Светорада Золотая

Князь Эгиль, уже достаточно хмельной, гордящийся своей дочерью, громко воскликнул:

– Вот она! Вот она краса Смоленска, княжна Светорада! И это я ее породил!

Гордоксева пыталась было урезонить мужа, тянула за рукав, но Эгиль только смеялся, слушая крики собравшихся, целовал дочь, прижимал к себе. Тут и Олег поднял кубок за здоровье Светорады. Игорь же, наоборот, ощутил некую досаду, оттого что при появлении княжны о нем забыли. С чего это все, словно одурев, славят девку, не обращая внимания на прибывшего сватать ее жениха? Отчего все так носятся с ней, когда тут собрались князья и самые прославленные воины? Ни одной славнице такое возвеличивание не пристало, будь она хоть трижды княжьего рода.

Тут он заметил, что прильнувшая к отцу Светорада внимательно глядит на него. И улыбнулась безо всякого смущения. Ее глаза показались Игорю почти черными, в то время как сама она светилась и сверкала, будто золоченая драгоценность.

– Пляши, Светорада! – вдруг громко приказал Эгиль. – Пляши для отца своего и всего честного народа!

Игорь растерянно взглянул на Олега, ожидая, что тот остановит хмельного Эгиля, напомнит, что эта нарядная девушка уже предназначена Игорю и все они собрались, чтобы огласить обручение, а не для того чтобы его невеста тешила людей подобно скоморохам. Однако Олег сейчас, казалось, тоже был увлечен всеобщим ликованием и поднял кубок, требуя танца.

Княжна вернулась во двор, стала на свободном пространстве среди устремленных на нее взглядов, уперев руки в бока. Гости вокруг гомонили, однако, едва раздался перезвон гусельных струн – переливчато, неспешно, словно исполнители только выбирали плясовую, – шум стал стихать.

Княжна стояла, чуть поводя плечами в такт музыке. Ее темные брови изогнулись лукаво, она искоса бросила взгляд на гостей и вдруг по-лебединому взмахнула руками, так что широкие рукава разлетелись крыльями. И пошла, поплыла по кругу, разведя руки, приподняв кисти, звеня скользящими по руке браслетами.

Музыка зазвучала громче, веселее, к переливам струн теперь добавились мелодичные звуки поющего рожка, а княжна все плыла, ускоряя шаг вслед за нараставшей мелодией. Ее руки то взлетали над головой, то опадали, легче становился шаг, быстрее неожиданные повороты. А потом, подхватив длинный подол, Светорада стала отступать, перебирая быстрыми и ловкими ногами, выбивая каблучками дробь. Так плясали и девушки в весеннем танце, но во всех движениях княжны были такая грация, такая восхитительная легкость и красота, что гости не могли оторвать от нее глаз, прихлопывали, стучали кубками о столешницы, забыв о вине, а когда ритм ускорился, когда княжна закружилась, то взмахивая руками, то отступая, а потом вновь полетела, распушив золотое облако волос, двор взорвался криками. Они переросли в восторженный рев, когда девушка стремительно остановилась, ее подол обвился вокруг ног, а она рассмеялась, глядя вокруг, и стремительно бросилась на крыльцо, спрятав сияющее лицо на груди отца.

Игорь тряхнул головой, отгоняя наваждение. «Да ей впору с мавками плясать на заре, а не жить среди людей». Он видел, как радостно шумящие гости выходили из-за столов, спешили к крыльцу, выкрикивая здравницы и благие пожелания княжне. Все были оживлены, веселы, не столько от выпитого, сколько от какой-то непонятной радости, охватившей их после пляски Светорады.

Игорь не сразу ощутил на себе взгляд Олега, но Вещему все же была дана великая сила, и, когда он поднял руки, призывая к вниманию, захмелевшие разгоряченные гости начали успокаиваться, отступая от крыльца и глядя на великого князя Руси.

Наконец, когда гомон стих, Олег поклонился Эгилю Смоленскому и громко спросил: готов ли тот отдать его воспитаннику Игорю сыну Рюрика руку своей дочери Светорады? Эгиль ответил согласием, поблагодарил за оказанную честь, а Игорь вновь ощутил на себе веселый оценивающий взгляд княжны. Когда же князья ударили по рукам, а люд вокруг разразился радостными восклицаниями, Светорада первая шагнула к Игорю. Он подумал, что раскрасавица княжна могла хотя бы глаза опустить для приличия, так нет же, пялится и хохочет, а он даже смутился, словно юнец неопытный, чувствуя, как она окидывает его быстрым взглядом с ног до головы.

«Словно коня при покупке оценивает», – мелькнула неприятная мысль. У него появилось ощущение, будто не Светораду сговаривают за него, а его привезли в подарок Смоленской княжне.

Однако когда наконец стихли громкие приветственные крики, все пошло по обряду. Светорада с поклоном поднесла Игорю чашу вина, он испил, а потом, как положено, надел ей на палец перстень. Перстень был богатый: яркий красный рубин в оправе желтых эмалевых узоров и оправе из золота.

– Византийская работа, – со значением заметил Игорь и все же улыбнулся, видя восхищение невесты.

Княжна ответила ему улыбкой, а потом подняла руку, давая всем убедиться в ценности дара жениха. Кто-то разглядывал на ее руке обручальное кольцо, кто-то просто любовался девушкой, только все опять разразились радостными возгласами, зашумели, желая молодой паре многие лета. Только после этого, когда жених и невеста троекратно расцеловались, причем оба при этом украдкой следили друг за другом, – Эгиль и Олег соединили их руки и объявили обрученной парой.

Вновь звучала музыка, вновь гости сдвигали чаши. Было решено, что свадьба состоится на исходе лета, когда князья совершат поход к Киеву (о причине похода не упоминалось, так как говорить о предстоящих суровых событиях было недобрым знаком на обручении) и уже будет собран урожай. А до тех пор Игорь и Светорада будут считаться женихом и невестой.

– Ты доволен, что берешь меня в жены? – негромко спросила Игоря сидевшая подле него Светорада.

Игорю было немного не по себе, оттого что она так непринужденно держится с ним и первая начала разговор. И он сказал ей, степенно, как неразумному дитя:

– Тебе еще многое надо уразуметь, княжна, многому научиться.

Она чуть подняла брови, словно удивляясь строгости его речей. Но потом опять улыбнулась, лукаво поглядев из-под длинных ресниц.

– Вот ты меня и научишь, Игорь. Я ведь твоя теперь.

Он предпочел смолчать. Отчего-то чувствовал смущение подле этой красивой и уверенной в себе княжны. И это его раздражало.

Тем временем по-летнему теплый вечер уже переходил в ночь, а хмель все сильнее разбирал гостей. За столами уже начали горланить боевые походные песни, где-то спорили, слышался визгливый женский смех – там, где опьяневшие пирующие тянули к себе девок. Княгиня Гордоксева первая поднялась, давая понять, что женщинам пора покидать пиршество. В это время Олег наклонился к Игорю.

– Иди, проводи свою суженую.

Проводить означало пройти с невестой вдоль столов, выказав этим уважение всем присутствовавшим на обручении. Многие захмелевшие гости, не стесняясь, бросали Игорю, дескать, небось, жених жалеет, что это не брачная ночь. Звучали и совсем сальные шутки, но у большинства еще хватало разумения держаться с почтением, кланяться, желая молодым всего наилучшего.

А потом, когда они обошли уже почти все столы, случилось неожиданное.

– Стемка, ты ли это? – воскликнула княжна.

Ее рука, до этого покорно лежавшая в ладони жениха, вдруг забилась пойманной птицей, выскользнула, и девушка стремительно направилась к самому дальнему столу, за которым сидели младшие дружинники и еще не прошедшие посвящение отроки.

Игорь просто стоял и смотрел, растерявшись и не зная, что предпринять. Видел, как его невеста, перегнувшись через столешницу, протягивает руку одному из его дружинников – Стеме Стрелку.

– Здравствуй, Стемушка, – весело обратилась она к невозмутимо смотревшему на нее молодому воину. – Вот мы и свиделись!

Одна бровь Стемы недоуменно поднялась, он насмешливо хмыкнул. И от этого княжна смутилась, отступила, едва не налетев на ожидавшего ее жениха. Вскинула на Игоря глаза, а посмотрела так, словно не сразу поняла, кто перед ней. И только через мучительно долгое мгновение смогла взять себя в руки.

– Доброй тебе ночи, суженый мой.

Низко склонилась, почти коснувшись длинными волосами земли, потом круто повернулась и пошла прочь.

Глава 6

Княжич Асмунд сидел в легком кожаном кресле, в каком его носили по терему. Его истончившиеся от долгой обездвиженности ноги укутывал пушистый вязаный плат. Княжич задумчиво глядел в распахнутое окно своей горенки. Там высоко в небе плыл тонкий серп молодого месяца.

«Не толще пальца младенца был он в день уговора Светорады с молодым Киевским князем, – думал Асмунд. – Теперь же лик его подрос. Н-да, хорошо, что обручение состоялось при растущей луне. Всякое доброе дело надо начинать, когда светлый месяц прибывает. Особенно брачный сговор».

И еще проскользнула мысль: при растущей луне Олег Вещий обещал поставить его на ноги. А Олегу Вещему младший сын Смоленского князя верил, как никому другому.

И все же Асмунду было не по себе, оттого что князь-кудесник не спешит исполнить обещание. Уже несколько дней миновало после обручения княжны и Игоря, а Олег только издали значительно поглядывает на хворого сына Эгиля. Асмунд понимал, что сейчас у Вещего много хлопот, однако в былые приезды, как бы ни был он загружен, всегда находил время навестить своего подопечного. А княжич уже несколько лет был его подопечным.

– Саид, – обратился юноша к сидевшему под стеной лекарю – рабу из агрян[65], – точно ли князь Олег дал понять, что навестит меня сегодня?

Смуглый худой Саид в синей чалме перестал перебирать четки и чуть кивнул. Он был нем: рабу незачем болтать, и его лишили языка.

Асмунд снова вздохнул так глубоко, что дрогнул огонек на толстой витой свече перед ним. Что ж, он подождет. Ибо если в княжиче еще оставалась надежда, что однажды он встанет на ноги, сможет ходить и даже вденет ногу в стремя, то эта надежда была связана только с князем-ведуном Олегом Вещим.

Горница Асмунда в высоком тереме была богатой, как и все в тереме его отца. Резьба на оконных наличниках, выскобленные до белизны половицы, на столе узорчатая скатерть, в углу высокое ложе, однако без перины, только доски под тонким покрывалом. Спать без перины Асмунду велел Олег, когда впервые пришел навестить мучавшегося от болей в спине княжича. Тогда же он подарил ему и немого лекаря Саида. Лекарь с тех пор постоянно растирал Асмунду спину и ноги, а еще вкалывал в ослабевшее тело тонкие иголки, что-то лопоча немыми устами, будто читая заклинания, потом опять растирал. И вот, когда этой зимой стал сходить снег, Асмунду стало казаться, что он чувствует уколы иголок лекаря, а по ночам иногда даже удавалось пошевелить пальцами ног. Саид тогда знаком велел княжичу начинать чуть приподниматься в кресле, но тот не мог решиться на это. Как же так, если Олег еще не снял своим чародейством немочь? Без приказа Вещего он ни за что не сможет подняться. И сразу же послал в Киев вестового с сообщением.

Со двора донеслись громкие голоса, потом послышалось пение. И голос тиуна, просившего угомониться. Да, шумно ныне в детинце Смоленска, когда столько людей на постое. И все еще обсуждают обручение Игоря с княжной. Асмунд из окошка в своей горнице иногда видел их вместе: Игоря – статного и рослого, с вьющейся белой молнией в волосах седой прядью, и свою сестру – нарядную, улыбчивую, будто испускавшую золотистое сияние. Они были красивой парой, и радостно было глядеть на них. Но и тревожно. А отчего тревожно? Асмунд скорее угадывал, чем видел, что между этими двумя нет притяжения. Так, улыбаются порой друг другу, иногда за руки берутся, но все это будто для вида, для других. Да еще и эта история во время сговора, когда Светорада оставила жениха, чтобы приветствовать друга детства Стемида. Тогда почти все говорили об этом, а князь Эгиль даже в гнев пришел, узнав, что Стемка в Смоленске. Но утро вечера мудренее – и с рассветом воевода Кудияр услал сына куда-то, а Эгиля отвлекли дела. Обошлось.

«Стемка глупец, если решил вернуться», – подумал мудрый княжич Асмунд. Однако в глубине души был рад появлению приятеля. В детстве они дружили, не раз ходили рыбу удить, а то и на охоте по нескольку дней пропадали. Со Стемкой всегда было весело, хоть и дерзок тот был и на язык остер, всегда что-то потешное затевал. Пока не додумался покуситься на Смоленскую княжну. Много тогда шума было, сильно разгневал он родителей Светорады. Сам Асмунд рассержен был так, что не вступился за приятеля, когда отец стал пороть дерзкого воспитанника. И вот теперь Стемид явился как ни в чем не бывало. Неужто думал, что прошлое быльем поросло? А Светорада и впрямь повела себя так, будто все забылось и она несказанно рада возвращению Кудиярова сына.

Асмунд думал об это, когда скрипнула дверь и князь Олег вошел, пригнувшись под низкой полукруглой притолокой. Выпрямился – высокий, худощавый, сильный, исполненный достоинства, размах плеч орлиный. Олег был в свободной длинной рубахе, с простым, как у кузнеца, кожаным очельем, но все равно было видно, что это правитель.

– Ждешь меня, – то ли спрашивая, то ли утверждая, произнес Вещий. – Добро.

Памятуя, что он все-таки княжеский сын, Асмунд старался сдержать нетерпение, однако оно прорывалось – в горящих глазах, в том, как побелели костяшки пальцев, вцепившихся в подлокотники кресла.

Олег чуть улыбнулся в усы. Мельком взглянул на лекаря у стены, заметил, как тот слегка кивнул.

– Сегодня встанешь, – заявил Вещий княжичу.

Он положил ладонь на голову Асмунда, потом провел кончиками пальцев по лицу юноши, заставив прикрыть глаза. Княжич замер, ощущая, как от этого прикосновения растекается по телу легкое тепло. Он почувствовал, как руки Олега чуть сжали его плечи, скользнули к запястьям. А потом Вещий опустился перед ним на колени, и тепло от его рук переместилось на ослабевшие ноги, побежало по жилам. Олег что-то негромко шептал, потом резко поднялся, отошел. Асмунд глядел на рослого Олега снизу вверх, даже не представляя себе, какая мольба написана у него на лице.

– Иди ко мне, – позвал Олег, протянув к юноше руки. – Иди, ты сможешь.

Княжич ощутил настоящий ужас. Двинуться к Олегу, пройти это огромное пустое пространство в три шага… Где взять силы, откуда дерзость такая возьмется?

– Боюсь… – выдохнул он слабое, не княжеское слово.

Но Олег глядел мерцающими зелеными глазами, глядел и приказывал.

К Асмунду на помощь поспешил Саид, подставил худое плечо. И Асмунд вцепился в него, стал подниматься. Встал. Колени дрожали и, казалось, сейчас оплывут, как размягченный воск. Он едва не закричал, так больно закололо в ослабевших мышцах сотнями острых иголок.

– Я рядом, – услышал он Вещего. – Я жду. И приказываю: иди!

Асмунд шагнул вперед. Шаг, еще один. Еще…

Когда дрожащие слабые ноги юноши подкосились, Олег успел поддержать его. А потом Асмунд рыдал на полу, сотрясался от плача, уткнувшись в колени князю и не думая ни о своем достоинстве, ни о том, что Олег видит его слабость. Вещий спокойно и ласково гладил его по вздрагивающим плечам, по голове, почти как мать успокаивающая плачущего ребенка.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Уд – у древних славян бог сладострастия и плотских желаний.

2

Поляница – женщина-воин, богатырша.

3

Детинец – крепость внутри городских укреплений, кремль.

4

Кмети – опытные, умелые воины в дружине князя.

5

Нарочитые – богатые, знатные.

6

Заборол – деревянная галерея у частокола крепости, откуда воины могут обозревать окрестности.

7

Гридница – обширное помещение, где князь собирался с дружиной и боярами, своеобразный приемный зал.

8

Конец – в древнерусских городах окраина какого-то района, посада.

9

Вадим Храбрый (?—864) – вождь новгородцев, внук Гостомысла. Поднял восстание против Рюрика и был убит им.

10

Ирий – в древнеславянской мифологии рай; место, где всегда весна и куда улетают птицы в холодную пору.

11

Жива – божество плодородной силы и жизни у древних славян.

12

Водимая жена – у славян-язычников так называли главную жену-хозяйку; меньшицы – младшие жены.

13

Корзно – вид нарядной накидки.

14

Купальская ночь (с 24 на 25 июня) – праздник в честь бога плодородия и подателя дождя Купалы, отмечается шумными празднованиями.

15

Повой – головной убор замужней женщины, закрывающий волосы.

16

В Гнездово селились выходцы из Скандинавии.

17

Травень – май.

18

О́дин – скандинавский верховный бог.

19

Ярл – знатный человек, предводитель дружины.

20

Лебединая Дева – существо необыкновенной красоты, обольстительная девица-краса, превращающаяся в лебедь.

21

Тарханы – хазарская знать; шад – вельможа, возглавлявший войско.

22

Патрикий – высокий придворный сан в Византии.

23

Волочайка – здесь грубое слово, означающее женщину, бегающую за мужчиной, шлюху.

24

Вабило – приманка, чтобы отвлечь охотничью птицу от пойманной жертвы.

25

Солнцеворот – год.

26

Дирхемы агрянские – арабские монеты – единственные металлические деньги на Руси, до того как там начали чеканить свою монету.

27

Недоля – персонификация злой судьбы; Доля – добрая судьба.

28

Лада – в славянской мифологии богиня любви и счастья; так же порой называли возлюбленных.

29

Тиверцы – южнославянское племя, обитавшее между Южным Бугом и Днестром.

30

Тор – бог битв у древних скандинавов.

31

Хирдманы – воины в отряде; хирд – боевой отряд викингов.

32

Гардар – так скандинавы называли Русь, буквально: Страна Градов.

33

Согн – область в Норвегии.

34

Липа ожерелий – красавица, красивая девушка – такие иносказательные выражения у викингов назывались кенингами.

35

У скандинавов было два вида брачного союза – полный и неполный. По неполному браку женщина не имела законных оснований считаться хозяйкой в усадьбе.

36

Гнилая болезнь – оспа.

37

Бондер – свободный землевладелец.

38

Тинг – собрание свободных людей.

39

Йоль – день зимнего солнцестояния (в начале января); праздник в честь бога Тора.

40

Заборол – укрепленная бревенчатая стена с переходами, на которых несут службу дозорные.

41

Гридень – служивший при князе воин; гридни выполняли охранные функции и прислуживали семье князя.

42

Охабень – одежда наподобие дорожного плаща.

43

Макошь – главное женское божество у славян, богиня женской судьбы и всех женских работ.

44

Мунд – своеобразный выкуп за невесту. На Руси он назывался вено.

45

Хотя считалось, что главой Хазарского каганата является каган (хан), но власть над войсками принадлежала бек-шаду.

46

Итиль – столица Хазарского каганата в устье Волги.

47

Раходаниты – еврейская правящая верхушка Хазарии. После принятия хазарами иудаизма только они имели право занимать верховные посты при кагане.

48

Белые хазары – хазарская аристократия, в отличие от кочевников-хазар, называвшихся черными хазарами.

49

Архонт – должность, соответствовавшая владетельному князю.

50

Тиун – управляющий; городник – должностное лицо, ведавшее градостроительством.

51

Головники – преступники.

52

Морена – в древнеславянской мифологии богиня тьмы, смерти и холода.

53

Род – божество плодовитости, покровитель семьи.

54

Глуздырь – младенец несмышленфый.

55

Полюдье – в Древней Руси ежегодный объезд подвластного населения («людей») князьями, боярами-воеводами и их дружинниками для сбора дани.

56

Варяжское – Балтийское море.

57

День Матери Сырой Земли – 10 мая.

58

Сурма – длинная труба, используемая во время ритуалов или же как сигнальная.

59

Славница – девушка на выданье.

60

Городня – срубная мощная башня в ограде стены деревиной крепости.

61

Серпень – август.

62

Мавка – в славянской мифологии лесной дух в виде юной веселой девушки.

63

Кровник – темный дух зла и мучения.

64

Уные – младшие дружинники; детские – осиротевшие дети воинов, воспитывающиеся в дружине.

65

Агряне – арабы.