Танк, перекрывал шоссе и был замаскирован валежником. Военная машина смотрела почему-то в сторону леса, а я стоял рядом с ней и, держа в руке походный термос с гречневой кашей, подумал о том, насколько далеко можно зайти в изучении незнакомого мира? А ведь всё началось с комнаты, где я очнулся. Первое, что помню: в потолке зияла дыра…

…

В потолке зияла дыра, и сквозь нее виднелся клочок пронзительно синего неба без единого облачка. Яркий сноп желтого света почти вертикально бил в пол, но солнца я не заметил, однако всё равно мог сказать, что сейчас около полудня.

Кажется, я задремал в кресле и только-только разлепил набрякшие веки, как мой взгляд встретился с этой дырой. Дыра выходила чердак. Мысли тяжело перекатывались как пудовые камни. Я будто толкал их, но они нехотя шевелились: «Интересно, кто пробил дыру, или не пробил, а вырезал, но почему вырезал?»

Пробуждение оказалось тяжелым, но я был уверен, что не спал, а развалившись в кресле, отключился, запрокинув голову, и очнулся от булькающего звука. Задним числом догадался – булькало в моем горле. Неприятно першило. Так першит, когда простужаешься.

Тело ломило от усталости, но оно меня мало волновало. Волновала дыра в потолке. Вот чего я к ней привязался? И все-таки, откуда она взялась? Приходя в себя, начал рассматривать ее и не заметил пыли и хлама на полу, значит, не пробили, иначе следы повреждения остались бы на половицах. Удар пришелся с улицы. Но вот чем пробили?

Сполз с кресла на пол и лег на спину под дырой. Отдышался.

Самое интересное, края прорехи ровные, я бы даже сказал, что передо мной пропиленное отверстие. Идеальный круг, если не обращать внимания на неровную кромку.

И в следующее мгновение прошиб холодный пот, и тело сковал страх. Я сильно зажмурился, не веря в происходящее, точнее, в моей голове ничего не происходило. Накрывшая волна ужаса отступила быстро, оставив наедине с неведомым миром. Я не ничего не помнил, что было до пробуждения в кресле. Самое страшное, не помнил, как звать меня. Имя? Фамилия? Это жутко, знать, что есть понятия «имя», «фамилия», «отчество», но не ведать ничего о себе. Не понимать, где находишься, что это за мир. Ни единого слова об этом мире в ответ. Имелась мозаика предметов и явлений. Я владел словами, я мог назвать и указать пальцем, что вот это есть кресло, а сейчас лежу на полу, передо мной дыра, сквозь которую виден день – это явление. Осознаю, что такое лето, зима, осень и весна, а также осознаю смену сезонов, но мир…

Кстати, дыра действительно тщательно пропилена. Не прожжена. Потолок деревянный.

Так, стоп! Не знаешь, кто ты и где, а думаешь о всякой ерунде, лишь бы отвлечься.

Да, я знаю, что такое дерево и металл, и камень…

Мир наполнен знакомыми предметами и явлениями, но от этого мир не стал родным. Я в первый раз вижу эту комнату, это кресло, а вот ту кровать у стены. Она стоит в тени в паре шагов от маленького окна. За спинкой кресла находится шкаф, забитый книгами…

Книги?

Отлично!

Это придало мне сил. Вскочив на ноги, быстро и уверенно подошел к шкафу и снял с полки первую попавшуюся книгу. Сразу пришлось разочароваться, ибо рисунков в книге нет, а языка я не знал. Строчки горизонтальные, а буквы или иероглифы ничего не воскресили в памяти. Значит, неизвестный мне алфавит. Символы были похожи на простые геометрические фигуры, внутрь которых вписаны такие же простые геометрические фигуры. Просмотрев пять книг на удачу, я лишь тяжело вздохнул: «Всё одно и то же». Иллюстраций нет, названий на корешках и на титульных листах нет. Сама собой явилась мысль, что в шкафу одна книга, только ее несколько экземпляров.

Кстати, а сколько здесь книг?

Пересчитывать их не собирался, но навскидку было не более сотни. То есть считать я умею. Книги стояли вертикально, корешки безликие, а твердые переплеты оказались одного и того же цвета – черного. Как будто одно издание, или все эти загадочные фолианты побывали разом у одного переплетчика.

Я сел в кресло и осмотрел комнату. Обстановка оказалась аскетичной.

Итак…

Помещение имело квадратную площадь, то есть в длину и ширину в десять шагов. Пол выстлан широкими темными досками. Слева – дверь, справа маленькое окно, занавешенное тряпкой, у окна кровать, у смежной стены шкаф со странными книгами, рядом со шкафом находиться кресло, в котором сижу я.

Маленькое окно выходило в другую комнату, что странно. Я надеялся увидеть улицу.

Кровать металлическая и высокая. Я сел не нее. Ноги свисали, не касаясь пола.

Кресло, простое и деревянное, пахло соломой и старой материей. Его я переставил под дыру. Стоя на полу на носках легко можно было коснуться потолка кончиками пальцев, а с кресла без особого труда пролезешь в дыру. Я решил глянуть, что на чердаке, но прежде толкнул плечом массивную дверь. Она оказалась закрытой. Проушин под висячий замок или врезного замка в двери не увидел, а с той стороны, скорей всего, ее подперли, поэтому единственный способ вырваться на свободу – через чердак.

Кстати, а почему закрыли?

Тут два варианта: или я представлял опасность, что вряд ли, или кто-то представлял опасность для меня. Не логично, потому как в последнем случае запираться нужно со стороны комнаты.

Ладно. Разберемся.

Получается, сгребли в одну комнату предметы и явления, что не связаны друг с другом? Их можно перечислить еще раз: окно, выходящее в другое помещение вместо улицы, шкаф с книгами на непонятном языке, дыра, закрытая дверь, большая кровать и кресло. Нахождение кресла в этом месте довольно непонятно. Казалось бы, логично. Кресло стоит рядом со шкафом, берешь книгу с полки, садишься и читаешь. Но, во-первых, где освещение? Во-вторых, окно слишком маленькое и не выходит на улицу. В-третьих, вывод: даже солнечным днем в комнате полумрак.

Пока я изучал обстановку, солнце прошло зенит, световое пятно на полу вытянулось, отчего рваные края тени стали отчетливей.

Мелькнула дурацкая мысль, что я на самом деле принадлежу этому миру, только мир в моем сознании по неизвестной причине распался на предметы и явления. Оттого-то в голове и руины, поэтому-то окружение и кажется чужим, хоть имена элементов объективной реальности понятны.

Это странное ощущение – быть здесь и предполагать, что далеко отсюда, а, может, недалеко есть живая и неживая природа, которая близка тебе. Представить сейчас сложно, что имеется еще дом – второе жилище – и в нем хранятся предметы, которых касалась моя рука, а здесь всё чужое. Я успел коснуться кровати, кресла, шкафа и книг, но никаких ответных эмоций в душе простые усилия не вызвали.

Я осторожно встал на кресло, ухватился за края дыры, аккуратно поставил правую ногу на спинку и, одновременно оттолкнувшись и подтянувшись на руках, оказался по пояс на чердаке. Ноги свисали из дыры, кресло внизу упало на бок – не беда, спускаться легче, чем подниматься.

На чердаке было душно и пахло пылью. Всё устлано толстыми листами картона, порой в два слоя. Ступать можно мягко и бесшумно. Чердак не выглядел захламленным или заброшенным, всяка здесь периодически прибирались, вещи свалены, но свалены в одном месте. Имелись два окна в торцах дома – один напротив другого, а вдоль одной из смежных стен были сложены вещи.

Площадь чердака была больше в два раза, чем комната внизу, значит, имелось еще помещение.

В дальнем от дыры окне я увидел улицу. Сейчас день и лето. И тут до меня дошло, что я не слышу пения птиц, голосов домашних животных, человеческих звуков, да в целом, пока я пару минут рассматривал внимательно улицу не прошел ни один человек. Уж днем-то в деревнях работа кипит, а здесь тишина.

В окне, что рядом с дырой, сразу заметил внизу пологую крышу. Под ней находилось помещение, которое толком не рассмотрел в единственно окошко той комнаты, где очнулся. Дальше увидел посадки. Огород – назовём их так. Если выберусь, изучу, что растет в нем. За огородом, обнесенным низким деревянным забором, начиналось поле, за ним – лес. Естественно, справа и слева от огорода – другие огороды, соседские дома, но опять же не было людей.

Я решил изучить сваленные вещи.

Странный набор, но кто же знает, каков был характер, а главное, причуды хозяина этого дома.

Все-таки я уверен в том, что я здесь гость.

Итак, если начинать с дальнего от дыры угла, то…

Деревянная дырявая лодка-плоскодонка, в которую аккуратно сложены кухонные предметы. Это: глиняная посуда – чашки, плошки, кубаны. Также: чугунки разного объема, ухваты всякого размера, три кочерги. Наборы противней от больших, что можно удержать только двумя руками, до маленьких, они чуть больше моей ладони.

Значит, в доме должна быть печь.

Однако следующий предмет меня обескуражил. Это была небольшая электрическая печь. Ее я легко вынул из лодки и осмотрел со всех сторон. Она представляла собой небольшой металлический ящик с дверцей в торце. С другого конца торчал шнур, оканчивающийся вилкой. Вилка меня не удивила, это означает, я знаком с электричеством хотя бы на бытовом уровне. Открыв дверцу печки, увидел пространство разделенной вдоль на две части (верх и низ) стальной решетчатой полкой, на которой лежал маленький противень.

В доме есть электричество? На нем тоже можно готовить?

Вторая часть предметов не вызвала вопросов.

Лыжи с лыжными палками. Их несколько комплектов. Я насчитал пять. Значит, здесь бывает зима. Несколько удочек. Они самодельные. Сачки. В окне я не заметил ни реки, ни озера, но это ни о чем не говорит. Скорее всего, река иль озеро находятся в низине.

Третья часть вещей. Я долго рассматривал ее, прекрасно зная, что это, но почему пять больших зеркал находятся здесь, было не ясно. Зеркала покрылись толстым слоем пыли. Они лежали на полу. Все, кстати, в отличном состоянии. Протер верхнее зеркало. Оно не искажало изображения, нет трещин, царапин, отражающий слой не деградировал, не было характерных пятен окисления. С интересом посмотрел на собственное отражение, рассчитывая на голос памяти, но память промолчала вновь. Мое лицо не вызвало у меня никаких эмоций. Видимо, для мозга всё было в пределах нормы.

Я еще раз осмотрел чердак и обнаружил спуск с него, закрытый деревянной дверцей. Ее заметить сразу невозможно, так как дверца утоплена в пол. Открыв ее, увидел лестничный марш, уходящий в полумрак коридора. Это была капитальная лестница, спускающаяся вдоль стены, за этой стеной находилась комната, где недавно был. Лестница состояла из толстых и широких ступеней. По таким ступеням спускаться одно удовольствие, не то, что по приставной.

Спустился.

Сразу встал лицом к двери, за которой находилась моя комната. Дверь закрыта на массивный засов – брус, вдетый в прямоугольные скобы. Слева от этой нее находилась еще одна дверь в смежной стене. Справа от меня – тоже дверь. За ней я увидел короткий лестничный пролет, заканчивающийся внизу тупиком-аппендиксом. На таком крохотном пятачке стоял массивный шкаф. В нем хранились садово-огородные принадлежности.

Интересно, а где выход на улицу? Ответ нашелся сразу.

Итак, передо мной дверь на засове, слева еще одна и, наконец, левее и чуть позади – ступени, ведущие вниз. Далее шел короткий и неширокий коридор и – опять дверь. Она не закрыта. Я осторожно приотворил ее и выглянул на улицу. Вновь настораживающая тишина – никаких звуков, если не считать ветра, что меланхолично перебирал листья. Кажется, и насекомых не слышно.

Закрыл дверь.

С насекомыми разбираться будем потом.

Надо бы перекусить. Не знаю, сколько я провел времени без сознания, но есть хотелось.

Поэтому меня больше заинтересовала соседняя дверь рядом с моей комнатой. Я посчитал, и не без основания, что за ней должны располагаться другие помещения. Так и оказалось. Две комнаты – большой зал, его изучение я оставил на потом, другая комната была кухней.

В кухонных шкафах оказались различные крупы, и прочие сыпучие продукты. Их нужно готовить. А мне не терпелось заглушить голод сразу. Думать о вечном – о еде на неделю – буду позже. В деревенских домах должен быть погреб. Вход в него я обнаружил в зале.

Осторожно спустился.

В погребе было темно и прохладно. Остановился в конце спуска в подпол и, задумавшись об освещении, заметил на массивном бревне выключатель. Электричество. Щелкнул выключателем – свет был, тусклый и бесполезный, но хоть что-то можно рассмотреть. Как и предполагалось, консервации стояли на земляном полу: варения, повидла, соления – ничего удивительного. Все они закатаны в стеклянные банки, а вот ровный строй невысоких темных бутылок, штук десять – не меньше, привлек внимание. Взяв одну из них, поднес к тусклой лампочке и увидел слепую темную наклейку, на которой красовалось единственное слово «Вишенка». Горлышко было заткнуто большой пробкой из натурального материала, кажется, из дерева. Такую затычку удобно схватить одной рукой, что я и сделал. Пробка с громким «чпок» легко отделился. Из бутылки пахнуло забродившим вишневым компотом и гвоздикой.

Я взял «Вишенку» и небольшую банку с солениями, надеясь, что открывалки в кухонном столе имеются.

Выбравшись, прошел на кухню и привычными движениями поставил бутылку и закуску на стол, нашел открывалку и спустя минуту уже ел малосольные огурцы, запивая их забродившим вишневым компотом.

Меня немного удивила машинальность моих действий, как будто я раньше жил в этом доме, или бывал в нем, поэтому и не опасался.

Память продолжала молчать.

Заморив червячка, окинул чуть хмельным взглядом комнату, заметил электрическую плитку на высоком столике, печь, сложенную из кирпичей, бак с водой и раковина с умывальником. Последние стояли прямо на входе.

Теперь голод не мешал, и я вспомнил о маленьком окне в комнате, из окна было видно какое-то темное помещение без окон больше похожее на подсобку. Попасть в подсобку из коридора не возможно, значит, вход в нее находился со стороны огорода.

Я вышел в коридор и спустился по лестнице, ведущей к двери на улицу, однако по ходу слева оказалась еще одна дверь. Она вывела в пустой закрытый двор, что имел единственную дверь, выходящую к огороду. Туда я и направился.

Как оказалось, в огород можно попасть через двор, а со стороны огорода у дома имелась только одна дверь, которая и вела в подсобку. Мне повезло: подсобка оказалась не закрытой, а внутри завалена всяческим хламом. Среди него я обнаружил большой походный термос на три литра. В таком термосе можно хранить гарнир, а жидкость не получится, так как крышка оказалась не совсем герметичной.

План созрел быстро: сделать гречневую кашу, заправить ее в термос, а сверху кинуть парочку огурцов. Затем исследовать близлежащие территории. Можно, во-первых, обследовать деревню, но интуиция подсказывала, что в домах никого не окажется, а вот сходить в сторону леса стоит. Тем более я видел на чердаке удочки и дырявую лодку, значит, вода поблизости, да и населенные пункты всегда, что логично, выгоднее строить рядом с озером или рекой.

Вода в доме была – большой бак на пятьдесят литров.

Гречневая каша готовиться легко. Стакан крупы, два стакана воды. Воду вылить в кастрюльку, подогреть ее, чайная ложка соли без горки. В кипящую воду высыпаем стакан гречки, помешивая, доводим до кипения, убавляем мощность электроплитки до минимума, и минут пятнадцать…

Вот только часов в доме не оказалось. Странно. Электричество было – плитка работала. Значит, действительно, данный мир знаком с техническими новшествами. По логике хотя бы механические часы, я не говорю о кварцевых часах на батарейках, должны быть. Но ни в одной комнате не оказалось часов. В этом был какой-то зловещий знак. На пару секунд возникло ощущение неотвратимой судьбы: мир, погруженный в безвременье.

Гречневая каша, конечно, хорошо, но без масла есть – только давиться. Я не рассчитывал на молоко, ибо это скоропортящийся продукт. Холодильников не нашел, в прохладном подполе молочных продуктов не обнаружил. Правда, боковым зрением заметил яму, в которой обычно хранятся овощи.

Я еще раз спустился в погреб. Увидел круглую яму, стенки которой аккуратно выложены глиняным кирпичом. Дно ямы разбито на сектора деревянными досками. В каждом секторе лежали знакомые корнеплоды: картофель, свекла, морковь. Сверху на моркови стояла пятилитровая кастрюля, закрытая крышкой. На ней лежали три гладких камня. Не забираясь в яму, убрал камни и снял крышку. Внутри что-то лежало. Я вначале решил, что еще один камень, завернутый в материю, но это было бы странно. Поставив кастрюлю на край ямы, понял, это настоящая ветчина.

Настоящая ветчина готовиться следующим образом: куски мяса маринуются в соли, перце и в прочих специях, затем они высушиваются на жарком солнце. Поэтому такое мясо называют ветхим. Правильно – ветшина, не ветчина.

Я взял небольшой кусок ветчины. Решил положить его вместе с огурцами в термос.

Гречку пришлось периодически пробовать. Когда она стала мягкой, выключил плитку и прикрыл крышкой. Пускай постоит, а пока подумаю над тем, какую часть мира исследовать. Хотя размышлять на данную тему не стоит, решил же идти за огороды в сторону леса, следовательно, туда и пойду, надеюсь, увижу реку или озеро, но перед этим надо выйти на улицу: окончательно убедиться, что деревня обезлюдела.

Я заправил термос гречневой кашей, сверху положил кусок ветчины, ложку и два огурца, плотно закрыл крышку. Поскольку термос был походный, у него имелась удобная ручка.

Вышел на улицу. Пусто и тоскливо. Тишина. Людей нет. Слева заметил грунтовую дорогу, которая разрезала улицу поперек и убегала вниз за дома. Деревня стояла на возвышенности. Я направился по грунтовой дороге, по сути, развернулся на сто восемьдесят градусов, направляясь к лесу.

За деревней протекала река. Грунтовая дорога шла к пешеходному деревянному мосту, а дальше начинался асфальт. Почему асфальт только до моста? Почему он только на том берегу? Стоя на мосту, находился как бы на границе двух миров – мира грунтовых дорог и мира асфальта. Не понятно, почему строители положили его только до мостка, а на территорию деревни не сунулись.

Я пересек мост и остановился на асфальтовой дороге. Она была как струна – идеально прямая, лишь время покрыло ее трещинами и выбоинами. Впереди виднелся лес, он был близко, и современная дорога вонзалась серой иглой в темно-изумрудную губку. Асфальт, кажется, уходил вглубь леса и, идя по дороге, я убедился в этом. Будто попал в другой мир. Там, за спиной – деревня, а здесь – скоростное шоссе, пусть и две полосы, пусть дорога и заброшена.

По ощущениям, я шел около часа. На асфальте стало больше выбоин, местами он отсутствовал, и в рытвинах росла трава. Дорога чуть изгибалась влево, и впереди я заметил большую кучу валежника, которая полностью перекрывала путь. Приблизившись к ней, рассмотрел, что под свалом древесины спрятан танк. Краска на нем присутствовала местами. Он был покрыт рыжими пятнами ржавчины, и только длинный ствол, оканчивающийся дульным тормозом, чуть выглядывал из валежника в сторону леса.

Я насторожился.

В голове не складывалась история этого мира. Танк поставили для того, чтобы перекрыть движение по шоссе. Вряд ли он осуществлял охранные функции, но кто знает. Дуло смотрело в лес, а не вдоль дороги.

Слева от танка увидел утоптанную траву – тропинка начиналась на обочине и убегала в заросли. Справа примятой травы не заметил.

Есть пока один вариант – сойти с асфальта и отправиться по тропинке в лес. Тропинка, наверно, возникла после того, как появился танк.

Не знаю, сколько я еще могу бродить по незнакомому миру, но хотелось бы вернуться в деревню до заката. Сейчас, если посмотреть на положение солнца, около двух часов. Летом темнеет поздно. Допустим, я затратил на путь от мостка до танка около часа. Больше четырех часов бродить не хочется, следовательно, на всю прогулку имеется пять часов. Два с половиной часа туда, столько же обратно. Получается, у меня в запасе полтора часа, ну, пусть два.

Я спустился по тропинке в лес. Лес оказался не таким глухим. Во все стороны он хорошо просматривался, а солнечные лучи проникали до нижнего яруса. Золотистые яркие пятна были видны всюду. Идти по тропинке – одно удовольствие, только комары начинали донимать. Ага, насекомые все-таки есть. Надо бы поискать в доме плотную облегающую одежду.

Я заметил корни поваленного дерева – так вначале показалось, но правильная прямоугольная форма указывала на искусственное происхождение. Солнечные блики, игра теней не дали рассмотреть загадочный объект с расстояния. Уйдя с тропинки, приблизился к лесной тайне. Тайна оказалось еще одной машиной. На этот раз – вездеход. Причем машина задней частью утонула в лесном грунте и заросла растениями и кустарником. Передняя часть вздыбилась, отчего казалось, что вездеход собрался взлетать. Я обошел циклопический механизм, с трудом представляя его реальные размеры. Колеса вездехода, обутые в траки, были с мой рост. Обходя машину и порой осматриваясь по сторонам, заметил вдали дом, проглядывающий сквозь кроны, а рядом с ним, вроде, автомобили. С тропинки я бы не заметил строение, так как вездеход загораживал обзор. Немного посомневавшись, направился к двухэтажному зданию.

Недалеко от дома стояли три легковые машины. Все три авто желтого цвета, помятые, стекол нет, на кузовах, точно язвы, виднелись следы ржавчины.

Я обошел двухэтажный дом. На единственной двери висел большой навесной замок со следами неглубокой ржавчины, видимо, им сравнительно недавно перестали пользоваться. К верхней части дверного полотна прибит фанерный лист, покрытый белой краской, а на нем черным – надпись. Она небрежна, так что пришлось подойти ближе и прочесть, надеясь, что хозяин дома оставил хоть какую-то информацию для путников: куда он ушел и когда вернется. Хотя, какие путники могут забрести сюда? Я несколько раз прочел странное предложение: «Будущее – это настоящее, которое стало прошлым». С опаской осмотрелся. Дикая мысль, что хозяин спрятался и следит за моей реакцией, тихо давясь смехом, вспыхнула и угасла.

Первый раз, обходя дом, заметил в метрах двадцати-тридцати башню. То ли наблюдательный пункт, то ли стальная конструкция имела иное предназначение. Основание башни, диаметр то есть, был метров десять. Я подошел к ней и не удержался – постучал по металлу. Башня ответила гулом, который устремился вверх.

Задрав голову, заметил, что строение было явно выше деревьев. Единственный способ это проверить – войти внутрь через высокий проем. На его правой кромке виднелись петли, а дверь валялась перед порогом.

Вошел внутрь. Полумрак. Кажется, только не видно где, имелись отверстия, сквозь которые проникал свет. Если говорить о конструкции башни, то это цилиндр внутри цилиндра, которые сварены между собой массивными швеллерами. Они выполняли двойную роль: обеспечивали жесткость конструкции и были ступенями винтовой лестницы. По ней я поднялся на смотровую площадку. Здесь дуло сильнее, а верхушки деревьев напоминали несозревшие колосья пшеничного поля, что волнуются на ветру. Бескрайней океан зелени – красивое и умиротворяющее зрелище.

Океан деревьев, плескаясь, убегал вниз. Верхушки терялись в сизоватой дымке, а дальше был город-призрак. Его небоскребы точно вытянутые серые осколки застыли в серебряном мареве и напоминали призрачные сталагмиты. Я задумчиво вглядывался в далекие строения, а на периферии сознания шевелилась мысль, что там, скорее всего, тоже никого нет. Если деревня пуста, то почему бы и мегаполису не обезлюдить? Но если нет жителей, то каковы причины их исчезновения?

Я сел на смотровую площадку. Высокий глухой бортик скрыл от меня деревья и город-призрак. Машинально открыл термос и начал медленно есть гречневую кашу, закусывая огурцами и ветчиной.

Честно говоря, мне ничего не понравилось в этом мире. Еще неизвестно, пуст город или нет, но душой завладело ощущение заброшенности. Словно чья-то невидимая рука кинула меня в чуждый мне мир. Или не было никакой руки. Не было сущности, которая распоряжается человеческими судьбами, решая всё за нас. Имелся бездушный генератор случайных чисел, и комбинация выбрала меня, но кто я? Я даже имени своего не помню!

Перед внутренним взором отчего-то возникла девушка, она натянула тетиву лука и запустила стрелу в неизведанное пространство, но впереди стрелу ожидала преграда – стена, разлинованная на клетки, в них в хаотичном порядке прописаны числа. Стрела воткнулась в одно из чисел.

Я всего лишь цифра в этом мире.

Я не смог справиться со своими новыми ощущениями, ибо они оказались смутными и смешанными. Они подобны серому киселю, который пытаешься удержать в руках, а он просачивается между пальцами. С одной стороны, я – только игра случая, и не стоит искать высших смыслов, строить причинно-следственные связи. Все и всё здесь изначально первородный хаос, прячущийся в оболочку ложных гармоний. С другой стороны, alter ego спорило с первым утверждением, говоря: да, так и есть, ты попал в этот мир, но то, что ты не помнишь, как здесь очутился, еще не значит, что твой приход лишен причины. Не помнить – это то же самое, что и не осознавать.

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2

Полная версия

Пропавший без вести

Другие книги автора