Ажурный ночник на столе нежным ровным светом наполнял маленькую комнатушку, большую часть которой занимал разложенный диван. Шторы были плотно задернуты, дабы не впускать сюда назойливые лучи утреннего солнца. Разбиваясь о белоснежные сугробы, они превращались в настоящую муку для только что проснувшихся глаз. Прошлое утро уже научило обитателей комнаты уму разуму, так что сегодня, закрывшись от внешнего мира плотным атласом, они могли вяло потягиваться, переворачиваясь с одного бока на другой, и не думать о том, какой сейчас час.

Очень давно Ольга не ощущала себя такой счастливой. Уже три дня подряд она просыпалась в крепких объятиях любимого мужчины, и эти мгновения казались ей сказкой. Каким же долгим и мучительным был ее путь сюда. Несколько лет она даже боялась мечтать о том, что когда-то снова увидит его, сможет прикоснуться к его губам, волосам, позволит себе раствориться в его руках, и забыть про все на свете. Про мужа, который ждал ее дома еще до праздников. Про родителей, что наверняка оборвали его телефон. Про подруг, считавших ее белой вороной. А вот и нет – она самая настоящая оторва. Оля бросила все – семью, дом, мужа – все ради одного единственного человека. Он лежал рядом, тихонько посапывал и даже во сне прижимал ее к себе. Каждый сантиметр тела принадлежал только ему, каждый вдох был ради него, каждая минута была в его распоряжении. И это любовное рабство было в сладость. Оля улыбнулась своим мыслям и осторожно повернулась лицом к объекту своих мечтаний и страстей.

– Маааакс, – прошептала она, – я приготовлю кофе. Ты будешь?

– Буду, – забавно мурлыкнул большой волосатый мужчина, и нежно прикоснулся к ее губам. Само собой, они только и ждали поцелуя.

Ольга откинулась на спину, позволив Максиму получше разглядеть ее обнаженные округлости. Приподнявшись на локте, Макс жадно уставился на предмет своего желания. Оля немного подалась вперед, изогнув спину, и глубоко вздохнула. Уже в следующее мгновенье все ее тело оказалось во власти сильных рук и страстных губ. Максим жадно целовал ее лицо и грудь, запуская пальцы ей в волосы, запрокидывая назад голову. Ей было немного больно и страшно, но это только сильнее заводило и без того возбужденную девушку. Макс утробно рычал и сжимал ее бедра до синяков, двигаясь ей навстречу с остервенением и необузданной страстью. Его глаза пылали неоновым светом, волосы на груди встали дыбом, а движения делались резче и быстрее. Ольга уже не стеснялась своих стонов и вскриков, цепляясь руками за широкую спину, изгибаясь всем телом и без остатка отдаваясь звериной страсти. Их близость каждый раз приносила ей столько наслаждения, что царапины и ссадины она просто не замечала…

Тяжело дыша, Макс откинулся на спину и сбросил одеяло на пол. Оля немного съежилась: вспотевшему телу отнюдь не было жарко, наоборот. Она бережно подняла плед и укуталась по самые уши.

– Ты забыл, что температура моего тела всего 36 градусов? – надулась она.

– Прости, – Макс повернулся к ней лицом, – никак не привыкну.

– Придется тебе меня согреть…

Не дожидаясь окончания фразы, Максим потянулся к Ольгиным губам.

– Нееет, – запротестовала она, – нет, нет, нет!!! Ты с ума сошел? Я имела в виду кофе. Горячий черный кофе.

– Будет сделано, – Макс улыбнулся и встал с кровати, – Зажмурься, – скомандовал он, и резким движением распахнул шторы.

В комнату ворвался яркий солнечный свет, во всех красках обнажив бардак, в котором парочка пребывала уже третий день. После новогодней ночи, которую они провели с Настасьей и близнецами, хмельные от спиртного и счастья влюбленные завалились в аккуратно прибранное жилище молодого врача. И всего за пару дней превратили его в хаус. Наслаждаясь едой, сексом, разговорами и друг другом, Максим и Ольга, совершенно потеряли счет времени и всякое ощущение реальности. Небольшой столик, на котором все еще надрывался ночник, был завален грязной посудой и остатками их завтраков, обедов, ужинов. Постельное белье мятым комком валялось в углу дивана. А вещи, в которых они сюда пришли, нашли приют на полу.

– Надо бы прибраться, – улыбнулась Оля, пытаясь отыскать под простынями свое белье.

– Только после кофе, – возразил Максим и двинулся к кухонной тумбе, – если я найду чистые кружки.

Оля рассмеялась:

– Сомневаюсь!

Максим что-то пробурчал, но все-таки принялся наводить порядок, в первую очередь стащив в раковину грязную посуду.

– Как же здесь мало места, – пожаловался он.

– Мне хватало, – Оля пожала плечами, – Я здесь только и делала, что спала.

– Надеюсь, в гордом одиночестве, – вставил Максим.

– О, милый, – Оля подошла к любимому мужчине, который нагишом мыл посуду, – ты бы знал, какой ритм жизни у земского доктора. Я так выматывалась, что еле добиралась до дома. Не говоря уже о чем-то большем.

– Тогда я думаю, тебе стоит оставить эту работу.

Оля наконец-то нашла халат, накинула его на голое тело, и принялась за постельное белье.

– Если я оставлю работу, мне негде будет жить. Эта комната принадлежит больнице. Не хочешь же ты составить компанию моим родителям?

Макс рассмеялся:

– Неужели ты думаешь, что я не смогу обеспечить нас?

Оля на мгновение задумалась, сворачивая простынь:

– Но… Не обижайся, но ты же даже не работаешь…

– Кто тебе сказал?

– А разве работаешь?

Максим домыл посуду и замешкался, ища кухонное полотенце.

– В твоем понимании я, наверное, не работаю. Но поверь, ты ни в чем не будешь нуждаться.

– Боюсь спросить, что является источником твоих доходов, – Оля закончила с бельем и навалилась на непослушный диван, стараясь его собрать.

Макс тут же пришел на помощь.

– Я просто немного пользуюсь способностями, которые дала мне природа, – улыбнулся он, легко и непринужденно задвинув собранный диван в угол.

– Волколачьими способностями?

– Да, – Макс чмокнул ее в нос и вернулся к посуде.

– Надеюсь все в рамках закона? – Оля немного напряглась, но постаралась не подавать вида, чтобы не обидеть любимого.

– Можно и так сказать, – Макс поставил чайник и протирал кружки для кофе, – по крайней мере, по законам нашей страны я не делаю ничего предосудительного.

– И ты поделишься со мной своими секретами?

– Не думаю.

– Но почему? – Оля искренне удивилась.

– Тебе вовсе не обязательно это знать. Просто доверяй мне, и все.

Оля присела за стол, все еще держа в руках собранную с пола одежду.

– Ты же понимаешь, что это сложно. Я не могу так. Я должна знать, где ты и чем занимаешься.

Макс поставил на стол чашки с кофе и присел рядом.

– Смешная ты.

– Нисколечки, – Оля надула губы, – Я не какая-то матрона, что сидит дома и помалкивает.

– Ты уж точно не помалкиваешь, – Максим улыбнулся и придвинул ей кофе.

Ольга демонстративно встала, и, не выпуская из рук одежду, направилась в прихожую. Сняла со стены тазик, скинула тряпье, и полезла в шкаф за стиральным порошком.

– Ты же в курсе, что все давно пользуются стиральными машинками?

– Ничего, – Оля уже засыпала вещи порошком, – Я и по старинке могу. Ручками.

– А смысл?

– А никакого!

Макс резко встал из-за стола, выхватил у нее из рук таз, и с шумом бросил на пол. Белье и порошок рассыпались в разные стороны.

– Прекрати! – резко бросил он.

Но Оля лишь одарила его злобным взглядом и принялась собирать все обратно в тазик.

– Полы, между прочим, я тоже мою руками, – сказала она, даже не оборачиваясь. Потому и не видела, как Максим наклонился, схватил ее за плечи и резко развернул к себе лицом.

– Мне больно, – Оля хоть и испугалась, продолжала вести свою маленькую войну.

– Прости, – Максим взял ее за руки, наклонился и тихонько прошептал: – Что ты хочешь знать?

Оля тут же расцвела, сложила руки на груди и деловито произнесла:

– Все!

– Кофе? – улыбнулся Макс.

– Хорошо, только штаны одень, – ответила Ольга, позабыв про разбросанные вещи.

Они сидели друг напротив друга, потягивая кофе, и молчали. Максим просто не знал, с чего начать, а Оля, не смотря на былую решительность, не знала, что спросить.

– Расскажи про вас, – робко начала она.

– Про стаю?

– Ну да, про вашу компанию.

– Это не компания, это стая, – Максим несколько сконфузился, но продолжил, – Компании у вас, у нас – стаи.

– И много таких стай? – перебила Ольга.

– Не знаю. Ну, не одна, это точно. Пока мы путешествовали по стране, нам встречались другие волколаки. Очень мало, но они есть. Кто-то, как и мы, живет стаями, а кто – особняком. Но так, мне кажется, сложнее. Хотя, это личный выбор каждого.

– То есть ты можешь уйти из стаи, и тебе ничего за это не будет? – Оля облегченно вздохнула.

– В общем-то, да. Только я никуда уходить не собираюсь. Даже не мечтай.

– Даже ради меня?

– Не говори ерунды, я живу ради тебя. Но еще у меня есть семья, и это не только Настасья и ее мальчики. Это еще и волколаки, с которыми я провел последние пять лет. Они дали мне второй шанс, когда я совсем потерял смысл жизни. Они научили меня всему, что я умею.

– Ты мне так и не рассказал всего, что ты умеешь…

– Ты, наверное, видишь меня каким-то сверх человеком? – Максим несколько разочарованно улыбнулся, – Это не совсем так. Да, я гораздо сильнее людей, я могу быстро бегать, высоко прыгать, я практически не чувствую усталости и изменений температуры. Но я так же, как и ты, могу пораниться, сломать руку или ногу, могу… умереть.

Ольга ойкнула, и сделала большой глоток кофе, а Макс продолжил.

– Что еще? Если тренироваться, то можно развить в себе кое-какие способности. Например, волколакам подвластны эмоции людей. Мы различаем страх, ненависть, любовь, боль, счастье, и мы можем усилить или ослабить эти чувства…

– То есть, если тебя кто-то испугается, то… – Оля не решалась продолжить.

– Да, – Макс опустил голову, – я могу довести этот страх до предела.

– И человек может умереть?

– Может.

– А счастье?

– То же самое. Я могу заставить сойти с ума от счастья, а могу свести все приятное на нет.

– А любовь?

– И любовь. Любые человеческие чувства.

– А я?

– Что ты? – Макс за пару глотков опустошил кружку, и встал, чтобы снова поставить чайник греться.

– Меня ты заставлял что-то чувствовать к себе?

– А ты как думаешь? – Максим вернулся к столу, – Разве ты не любила меня до нашей встречи на вокзале?

– Любила, – Оле вдруг стало безумно стыдно за свой вопрос.

– И что? Стала ли ты любить меня больше или меньше?

– Больше, – едва слышно прошептала она.

– И ты думаешь, я заставил тебя?

– Нет, что ты! – Ольга взяла его за руки, – Прости, я не хотела тебя обидеть.

– На самом деле, – Макс немного смягчился, – не на каждого человека действуют волколачьи способности. Есть люди с очень сильным характером, со стержнем внутри. Такие нашему влиянию практически неподвластны. И ты, – он посмотрел Ольге прямо в глаза, – одна из них. Ты очень сильная.

– Да ну, – Оля все еще виновато улыбнулась, – Я никогда себя таковой не считала.

– Ты просто не раскрыла свой потенциал. Поверь мне.

– И долго нужно тренироваться? – попыталась она перевести разговор в другое русло.

– Долго, – Максим встал, чтобы налить кофе, – Я до сих пор учусь.

– А твоя стая… Они умеют это все?

– Ну, кто-то – да, кто-то – нет. Не все волколаки одинаковые. И не всем подвластна манипуляция человеческими чувствами.

– А от чего это зависит?

– Честно? Я не знаю. Есть один парень, Антон. Он в стае с самого детства. И вот его учат, учат, а у него никак не получается. Что только не пробовали, но даже ревущего ребенка он не может успокоить. Мы пытались найти его корни, но он попал к нам из детского дома, и нам абсолютно ничего не удалось выяснить…

– Может он не чистокровный? – перебила Оля.

– Может, но среди нас есть такие, и у них все в порядке с этим делом. Конечно, их способности несколько слабее, зато полуволки совершенно свободны от власти луны.

– От власти луны?

– Ага, – Макс встал и подошел к окну. На улице стоял пригожий зимний денечек, на небе ни облачка. Однако, несмотря на время суток, в голубой дали белело пятнышко луны, – Волколаки – дети луны. Мы зависим от лунных циклов сильнее, чем ты можешь себе представить. С каждой новой луной мы словно заново набираемся сил. Мы крепнем так же, как крепнет месяц. Именно в полнолуние способности и сила волколака достигают апогея. Но вместе с силой крепчает и градус наших эмоций. Нам все труднее сдерживать гнев, страсть, жалость, страх. Огромных усилий стоит контролировать все эти чувства, запирать их в себе. Но с этим все-таки можно бороться. А потом, вместе с луной тают и наши силы. Мы становимся более уязвимыми, но вместе с тем, и более сдержанными. И так до полного затмения. В эти несколько дней мы как щенки, однако, как ни крути, даже самый слабый волколак все равно сильнее человека.

– Ты так говоришь, словно вы бессмертны.

– Смертны. Еще как смертны.

– Но как, если даже в затмение волколак сильнее человека.

– Сильнее. Сильнее человека, сильнее даже двух людей, но не сильнее толпы. Нож, пуля, падение, вода, огонь – все может нанести волколаку неисправимый вред. А если вовремя не подлатать – смерть.

Оля подошла к Максиму и бережно обняла за плечи:

– Мне было легче, когда я думала, что ты бессмертный.

Максим перевел взгляд на хрупкую девушку рядом. Подле нее он и вправду казался исполином, непобедимым великаном. Весь сотканный из мышц и плотной кожи. «Рядом с ним ничего не страшно» – подумала Оля, и уткнулась носом в волосатую грудь.

– Ради тебя, – Максим провел ладошкой по ее волосам, – я постараюсь быть бессмертным.

Оля рассмеялась и вернулась за стол. Макс остался стоять у окна.

– Все смотришь в небо? – Оля собрала посуду и понесла в раковину.

– У луны, – неожиданно серьезно начал Макс, – есть обратная сторона. Она – мать полуволков. И они ни капли не зависят от ее влияния. Поэтому, когда месяц на исходе, любому полуволку по силам даже самый мощный волколак.

– Это плохо?

– Это не хорошо. Очень многие половинки, так мы их зовем, были обращены не лучшим способом. Кто-то стал жертвой безумной любви, кому-то мстили, а кому-то не повезло попасть под горячую руку. Поэтому, как правило, половинки держатся особняком, и в глубине души ненавидят волколаков.

– Разве плохо быть половинкой? – удивилась Оля, попутно возобновив уборку комнаты, – От луны не зависишь, а способности и сила есть.

– Чтобы эти способности были, нужно постоянно переворачиваться, а половинкам это дается очень сложно. Не буду тебе врать, но даже сотое превращение будет болезненным.

– То есть…

– Да. Если ты вдруг решишься, ты должна это учесть.

– И сильно больно? – Ольга даже поежилась в ожидании ответа.

– Не знаю. Мне, как ты понимаешь, не больно. Но слышал от одной девушки, что родить ребенка в тысячу раз проще.

– О боже, – Оля присела на край кровати, – И зачем же тогда переворачиваться?

– Да в целом то и не зачем, но однажды вкусив власть манипуляции, ощутив нечеловеческую силу и мощь, сложно остановиться.

– И все-таки, что будет, если не переворачиваться?

– Ничего особенного. Половинка все равно будет обладать силой, ловкостью, выносливостью. У полуволков обостренный нюх, отменное зрение, высокая температура. Просто зная, что это не предел, многие идут на страдания ради этого.

– Как глупо…

– Тебе так кажется, а эта самая девушка оборачивается каждый месяц. У нее прекрасная жизнь: хороший дом, машина, куча поклонников. Ради этого она не против немного пострадать.

– Откуда ты так много знаешь про этих половинок?

– Ну, – Макс немного замялся, – с одной половинкой я провел два года…

– Провел? – Ольга наконец-то замочила белье, и сейчас уткнула в бока пенные ладошки.

– Ну да, в нашей стае есть несколько половинок…

– В стае… А в твоей постели?

– Всего одна, – Макс резко повернулся и расплылся в улыбке, увидев сердитую домохозяйку, – Да ладно тебе, ты вообще замужем.

– Я думала, ты умер!

– Я тоже!

Неожиданно для себя Оля почувствовала на губах соленый привкус и поняла, что плачет. Ей было горько и обидно: за прожитые впустую годы, за эти ненужные отношения, и за эту нелепую ревность тоже.

– Прости, – Оля безвольно опустилась на пол и уселась прямо рядом с тазиком.

Максим тут же оказался рядом.

– И ты прости, – он прижал к груди ее голову и поцеловал в макушку, – И зачем тебе все эти подробности?

– Я столько пропустила… – Оля никак не могла остановить слезы, и слова получались невнятными и смешными, – Я совсем не чувствую себя частью твоей жизни.

– Конечно, не чувствуешь! – Максим продолжал покрывать ее голову нежными поцелуями, – Какая же ты часть? Ты – вся моя жизнь! Давай, заканчивай реветь и убираться, пойдем навестим маму и мальчишек.

С самого Нового года Ольга и Макс даже на пару минут не наведались в соседний дом. А ведь близнецы, наверняка, с нетерпением ждали новоиспеченного старшего брата, с которым можно так весело играть в подаренные им машинки, самолетики и другие игрушки. А Настасья, скорее всего, уже первого января наварила чего-нибудь отменно вкусного и сытного. Когда-то вся ее жизнь была сосредоточена на любимых сыновьях, которым она каждый день стряпала и кашеварила. Она то и дело причитала, как же сложно прокормить таких здоровяков, но в глубине души гордилась ими до безумия, и каждый раз готовила все с большей и большей любовью. Наконец-то она снова отведет душу у плиты своей махонькой квартирки. Ольге даже стало немного стыдно, что они с Максом так увлеклись друг другом, что совсем забыли про нее.

– Дай мне десять минут. Я только оденусь.

– Угу, а мне, видимо, придется идти в твоем халате. Моя сумка осталась у мамы.

– Ничего, – улыбнулась Ольга, – не замерзнешь. Разве что соседей насмешишь.

Они в голос рассмеялись, и Оля в приподнятом настроении засуетилась, выбирая наряд потеплее. На улице хоть и светило яркое солнышко, но столбик термометра не стремился подниматься выше двадцати пяти градусов ниже нуля.

– Я хочу забрать мальчишек на пару лет, – сказал Макс, помогая Оле надеть зимнее пальто.

– В смысле? – от неожиданности она даже не смогла попасть в рукав.

– Скоро полнолуние, им уже пора перевернуться.

– И?

– А потом им понадобится время, чтобы осознать свою природу, научиться контролировать себя.

– Не думаю, что Настасья с этим не справится.

– Поверь, это очень сложный процесс. Мы жили в глуши и нас ничего не ограничивало. Наше с Алексом взросление хоть и прошло под ее чутким руководством, сейчас совсем другое время. Другое место. Она может подвергнуть их жизни опасности.

– Настасья с тобой не согласится, – Оля наконец-то справилась с одеждой.

– Ну, – Максим прикусил губы, – я смогу ее убедить.

– Даже если и так, – Ольга подняла воротник, повязывая шарфик, – Как ты собираешься их воспитывать?

– С чего ты взяла, что это буду я?

– А кто?

– Я отвезу их одному очень хорошему человеку. Он за ними присмотрит.

– И что это за человек? – Ольга уже оделась, но выходить не спешила.

– Это замечательный человек. Один из родоначальников нашей стаи. Он живет уединенно, но для парней это только к лучшему. Плюс ко всему у него есть очень интересное хобби. Он делает из волчат настоящих волколаков. Считай, что у него элитный детский садик.

– Представляю, как твоя мама обрадуется, – вздохнула Оля и толкнула дверь.

2. От начала времен

– Явились – не запылились! – как и предполагала Ольга, Настасья, хоть и обрадовалась их приходу, но таки негодующе подбоченилась: мол, почему так долго топали.

– Мамуля! Не сердись! – Максим радостно поцеловал женщину прямо в губы, отчего та расплылась в улыбке, и тут же трансформировалась в радушную домохозяйку. Только сейчас Оля заметила, что Настасьин передник был изрядно испачкан мукой.

– Ладно, входите, – и хозяйка сменила гнев на милость.

– А чем это так вкусно пахнет? – Максим уже сидел за столом в ожидании чего-нибудь вкусненького.

– Пирог с мясом, – засуетилась вокруг него Настасья, – с лучком и чесночком, как ты любишь.

– И я!

– И я люблю! – в дверях появились Сеня и Саня, приемные дети Настасьи. Мальчишки светились от счастья. На светлой коже расцвел алый румянец, волосы взъерошились, улыбка озарила их светлые лица.

– А ну мыть руки, – как порядочная мамаша, Настасья была и сурова, и ласкова. Она искренне и нежно любила своих приемышей, и с самого начала начисто забыла их происхождение, считая своими родными детьми.

Когда волколачью деревню, что стояла здесь сотни лет, захватили и сожгли псевдо искатели горной руды, в живых осталось лишь с десяток коренных жителей. В том числе Настасья, потерявшая в пожаре обоих сыновей, и совсем крохотные близнецы, чьи родители погибли от рук автоматчиков еще до того, как дома загорелись. О том, чтобы передать малышей в детдом не было и речи, ведь рано или поздно волчьи инстинкты взяли бы верх над человеческой сущностью детей, и их судьба была бы предопределена. Поэтому без всяких раздумий, когда люди с оружием в руках разгребали завалы, и Настасья, прячась от них, вдруг разглядела, что в руках одного из захватчиков еще шевелится маленький сверток, то тут же выбежала из укрытия с криками: «Дети! Где же мои дети?» По сути, для женщины, которая совершенно не знала, живы ли ее родные сыновья, сыграть роль отчаявшейся мамаши не составило труда. Неизвестный мужчина в маске сначала пихнул ей в руки сверток с малышами, а затем – дуло автомата в спину, и отвел к раскинутому в паре километров от бывшей деревни полевому лагерю. Там Настасья добрых три часа умоляла строгого бородатого военного не отнимать детей. Там же она получила какой-то документ, в котором значились ее имя и фамилия. И с той самой минуты женщина оказалась связана с этими жестокими людьми не менее жестоким контрактом. Не смотря на малолетство детей, уже через пару дней ее отправили обратно на пепелище разгребать завалы, а потом на поле косить траву, а потом на дорогу встречать приезжих, а потом на стройку возводить новый рабочий поселок.

К счастью, до смерти напуганные малыши, практически не приносили хлопот: легко приняли хлеб, воду и каши. Спали не много, не так, как ребятишки в их возрасте, но зато, когда бодрствовали, в основном молчали и беглыми глазками изучали все вокруг. Когда Настасье наконец-то разрешили поселиться в пансионате, мальчишкам стукнуло четыре года, но они совсем не умели разговаривать. Еще бы, ведь рядом с ними почти всегда никого не было. Только потом, немного осев, и сменив тяжкий труд на стройке на работу уборщицей в детском саду, уже возрастная мамаша начала заниматься с детьми. Природа взяла свое, и маленькие волчата, как губка, впитывали все новое. За пару лет они не только догнали, но и обогнали в развитии своих сверстников, и Настасья вздохнула спокойно, мол, не загубила детишек, вырастила, воспитала. Осталось только научиться жить по человеческим правилам: ходить в школу, учить уроки, заниматься спортом. И при этом скрыть от всего мира самое главное – их настоящую природную суть.

Так и жила Настасья, вкладывая всю свою душу и свои силы в этих маленьких чертят, которые, хоть и шалили за пятерых, но были по-настоящему любящими сыновьями. О чем Настасья уже и мечтать не могла, скрываясь от пуль и огня в подвале за собственным домом.

С тех пор прошло почти восемь лет…

За небольшим обеденным столом в центре уютной кухни семейного пансионата все так дружно уплетали свежую выпечку, и так весело смеялись, будто и не было никогда тех страшных дней, которые почти полностью смели с лица земли большую общину людей-волков, и тех долгих лет, в течение которых по осколкам собирались человеческие судьбы.

День клонился к вечеру и Максим, вдоволь насытившись домашней стряпней и свежим чаем, решил перейти к главному.

– Мамуль, – непревзойденный манипулятор, он знал, с чего и как начать, – скажи честно. У мальчишек уже случались горячки?

Не понимая, о чем речь, но зная, что они в центре разговора, обе белокурые мордашки тут же перестали улыбаться и уставились на мать. Настасья несколько опешила, а Ольга нервно сглотнула.

– Пару раз, – бросила хозяйка дома и встала из-за стола, как бы намекая, что тема закрыта.

– Что будешь делать? – не унимался Максим.

– Пока заглушу все травами, не время сейчас, – так же коротко ответила Настасья и принялась убирать со стола.

1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

1 из 4

Другие книги автора

Обратная сторона луны

Татьяна Бочкова