Единственная для Барса. Резервация Химнесс-2

– Вы понимаете, о чем я сейчас говорю? – брови брюнетки выразительно поднялись.

Лика с заминкой кивнула. Хотя, черт возьми, она вообще ничего не понимала.

– Отлично, – комендант вернулась в свое кресло и поставила стакан на стол. Откинувшись на спинку кожаного сиденья, она сцепила руки в замок. – Мне не нравится, когда некто сверху указывает мне, что делать. Кого пускать на базу, кого не пускать, кого принимать в штат, кого – нет, и так далее. Я вынуждена играть по правилам, но это не значит, что я буду терпеть ваши выходки. Еще один выговор – и даже ваши покровители вам не помогут. Вы все уяснили?

Лика машинально кивнула.

Слова коменданта, особенно ее неприязненный тон, заставили девушку растеряться. Лика понять не могла, о чем идет речь. Что за игры, что за покровители… Наверное, комендант приняла ее за кого-то другого…

Она уже открыла рот, собираясь что-то сказать в свое оправдание, но тут Адамс протянула ей тонкую стопку бумаг:

– Внимательно прочитайте и подпишите. Это договор о неразглашении. Все, что вы увидите или услышите в этих стенах, не подлежит использованию в личных или коммерческих целях. Если хоть одно слово выйдет за территорию базы, вас ждет уголовное наказание, вплоть до обвинения в преступлении против человечества.

Угроза, сквозившая в голосе коменданта, заставила Лику напрячься. Чуть дрогнувшей рукой девушка поставила подпись под каждым листом, подтверждая, что ознакомлена и согласна на все условия.

Между тем Адамс нажала кнопку селектора:

– Доктор Нейман, зайдите ко мне.

Сухой взгляд заставил Лику поторопиться. Закончив с бумагами, девушка вернула их коменданту.

– Сейчас подойдет ваш научный руководитель, – пояснила капитан, убирая договор в стол. – Если у вас есть вопросы ко мне – говорите.

Лика машинально закусила губу. Имя Генри Неймана заставило ее забыть о своих тревогах. Еще бы, об этом человеке ходили легенды в научных кругах, ведь он был единственным из ныне живущих, кто лично участвовал в создании веров! Его книги и статьи изучались в университетах, на его видео-лекции было не протолкнуться. Но он так редко появлялся на материке, что за последние десять лет его видели там только дважды.

И вот теперь ей предстоит не только встретиться с ним, но и работать под его руководством.

Охваченная волнением, Лика забыла даже о Кире и его поцелуе.

Но один вопрос к коменданту все же у Лики был.

– Мне обещали комнату в общежитии для научного персонала, – напомнила она.

– Это все ваши вещи? – комендант демонстративно посмотрела на сумочку, которую девушка все еще прижимала к себе.

– Нет. Я оставила их в отеле.

– Очень опрометчивый поступок. Вы знаете, что я могу запретить вам покидать территорию базы?

– Да… мэм.

Сухо усмехнувшись, комендант положила на стол пластиковую карту-ключ размером с обычную кредитку. На белом фоне крупным шрифтом красного цвета был выведен номер «158».

– Это электронный ключ от вашего нового дома, – объяснила она. – Советую не терять, так как есть только два экземпляра, и второй останется у меня. Комендантский час с двадцати ноль-ноль до шести утра. Это значит, что в течение этого времени территория базы является закрытой зоной, куда никого не пускают и не выпускают. Это понятно?

– Да.

– Если вы решите прогуляться в город – не опаздывайте назад. Иначе рискуете ночевать в будке с охранником.

Под неприязненным взглядом Адамс Лика спрятала ключ в сумочку. Спрашивать, где именно находится общежитие и как к нему пройти, она уже не рискнула. Слишком уж явно комендант дала понять, что Лика ей не нравится.

В этот момент в кабинет заглянул охранник.

Лика сидела спиной к дверям, но все же почувствовала, как взгляд охранника заинтересованно скользнул по ее затылку. Здесь, в закрытой зоне, где преобладал мужской контингент, каждое новое лицо женского пола вызывало естественный интерес. Особенно, если это лицо было еще и молодым.

– Капитан, к вам доктор Нейман.

– Пусть войдет.

Услышав знакомое имя, девушка встрепенулась. Оглянувшись, она застыла под пристальным взглядом доктора Неймана, который в этот момент как раз входил в кабинет.

Знаменитый генетик оказался почти таким же, как на многочисленных фото в научных журналах. Высокий, сухопарый, с породистым лицом английского джентльмена. Сухо кивнув капитану, он остановился в шаге от Лики, глядя на нее так, словно она уже успела ему насолить.

– Доброе утро, мисс…

– Румянцева, – подсказала комендант, не скрывая сарказма.

– Я ждал вас раньше.

– Извините, – выдавила девушка в третий раз за последние полчаса, мысленно желая провалиться под землю. Сколько еще ей предстоит извиняться, прежде чем на нее перестанут смотреть с осуждением? Хорошенькое же начало карьеры она себе выбрала! И кто виноват? – Не стоит, – Нейман оборвал ее, не дослушав. – Идемте, у меня мало времени, а вас нужно ввести в курс дела.

Лика уже выходила из кабинета, не забыв вежливо улыбнуться молодому парню в военной форме, который придержал перед ней дверь, когда в спину донесся полный неприязни голос коменданта:

– И советую сменить стиль одежды, мисс Румянцева. Если не хотите страдать от чрезмерного мужского внимания, то завязывайте с узкими юбками и глубокими декольте. И обувь не забудьте сменить.

Глава 7

Справедливость последнего замечания Лика почувствовала почти сразу, стоило только покинуть кабинет коменданта.

Доктор Нейман шагал широко и стремительно, и девушка едва успевала за ним, семеня в своих лодочках на каблуке. Но это было еще полбеды.

Мужчины в военной форме, попадавшиеся почти на каждом шагу в этом бесконечном лабиринте из коридоров, переходов и лестниц, провожали Лику заинтересованными взглядами. И эти взгляды буквально прожигали ее пятую точку. Да-да, все эти самцы, соскучившиеся по женскому разнообразию, даже не скрывали, что именно их привлекло.

Лика была так возмущена этими взглядами, что даже не заметила, как Нейман остановился. Не успев сдержать шаг, она врезалась ему в спину.

– Осторожно! – он придержал ее за локоть. – Мы пришли.

Он открыл перед ней дверь кабинета, и Лика не сразу поняла, куда попала. В первый момент ей показалось, что это комната внутренней службы безопасности, где охранники следят за персоналом через камеры видеонаблюдения. Окна здесь отсутствовали, а три стены занимали экраны, транслировавшие статичные, на первый взгляд, цветные картинки. Единственной мебелью, которую Лика увидела, оказались пара эргономичных кресел на колесиках и пульт со множеством кнопок и тумблеров.

– Это ваше рабочее место, – заявил Нейман, глядя на обескураженное лицо девушки.

– Но я…

Он ее оборвал.

– Да, я знаю, кто вы. И зачем вы здесь – тоже знаю. Но вы же не думаете, что я в первый же день допущу вас к физическому контакту с объектом? Веры очень негативно реагируют на незнакомцев. Особенно те, у которых и так под боком куча вооруженных людей. Садитесь, – он широким жестом указал ей на одно из кресел и сам опустился в соседнее. – Начнем с малого.

Лика молча подчинилась. Только теперь она поняла, что часть экранов показывает внутреннюю обстановку какого-то дома. С них хорошо просматривались спальня, тонувшая в полумраке задернутых штор, просторная кухня, детская со множеством игрушек, разбросанных по ковровому покрытию, и еще какие-то помещения. Часть камер показывала этот же дом снаружи, а еще несколько были расположены в небольшом парке и вдоль песчаного пляжа.

– Несколько месяцев назад один из веров Химнесса дал согласие на участие в долговременном эксперименте, – продолжил Нейман, когда она села. – У этого эксперимента двойная задача. Первое: изучить механизм поведения веров, выяснить связь их эмоций и инстинктов, и доказать или, наоборот, опровергнуть возможность существования с людьми.

– Это тема моей научной работы.

– Я знаю, – Нейман слегка усмехнулся. Так, словно ее слова не имели значения. – Смотрите.

Он указал на три монитора, которые Лика сначала не заметила. Они были расположены в самом низу, над пультом, и сейчас на них фиксировались чьи-то жизненные данные, начиная от частоты пульса и заканчивая процентом кислорода в крови.

– На сегодняшний день мы ведем наблюдение за тремя особями. Одна из них – человеческая женщина, Евангелина Воронцова. Есть причины подозревать, что связь с вером, особенно вынашивание его ребенка, вызвало в ее организме небольшие мутации. Второй объект – Лукаш Каховский, вер первого поколения. Вы изучали опыты по биотрансформированию?

– Конечно.

– Он единственный, кто выжил после них и приобрел эту способность.

Лика оторвалась от экрана, чтобы бросить на профессора недоверчивый взгляд.

– Вы хотите сказать, что…

– Да. Каховский единственный из всех живых существ, кто способен изменять собственное тело. Проще говоря, он превращается в животное, кугуара, в прямом смысле слова. И понять механизм этого превращения – одна из наших важнейших задач. – Нейман на секунду прервался, наслаждаясь впечатлением, которое его слова произвели на девушку. – Да, попытки биотрансформирования изучаются в ВУЗах, но по официальной версии они не дали результатов и потому были прекращены. К тому же Женевская конвенция признала их бесчеловечными. Когда научная комиссия Европейского совета узнала о способности Лукаша, они засекретили эти данные, и сейчас только горстка людей знает об этом. Ну, теперь и вы.

Он усмехнулся.

– Вот почему я должна была подписать договор о неразглашении, – сообразила Лика. – Это просто невероятно! И как происходит трансформация? Вы ее видели?

– Конечно. И не раз. Вы тоже увидите. Лукаш практически не может контролировать изменения. Он обращается в кугуара каждые двенадцать часов, но для своей пары и сына он безопасен.

– А как насчет других людей?

– Вот вы это и выясните.

Слова Неймана заставили девушку вспомнить о том, кто она есть. О том, кем она всегда стремилась быть: научным работником, собранным и практичным до мозга костей. Такая Лика не стала бы переживать о том, что не подтверждено диагностикой и кучей анализов. Не стала бы принимать на веру слова человека, которого видит второй раз в жизни, или того, кто назвался ее отцом. А она только и делала все это время, что дрожала, боясь, как бы кто-то не заподозрил в ней вера.

Смешно!

Лика едва не фыркнула, подумав, что вела себя, как последняя неврастеничка. Ей нужно выбросить из головы все, что не касается новой работы. Особенно одного брюнетистого мужчину со взглядом демона-искусителя. Он не принесет ей ничего, кроме новых проблем.

Девушка окинула экраны внимательным взглядом, отмечая отсутствие движения. Если живые объекты где-то и были, то они сознательно укрывались от камер.

– Что входит в мои обязанности? – деловито спросила она.

– Вся запись идет в режиме онлайн. Ваша задача наблюдать. Часть камер расположена внутри дома, часть – на территории возле него. Запретная зона обозначена сенсорами движения, присутствие там персонала лаборатории или военных – строго запрещено. Не вздумайте туда лезть. Все действия наших подопечных фиксируются автоматически, любое отклонение от привычного образа жизни включает тревожную кнопку. Этим моментам вы должны уделить особое внимание. Вот и все, ничего сложного, – закончил Нейман с видимым облегчением.

– А как же моя диссертация? – она ведь ради нее сюда и приехала.

– Займетесь ею чуть позже, когда немного привыкнете.

Нейман поднялся. Нужно сообщить мастеру, что его дочь уже здесь. Генри знал, что Андрулеску не любит ждать, но девушка опоздала, и это сдвинуло время звонка.

– Профессор! – голос Лики заставил его остановиться на пороге. – Вы сказали, у вас три объекта наблюдения. Третий – это ребенок Каховского и Воронцовой?

Нейман окинул ее испытывающим взглядом. Тонкие губы профессора растянулись в усмешке.

– Вы очень внимательны, это похвально.

– Но его показания нетипичны даже для грудного младенца, – заметила девушка, глядя на кардиомонитор.

– Он еще не родился. И да, он весьма нетипичен.

***

На гладкой поверхности стола лежала россыпь фотографий, сделанных профессионалом. Андрулеску не любил работать с аматорами, знал – профи берегут свой авторитет и не будут им рисковать. Вот и в этот раз Антуану пришлось хорошенько потрудиться, но дело того стоило. Нанятый детектив был человеком, но он понятия не имел, кто ему платит. Да и не сильно интересовался. Сумма, которая была указана в договоре, с лихвой удовлетворила его любопытство.

А вот на фотографиях была Лика. Объектив камеры поймал ее выходящей из отеля сегодня утром. Но не это заставило нервничать главу Химнесса.

Рядом с Ликой на нескольких снимках был запечатлен молодой мужчина. Часть его лица закрывали волосы, часть – темные очки. На одном снимке он стоял, небрежно опираясь о бок черного Гелендвагена, на другом – открывал перед девушкой дверцу машины. И каждый раз его лицо оставалось в тени. Он словно чувствовал, что его снимают, и интуитивно наклонял голову, чтобы не попасть в объектив.

Было в этом незнакомце что-то такое, что заставило Антуана напрячься.

Что-то смутно знакомое в линии его подбородка, в развороте плеч. Он словно видел его уже… где-то… раньше.

Андрулеску поднес одну из фотографий к окну, чтобы рассмотреть внимательнее. На периферии сознания мелькнула мысль: этот парень кого-то напоминает…

Но кого?

Мастер задумался.

Память молчала, не хотела открывать свои тайны. Но инстинкты нашептывали: этот парень опасен. Он не просто так возник рядом с Ликой. Откуда он вообще взялся? Надо позвонить детективу, пусть проверит его.

Запиликал мобильник, оставленный на столе.

Чертыхнувшись, Андрулеску взял трубку.

– Она опоздала, – раздался сухой голос Генри Неймана. – Это верх неуважения…

– Намного? – перебил Андрулеску.

– Минут на двадцать. Вряд ли выговор за опоздание в первый же день – это то, что нужно вашей дочери в начале карьеры.

Антуан умышленно пропустил эти слова мимо ушей. Хотя тон Неймана ему совсем не понравился.

– Объяснила, почему?

– Я не спрашивал. Но охранник сказал, что она была не одна. Ее кто-то подвез на черном Гелендвагене с европейскими номерами.

Губы Андрулеску превратились в сухую полоску.

Гелендваген, значит. Надо разобраться, кто это там такой прыткий…

– Ладно, – он сделал себе мысленную пометку. – Это тебя не должно волновать. Лучше придумай, как взять кровь на анализ так, чтобы она ни о чем не догадалась.

– За это не беспокойтесь. Но если ваша дочь будет опаздывать каждый раз, я не смогу с ней работать.

Нейман был достаточно далеко, на другом острове, в сорока милях, под надежной защитой военных. Он мог чувствовать себя защищенным. Мог. Но когда Андрулеску заговорил, у Генри похолодело внутри.

Тихий, свистящий шепот, похожий на шипение змеи, с холодной яростью произнес:

– Ты будешь делать все, что я прикажу. Или забыл, чем мне обязан? Забыл? Так я могу напомнить.

Нажав отбой, Антуан грубо выругался и швырнул телефон на стол.

В этот раз его не обдурят, пусть не пытаются! А если все же рискнут – эта попытка будет стоить им жизни!

***

Лика быстро освоилась среди трех десятков экранов и чувствовала себя вполне комфортно в своем новом кресле. Камеры работали бесперебойно, видео транслировалось, в углу обнаружилась кофемашина с запасом «таблеток» для эспрессо, а в ящике под пультом – журнал дежурств, который девушка тщательно изучила.

Но стоило увидеть объекты, за которыми велось наблюдение – и все изменилось. Это оказалось сложнее, чем она думала – следить за чужой жизнью. Прошло всего несколько часов, а Лика уже чувствовала себя морально разбитой. Ее не покидало ощущение, что она подглядывает за соседями в замочную скважину.

Старший из объектов – тот самый Каховский – умело уклонялся от вездесущего ока камер. Но пару раз они засняли его крупным планом, и девушку потрясла кошачья грация и мягкость движений, с которой двигался этот крупный, в общем-то, мужчина.

А еще ее привлек его взгляд.

Желто-карие глаза вера с серповидным зрачком смотрели открыто, спокойно, бесстрастно. Ни одно движение души не отражалось в них, ни одна эмоция, словно этот человек отгородился от мира ледяным щитом. Но стоило этому взгляду упасть на невысокую блондинку с округлым животиком, говорившим о ее положении, или юркого, худощавого мальчишку пяти-шести лет с непокорно торчащими вихрами, как выражение глаз кардинально менялось. В них появлялось тепло, способное растопить любой лед.

Лике пришлось потрудиться, чтобы понять, как управлять камерами. Ей хотелось рассмотреть блондинку, в которой она признала ту самую русскую журналистку, пропажа которой не на шутку всполошила весь мир несколько месяцев назад.

Ева Воронцова оказалась довольно пухлой, как сдобная пышечка, а беременность придала ей неповторимый шарм. Невольно сравнив себя с ней, Лика почти физически ощутила собственную ущербность. На фоне этой пышнотелой красавицы она почувствовала себя тощим гадким утенком. И снова мелькнула тоскливая мысль: чем она могла привлечь Кирилла?

Запретив себе думать о нем, она переключилась на мальчика, который, судя по всему, даже не знал, что его снимают. По крайней мере, камер он не боялся и не скрывался от них. Лика решила, что взрослые не сказали ему, чтобы не пугать малыша. Что ж, она могла их понять и не осуждала. Жить под прицелом камер – совсем не то, чего бы она хотела для себя.

В какой-то момент Лика поймала себя на том, что завидует. Завидует этому мальчугану, у которого есть мать и отец. Завидует малышу, который еще не родился, а его уже любят. Завидует этой женщине, ее тихому семейному счастью. Черт возьми, она завидовала им всем, потому что у них было то, чего ни она, ни ее мать никогда не имели. У них был мужчина – муж и отец, готовый за них умереть. На ее глазах разворачивалась история семьи, которая была связана узами более крепкими, чем любовь. Мужчина и женщина казались половинками одного целого, а ребенок – ядром, соединявшим эти половинки. И понимание этого наполняло Лику чувством щемящей тоски.

В голову снова полезли мысли об утреннем инциденте. Письмо отца, откровения Кира, воспоминания о его поцелуе. Лика невольно прикоснулась к губам кончиками пальцев. Взгляд упал на мобильник, лежавший рядом. Сейчас она была бы рада любому звонку… Лишь бы отвлечься от ненужных мыслей.

Она в тайне порадовалась, что камеры не транслируют звук. Так, по крайней мере, можно в любой момент отвернуться и не знать, что происходит на экранах. Слишком уж тяжело оказалось подглядывать за чужим счастьем.

Глава 8

Новость о новой сотруднице облетела базу за считанные минуты, и к обеду в кабинет видеонаблюдения началось настоящее паломничество. Каждые десять-пятнадцать минут дверь открывалась, и в комнату кто-нибудь да заглядывал. В основном это были молодые парни в военной форме, которые с белозубой улыбкой на лицах просили извинить за вторжение – мол, дверью ошиблись. Но Лика прекрасно понимала, что эти ошибки сознательные. Просто всем интересно было посмотреть на новенькую, а заодно и познакомиться с ней.

Лика старательно улыбалась новым знакомым, отвечала на их вопросы. Даже запомнила парочку самых назойливых из них. Через пару часов она уже обзавелась десятком приглашений на ужин, парой букетов, сорванных, судя по всему, на ближайшей клумбе, и кучей комплиментов. Но каждый раз, улыбаясь очередному поклоннику, она ловила себя на том, что сравнивает их с Кириллом.

Как она ни старалась, он не желал покидать ее мысли. Взгляд девушки то и дело возвращался к телефону, и Лика с тоской понимала, что ждет звонка. Она хотела, чтобы Кир позвонил. Спросил, как дела. Предложил подвести после работы в отель. Пригласил на ужин. Чтобы хоть как-то дал знать, что она ему не безразлична. Что утренний поцелуй и то безумие, к которому он привел, не были случайностью.

Но телефон молчал.

Лика наблюдала за Каховскими, слушала неловкие комплименты парней и чувствовала, как внутри все сжимается от сосущей тоски.

К двум часам вернулся Нейман в сопровождении молодого латиноамериканца в белом халате, наброшенном поверх военной формы. Увидев его, свежеиспеченные кавалеры поспешили покинуть кабинет. Лика не сдержала облегченного вздоха, когда за последним из них захлопнулась дверь.

– Ну, как идут дела? Все нормально? – нагнувшись над девушкой, Нейман заглянул в ближайший экран, на котором был виден Каховский. – Освоилась?

– Да…– Лика обрадовалась ему, как родному.

– Вот и отлично. Познакомься, – он указал на парня, – это мой ассистент Руис Денова. Можешь обращаться к нему по любым вопросам, когда меня нет. А сейчас иди, он покажет тебе нашу столовую. Надеюсь, местная пища придется тебе по вкусу.

Только теперь Лика осознала, что уже давно хочет есть. И что это не душа сжимается от тоски, а пустой желудок от голода. Пять чашек кофе были не в счет.

– Анжелика, – неловко улыбаясь, девушка протянула руку новому знакомому.

– Руис.

Парень казался не старше нее, а его добродушная улыбка вызывала ответную симпатию. Лика поспешила воспользоваться его предложением. Уже выходя, она бросила свой мобильник в карман.

– Здесь недалеко, – сообщил Денова, когда они вышли из кабинета. – Но придется немного прогуляться. Нам предлагали построить крытый переход, но после шестичасового сидения в помещении так хочется вдохнуть свежий воздух.

Но стоило Лике выйти на улицу, как яркое солнце ударило по глазам, привыкшим к искусственному освещению, с яростью световой бомбы. Девушка резко зажмурилась, чувствуя, как выступают слезы. Глаза под веками жгло и резало немилосердно, словно в них насыпали соли.

– Да, с непривычки так у многих бывает, – Руис протянул ей свои солнцезащитные очки. – Здешнее солнце слишком яркое для жителей материка, к нему нужно привыкнуть.

– Спасибо, – Лика поспешно спрятала слезящиеся глаза за темными стеклами. В голову пришла мысль, что нужно обзавестись подобным аксессуаром. Глупо было ехать сюда без солнцезащитных очков.

– Ничего, светочувствительность скоро пройдет, человек быстро ко всему привыкает. У веров с этим намного хуже.

– С чем? – девушка встрепенулась. И тут же порадовалась, что темные стекла скрыли выражение ее глаз.

– С адаптацией к яркому свету. Они не любят его, как и прямые солнечные лучи. Предпочитают полумрак или искусственное освещение. И, кстати, в темноте видят намного лучше, чем на свету.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.