Спящие красавицы

За рулем малолитражки сидела женщина средних лет. Она везла свою мать в больницу Мейлока. На заднем сиденье автомобиля пожилой отец женщины – он никогда не был осторожным мужчиной, бросал детей в бассейн, делал трифекты, ел маринованные сосиски из потемневших от времени банок на прилавках придорожных магазинов – краем скребка для льда пытался очистить лицо жены от покрывавшей его паутины.

– Она задохнется! – крикнул он.

– По радио сказали, что нельзя этого делать! – крикнула в ответ женщина средних лет, но ее отец сам решал, что можно, а чего нельзя, до конца своей жизни, и продолжил очищать лицо жены.

6

Иви была практически везде. Она была мухой в «Боинге-767», ползавшей по дну высокого стакана и касавшейся лапками остатков виски с колой за секунду до того, как нос самолета коснулся поверхности океана. Мотыльком, кружившим у потолочной флуоресцентной лампы в камере Нелл Сигер и Селии Фроуд. Она была в конференц-зале окружного суда Кофлина, сидела за решеткой воздуховода, смотрела в щель блестящими черными глазами мыши. На лужайке Белого дома Иви-муравей ползла по еще теплой крови убитой девушки-подростка. В лесу, где Джаред убегал от своих преследователей, она была червем под его ногами, медленно продвигавшимся в земле, слепым и многосегментным.

Иви не сидела на месте.

Глава 8

1

Воспоминания о занятиях спортивным бегом в девятом классе нахлынули на Джареда, когда он мчался между деревьев. Тренер Дрейфорт тогда сказал, что Джаред «подает надежды».

«У меня есть планы на тебя, Норкросс, и они включают выигрыш множества блестящих медалей» – вот что сказал тренер Дрейфорт. В конце сезона на региональных соревнованиях Джаред финишировал пятым из пятнадцати участников забега на восемь километров – выдающийся результат для новичка, – но порушил планы тренера Д., уйдя из команды ради работы в комитете подготовки ежегодных школьных альбомов.

Джаред обожал последние секунды гонки, когда обретал второе дыхание, прибавлял скорость и испытывал экстаз, наслаждаясь собственной силой. Из легкой атлетики он ушел, потому что Мэри работала в комитете подготовки ежегодников. Ее избрали председателем по продажам и распространению ежегодника среди десятиклассников, и ей требовался заместитель. Преданность Джареда спортивному бегу приказала долго жить. «Запиши меня», – сказал он Мэри.

«Хорошо, но у меня два условия, – ответила она. – Первое: если я умру – а это вполне возможно, потому что сегодня я съела в столовой один из этих загадочных блинчиков с мясом, – ты займешь мое место и проследишь, чтобы мне уделили целую страницу в ежегоднике выпускников. И ты должен позаботиться о том, чтобы фотография была хорошей, а не дурацкой, какую обязательно выберет моя мать».

«Будет исполнено, – ответил Джаред и подумал: Я действительно тебя люблю. Он знал, что еще слишком молод. Он знал, что и она слишком молода. Но как он мог не влюбиться? Она была такой красивой, такой активной, но при этом держалась совершенно естественно, без всякого напряжения. – А второе условие?»

«Второе условие… – Она схватила его голову обеими руками и принялась трясти. – Я – босс!»

В этом Джаред тоже не увидел проблемы.

Тут он наступил на шаткий плоский камень, выступавший из земли, и вот это превратилось в проблему, более того, в серьезную проблему, потому что он почувствовал сдвиг и резкую боль в колене. Джаред ахнул и выставил вперед левую ногу, сосредоточившись на дыхании, как его учили на тренировках, продолжая работать локтями.

– Мы просто хотим поговорить с тобой! – проревел сзади Эрик.

– Не будь гребаным трусом! – поддакнул Курт.

Спускаясь в овраг, Джаред чувствовал, как правое колено дрожит, и сквозь удары сердца в ушах и шуршание сухих листьев под кроссовками ему вроде бы слышалось какое-то щелканье. Впереди лежала Мэллой-стрит, которая шла за школой, и в просветах между деревьями мелькал желто-коричневый автомобиль. На дне оврага правая нога Джареда подвернулась, боль стала совсем дикой, как если положить руку на раскаленную конфорку, только изнутри, и он схватился за колючую ветку, чтобы подтянуться по склону.

Воздух сзади колыхнулся, словно чей-то кулак едва разминулся с затылком Джареда; он услышал, как чертыхнулся Эрик, врезавшись в кого-то. Преследователи сползли в овраг. До улицы оставалось двадцать футов; Джаред различал урчание двигателя. Он успеет!

Он рванулся вперед, чувствуя знакомую эйфорию, воздух в легких внезапно понес его, подталкивая и заглушая боль в травмированном колене.

И тут на краю дороги кто-то взял его за плечо и развернул к себе. Он не упал только потому, что схватился за березу.

– Дай мне твой мобильник, Норкросс. – Лицо Кента стало пунцовым, прыщи на лбу полиловели. Глаза влажно блестели. – Мы просто дурачились, ничего больше.

– Нет, – ответил Джаред. Он и не помнил, как подобрал айфон, но теперь сжимал его в руке. Колено словно раздулось.

– Да, – настаивал Кент. – Давай его сюда. – Его дружки уже спешили вверх по склону, им оставалось преодолеть еще несколько футов.

– Вы собирались нассать в ухо старой женщины! – крикнул Джаред.

– Только не я! – Кент смахнул навернувшиеся слезы. – Я все равно бы не мог! У меня боязнь мочеиспускания на людях!

Однако ты не пытался их остановить, мог бы сказать Джаред, но вместо этого почувствовал, как сгибается рука, а кулак выстреливает в подбородок Кента с ямочкой. Он с удовлетворением услышал, как лязгнули зубы Кента.

Пока Кент валился в сорняки, Джаред сунул мобильник в карман и побежал дальше. Три болезненных прыжка привели его на желтую разделительную полосу. Он замахал руками, чтобы остановить приближавшуюся малолитражку с номерным знаком Виргинии. Джаред не заметил, что водитель развернулся на сиденье и смотрит назад. И, конечно же, не видел, что происходило на заднем сиденье малолитражки. А там ревущая, как разъяренный зверь, старуха, с лица которой свисали белые лохмотья, краем скребка для льда рвала грудь и шею своего мужа, срезавшего белую маску с лица жены. Но Джаред отметил странную, виляющую траекторию малолитражки. Он попытался уйти от столкновения и уже поздравлял себя с удачей, когда машина врезалась в него и отбросила в сторону.

2

– Эй! Руки прочь от моей Будки! – Ри привлекла внимание дежурной Лэмпли стуком в переднее окно Будки, что строжайше запрещалось. – Чего ты хочешь, Ри?

– Мне надо к начальнику, дежурная. – Ри говорила громко и отчетливо, хотя необходимости в этом не было: специальные пазы под панелями пуленепробиваемого стекла позволяли Ванессе Лэмпли отлично слышать. – Мне надо к начальнику, чтобы сказать ей что-то важное. Ей, и никому больше. Извините, дежурная. Это единственный способ. По-другому никак нельзя.

Ван Лэмпли приложила немало сил, чтобы обрести репутацию жесткой, но справедливой дежурной. За семнадцать лет работы в женской тюрьме Дулинга ее один раз ударили ножом и несколько раз – кулаком; ее пинали и душили, в нее бросались жидким говном, ей предлагали трахнуть себя различными способами и предметами, в том числе нереально большими или опасно острыми. Обращалась ли Ван к этим воспоминаниям во время соревнований по армрестлингу? Да, но редко, только на серьезных турнирах лиги. (Ванесса Лэмпли выступала в Тюремной лиге Огайо-Вэлли, женское отделение А.) Воспоминание о том, как ненормальная крэковая наркоманка сбросила кусок кирпича ей на голову со второго этажа крыла Б (результатом стали ушиб головы и сотрясение мозга), кстати, помогло Ван оба раза, когда она стала чемпионкой. Грамотно направленная злость была отличным топливом.

Несмотря на этот не самый приятный опыт, она всегда осознавала ответственность, неразрывно связанную с предоставленной ей властью. Понимала, что никто не хотел попадать в тюрьму. Но некоторых приходилось сажать под замок. Это не приносило удовольствия, ни им, ни ей. А неуважительное отношение только усугубило бы ситуацию и для них, и для нее.

И хотя к Ри у нее претензий не было – бедная девочка с большущим шрамом на лбу, который говорил любому, что жизнь для нее не была легкой прогулкой, – подобные неразумные требования Ван считала неуважительными. Негоже дергать начальника, особенно в сложившейся чрезвычайной медицинской ситуации.

Ван и сама тревожилась по поводу прочитанного в Интернете насчет Авроры и приказа начальника всем остаться на вторую смену. Отправленная в карантин Макдэвид на мониторе выглядела так, будто место ей не в камере, а в саркофаге. Муж Ван, Томми, которому она позвонила домой, заявил, что с ним все будет в порядке до ее возвращения, но она ему не поверила. Томми из-за травмы тазобедренных суставов не мог ходить – и был не в состоянии поджарить себе сэндвич с сыром; до ее приезда он будет питаться маринованными огурцами из банки. Если Ван в таких обстоятельствах не теряла голову, не имела права ее терять ни Ри, ни любая другая заключенная.

– Нет, Ри, придется умерить аппетиты. Можешь сказать мне или не говорить никому. Если дело действительно важное, я передам начальнику. И почему ты прикоснулась к моей Будке? Черт побери, ты знаешь, что это запрещено. Мне что, отметить в рапорте твое плохое поведение?

– Дежурная… – По другую сторону пуленепробиваемого стекла Ри умоляюще сложила руки. – Пожалуйста, я не лгу. Случилось что-то неправильное, совсем неправильное, и это нужно остановить. Вы – женщина, пожалуйста, поймите меня. – Теперь она заламывала руки. – Как женщина. Хорошо?

Ван Лэмпли пристально оглядела заключенную, которая стояла на приподнятой бетонной площадке перед Будкой и умоляла дежурную, словно у них было что-то общее, помимо двух Х-хромосом.

– Ри, ты нарываешься. И я не шучу.

– Я бы не стала врать ради призов! Пожалуйста, поверьте мне. Это касается Питерса, и дело серьезное. Начальник должна знать.

Питерс.

Ван потерла мощный правый бицепс, как делала всегда, если вопрос требовал размышлений. На бицепсе был вытатуирован могильный камень с надписью «ТВОЯ ГОРДОСТЬ», а под надписью – согнутая рука. Это был символ всех соперников, которых она победила: костяшки прижаты к столу, спасибо за поединок. Многие мужчины избегали состязаться с ней. Боялись оконфузиться. Ссылались на тендинит плеча, травму локтя и т. д. «Не стала бы врать ради призов» – выражение любопытное, но в некотором смысле уместное. Дон Питерс был из тех, кто врал ради призов.

«Если бы я не вывихнул плечо, когда подавал в бейсбольной команде в старших классах, то справился бы с тобой в два счета, Лэмпли», – однажды объяснил ей этот маленький говнюк за пивом в «Скрипучем колесе».

«Кто бы сомневался, Донни», – ответила она.

Большой секрет Ри скорее всего будет пустышкой, но… Дон Питерс. Жалобы на него шли потоком, и да, понять их в полной мере могла только женщина.

Ван подняла чашку кофе, о которой забыла. Содержимое давно остыло. Ладно, пожалуй, она проводит Ри Демпстер к начальнику. Не потому, что Ванесса Лэмпли вдруг смягчилась. Просто ей требовался горячий кофе. В конце концов, неизвестно, когда закончится ее смена.

– Хорошо, заключенная. На этот раз пусть будет по-твоему. Возможно, я совершаю ошибку, но я это сделаю. Надеюсь, ты хорошенько подумала.

– Подумала, дежурная, подумала. Я думала, думала и думала.

Лэмпли вызвала Тига Мерфи, чтобы тот заменил ее в Будке. Сказала, что ей нужно чуток передохнуть.

3

Питерс стоял у «мягкой» камеры, привалившись к стене, и пролистывал страницы на мобильнике. Уголки скривившегося рта опустились вниз.

– Придется тебя побеспокоить, Дон, – Клинт ткнул подбородком в дверь камеры, – но мне нужно с ней поговорить.

– Никакого беспокойства, док. – Питерс выключил мобильник, и на его губах заиграла дружелюбная улыбка, такая же фальшивая, как и настольные лампы от «Тиффани», продававшиеся на блошином рынке, который раз в две недели проводился в Мейлоке.

Правда состояла в другом: а) дежурный не имел права заглядывать в мобильник, находясь на посту в разгар смены; и б) Клинт не один месяц пытался добиться перевода Питерса или его увольнения. Четверо заключенных пожаловались доктору на сексуальные домогательства со стороны Питерса, но только в его кабинете, на условиях конфиденциальности. Ни одна не пожелала говорить для протокола. Они боялись последствий. Большинство этих женщин многое знали о последствиях, как в стенах тюрьмы, так и за ее пределами.

– Значит, у Макдэвид та же фигня, да? Что в новостях? Тогда почему это должно касаться меня? Все, что я вижу, говорит, что это женская болезнь. Однако врач здесь вы.

Как Клинт и предупреждал Коутс, полдесятка ее попыток связаться с ЦКЗ окончились безрезультатно: в трубке раздавались короткие гудки.

– Я знаю не больше твоего, Дон, и да, насколько мне известно, пока нет ни одного случая заражения мужчины этим вирусом, или как там его называть. Мне нужно поговорить с арестованной.

– Конечно, конечно.

Питерс отомкнул верхний и нижний замки, отодвинул засовы, включил рацию.

– Дежурный Питерс, впускаю дока в камеру А-десять, прием. – Он настежь распахнул дверь.

Прежде чем пропустить Клинта в камеру, Питерс нацелил палец на арестованную, которая сидела на покрытой губчатым материалом койке у дальней стены.

– Я буду здесь, поэтому не советую пытаться причинить вред доктору. Это ясно? Мне не хочется применять к тебе силу, но в случае необходимости я применю. Ты меня поняла?

Иви не смотрела на него. Она полностью сосредоточилась на своих волосах и расчесывала их пальцами в поисках узелков.

– Поняла. Приятно иметь дело с таким джентльменом. Ваша мать должна вами гордиться, дежурный Питерс.

Питерс застыл в дверях, пытаясь решить, а не смеются ли над ним? Разумеется, мать им гордилась. Он служил на переднем крае борьбы с преступностью.

Прежде чем он смог определиться, Клинт похлопал его по плечу.

– Спасибо, Дон. Теперь дело за мной.

4

– Мисс Блэк? Иви? Я доктор Норкросс, штатный психиатр этого заведения. Вы достаточно спокойны, чтобы поговорить? Для меня важно понять, в каком вы психическом состоянии, как себя чувствуете, понимаете ли, что происходит, есть ли у вас какие-то вопросы или опасения.

– Конечно. Давайте поболтаем. Заводите шарманку.

– Как вы себя чувствуете?

– Вполне неплохо. Правда, мне не нравится, как здесь пахнет. Какой-то устойчивый химический запах. Я привыкла к свежему воздуху. Дитя природы, можно сказать. Люблю бриз. Люблю солнце. Землю под ногами. Музыку небесных сфер.

– Ясно. Тюрьма может давить. Вы ведь понимаете, что вы в тюрьме? Это исправительное учреждение для женщин, расположенное в городе Дулинг. Вам пока не предъявлено обвинение, вы не осуждены и находитесь здесь ради вашей же безопасности. Вы понимаете все, что я говорю?

– Да. – Она прижала подбородок к груди и понизила голос до шепота: – Но этот парень, дежурный Питерс. Вы ведь знаете о нем, да?

– Знаю о нем что?

– Он берет то, что ему не принадлежит.

– Что вы имеете в виду? Что именно он берет?

– Я лишь поддерживаю разговор. Я думала, вы этого хотите, доктор Норкросс. Не мне вас учить, но разве вы не должны сидеть так, чтобы я вас не видела?

– Нет, это в психоанализе. Давайте вернемся…

– «Главный вопрос, на который нет ответа, и я тоже не могу ответить на него, несмотря на тридцать лет исследования женской души, заключается в следующем: “Чего хочет женщина?”»

– Фрейд, да. Первопроходец психоанализа. Вы читали о нем?

– Я думаю, большинство женщин, если вы их спросите и если они будут с вами предельно откровенны, скажут: они хотят вздремнуть. И возможно, серьги, которые подойдут ко всему, а так, разумеется, не бывает. В любом случае сегодня большие распродажи, док. После пожара. Я знаю один трейлер. Он немного поврежден, в стене небольшая дыра, но заделать ее – пара пустяков, и я уверена, вы можете получить его бесплатно. Что скажете?

– Вы слышите голоса, Иви?

– Не совсем. Скорее сигналы.

– И как звучат эти сигналы?

– Как гудение.

– Как мелодия?

– Как мотыльки. Для этого нужен особый слух.

– То есть мои уши для того, чтобы слышать гудение мотыльков, не годятся?

– Боюсь, что нет.

– Вы помните, что нанесли себе травму в патрульном автомобиле? Ударились лицом о решетку? Почему вы это сделали?

– Да, я помню. Я это сделала, потому что хотела попасть в тюрьму. В эту тюрьму.

– Интересно. Почему?

– Чтобы увидеть вас.

– Я польщен.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Сандра Аннетт Блэнд (1987–2015) – афроамериканка, арестованная 10 июля 2015 года за нарушение правил дорожного движения и три дня спустя найденная повешенной в камере. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Компания с ограниченной ответственностью.

3

Перевод Н. Сидемон-Эристави.

4

Старый треугольник – большой металлический треугольник, ударами по которому утром будили заключенных дублинской тюрьмы Маунтджой.

5

Резидентура – специализированная последипломная больничная подготовка врачей, без которой невозможно открытие частной практики.

6

Максимально возможное количество баллов – 1600.

7

Запрещены (нем.).

8

«Семнадцать» – американский журнал для девушек. Издается с 1944 года.

9

Арета Луиза Франклин (1942–2018) – американская певица. Ее песня «Respect» – гимн феминистского движения.

10

18 °C.

11

Вечер (англ.).

12

Любительский спортивный союз.

13

«Доллар дисконт» и «Чептер 11» – магазины дешевых товаров; второй назван в честь главы 11 Кодекса США о банкротстве.

14

Центр контроля заболеваний.

15

Отсылка к песне «Блюз реки Гарлем» американского певца и автора песен Джастина Таунса Эрла (р. 1982).

16

Dumpster – мусорный бак (англ.).

17

Телесеть Пи-би-эс создана в 1969 году и служит альтернативой развлекательным программам коммерческого ТВ. Ежевечерне она предлагает четыре часа общественно-политических передач, передач по культуре, науке и технике, а также серьезные развлекательные программы (например, «Театр шедевров» – обычно это английские сериалы по литературным произведениям).

18

«The Fish Cheer» – песня рок-группы «Country Joe and the Fish», исполнявшаяся на Вудстокском фестивале 1969 года.

19

АТО – Управление по борьбе с незаконным оборотом алкоголя, табака, огнестрельного оружия и взрывчатки.

20

Doe – олениха (англ.).

21

Электросудорожная терапия.