– Если ты бежал от Охотника, ты не друг псам из Города, – сказал рыцарь с едва заметной улыбкой. – Возможно, ты и впрямь пришел с миром – хотя бы ко мне. Где твой дом?

Бойс колебался. Что могут значить современные названия для человека из прошлого?

– В другой стране, – наудачу ответил он. – Думаю, далеко отсюда.

Голубые глаза широко раскрылись.

– За горами? Не в стране ли голубого неба и яркого солнца? Не в стране ли под названием Нормандия?

Бойс не знал, что ответить. Рыцарь наклонился в седле:

– Судя по одежде, ты не из этого мира. Но говоришь на нашем языке. Ради всего святого, ответь, чужеземец! Тебе знакомы Париж и Рим? Византия? Ответь! Из какой страны ты явился?

– Да, мне знакомы Париж и Рим, – удивленно ответил Бойс. – Но я не понимаю…

Рыцарь хлопнул рукой в перчатке по бедру.

– О, во имя всех богов! Будь ты хоть рабом Охотника, хоть слугой самого сатаны – я возьму тебя с собой в Керак! Вставай же, вставай! Может вернуться его свора или появиться новая опасность. Мы рискуем головой, патрулируя эти дороги. Вставай, я сказал!

Рука в перчатке ухватилась за руку Бойса, рванула кверху, и он оказался верхом позади рыцаря. Хорошо обученный конь даже не пошевелился, пока не услышал команду хозяина, после чего легким галопом двинулся вперед, осторожно выбирая путь в тумане.

– Я Годфри Морель, по прозвищу Годфри Длинноногий, – произнес твердый голос. – На моей памяти еще никто не приходил сюда из крещеного мира. Мы были последними. О небо, как же тоскует моя душа по дуновению свежего ветра из Нормандии! Даже турецкий сирокко, хоть и похож на дыхание преисподней, куда приятнее вони, источаемой Городом Колдунов, этим обиталищем сатаны! Возможно, ты шпион или предатель – но это мы выясним позже. А прежде ты расскажешь, что творится в мире – удерживаем ли мы Антиохию и возглавляет ли Красный Лев армию сельджуков?

Уже готовый ответить, Бойс вдруг получил локтем под ребра.

– Пока помолчи, – тихо сказал Годфри Морель. – Керак в осаде. Он все время в осаде, но в последнее время нападения стали ожесточеннее. Нужно быть начеку. И молчать.

Боевой конь вез их сквозь сгущающийся туман. У Бойса пересохло во рту. Византия? Антиохия? На старушке Земле прошло шесть с лишним веков с тех пор, как знамена крестоносцев развевались на крепостных стенах Антиохии!

Бойс глубоко вздохнул. В мозгу возникали вопросы один фантастичнее другого. Этот мир – не Земля, тут никаких сомнений. Проломив хрусталь, Бойс очутился… Где? В мире той женщины, где же еще!

Что касается конкретных места и времени, сейчас это не имеет значения. Достаточно того, что здесь она – та, кого он не может ни забыть, ни вспомнить, та, чей образ остался неизгладимым шрамом в его памяти. Что же до остального, ответов на вопросы пока нет.

Доспехи Годфри Мореля скрипели и звенели. Спина могучего боевого коня ритмично покачивалась под Бойсом и рыцарем, который спрашивал про Антиохию и исход сражений, отгремевших несколько столетий назад. Размышлять о загадке Годфри Длинноногого не было никакого смысла, и так кружилась голова от переполнявших ее вопросов.

Туман впереди рассеялся, и Бойс увидел высоко на утесе башни и бастионы большого серого замка, на который он прежде смотрел с другой стороны долины. Над главной башней развевалось алое знамя. Промелькнула удивленная мысль: как он очутился именно здесь, на месте, которое кажется странно знакомым? Не посодействовал ли этому Охотник? И если да, то почему?

Закованный в броню могучий торс Годфри вдруг напрягся. Бойс ощутил, как крестоносец затаил дыхание. А затем в тумане эхом раскатился крик.

– Смотри! Смотри, как вновь разверзается ад! – взревел Годфри.

Конь под ними пошатнулся. Нет, не конь, а сама земля. Бойс увидел, как вспучился песок, словно равнина вздохнула. Туман между всадниками и вершиной, на которой стоял замок, на миг рассеялся, и все открытое пространство пошло волнами. Это было не просто землетрясение, а нечто целеустремленное и куда более зловещее.

А потом земля раскололась. И длинная трещина с зазубренными краями поползла, словно змея, к подножию утеса, на котором стоял замок.

– Керак! – взревел Годфри Морель и махнул могучей рукой в сторону замка, словно его крик мог поднять на ноги местный гарнизон.

Наклонившись в седле, он дал боевому коню шпоры. Тот неуверенно потоптался на раскачивающейся земле, но затем большими скачками помчался вперед.

Бойс, вцепившись в пояс крестоносца, глотал поднятую копытами пыль и кашлял. Казалось, раскачивался весь мир, швыряя наездников из стороны в сторону, словно корабль на волнах.

По всей равнине расползались змееподобные трещины, как будто земля намеревалась поглотить Керак целиком. Появлялись все новые изломанные расселины, набирали ширину и длину. Равнина напоминала растрескавшийся ледяной покров на весенней реке. У подножия холма, на котором возвышался Керак, земля вздымалась волнами.

– Колдуны! – взвыл Годфри.

Он выпрямился на стременах, издал древний боевой клич и пришпорил коня, вслепую мчавшегося по бьющейся в судорогах равнине. Бойс изо всех сил держался за пояс Годфри Мореля.

Земля разверзлась, и он увидел прямо перед собой черную бездну; с ее краев осыпались камни. Но могучие мышцы под ним напряглись, и конь с двойным грузом на спине перелетел через расширявшуюся трещину.

– Dieu le veut![1] – воскликнул Годфри, продолжая погонять коня.

Бойс решил было, что крестоносец пытается приободрить себя, но что-то в голосе Годфри подсказало: это скорее благодарственная молитва на старофранцузском.

Он посмотрел вверх. Вокруг самой высокой башни Керака возник светящийся ореол, он дрожал и пульсировал, расходясь кольцами, как от брошенного в воду камня. Ореол все расширялся, пока весь замок не оказался объят медленно опускающимися огненными кольцами.

Они не останавливались у основания замка, а продолжали снижаться, медленно и беззвучно окружая утес, а самая высокая башня излучала все новые и новые.

Когда первое огненное кольцо коснулось равнины, земля перестала содрогаться – и как раз вовремя, ведь сам Керак уже начал слегка крениться, точно большой корабль в штормовом море. Со стороны утеса донесся глухой стон. Еще немного – и Керак пошел бы трещинами, как равнина.

Но огненные кольца действовали подобно маслу, пролитому на бушующие волны. Земля успокоилась, смолк стон камня. Керак снова надежно стоял на могучем сером утесе. И по мере того как опускались огненные кольца, исцелялась равнина.

Громадные расселины беззвучно смыкались, как будто закрывались пасти великанов. Бойс представил себе этих чудовищ, которых заставила замолчать, но не усмирила окончательно тихая магия. Равнина угрюмо подчинялась расходящимся по ней кольцам, но не хотела сдаваться. Теперь она будет ждать момента, чтобы повторить попытку.

Годфри остановил вздрагивающего коня, дождался, когда первая светящаяся волна мягко окатит их с Бойсом и уйдет дальше. Затем крестоносец встряхнул поводья, и конь двинулся неспешным шагом, преодолевая волну за волной холодного огня.

Годфри удовлетворенно рассмеялся:

– Старый маг не утратил своего мастерства. Под защитой Танкреда Кераку ничто не угрожает. Но может настать день… – Рыцарь оглянулся через плечо. – Возможно, ты шпион Охотника или даже кто похуже. Либо ты честный человек – не мне судить. Сейчас не так уж много мест, откуда можно прийти, не считая Города Колдунов. Если ты шпион, по возвращении расскажи этим мерзавцам, что Танкред для них все еще достойный противник.

– Я не шпион, – нерешительно проговорил Бойс, пытаясь подобрать слова на старофранцузском. – Ты видел, как Охотник преследовал меня…

– Никто не знает, что движет Охотником, – сказал Годфри. – Что ж, вот они, бастионы Керака. Смотри, чужеземец. Порадуйся удаче, если ты шпион. Это Керак, замок крестоносцев!

Впереди возвышались могучие бастионы, сложенные из массивных гранитных блоков. От их громадности кружилась голова. А знамя, которое рвалось с флагштока, словно сражаясь за свободу с ветром, что-то кричало ветру на своем собственном языке.

– Ты должен предстать перед Пифией, – сказал Годфри. – И она решит, жить тебе или умереть. Но даже если Пифия выберет для тебя смерть, клянусь Копьем, чужеземец, ты расскажешь мне новости с моей родины, прежде чем испустишь дух. Я поклялся себе, что так будет.

Заскрипели на петлях железные ворота, и конь Годфри двинулся вперед сквозь падающие огненные кольца. Так Бойс впервые оказался в Кераке, обители последних крестоносцев.

Глава 4. Пифия

Внутренний двор Керака был затянут туманом. Подбежали слуги в старинных одеждах, чтобы помочь всадникам спешиться.

Рыцарь и Бойс пересекли мощенную булыжником площадь и вошли в едва видимую в дымке дверь, окунувшись в запахи холодного камня и горящих дров. Пройдя по коридору, они оказались в большом каменном зале; потолок был настолько высок, что под ним плавали облачка тумана.

Это был зал из другой эпохи. Бойс много раз видел изображения подобных, но, конечно же, не мог вообразить, что однажды будет стоять посреди одного из них, глядя на возвышение у стены, где горел яркий огонь в камине и сидели мужчины и женщины в одеждах шестивековой давности. Следом за Годфри он двинулся туда по устланному тростником полу, разглядывая женщин в ярких бархатных платьях с украшенными драгоценностями поясами.

У него вдруг перехватило дыхание. Он ничего не знал о ней, кроме очертаний ее фигуры на фоне хрустального окна и белого пятна лица. Но если она здесь, то он должен ее узнать. Возможно, она и в самом деле здесь. Возможно…

Внезапно раздался громкий голос:

– Годфри, что за бродягу ты притащил на этот раз?

Бойс вздрогнул и остановился, глядя на вопрошавшего. Знакомый голос! Бойс где-то его слышал совсем недавно – не такой надменный, как сейчас, но с похожими интонациями. Вне всякого сомнения, это тот самый голос.

Годфри взял его за руку, и они поднялись по ступеням на возвышения. Бойс не сводил взгляда с обладателя голоса.

– Полагаю, он наш соотечественник, сэр Гийом, – сказал Годфри. – Пришелец с родины или шпион. Я встретил его, когда он спасался от своры Охотника.

Сидевший на почетном месте, возле огня, человек откинулся на высокую спинку кресла, глядя на Бойса из-под густых бровей. Во всей его фигуре, скрытой под длинной бархатной мантией, чувствовалась огромная сила. Загорелое лицо было покрыто старыми шрамами, но взгляд голубых глаз и надменный изгиб губ под висячими желтыми усами говорили о том, что этот человек всю жизнь командовал другими.

И это лицо Бойс уже видел раньше, причем совсем недавно. Удивительно знакомое лицо. Оно не имело никакого отношения ни к его снам, ни к забытым воспоминаниям. Он просто знал это лицо.

– Как твое имя, чужеземец? – властно спросил сэр Гийом.

К лицу Бойса прилила кровь. Этот человек ему не нравился. И не просто не нравился – он был врагом. Это ясно читалось по лицу крестоносца.

– Меня зовут Уильям Бойс, – коротко ответил Бойс.

Из-за плеча сэра Гийома выглянула чернобровая женщина в зеленом. Посмотрела на Бойса, потом на рыцаря, потом снова на Бойса.

– Одну минуту, сэр Гийом, – негромко сказала она. – Мне это только кажется, мессиры, или я вижу некое сходство?

Все остальные зашевелились в своих креслах, по ее примеру разглядывая двоих мужчин. Но Бойсу достаточно было ее слов. Он понял – и это осознание почти ошеломило его, – почему ему так знакомы лицо и голос сэра Гийома.

Это просто невероятно! Такое может случиться лишь во сне… подобном тому, в котором он оказался сейчас.

Сэр Гийом – это он сам, просто несколько старше и намного высокомернее. Это его собственные лицо и голос!

Взвившись с кресла, Гийом изумленно уставился на Бойса из-под круто изогнутых бровей.

Ростом эти двое были точно вровень. Голубые глаза смотрели в голубые глаза. Губы у обоих были одинаково плотно сжаты.

– Вплоть до имени, сэр Гийом! – сказала женщина в зеленом. – Он носит то же имя, что и ты, только английское. Уильям дю Бойс…

– Да, я Гийом дю Буа, – прорычал рыцарь, не сводя взгляда со стоящего напротив. – Но если даже есть какое-то сходство, это ничего не значит!

Юный паж, стоявший на коленях у возвышения, начищал до блеска большой нормандский щит. Годфри наклонился и взял его.

– Смотри, сэр Гийом, – сказал он.

Гийом уставился на отполированную сталь. Он перевел взгляд на Бойса, а потом обратно и побагровел от ярости, смешанной с откровенным ужасом.

А в следующий миг отшвырнул щит, и тот звонко ударился о пол. И на фоне этого звона раздался гневный рык Гийома:

– Колдовство! Клянусь Копьем, этот человек – колдун! Схватить его!

Пальцы Годфри сомкнулись на руке Бойса. Тот раздраженно высвободился, чересчур сбитый с толку, для того чтобы ясно мыслить. От волнения он забыл старофранцузский и сумел лишь прокричать по-английски:

– Отпусти, идиот! Я не колдун! Я…

Его голос потонул в реве накинувшихся на него мужчин. Две женщины закричали, и отдыхавшие у огня собаки вскочили и возбужденно залаяли. На мгновение в зале воцарился хаос. Затем, перекрывая шум, раздался громкий, властный голос:

– Отпустите его, мессиры! Отпустите его, я сказал!

Суматоха неохотно улеглась. Подняв взгляд, Бойс увидел высокого человека в черной мантии, стоявшего в проеме входа на возвышение. Он сразу догадался, что это маг Танкред.

Черную мантию украшали каббалистические символы, на голове сидел тюрбан, как у восточного принца, но лицо под тюрбаном выглядело вовсе не так, как ожидал Бойс. Борода у Танкреда была белая и длинная, а вот брови – черные, сходящиеся над переносицей, так что его взгляд всегда казался сердитым. В ушах он носил изумруды, а в перстнях сверкали драгоценные камни. Облик человека, способного повелевать даже без того могущества, которое давала ему магия.

– Неужели в Кераке никогда не будет покоя? – низким голосом спросил он. – Неужели мы не можем не ссориться, даже пока замок все еще раскачивается под ударами колдовских сил?

– Любое колдовство имеет свои пределы, Танкред, – громко проговорил сэр Гийом. – Посмотри на этого человека и на меня и реши, не послал ли Город к нам очередного шпиона, чтобы…

Танкред рассмеялся и медленно спустился с возвышения.

– Он вполне может быть шпионом, Гийом. Но чтобы сделать двух людей похожими, есть и другие способы, кроме колдовства. Ты настолько уверен, что на свете не существует твоих родственников?

Однако Гийом не унимался:

– Я узнаю магию с первого взгляда. Подобное совпадение просто невероятно.

Танкред остановился рядом с Бойсом, задумчиво огладил белую бороду. Черные зрачки впились в глаза Бойса.

– Возможно, – кивнул маг. – Но дракой мы ничего не добьемся. Чтобы распознавать шпионов Города, есть способы и получше.

Он обвел возвышение взглядом, явно высматривая кого-то. Бойс посмотрел в ту сторону, где остановился этот взгляд.

В углу возле камина сидел юноша, скорчившись под меховой накидкой. В помещении не было холодно, но Бойс заметил испарину на бледном лбу парня. Время от времени тот вздрагивал и плотнее запахивал трясущейся рукой накидку.

– Это молодой Хью, – сурово проговорил Танкред. – Большинство из вас знают историю Хью де Мандуа. Он отправился на разведку, и враги схватили его. Он прожил в Городе неделю. – Слово «Город» маг выговаривал с отвращением. – А потом Хью вернулся – такой же, как и все, кто когда-либо возвращался из Города. От того, что бедняга увидел там, он тронулся умом.

Танкред подошел к скорчившемуся на полу парню и склонился над ним:

– Хью, мальчик мой… Хью?

Парень поднял взгляд.

– Хью, у нас к тебе есть вопрос. Посмотри на этого человека, что стоит рядом с сэром Гийомом.

Бойс встретил взгляд голубых глаз, в которых таились странные тени. И миг спустя он узнал эти глаза. Видел их много раз в зеркале, когда тщетно пытался вспомнить хоть что-то из своего потерянного года.

Та же неподвижная пустота, полная теней.

Может, он и сам побывал в Городе и узрел то, отчего люди сходят с ума?

– Скажи нам, мальчик, – продолжал Танкред. – Ты видел раньше этого человека? Бывают ли в Городе люди в такой одежде, как у него? Хью, это шпион?

Хью де Мандуа снова поднял измученный взгляд на Бойса, и на миг тому показалось, что парень его знает. Бойс почти не сомневался, что в потерянном году ходил по чужим улицам и встречал на них юного Хью.

За последние несколько часов с Бойсом случилось чересчур много странного, чтобы быть уверенным хоть в чем-то. Сходство между ним и Гийомом стало последней каплей. Теперь он был готов поверить во все, что скажет о нем Танкред, лишь бы это пролило хоть чуточку света на окружавшую его тайну.

Полубезумный взгляд Хью де Мандуа на несколько мгновений задержался на лице Бойса. Потом юноша снова запахнул накидку.

– Не знаю, – тонким голосом сказал он. – Не знаю.

Его затрясло, и он повернулся к огню.

Танкред пожал широкими плечами под черной мантией.

– Как же мне хочется, чтобы Хью вспомнил, – сказал он, ни к кому не обращаясь. – Чтобы нам удалось пробудить его рассудок… – Он снова изучающе посмотрел на Бойса. – А этого человека, конечно же, надо отправить к Пифии. Она…

– Постой-ка, – внезапно сказал Бойс.

Послышался ропот, и к Бойсу обратились недобрые, подозрительные лица, ближайшим из которых было лицо Гийома. Тот смотрел с ненавистью, какую подсознательно испытывают к человеку, имеющему твой облик и носящему твое имя.

– Я не шпион, – сказал Бойс, с трудом подбирая слова на старофранцузском. – Охотник мог бы это подтвердить – он пытался убить меня. И я пришел сюда не по собственной воле. И я не…

Танкред рассмеялся.

– Поступками Охотника ничего не докажешь, – сказал он. – Пути его так же неисповедимы, как и пути облаков. И все же, если он не убил тебя, а загнал сюда, у него наверняка были для этого какие-то причины.

– Кто такой Охотник?

Лицо Танкреда помрачнело. Черные брови сошлись над черными глазами.

– Возможно, ты знаешь это лучше нас.

– Ладно, – внезапно разозлился Бойс. – Отведите меня к вашей Пифии. Давайте закончим с этим, чем бы оно ни было, а потом, надеюсь, вы ответите на мои вопросы.

– Хорошо сказано, чужеземец, – снова улыбнулся Танкред. – Идем.

Он повернулся, взмахнув полой черной мантии, и указал рукой направление.

Бойс не без опаски двинулся за ним следом. Сбоку от него шел Гийом, по-волчьи скалясь из-под висячих усов, а с другой стороны – Годфри Длинноногий.

– Сейчас мы узнаем о тебе правду, шпион, – сказал Гийом. – Шагай!

За дверью, через которую на возвышение входил Танкред, сквозь толщу стены поднималась узкая лестница. Оглянувшись, Бойс обнаружил, что все, кто присутствовал в зале, двинулись следом. Женщины осторожно взбирались по ступеням, придерживая длинные юбки унизанными перстнями пальцами. Мужчины шли за ними, о чем-то перешептываясь. От стен эхом отдавались голоса и шорох ног по камню.

Это продолжалось долго. Бойс начал подозревать, что они поднимаются на вершину самой высокой башни Керака. Сквозь узкие окна он видел туманную равнину, простершуюся далеко внизу; последние кольца магического огня угасали вокруг подножия утеса, словно радуга в тумане. А на другой стороне долины виднелись дымчатые огни Города, скрытого зеленовато-голубыми облаками.

Здешнее освещение не менялось с момента пробуждения Бойса. Существуют ли вообще день и ночь в этой невероятной стране, или же туман и горы всегда залиты одним и тем же неярким светом?

Наверху открылся сводчатый коридор. Бойс, шагавший между двумя стражами, преодолел последние ступени и двинулся следом за широкой спиной Танкреда. Голоса стихли, даже шороха подошв не было слышно. Все шли практически на цыпочках, и Бойс слышал рядом частое дыхание Годфри. Кем бы ни была Пифия, обитатели замка явно относились к ней с благоговейной робостью.

Коридор закончился. Пурпурные бархатные портьеры, расшитые орнаментом в виде серебряной паутины, скрывали то, что находилось дальше. Танкред тронул блистающей каменьями рукой тяжелые складки и повернулся. Послышался шорох, и по толпе пронесся короткий вздох.

– Ступай, чужеземец, – низким голосом проговорил Танкред. – Ступай и предстань перед Пифией.

Глава 5. Шпион из Города

Бархатные занавеси раздвинулись, и Бойс содрогнулся, обнаружив, что Гийом с Годфри больше не держат его за руки и он остался один лицом к лицу с Танкредом и неизвестностью. Потом он увидел то, что скрывалось за дверью, и все прочие мысли вылетели из головы.

Бойс был готов обнаружить что угодно за портьерами, но уж точно не это – не каменную комнатку, заполненную странной огненной паутиной…

Эта паутина сразу бросилась в глаза. Светящиеся нити сплетались в постоянно движущуюся замысловатую сетку.

Живая сетка – вернее, живая клетка.

И внутри этой клетки из огня находилась женщина. Нет, мраморная фигура. Нет, все-таки женщина, хотя он не мог с уверенностью определить, из воска она, из камня или из плоти. Во всяком случае, он был уверен, что она неживая. Живой была окружавшая ее клетка, но в самой женщине не ощущалось ни жизни, ни тепла.

Она стояла неподвижно, точно статуя, сложив перед собой ладони, лицом к толпе. Длинное платье было мраморно-белым, как и лицо, и такие же белые волосы падали на плечи.

Черты лица были столь совершенны, что казались почти нечеловеческими, – ни один смертный не обладал столь безупречной внешностью. Глаза были закрыты, губы тоже плотно сомкнуты, и казалось, они вообще неразделимы. Бойс подумал, что никогда еще не видел столь холодного, столь безжизненного существа.

Сперва в каменном зале не было слышно ни звука. Затем Бойс различил едва заметное жужжание, исходившее от клетки, как будто тихо пели ее огненные прутья. Толпа за его спиной молчала, затаив дыхание, а женщина-статуя, казалось, была вообще не способна произносить слова.

– О чем ты хочешь меня спросить?

Бойсу пришлось снова на нее взглянуть, чтобы убедиться, что голос исходит от мраморных губ, которые едва заметно шевельнулись. Веки оставались неподвижными. Никто иной в мире не способен был говорить столь холодно и отстраненно, с безграничным нечеловеческим спокойствием, внушающим ледяной страх.

Зазвучал голос Танкреда, тихий и удивительно мягкий:

– Есть причины полагать, что среди нас шпион. Мы привели незнакомца к тебе, чтобы ты узнала, говорит ли он правду.

В ответ не последовало ни звука, ни движения. Мраморная девушка стояла с закрытыми глазами и сложенными руками, и даже грудь не вздымалась от дыхания. Все напряженно ждали. Бойс обмирал, вопреки здравому смыслу поверив, что эта восковая фигура в состоянии видеть, понимать и отвечать – если пожелает.

Ожидание затягивалось. Девушка стояла перед толпой, смертельно холодная и бледная, – нет, слово «смертельно» тут не годилось, ибо не может умереть то, что никогда не жило. И невозможно было поверить, что эти мраморные ноздри когда-либо раздувались или что кровь когда-то пульсировала под этой мраморной кожей.

Затем восковые губы едва заметно разошлись. Отчетливо прозвучал голос, подобный ледяному дуновению ветра:

– Да, я чувствую ложь.

За спиной Бойса послышалось торжествующее ворчание Гийома, которое тотчас смолкло. По толпе прошел негромкий ропот, и Бойс услышал грозное шарканье ног и лязг извлекаемого из ножен оружия.

– Подождите, – холодно произнесла Пифия. – Подождите.

Наступила тишина, которую прорезал голос пифии:

– Здесь посланец из Города. Он пришел, чтобы убить. Он ждет подходящего момента.

Толпа снова возмущенно зароптала, и холодный голос потонул во всеобщем шуме. Бойс пошире расставил ноги, горько жалея о том, что у него нет оружия.

– Это неправда! – в отчаянии выкрикнул он. – Я не шпион! Я никого не собирался…

Гомон толпы заглушил и его возгласы, и он вдруг понял, что не знает, какой может оказаться правда. Но времени на размышления не оставалось. Гийом уже надвигался, поднимая громадные руки и торжествующе скалясь, а толпа позади него превратилась в водоворот кричащих ртов и горящих яростью глаз.

– Подождите! – ледяным бичом ударил по толпе звонкий голос, хотя выражение лица мраморной девушки не изменилось, ее губы были все так же слегка раздвинуты, глаза закрыты.

Все перевели взгляд с Бойса на белую фигуру в огненной клетке. Лица побагровели от гнева, но люди не двигались с места.

<1 2 3 4...19 >

На страницу:

Перейти

2 из 19