Обладатель-сороковник

– Мы так и знали, что ты будешь возмущаться! – и перешёл на несколько иной, ехидный тон: – А что в этом плохого? Красивая женщина не должна пропадать, и пусть она лучше достанется выбранному тобой, чем невесть кому. Не правда ли?

– Конечно, неправда! – горячился более молодой оппонент.

– Не спеши и подумай. Ты стар, при смерти, твоя супруга молода и прекрасна, неужели ты будешь умирать и наивно надеяться, что она останется нецелованной после твоей смерти?

– Может, и не останется, но в любом случае пусть выбирает сама своего нового спутника в жизни. И это настоящая подлость превращать женщину в рабыню!

– О-о-о, да ты демагог и феминист?!

– Нет! Я за справедливость и равноправие!

Видя, что молодой коллега совершенно не намерен шутить на затронутую тему, Свифт обратился к своей супруге:

– А ты, милая, согласна будешь любить совсем иное тело, когда вот это моё превратится в прах?

– Легко! – без запинки провозгласила Клеопатра. И, красиво встряхнув своими чёрными локонами, уточнила: – Если новый кавалер мне понравится и не надоест за короткое время.

Иван не скрывал своего удивления:

– Неужели вот так просто и станешь жить с тем, на кого тебе перед смертью муж укажет?

– Конечно! – Она дёрнула плечиками в недоумении. – Лишь бы он обладал точно таким же характером, как у Леона, его привычками, покладистостью, жестами и умениями ласкать моё тело, как его ласкали прежде.

– Ого! Сколько требований! Причём совершенно невозможных для другого человека, – гнул свою линию Загралов. – Но я ведь тебе говорю совсем иное. Согласишься ли ты жить с тем, на кого тебе укажет пальцем твой Леон?

– И я тебе говорю: на кого он укажет пальцем – с тем и буду вести дальнейшую супружескую жизнь.

Более ясно и чётко, чем уже высказалась красотка, высказаться было нельзя. То есть окончательно становилось понятно: она или в полном рабстве, или в подчинении обладателя, как фантом, не имеющий своего сознания. И её творец в данный момент лишь управляет послушным телом да насмехается над союзником.

Придя к такому выводу, Иван задумался: обижаться ему или начать яростный спор? Поминки тем временем шли своим чередом. Тосты уже звучали сразу с нескольких мест, и их печальная, скорбная направленность всё более переориентировалась в сторону истинно свадебного застолья. Ещё час, максимум полтора, и гости дружно начнут орать «Горько!».

Это и помогло принять правильное решение.

– Своего наставника и союзника я помянул, как и обещал, – заявил Загралов, решительно отставляя свой бокал и собираясь подниматься на ноги. – А вот на свадьбу его преемника я оставаться не обещал. Так что не сердитесь, но я…

Свифт к тому моменту уже приналёг на плечо молодого коллеги чуть ли не всем телом, похлопывая другой своей тяжеленной ладонью, а потом перебил в самый решающий момент речи:

– Не сердимся на тебя, не сердимся! А за то, что сразу всё не рассказываем, прощенья просим. Мало того, раз уж ты такой резкий, нервный и задиристый, то придётся для тебя сюрприз несколько раньше устроить. Так сказать, до десерта. Поэтому сейчас помаленьку, не привлекая к себе внимания, встаём и выходим из банкетного зала вон в ту дверь…

Молодой обладатель взглянул на опытного наставника с опаской:

– И что вы задумали? Что за сюрприз?

– Нет, ну я так с ним не играюсь! – притворно обиделся старик. – Разве можно требовать раскрытия секретов раньше, чем состоится сам сюрприз?! Это же нонсенс! – после чего встал и, не спеша двинувшись к обозначенной им двери, попросил свою супругу: – Он меня утомил! Поэтому сама как хочешь, так его и уговаривай. А потом меня догоняйте.

– А если не уговорю? – озорно блеснула своими чёрными глазами Клеопатра.

– О-о! – воскликнул старик с угрозой, пытаясь перекричать шум застолья. – Тогда тебя ждёт самое жестокое наказание, которое я к тебе применяю! Трепещи!..

Да так и зашагал дальше, не оборачиваясь. Но стоило Ивану перевести насмешливый взгляд на Клеопатру, как он сразу нахмурился: красавица в страшных переживаниях кусала свои коралловые губы, морщила жалобно носик и была готова вот-вот разразиться слезами.

– Неужели тебе меня не жалко?! – прошептала она с таким надрывом в голосе, что у мужчины все внутренности перевернулись от сопереживания. – Ты бы знал, что этот тиран со мной вытворяет!

– Он тебя в самом деле станет наказывать?

– Ещё как! Поэтому умоляю, пойдём за ним! Ну пожалуйста!..

Слёзы и в самом деле полились по щекам роковой красотки, сразу превращая её в запуганную и несчастную Золушку, у которой в жизни катастрофа происходит ежедневно, а то и ежечасно.

Загралов, конечно же, сомневался: слишком всё действо казалось ему наигранным и неправильным. Что-то тут было не так. Причём опасности он не чувствовал, да и не боялся оной для своего запасного тела. А вот нечто в виде розыгрыша наклёвывалось однозначно. Тем более что имелись явные предупреждения о сюрпризе.

Только вот эти откровенные слёзы, несомненный страх на личике, глубокое, несоизмеримое несчастье в недавно ещё блестевших, а теперь заплаканных глазах. Так сыграть или притворяться – неисполнимо. И вполне возможно, что сюрприз будет весёлым в понимании пятидесятника, но совсем не для его супруги. Особенно если она и в самом деле не приведёт союзника куда следует. А в финале дня однозначно будет наказана. Этого следовало избежать, да и высказать старикану все нелестные эпитеты о рабстве, которые так и накапливались в сознании.

– Хорошо, пошли! – решил Иван, поднимаясь первым и чисто по-джентельменски отодвигая стул у дамы из-под симпатичной пятой точки. Она встала весьма проворно, но так же проворно и цепко повисла на локте у мужчины, затмевая его разум просящими, умоляющими интонациями:

– Только, пожалуйста, Вань, не выдавай меня, что я сорвалась и плакала. Иначе мне всё равно не избежать наказания…

– Ой, как всё запущено… – бормотал Иван себе под нос. – Никогда бы не подумал, что ты настолько от него зависима и так беззащитна!

– Увы!.. Я только слабая, ни к чему не способная женщина…

Вошли в дверь, прошли короткий, отлично освещённый коридор, который закончился точно такой же дверью, как и предыдущая. А за ней оказался совсем небольшой зал, даже скорей большая, вполне уютная комната. Мебели – мизер, зато по центру стол для десяти человек, накрытый на шесть персон, и четыре стула из шести уже оказались заняты. Точнее говоря, на четвёртый стул грузно усаживался Леон Свифт. Делал он это под развесёлый хохот сразу двух женщин и одного мужчины. Видимо, как раз успел брякнуть некую шутку, рассмешившую всех.

А вот Загралову оказалось не до смеха. Ладно, что он увидел обнимающихся Лучезара Верного с Дианой Апостол. Нечто подобное он предполагал и раньше: за общим столом запасное тело и фантом, а истинные тела в ином месте. Но что в этой компании делает его супруга? Ведь она сейчас должна находиться на съёмочной площадке! И почему не сообщила о самовольном, несогласованном перемещении?!

Воистину сюрприз! В котором следовало разобраться немедленно.

Но ещё больший шок Иван получил, когда навстречу ему поспешил преемник павшего союзника, с размаху обнял длиннющими ручищами, приподнял пару раз и заговорил самым довольным, масляным голосом:

– Как же я рад тебя видеть, Ванюша! Тем более теперь, когда у меня хватает силёнок тебя и к потолку подбросить! Ха-ха! Ну? Чего застыл, словно лом проглотил? Нравится тебе наша с Дианой свадьба! Вижу, что со всеми гостями – не понравилась! Поэтому давай садись тут, с нами, и учти: напиться тебе всё равно придётся!.. Иначе я тебе с того света начну приходить! Ха-ха!..

Знакомые интонации. Известные жесты. Хорошо различимый пафос в словах, сам смех и мимика, присущие одному только человеку, вначале заставили гостя непроизвольно приоткрыть рот. И лишь когда вновь рассмеялись от его вида все присутствующие, он с недоверием переспросил у тянущего его к столу Лучезара:

– Пётр?.. Это… вы?..

– Надо же, он мне «выкать» стал! – ухмылялся молодой, сильный и полный задора мужчина, чуть ли не силой усаживая гостя на стул рядом с его довольно улыбающейся Ольгой. – Конечно, я! А кому бы ещё поверила твоя любимая женщина и согласилась устроить для тебя маленький сюрприз?

– Но, но как же так?! Вы… ты же погиб?.. Или нет?..

– Ну, каков нахал?! – возмущался помолодевший и внезапно воскресший из мёртвых Пётр-Лучезар. – Мало того что сюрприз до конца не удался, так он и дальше норовит мне весь праздник испортить! Поэтому, пока пять тостов за моё здравие не выпьешь, ничего не расскажу. Начинай!

Вместо тризны, застолье перешло в веселье. И напиться-таки Ивану Фёдоровичу Загралову пришлось. Пусть и находясь в запасном теле только третьей частью своего сознания.

Глава 3

Перевоплощение

Само собой разумеется, что, несмотря на гнетущий мозги алкоголь, подавить в себе интерес к такому неординарному сюрпризу, а также к его предыстории не удалось. Поэтому вопросы к союзникам посыпались после протокольного пятого тоста как из рога изобилия. Но изначально следовало устроить разборки с супругой по внутреннему каналу связи:

«И что значит твоё присутствие здесь? Зачем тогда распиналась, рвала комбинацию грудью, доказывая, что более востребованной, чем ты, и более занятой актрисы на площадке не существует? И почему меняешь местоположение, меня не предупредив?»

«Дорогой, у тебя столько вопросов, что я даже растерялась… – включила «блондинку» в себе Фаншель. – И почему ты на меня кричишь?..»

«Кричать я ещё не начал, но если начну!..»

«Да ладно тебе! Неужели ты с возрастом станешь таким же несносным, как и этот старикан Леон?»

Она спросила как раз в тему, потому что Свифт ворчливым тоном стал выпытывать у своей черноглазой супруги:

– Ну и как тебе удалось его уговорить? Небось нюни развела? – вопрошал с явной угрозой в голосе, словно собирался наказывать Клеопатру немедленно. А та совершенно неожиданно для Ивана бесстрашно улыбнулась и чистосердечно призналась:

– Конечно, плакала! Было бы у меня больше времени, я бы его и так уговорила, но ведь мне тоже интересно, о чём вы тут за моей спиной сплетничать будете. Потому и применила экспресс-метод.

То есть получалось, что плакала она притворно, старого деспота совершенно не боится и уж в любом случае рабыней себя не считает. Глядя на несколько растерянную физиономию молодого обладателя, Леон саркастически хмыкнул и признался:

– Я ей почему запрещаю пользоваться таким оружием, как слёзы? Да потому, что у самого сердце разрывается, когда она плакать начинает. Верёвки тогда из меня вьёт и вытворяет что захочет.

Загралов мотнул головой, прогоняя воспоминания о несчастной, плачущей Клеопатре, и почувствовал некоторую досаду, что его так легко провели:

– Однако ты с такой строгостью говорил о наказании, что сомневаться в нём не приходится. Но раз она его избежала с помощью своего коварства, то раскрой тайну, признайся, как наказывать собирался?

Старик тяжело вздохнул и нехотя признался:

– У меня для жены одно наказание: лишаю вечернего секса…

Пока Иван скептически разглядывал старика и прикидывал, удобно ли будет подначить наставника, Лучезар задал тот же самый вопрос:

– С кем?

Понятно, что ему как старому другу было разрешено так спрашивать, и реакция последовала соответствующая – все рассмеялись. Затем странно, таинственно омолодившийся Пётр стал наливать по второму кругу и требовать очередного тоста, а Загралов ещё с большей настойчивостью потребовал отчёта от супруги.

«Конечно, я во всём признаюсь! – мысленно восклицала она. – Только умоляю, любимый, не наказывай меня так, как делает этот старикан. Я тогда до утра не доживу!..» – за что удостоилась укоряющего взгляда от мужа и другой угрозы:

«Мне-то ночь без секса не грозит, жён у меня много, а вот тебя можем и выгнать из спальни…»

«Только попробуй! – посмеивалась она. – Сразу оставлю тебя без самого важного мыслительного органа!»

Но потом перешла на серьёзный тон и подробно ответила на все вышеперечисленные вопросы.

Всё началось с того, что ранним утром Фаншель предложила главному режиссёру Стасу Талканину сыграть лично и те сценки, где в трудных ситуациях главной героине приходилось исполнять сложные трюки, кульбиты и падения. Раньше всё это делалось с помощью каскадёра, и времени на согласования, постановки и отыгрыши уходило невероятно много. Естественно, что Талканин засомневался и стал отнекиваться, но после должной обработки согласился попробовать. Начали с простенькой сценки, и всё в ней у Ольги получилось блестяще. Чуть ли не лучше, чем у опытной каскадёрши. Потом перешли к сложным и к самым сложным – так и там актриса поразила всех своей ловкостью, проворством и умением выполнять довольно сложные для обычной женщины, пусть и молодой, акробатические трюки.

«А ты о ребёнке подумала?! – гневно вмешался в тот момент пересказа Иван. – А вдруг бы случился срыв беременности?»

«Всё было под контролем! Тем более что я не прыгала с третьего этажа и не перелетала улицы с крыши на крышу. Трюки самые простенькие, которые легко делает любая тренированная женщина…»

«Но ты ведь не тренированная! С чего это вдруг ты стала ловкой и резкой?»

Ольга честно призналась, что и сама в некотором недоумении. Но с тех пор, как она стала непрерывно находиться в телесном виде, да ещё и забеременела, спортивный потенциал стал расти не по дням, а по часам. Она могла выше подпрыгнуть, легко встать на мостик, даже подтягиваться стала легко, не говоря о прочих акробатических кульбитах. А вчера вечером вполне легко, играючи сделала сальто с разгона вперёд. А этого она себе не позволяла с пятнадцати лет, когда ещё довольно интенсивно занималась спортивной гимнастикой и балетом.

Интересные получались наблюдения, за утаивание которых Иван всё равно не преминул поругать любимую. Но та восприняла ругань как комплимент:

«Я тоже рада, милый! Теперь в случае нужды я могу спокойно подрабатывать ещё и на ставке каскадёрши. Да и в любом случае мне с сегодняшнего дня поднимут оплату: Талканин был в восторге от моих умений. И всё выпытывал, как это я сумела набрать такую невероятно спортивную форму. Пришлось оправдываться тем, что это ты меня заставляешь постоянно крутиться на спортивных снарядах. Вроде поверил…»

Но сам факт такого повышения физического ресурса обладателя не на шутку озадачил. Получалось, что фантом, поддерживаемый в постоянной телесной форме каким-то особым образом, постоянно совершенствуется, улучшается, модернизируется. Следовательно, придётся ещё и этому аспекту выделить частичку собственного времени, провести эксперименты, составить тестовые таблицы и чётко зафиксировать все происходящие изменения. Тем более что с беременными женщинами, точнее говоря с их здоровьем, шутить и спускать дела на тормозах никак нельзя.

Пока он так размышлял, Ольга поведала о том, как она здесь оказалась. Ведь, по сути, сделав свою работу как минимум вдвое быстрей, она сама стала задумываться над вопросом: а не податься ли ей на поминки, где и проследить за поползновениями супруга на иных женщин? Так сказать, проверить воочию, как он себя ведёт, избежав плотного присмотра. И неважно, что похороны, и неважно, что запасным телом он туда направился.

Вот в тот момент по счастливому стечению обстоятельств и явились в гости на съёмочную площадку Диана и Клеопатра… собственными телами. Потому что иного и быть не могло, ведь телесные фантомы уже участвовали в начальной стадии похоронной процессии. И первым же вопросом обе элитные дамы ошарашили актрису:

– Хочешь увидеть встречу своего мужа с Петром Апостолом? – и тут же добавили заговорщицки: – Только не вздумай Ивану сразу секрет раскрывать, иначе сюрприз не удастся.

Потом поведали, что Пётр в самом деле не погиб, а погибло его старое, давно намеченное и готовое к утилизации тело. И больше всех этим фактом восторгалась Диана, потому что призналась честно и неожиданно откровенно:

– Я его и в старом теле обожаю, но в новом мне с ним гораздо комфортнее и чувственней. По крайней мере теперь мы с ним такой секс вытворяем, что у меня к утру поджилки трясутся.

Естественно, что Ольга согласилась на поездку, да и с её предварительными планами это совпадало. Вот потому она и здесь, а чтобы на неё любимый не сердился за самовольство, готова загладить свой проступок исполнением любого желания. Правда, тут же она спохватилась и добавила:

«Конечно, если твоё желание не будет переходить черту дозволенного!»

«Поздно. Обещание прозвучало, вина доказана, – заявил Загралов безжалостно. – Теперь я буду думать, до позднего вечера время у меня ещё есть. А пока давай попытаем Петра, как это он учудил с новым телом. Слишком уж меня гнетёт одна неприятная мысль…»

«Ты подозреваешь, что он попросту уничтожил сознание Лучезара, а сам поселился в его теле?»

«Именно! Только вот сомневаюсь, что он на эту тему станет говорить откровенно…»

«Ну да, – вынуждена была согласиться Фаншель. – Такими умениями не похвастаешься… Хотя я почему-то уверена, что это перевоплощение вполне легально и правомочно. А почему такая уверенность, понять не могу… Предчувствие, что ли?..»

«Ага! Каскадёршей ты уже стала! Теперь тебя ещё и слава прорицательницы или ясновидящей Ванги прельщает?»

А тут и пятый обязательный тост подняли, после которого Загралов не стал закусывать, а сразу, в упор спросил:

– Пётр! А куда ты дел сознание Лучезара?

Молодой, полный сил и здоровья мужчина, вначале хорошо и с аппетитом закусил и лишь затем стал отвечать. И то апеллировал первоначально к своему приятелю:

– Нет, ты только прислушайся, дружище, сколько в его тоне наглости, нахрапистости и самоуверенности! Забыл он, что ли, как надо уважительно, деликатно обращаться к наставникам? – потов развернулся уже непосредственно к насупившемуся союзнику. – Да и вообще, есть некоторые тайны, которые доступны лишь пятидесятникам. Вот когда тебе третья инструкция приоткроется, тогда всё сам узнаешь.

Но насупившегося Загралова нисколько подобное объяснение не удовлетворило:

– Ты так и не ответил на мой вопрос. И это может привести к полному разрыву отношений между нами.

– Вона как?.. – озадачился вселившийся в молодое тело Апостол. И стал рассуждать: – По большому счёту разрыв отношений с тобой нас не слишком обидит. Поплачем годик-два, но и только. Скорей, ты сам себе навредишь, потеряв таких незаменимых наставников, душевных друзей и прекрасных собутыльников. Ну, по крайней мере я теперь с тобой могу целую ночь пьянствовать, а наш канадский приятель всё равно через некоторое время к нам присоединится.

– Не присоединюсь! – неожиданно и ворчливо возразил старик. – Я в свою родную Канаду сбегу. Иначе с вами, русскими. и молодое тело сопьётся.

– Ой, кто бы зарекался! – фыркнул в его сторону Лучезар. – А то я тебя молодого не знаю! Но речь сейчас не о том… И, возвращаясь к твоему вопросу, Иван, признаюсь, что в нашей компании очень не хватало… «третьего». Да, да! Ты понял правильно! По русским традициям, только трое могут считаться шумной и весёлой компанией, а двое – никак. Да и частенько Леон в свою Канаду уматывает…

– Ага! То есть ты мне сейчас во всём чистосердечно признаешься? – уточнил Загралов. – И покаешься, что сделал с бедным Лучезаром?

Оба наставника синхронно хохотнули после последнего вопроса, а потом Апостол стал приоткрывать тайну, которая доступна лишь обладателям в ранге полного пятидесятника. Оказывается, те могут создавать ещё одно, весьма уникальное запасное тело, то есть себя самого, но в пятилетнем возрасте. Затем следует это тело постоянно поддерживать, не рассеивая в течение огромного срока, целых двадцать пять лет. И только после этого возможен такой обмен, когда основное сознание переходит в самого себя, но молодого. После чего ставшее «запасным» основное тело можно попросту официально умертвить да с почестями захоронить. Ну а самому жить дальше припеваючи.

Хорошее объяснение получилось. Складное. Пусть и невозможное к проверке немедленно, но в будущем – легко. Тем более что пятидесятники и не подозревают, насколько близок их молодой коллега к рубежу создания сразу пятидесяти фантомов. Если принять всё как есть, то возникает ещё большая куча вопросов морального свойства. И, демонстративно отставив в сторону опять наполненный бокал, Загралов нахмурился и попросил внимания:

– Стоп! Не надо так спешить с выпивкой. Я понимаю, Пётр… э-э-э, извини, Лучезар, что ты празднуешь своё возрождение и свадьбу одновременно, но сомнения меня всё равно гнетут. Тем не менее обещаю: если я буду полностью удовлетворён твоими ответами в дальнейшем, не стану сопротивляться и напьюсь.

Тут даже старик заорал азартно вместе со своим омолодившимся приятелем:

– О-о! Ради такого можно и ещё некоторыми секретами поделиться! Уж как хотелось бы увидеть нашего правильного и стойкого Ванюшу, уткнувшегося лицом в салат! Хе-хе-хе!

И сам хохотал больше всех, чуть при этом не задыхаясь и покраснев, словно варёный рак. Ещё чуть-чуть, и Свифт мог бы сорваться на спазматический кашель, который ни к чему хорошему для такой телесной рухляди не привёл бы. Пришлось Клеопатре принимать меры словесного воздействия:

– Нет, я, конечно, не против стать вдовой уже сегодня, но не забывай, у нас ещё не всё готово. Да и твоя смерть во время поминок будет выглядеть слишком уж подозрительной.

Леон немедленно затих, согласно кивнул головой и старался больше не ухохатываться. Тогда как продолжавший веселиться Апостол выразил готовность ответить чуть ли не на все вопросы.

– Тогда отвечай: зачем ты подстроил свою гибель с помощью взрыва?

– Ещё чего?! – сразу возмутился полусотник. – С какой такой стати я должен подставлять невинных людей?! Просто всё удачно (конечно, только для меня!) совпало. У нас и без этого уже было всё готово, и я собирался спокойно «умереть» сразу же после окончания военных действий против Малого Бубенчика и его союзников! В этом не сомневайся. Да! У тебя же в плену Адам находится, почему у него не выпытаешь?

Малым Бубенчиком уже шесть дней обладатели между собой называли бывшего Большого Бонзу. Ну а Адам Борисович Фамулевич, попавший в плен и добровольно отдавший победителю свой сигвигатор, действительно находился в плену. В одном из подвалов «Империи Хоча», окружённом «слепой зоной», с бывшим, но всё ещё умеющим создавать фантомы обладателем вели постоянные допросы кто-нибудь из группы силовиков Клеща. И проигравший войну Адам рассказал и продолжал рассказывать много интересного. Ивану самое главное докладывали порой, но вот по этому вопросу он ничего конкретного в памяти не отыскал.

Хорошо, что внутренняя связь позволяла и подобные детали совершённых преступлений установить в течение одной минуты. Пошёл запрос о взрыве полковнику Клещу, и тот вскоре подтвердил:

– Да, Фамулевич утверждал, что некий взрыв верхнего этажа Меркурий Сити Тауэр готовили люди Большого Бонзы. А как они это сделали конкретно, ему неведомо.

Одна проблема морального плана испарилась. Вернее, уже вторая. Оставалась самая малость:

– А в какой зависимости от вас находятся ваши жёны?

Никто из полусотников ответить не успел, зато неожиданно рассердилась Диана:

– С какой стати ты влезаешь в наши личные отношения?! И по какому такому праву требуешь отчёта?!

– Э-э-э… я, конечно, извиняюсь… – стушевался Иван, получивший ещё и по внутренней связи нагоняй от своей супруги. Потом решил всё-таки протолкнуть, раскрыть свою мысль до конца. – Как же тогда существующие строгости? И тот факт, что во время нашей первой встречи в ресторане жёнам запрещалось даже рот раскрыть без разрешения? Да и во второй части инструкции есть об этом несколько строчек.

– Мало ли что там написано, – проворчал Леон. – Тем более что начинающим и молодым коллегам следует подавать правильные примеры внутренней дисциплины в команде обладателя. Отсебятина там неуместна, полагается лишь единое, централизованное командование. Даже в том случае, если фантомы имеют собственное или, как правильно говорится, полное сознание. Иначе некоторые особо наглые и заносчивые фантомы быстро на мозги усядутся, ещё и ножки свесят.

– Ага! Как же! Вам усядешься! – точно копируя его интонации, спародировала Клеопатра. – Сатрапы, вандалы, рабовладельцы и душители свободы! Мне вон вчера пожалел понравившуюся шубку!..

– Побойся бога, дорогая! – воззрился на роковую красавицу старик. – У тебя же точно таких уже три штуки! Тем более сейчас лето.

– Они другого оттенка и не так шерсть переливается. – Клеопатра притворно, демонстративно надула губки, но зато всхлипнула настолько натурально, что никто не засомневался: слёзы брызнут в любое мгновение. – Раз уж я твоя бессловесная рабыня, то не будь жадиной и одевай меня соответственно!

Леон нахмурился, Диана демонстрировала на лице полный нейтралитет, Ольга – непроизвольное сочувствие, Иван – недоумение. И только Лучезар Апостол захлопал в восторге в ладоши, рассмеялся и попросил у Фаншель: