Игры рядом

– Ну что ж, я рад, что мы смогли договориться, – подвел черту Рич, получив все, что хотел. – Впрочем, так ведь было всегда, верно?

Мы закивали. Он пожал нам руки – мне в последнюю очередь. Ларс спросил:

– Рич, мы можем переночевать в лагере?

Он нахмурился, потом, помявшись, неохотно ответил:

– Разумеется. Но всё же не стоит слишком задерживаться. Скажу вам откровенно, не всем моим людям по душе, что я веду с вами переговоры. Они считают, что кто не с нами, тот против нас. Я пытаюсь объяснить, что у нас просто разные методы, а цель одна, но…

– Не продолжай, – поднял ладони Ларс. – Мы всё прекрасно понимаем. Одна ночь.

Да, мы всё прекрасно понимали. В частности то, что Саймек отнюдь не дурак. Может, я и превратился в подчиненного, но сотни его людей этого пока не знают. Их может увлечь моя былая слава, в особенности тех, кто когда-то был частью команды арбалетчиков, а лишаться бойцов Ричу очень не хотелось. Как раз в этом я мог его понять.

Затем мы, как и полагается предводителям союзных армий после удачных переговоров, надрались в стельку. На самом деле не надрался ни один из нас (за исключением Грея, который, как я ни пинал его под столом, всё же хватил лишнего), но все четверо старательно демонстрировали, до чего пьяны, пытаясь разговорить собутыльников. В итоге, не солоно хлебавши, разошлись с заверениями в дружбе и верности до гробовой доски.

Нам выделили отдельную пещеру – вероятно, чтобы спрятать меня от глаз солдат, так как Ларс сказал, что во время прежних визитов спали все вместе, вповалку, да и я это помнил по двум или трем посещениям лагерей Саймека. Однако пещера не помогла: шестеро патрульных, вероятно, не без участия Роланда, растрезвонили о моем появлении на весь лагерь. Будь сейчас день, они бы собрались в толпу и глазели бы на меня, как на какую-то диковинку. Но была уже ночь, когда мы вышли из командирской пещеры, поэтому круг зевак ограничился десятком человек, сгрудившихся возле костра, у которого я сидел. Знакомых лиц я среди них не видел – должно быть, мои бывшие соратники терзались муками совести и подходить не смели. Даже Роланд не явился. А незнакомых было много. Они подходили, садились, нерешительно спрашивали, тот ли самый я Эван Нортон. Те, что посмелее, расспрашивали, где я шатался столько времени. А один спросил:

– И что, ты снова наберешь команду?

Все – а к тому времени у костра, помимо меня и Ларса (Грей завалился спать, он и правда, перебрал), собралось уже две дюжины человек – как-то сразу примолкли. Мне показалось, что этот вопрос вертелся на языке у многих. Я выдержал паузу, потянулся, выпрямив ноги и оперевшись руками о землю, а потом спокойно ответил:

– Ну да. Разумеется. А почему ты спрашиваешь?

– Да так, – стушевался тот. – Просто…

– Жаль, – заметил я. – Мне нужны ребята, умеющие управляться с арбалетом. Хотелось бы наверстать упущенное.

– А что, ты планируешь сразу приступить к действиям? – спросил другой солдат, сидевший на корточках возле огня. У него были сильные и гибкие пальцы опытного лучника, а по нетерпению в его голосе я понял, что ему (и, вероятно, не только ему) до смерти осточертело это варение в собственном соку среди низких горных пиков. В этом была ключевая ошибка Саймека: надеясь скопить силы, он растрачивал попусту боевой дух своих солдат, что не могло их особо радовать.

– Конечно, – ответил я. – Дел скопилось невпроворот. Думаю, мы приступим к действиям, как только я наберу достаточно людей для простейшей операции.

– Это сколько? – спросил кто-то. Ларс слабо улыбнулся – мол, что я тебе говорил. Я не спорил. Направление разговора мне определенно нравилось.

– Полтора десятка, думаю, хватит, – небрежно сказал я. Никто не ответил. Человек с пальцами лучника хмыкнул, кивнул, поднялся. Солдаты понемногу стали расходиться. В конце концов мы с Ларсом остались у костра вдвоем.

– Ну вот, – наконец сказал он. Искра, отскочившая от костра, на миг высветила его резкие черты, – Завтра утром тут выстроится очередь. Только успевай записывать.

– Думаешь, они придут?

– Придут. А если не они, так те, кому они сегодня передадут твои слова. Саймеку наверняка донесут, ну да ладно. Уже будет поздно.

– Тогда зачем весь этот спектакль? Если уже завтра утром он узнает, как всё обстоит на самом деле?

– Эван, если бы он понял, что ты собираешься снова возглавить отряд, то выпер бы нас отсюда через минуту после окончания переговоров. Чего доброго, с кляпами во ртах, чтобы не успели ничего болтнуть по дороге. Одна ночь – конечно, маловато, чтобы устроить полноценную пропаганду, но и этого в принципе должно хватить. Нам была нужна эта ночь. Только и всего.

– А может, так и надо, Ларс? – вдруг спросил я, запрокинув голову и рассматривая ночное небо. Густое, синее, с пронзительно-яркими огромными звездами. Давно я не видел такого неба.

– Как? – не понял Ларс.

– Как ты сказал Саймеку. Ты – генерал партизанской армии, Грей – командир атакующего подразделения, мое дело – оборона. Разве это не правильно? Разве так не будет лучше для всех?

– Было уж лучше! Без тебя! Эти полтора года. А что? Блеск! Полноценная армия. А не какая-то там… шайка лесных белок, так ты вроде сказал, да?

– Ты чего? – поднял голову я, удивленный злостью, звучавшей в его голосе.

– Я – ничего. В том-то все и дело. Я – ничто. И Роланд ничто, и Саймек. Ты видел, как блестели глаза этих ребят? За тобой они пойдут. За тобой все идут, Жнец тебя побери. Саймек дурак. Он никогда не сможет скопить достаточно большую армию, чтобы нанести удар по Шервалю. Как только он хоть немного приблизится к нужному количеству, их лагерь станет невозможно скрывать. И это относится к любой сопротивленческой армии. На то мы и партизаны, чтобы прятаться по кустам. Но только ты умеешь делать так, что, прячась по кустам, мы умудряемся еще и бить. Я теряю очень многих. Больше, чем могу себе позволить, учитывая то, как пополняются мои войска. А ты не теряешь почти никого. Вспомни, за четыре года, что мы дрались вместе, погибло не больше десятка. И то лишь потому, что по собственной глупости попались Зеленым. С твоими методами, с тобой – мы неуязвимы. Или, по крайней мере, кажемся такими…

Я слушал, не глядя на него, и пытался понять, зачем вынудил его это сказать. Ведь я же знаю всё, знаю. Но хочу услышать опять, снова и снова. Может, потому, что лишь услышав такие слова от другого человека, я верю в их истинность?

Ларсу я верил.

Я вдруг заметил, что чья-то мутная фигура уже почти вплотную приблизилась к костру, и вздрогнул. Ларс тоже повернул голову, нахмурился, машинально потянулся к отсутствующему ножу. Человек подошел вплотную, низкое пламя высветило плотно обтянутые кожаными штанами ноги, квадратные носки замшевых сапог. Человек присел, красный отблеск полоснул по напряженному белому лицу, по смоляным волосам. У меня вдруг сжалось горло.

Ларс убрал руку с пояса, пружинисто поднялся, рассеянно бросил: «Привет», потом повернулся ко мне.

– Ладно, пойду-ка я спать. Завтра, небось, поднимут чуть свет, в шею погонят, – он криво усмехнулся и, развернувшись, пошел к отведенной нам пещере, где уже вовсю храпел Грей.

Я дождался, пока его шаги стихли, потом повернулся к огню, стараясь сдержать внезапно охватившую меня дрожь.

– Ну? – проговорил я, – Как бы здравствуй? Не хочешь ничего сказать? Вроде: «ах, это ты», «где ты был», «а мы решили»? Или что-нибудь новенькое придумаешь?

Она молчала. Смотрела на меня и молчала, ни звука не обронив, ни вздоха. Странно, все сразу начинали кричать и оживленно двигаться при моем появлении, ну или как минимум сильно и искренне удивляться. Я обнаружил, что успел к этому привыкнуть.

– Так и будем молчать? – спросил я несколько минут спустя. – Ладно, рад был убедиться, что ты в порядке.

Я оперся руками о землю, привстал, готовясь подняться, и вдруг, увидев ее лицо с другого ракурса, понял, что оно мокрое. Полностью мокрое: не только глаза и щеки – губы, нос и даже лоб. Словно она только что умылась.

Я хотел что-то сказать, потом осекся, нерешительно потянулся к ней. Она рухнула, словно подкошенная, на миг дико меня перепугав, а потом вцепилась в мою куртку обеими руками, уткнувшись лицом мне в грудь. Я почувствовал, как она дрожит – и не просто дрожит, ее буквально колотило, словно в ознобе. Не в силах больше сдерживаться, я неловко схватил ее в охапку, прижал к себе. Она вцепилась в меня еще крепче, по-прежнему содрогаясь, и я услышал глухие, едва слышные рыдания.

– Не надо, – прошептал я, кладя руку ей на затылок. – Успокойся, хватит. Ну жив я, жив. Всё, успокойся.

Она не успокаивалась долго. Потом, наконец, отняла опухшее лицо от моей насквозь промокшей рубашки и, вскочив, молча потянула меня в темноту.

– Я тебя рисовал, – вдруг сорвалось с моих губ – не помню, когда и почему.

Над нашими головами назойливо звенели комары. Было темно, хоть глаз выколи. Не знаю, куда она меня затащила, но, похоже, на много ярдов вокруг не осталось ни души. А может, и на много миль. Мне так казалось. Одежду я к тому времени уже снял.

– Я тебя рисовал всё время, сначала лицо, потом тебя всю, голую. И это спасло мне жизнь. Понимаешь? Твое голое тело спасло мою жизнь.

Горячие влажные губы зажали мне рот.

К пещере мы пробирались воровато, словно подростки, забавлявшиеся на сеновале без родительского благословения. Лагерь погрузился в сон, костер возле нашей пещеры догорел – красноватые угли блекло тлели во мраке. Огни караульных костров казались светлячками в огромном котловане ночи.

У входа мы опять целовались, очень долго и жадно. Потом я легонько подтолкнул ее в темноту и тихо скользнул в пещеру.

Не успел я ступить внутрь, как стальная рука схватила меня за лодыжку. Я едва не заорал от неожиданности, но подавил крик, услышав невозмутимый голос Ларса:

– Проклятье, я уже начал волноваться. Чем вы там занимались?..

– Угадай с трех раз, – огрызнулся я.

– Гхм… понятно. Глупый вопрос, согласен, извиняюсь.

– Дай пройти… Чего ты вообще разлегся поперек входа?!

– На случай незваных гостей.

– Что?.. Каких гостей?

– Наивная душа. Саймек будет последним дураком, если не пришлет сегодня ночью кого-нибудь тебя прирезать. Ложись, я покараулю.

– Ларс!..

– Заткнись. Грея разбудишь. Если он не проспится как следует, будет завтра мучиться похмельем, заодно и нас замучит.

Я умолк, сраженный таким аргументом. Ларс, как всегда, просчитывает больше, чем я. Мне было бы трудно без него. Очень трудно.

Я уснул быстро. Мне снилась Флейм, не та, которую я только что обнимал, а ее двойник, явившийся мне в красной комнате в храме Безымянного Демона. Она танцевала, вскидывая руки над головой, и дразняще улыбалась, а я пытался схватить ее и не мог: пальцы проходили сквозь нее, как сквозь тени, несшие меня над своими головами. Джейкоб сидел в стороне и громко, нагло хохотал над моими безуспешными попытками. Я чувствовал отчаяние и злость, но не мог ни поймать ее, ни остановиться. А потом вдруг дверь слетела с петель, и вошла настоящая Флейм. Подошла к двойнику и ударила его по щеке. И ее пальцы не прошли сквозь иллюзорную плоть, а оставили на ней широкий алый след.

Ларс растолкал меня затемно. Грей, разбуженный минутой раньше, уже постанывал в стороне. Вид у Ларса был хмурый. Я подумал, что, вероятно, его опасения подтвердились, хотя я ничего не слышал, но не время было расспрашивать. Мы вышли наружу. Лагерь только просыпался, но у пещеры стояли наши кони. Рядом с ними – Флейм, державшая наше оружие.

И еще, по меньшей мере, двадцать человек. Большинство – уже верхом.

– Так, – переведя дыхание, сказал я. – Давайте, ребята, быстро. И тихо.

К тому времени, когда первые лучи солнца позолотили горизонт, мы были уже на расстоянии трех полетов стрелы от скал.

ГЛАВА 10

Завывания ветра снаружи, но это – снаружи. Внутри спокойно и сухо. Но это – снаружи. А в глубине – вой. В той глубине, которой не увидеть, не потрогать, которой не подставить лицо. Только – душу. Полную той же злости, того же негодования. Но – по иной причине. По обратной причине.

– Жнец бы его побрал! Я так и знал, что эти трое что-то замышляют! А ты знал? Почему ты мне не сказал?!

– Успокойся, Рич! Я ничего не знал. Они не слишком со мной откровенничают.

– Но ты же был в его отряде! В его гребаном отряде… Ты должен бы быть первым, кого он позовет назад!

– Не позвал. Ты доволен? Он никого не позовет. Ему нет нужды звать. Сами придут.

– Кто придет?! Это… это что… бунт?!

– Я сказал, успокойся, Эван тебе не враг.

– А ты, Роланд? Ты мне кто?

Кривая усмешка, судорога в уголке рта, желание ответить – ложь, необходимость ответить – правду. И невозможность, бессмысленность любого ответа.

– Вместе пойдем на Шерваля, Рич. Вместе.

Бессмысленность ответов. Бессмысленность попыток объяснить. Бессмысленность попыток найти смысл.

В первый день мы двигались быстро, потом сбавили темп. Особо торопиться было некуда – Ларс и Грей использовали время, проведенное в пути, чтобы полнее посвятить меня в курс дел. Многое придется восстанавливать, многое – менять, но я хотел оставить неизменным, лишь приспособиться к новым обстоятельствам.

Почти все ребята, откликнувшиеся на мой призыв, были лучниками или арбалетчиками, но кое-кто нуждался в обучении по обращению с самострельным оружием, которое я планировал оставить основным. Были среди пошедших за мной и несколько человек из моей старой команды. Они вели себя как побитые собаки, и я махнул на них рукой, отметив про себя, что не стоит поручать им ответственные задания. Никогда не доверял людям, так быстро меняющим свои убеждения на почти противоположные и обратно. Однако они могли весьма пригодиться, чтобы переучивать лучников или объяснять человеку, впервые взявшему в руки стрелковое оружие, как не пристрелить самого себя.

Время летело быстро, а дорога тянулась медленно. Мы шли обратно на восток, мимо Лемминувера (там нас должен был оставить Грей, чьей задачей номер один стало вернуть нам Паулину), а оттуда собирались свернуть к югу и двинуться прямиком в Восточные Леса. Ларс предрекал, что по дороге, которая должна была занять недели три, к нам присоединится еще не меньше дюжины рекрутов. Таким образом, мы рассчитывали вернуться с достаточно большим отрядом, чтобы немедленно возобновить партизанские действия.

Сейчас, оборачиваясь назад, я думаю, что эти дни были одними из счастливейших в моей жизни. Они были наполнены энергией и светом – солнце ни разу не скрылось за тучами и постоянно подсматривало за нами из-за то густеющих, то редеющих крон. Я много общался с рекрутами, с Ларсом или Греем, а иногда и с Флейм, они вечно находили мне работу для мозгов и тела (я обнаружил, что немного подутратил прежние навыки), и времени думать о Безымянном Демоне, о красной комнате с коричневой лепкой, о женщине по имени Миранда просто не оставалось. Полагаю, я смог бы выкинуть их из головы раз и навсегда, смог бы вернуться в тот, прежний мир, смог бы вернуть себе его. Я всегда отличался короткой памятью на такие вещи. Жалею ли я, что мне не позволили этого сделать? Конечно, жалею. И, вспоминая те дни, я ощущаю это особенно четко. Поэтому я стараюсь пореже их вспоминать. Те яркие, бесшабашные дни, казавшиеся преддверием то ли старой, то ли новой жизни – как бы то ни было, жизни, к которой я стремился, жизни, лучше которой я тогда не знал. Восхитительные дни… Три дня, если быть точным.

Утро четвертого ничем не отличалось от предыдущих. Мы встали с рассветом, ехали большую часть дня, а когда солнце прошло две трети пути к горизонту, разбили небольшой лагерь и занялись тренировками. В них была насущная необходимость: даже люди, состоявшие раньше в моем отряде, позабыли большую часть того, чему я их учил. И всё приходилось запоминать заново: от элементарных прицельных выстрелов до техники спешного отступления по верхушкам деревьев, следовавшего обычно непосредственно за атакой. Я в тот день от тренировки позорно отлынивал, перепоручив наблюдение за ней Ларсу – мне хотелось поговорить с Греем о тактике атаки в ближнем бою, которой он, как оказалось, в последнее время неплохо овладел. Мы сели у костра в стороне от всех и довольно долго и бурно обсуждали этот вопрос.

– Эх, жаль, что Роланда с нами нет! – вырвалось у меня в запале. – Вот уж он бы с такими вещами справился играючи!

– Почему же ты его не позвал? – тихонько спросил Грей.

Я вздрогнул, мгновенно утратив дискуссионный пыл. О Роланде я вспомнил случайно – вообще-то я старался поменьше думать о нем и других ребятах, которые остались с Саймеком и которых, несмотря ни на что, мне так не хотелось терять.

– Начнем с того, что я никого не звал, – резче, чем требовала ситуация, ответил я. – Все, кто с нами сейчас, пришли сами. Персонально никто не приглашался, если помнишь. С чего бы Роланду такая честь?

– Сам говоришь, он нам нужен, – все так же тихо проговорил Грей. – За Паулиной же ты меня отправляешь?

– Он всё равно не пошел бы, – сказал я и, нашарив рядом с костром сухую веточку, машинально сломал ее и бросил обломки в огонь. – Ты же видел, как он меня встретил. Похоже, у Саймека ему лучше, чем было со мной.

– Да не в том дело. Просто… Он не ожидал увидеть тебя. Не сейчас – вообще никогда. Вбил себе в голову слишком много дури, чтобы отказаться от нее так просто.

– Это его проблемы, – огрызнулся я, чувствуя, что начинаю раздражаться. – Мог бы хоть перекинуться парой слов, чтобы узнать, что я об этом думаю.

– Он бы так и сделал. Если бы ты был один или вдвоем со мной, а при Ларсе…

– При чем тут Ларс? – удивился я и впервые с того момента, как мы заговорили о Роланде, посмотрел Грею в лицо. Он смутился, хотя тоже выглядел удивленным.

– А он тебе ничего не рассказывал? Хм… Впрочем, ничего странного.

Он отвернулся и, обхватив колени руками, уставился на тренирующихся в стороне солдат. Флейм как раз демонстрировала особенности стрельбы в упор. Арбалет у нее был маленький, двоих не возьмет даже с такого расстояния, а перезаряжать его еще сложнее, чем стандартный. Она же, со своей молниеносной реакцией, предпочитала именно такую конструкцию и, похоже, усиленно прививала свои вкусы новичкам. Что ж, хорошо, если так – начав со сложного, они потом легче усвоят азы. Я рассматривал ее узкие плечи, напрягшиеся во время прицела, прищуренные фиалково-синие глаза, устремленные на мишень, волосы цвета смолы, влажно блестевшие на солнце, и вдруг подумал, что люблю ее.

Это была страшная мысль – во всяком случае, испугала она меня просто до безумия, и я шарахнулся от нее, словно заяц, на которого выскочила из кустов борзая.

– И что… что Ларс… что у них там с Ларсом случилось? – быстро спросил я, лихорадочно пытаясь вынырнуть из опасно сладкого омута этого нового понимания.

Грей посмотрел на меня с удивлением, потом нахмурился:

– Если он тебе ничего не говорил, то и я смолчу, пожалуй.

– Ну нет! – круто развернулся я, радуясь возможности отвлечься, – Начал, так уж договаривай! Что произошло между Роландом и Ларсом?

Грей рассеянно откинул волосы со лба, задержал ладонь на темени.

– Да поссорились они, – неохотно проговорил он. – Сильно. Как только Ларс вернулся из Южных Лесов и узнал, что тебя схватили Зеленые. Мы рассказали ему, как всё было… ну он и взбеленился, ты бы его видел… Никогда не думал, что он может быть таким.

– Взбеленился? Ларс?! – я не верил своим ушам.

– И еще как. Называл всех нас тряпками и слюнтяями. Что, в общем-то, чистая правда… Говорил, что, будь он в той хижине, ни за что не позволил бы тебе сдаться, даже если бы пришлось держать тебя силой… Что мы должны были драться за последнего… Всё правильно говорил, в общем.

Он умолк.

– Ну? – мучительно поторопил я, пытаясь совладать с изумлением и еще каким-то странно щемящим чувством, забурлившим во мне и заставившим начисто забыть о Флейм, – а Роланд тут при чем?

– Роланд стал оправдываться… Пытался объяснить… А Ларс набросился на него, мол, твоя это вина, ты всегда метил на место Эвана, потому, небось, и не сделал ничего, чтобы его защитить… Роланд взъелся в своем духе – знаешь его, – ну, они тогда и поцапались… А потом, после неудавшейся попытки вытащить тебя из Арунтона, Ларс снова сказал, что Роланд делает всё это для очистки совести да для того, чтобы лучше в наших глазах выглядеть… В общем, подрались они. А наутро Роланд ушел к Саймеку.

– Подрались? – потрясение прошептал я. Роланд парень горячий, но вид Ларса, метелящего физиономию противника кулаками, казался, по меньшей мере, абсурдным. Я посмотрел на него, стоящего в нескольких шагах от тренирующихся арбалетчиков: сурового, подтянутого. От него веяло холодной уверенностью и стойкой, равнодушной силой. Я не мог даже представить, чтобы он разошелся настолько, чтобы дал кому-то в морду. Тем более – из-за меня.

– Ну, Ларс влепил ему пощечину, Роланд по зубам вмазал, и понеслось… Растаскивать пришлось, – Грей замолчал и потупился, спохватившись, что и так наговорил предостаточно. Я пожалел, что на его месте не Юстас – тогда я бы во всех деталях знал, сколько синяков поставили и сколько зубов выбили друг другу эти двое.

– Так Роланд считает себя виноватым во всем, – констатировал я. – Стараниями Ларса.

– Похоже на то, – согласился Грей. – Они с тех пор почти не разговаривали. Если бы он подошел к тебе сейчас, Ларс бы наверняка завелся снова, сказал бы, что Роланд опять напрашивается в теплое местечко…

Я так не думал, но Грею об этом не сказал. Вместо этого я снова посмотрел на Ларса. Он показывал, кажется, совсем зеленому юнцу, как правильно натягивать тетиву. Само спокойствие, само долготерпение – но лишь потому, что ему плевать на тех, с кем он имеет дело. Так я думал раньше. То ли я ошибался, то ли Ларс делал для меня совершенно немыслимое исключение. Я впервые задумался над тем, а что же почувствовал он, посчитав меня погибшим? Теперь я уже не думал, что хоть отдаленно представляю это.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.