ДАД весьма пригодятся и расширенные полномочия, и дополнительное финансирование, чего нам при нынешней структуре не видать как своих ушей.

– Я не про это, – упирается наш правдоруб, – а про настоящую работу. Ты в курсе, что русские запустили две ядерные ракеты? Одну по своей территории, вторую по австралийскому острову Херд в Индийском океане. Австралия не возражала, так как ей намекнули, что причина в Сеятелях. По-твоему, это не заслуживает внимания?

– Заслуживает, – я отворачиваюсь, устремив взгляд в быстро темнеющее небо, – но меньшего, чем ты думаешь. Русские – психи и параноики. Всегда такими были. И с Сеятелями они ведут себя как дикари.

– Но у них много опыта столкновений с враждебными Зонами. В разы больше, чем у нас.

Я в сердцах стучу кулаком по перилам балкона.

– А ты не думал, что все их столкновения – именно потому, что они предпочитают все вопросы решать силой? Мы вот со своим Сеятелем отлично ладим, как и канадцы со своим. И они могли бы так же, но предпочитают ракетные удары. Помяни мое слово – они всех подставят своими идиотскими методами. Так и до войны недалеко.

– Да война уже на пороге, как ты не видишь?! – От эмоций на щеках Алекса появляется горячечный румянец. Или это от виски? – Причем не из-за русских, а из-за Сеятелей.

– С чего это?

– У них, похоже, две группировки. Одни нормальные, вроде нашего или канадского, а другие агрессивные, как некоторые из Сеятелей в России… и еще, видимо, тот, что на Херде.

– Ты несешь чушь!

– И вовсе нет! Если бы ты меньше занимался политикой и больше основной работой ДАД, ты бы…

– Так, хватит! – Ну все, он вывел меня из себя. Я поворачиваюсь к Алексу и негромко, но четко артикулируя каждое слово, продолжаю: – Ты закопался в своих теориях и не видишь всей картины. А мы с шефом видим. Именно поэтому делаем то, что делаем. Хоть я и не обязан перед тобой отчитываться, но все же скажу: в свете того, что ты тут говоришь, проект «Слияние» становится еще более важным и приоритетным. Если что-то в ближайшее время и начнется, мы к этому моменту должны стать едины и сильны. Ясно?!

Вид у Алекса делается такой, словно я его только что по физиономии ударил.

– Куда уж яснее, – с горечью произносит он. – А ты изменился. Я-то думал, хотя бы на дне рождения с тобой можно просто как с человеком поговорить.

А вот это больно. Мост наших доверительных отношений только что дал трещину, что не может меня не расстраивать. Алекс из тех людей, кому без тени сомнений можно доверить прикрывать твою спину, и разбрасываться такими – непозволительная расточительность. Если бы не разница в статусе, его можно было бы даже назвать моим другом. И мне нельзя его терять, так как в завязывающейся игре каждый верный человек на вес золота. Нужно ему все объяснить, только так, чтобы не оттолкнуть…

1 2 3...7 >

На страницу:

Перейти

1 из 7